Потом посмотрел на Марса:
— Вы сегодня рано.
— Доброе утро, Одиссей, — поздоровался Волков. Виктор поплескался в воде, подплыл ближе к своему мучителю.
— Вы что, в лужу упали? Я как-то не приметил, чтобы шел дождь.
— Дельфин, — краем глаза Марс видел, что Татьяна снова подавила в себе смех, — это ваш дурацкий дельфин изволил пошутить.
— О, это была вовсе не шутка! — поправил Виктор, когда дельфин прекратил щелканье, — он вас поприветствовал.
— Не говорите глупости, вы испытываете мое терпение!
— А вы постоянно испытываете мое. — Виктор улыбнулся. — И этот факт в какой-то мере делает нас равными, хотя до вас вряд ли дойдет, что я имею в виду. Вы, видимо, считаете, что находитесь в невыгодном положении. И, могу поспорить, не понимаете, почему я столько времени провожу в воде. Правильно?
Марс еще не успел открыть рот и ответить что-либо, как Виктор продолжил:
— Вам предоставляется уникальный шанс, товарищ Волков. Снимайте одежду и присоединяйтесь к нам. Испытайте сами, каково здесь.
Марс стоял в нерешительности, не зная, как ему поступить.
Виктор поинтересовался:
— Никак не решитесь? Придется вам помочь, Арбат! — позвал он дельфина, и тот, радостно выпрыгнув из бассейна и изогнувшись дугой, выпустил в лицо Марса сильную струю воды. Плюхнувшись обратно в бассейн, дельфин поднял такую волну, что вода выплеснулась из бассейна и окатила Марса с ног до головы. — Думаю, у вас сейчас нет выбора, — с явным удовольствием резюмировал Виктор.
Марс еле сдерживал ярость, но старался казаться спокойным, боясь, как бы космонавт не понял, что выиграл первый раунд. Какое-то внутреннее чувство заставило его растерянно проговорить:
— Но на мне нет плавок...
— Умнее ничего не придумали? Я без плавок, и вам они ни к чему.
Марс не нашел, что ответить, направился в душевую, разделся догола и, обвязав вокруг бедер полотенце, вернулся к бассейну.
— Давайте, давайте, Волков, — подбодрил Виктор, — добро пожаловать на остров циклопа Полифема.
С гримасой на лице Марс подошел к краю бассейна и, стараясь не смотреть на Татьяну, уже плескавшуюся где-то за спиной Виктора, развязал полотенце и прыгнул в воду. Дельфин с большим воодушевлением носился около людей, нырял и беспрерывно щелкал. Марс почувствовал себя крайне неуютно. Внезапно он сообразил, что ступил на территорию врага. Интересно, что будет делать дельфин? Пока он только нырял и издавал свои щелкающие звуки, но к Марсу близко не подплывал, резвясь на приличном расстоянии от него.
— В воде как-то легче, — сказал Виктор, когда дельфин ненадолго затих.
— Что легче?
— Живется, — ответил космонавт и, задрав голову вверх, уставился на сводчатый потолок. — Я думал, у вас появится такое же ощущение, как у меня, раз уж вы здесь. Но, видать, я вас несколько переоценил.
Виктор отвел взгляд от потолка, и Марс увидел, что глаза у космонавта темно-стального цвета и смотрят пристально и твердо.
— Надеюсь, вы ошибаетесь, — возразил Марс.
— Посмотрим.
— Мне бы хотелось вернуться к нашему последнему разговору. Помните, вы говорили о необыкновенном цвете глаз мертвого... Менелая. — Марс с трудом вспомнил имя, которое Виктор дал погибшему американскому астронавту. Менелай, еще один греческий герой, принимавший участие в великой Троянской войне, описанной Гомером. — Вы назвали тот цвет божественным. Вероятно, существуют какие-нибудь другие слова, чтобы описать этот странный цвет.
— Да? Сомневаюсь, а если даже таковые имеются, то вы-то их наверняка не поймете, эти слова. Все вы блуждаете в потемках, все без исключения. Лишь я могу осветить ваш путь.
— Пусть так, — ответил Марс, — а что вы скажете о Боге?
— Ну вот, мы снова вернулись к Богу. Вы же не хотели говорить о нем.
— Я передумал.
— Не может быть! Какая широта взглядов, как быстро вы меняете свое мнение, я просто поражен! — Виктор на мгновение закрыл глаза. — Пусть будет по-вашему. Итак, Бог. Знаете ли вы, что дельфин верит в Бога? У него представление о Господе яркое и живое, не то что смутные и неопределенные версии, находящиеся в распоряжении людей. Я выбрал определение «божественный», или «тот, кто принадлежит Богу» потому, что это слово единственно подходящее. Давайте вернемся к Арбату, к дельфинам вообще. Их мозг отличается от человеческого, Волков. Их мысли развиваются волнообразно или по спирали, никогда — линейно, как у людей. Так вот. Бог для дельфинов означает Время. Не ночь или день — такие категории для дельфинов не имеют смысла. Время в смысле движение, вечное движение, существовавшее до рождения, пронзающее нашу жизнь и продолжающее существовать после смерти.
Марс попытался обдумать то, что он услышал, и снова спросил:
— А какое отношение имеют все эти рассуждения к цвету глаз Менелая?
— Менелай был мертв, но его глаза оставались живыми, — ответил Виктор. — Безжизненное, израненное, изуродованное тело и чудесные глаза.
— Но что же вы увидели в них?
— Вы абсолютно неверно ставите вопрос! В них я ничего не увидел, я видел сквозь них! Я словно посмотрел в волшебный телескоп, и мне открылся мир. Я видел другое место, другое время!
Марс закрыл глаза, надавил на веки пальцами, У него начинала болеть голова. Он не знал, как относится к этому разговору: серьезно или с юмором. С кем он разговаривал: с сумасшедшим или?.. Что же, что происходило тогда? Почему отказали системы связи, мониторы и прочее оборудование? Как узнать все это? Как решить неразрешимую загадку? Действительно ли Виктор изменился, или он разыгрывает спектакль за счет государства, получая таким образом компенсацию за причиненный ему моральный и физический ущерб? А если все-таки в организме космонавта произошли какие-то непонятные изменения, то в кого он превратился, кем теперь стал?
— Вы не могли бы мне хоть как-то объяснить, что значат «другое место» и «другое время»?
Виктор махнул рукой Татьяне:
— Плыви к нам.
Татьяна послушно выполнила просьбу космонавта и через несколько секунд уже находилась рядом с ним, а затем они оба подплыли к Волкову, и, не успел тот сообразить, что к чему, как Татьяна плотно прижалась к Марсу всем своим телом, Волков почувствовал ее упругую грудь, крепкий, подтянутый живот, твердый лобок.
— Что за...
— Спокойно, друг, — успокоил Марса космонавт, — не отодвигайся от нее; Татьяна действует во имя так называемой науки. Попытайтесь представить, что вы это вы, и грудь Татьяны — это ваша грудь тоже, ее кровь, ее пульс бьется одновременно с вашим, что вы мыслите одинаково. Можете представить все это? Думаю, не получится. — Он жестом отпустил Татьяну. — Но это именно то, что я имел в виду, когда говорил «в другом месте».
— Значит, — предположил Марс, — в глазах Менелая вы ощутили присутствие другого существа.
— Да.
— И вы с этим существом соединились?
— Не совсем так. Скорее, мне разрешили как бы войти внутрь и осмотреться.
— Я прошу вас уточнить: под словом «существо» вы подразумеваете инопланетянина?
— Что же еще? Разумеется, это было не земное создание.
«Отлично, сумасшествие продолжается, — думал Марс, — но Виктор говорит так уверенно, что я готов ему поверить. Или у меня тоже крыша поехала? Возможно, я слишком много времени провожу здесь. Интересно, заразно ли безумие? Во всяком случае не могу этого исключить. И если Виктор, или Одиссей, будь он неладен со своими дурацкими именами, безумен, то это безумие особенное, врачам и ученым не известное и, следовательно, работа по изучению подобного рода помешательства еще впереди...»
— Хорошо, — снова обратился Марс к Виктору, — предположим, мы выяснили, что такое «другое место» и что значит тогда «другое время»?
— Как это ни странно, но объяснить про «другое время» мне гораздо легче, — ответил космонавт. — Помните, я говорил про удивительный свет? Он принадлежал Богу, он и есть сам Бог. А Бог есть Время, и я увидел Время. Не настоящее, не прошлое и не будущее, — просто Время.
— Вы начинаете говорить загадками, Одиссей. Эйнштейн доказал, что...
— Эйнштейн ошибался, — перебил Марса Виктор. — Каким бы гениальным умом ни обладал этот ученый, он был человеком, и поэтому находился в плену определенных понятий — человеческий интеллект имеет свои границы.
— Но разве когда мы говорим о времени, мы не имеем в виду такие понятия, как прошлое, настоящее и будущее?
— Получается, что нет. То, что увидел я, было прошлым, настоящим и будущим одновременно. Три потока, слитые воедино. Или, например, так. Представьте, что вы подошли к опушке густого леса, за ним открывалась прибрежная полоса и огромный океан, который вы вовсе не ожидали там увидеть.
Марс посмотрел на своего собеседника и заметил, что его лицо как-то изменилось. Марсу стало очень неуютно, в желудке возникло неприятное ощущение.
Виктор тем временем продолжал объяснять:
— Итак, я слился со Временем, понял, что существую сразу в трех временах, и эти времена были одинаковы, и я в прошлом ничем не отличался от себя в настоящем и будущем. Я был одного возраста, не старше и не моложе, чем сейчас. Смерти нет, Волков. Возраст, смерть это все выдумки, иллюзии, и это не единственные иллюзии, в которые верят люди. — Виктор высунулся из воды, дотронулся до своей блестящей, безволосой, серебристой кожи. — Тело — тоже иллюзия. Это оболочка, в которой мы живем, она создает иллюзию старения и смерти. Без этой оболочки человек может свободно войти в океан Времени.
Марс снова подумал о том, что между ними происходит очень странный разговор, он слышит что-то немыслимое.
И ему показалось, что он опять начинает сходить с ума. Кто же из них все-таки сумасшедший: он или Виктор? В этом еще предстояло разобраться.
— Вы не верите мне. Я вижу это по выражению вашего лица. Но вы сами хотели правды. И получили ее. Если вы не в состоянии осмыслить сказанное мною, я тут ни при чем. И вас за это винить нельзя. Как вы можете поверить в то, что я рассказал, если вы не были там? В такое невозможно поверить, надо видеть все собственными глазами.
После долгого молчания Марс проговорил:
— Мне непонятна одна вещь.
— Неужели только одна? — в голосе космонавта слышалась явная насмешка.
— Из всего, что вы сейчас рассказали, следует такой вывод: после встречи с неземным существом, божественным светом, Богом, вы должны были бы вернуться на Землю в состоянии умиротворения, покоя. Тем не менее, вам едва удается подавить в себе злобу и гнев. Вы объяснили это тем, если я правильно понял и ничего не путаю, что вам пришлось пережить ужас близкой смерти, что вы находились между небесами и адом. Как объяснить такое противоречие?
Виктор обернулся к Татьяне:
— Я хочу выйти из воды.
Женщина немедленно подплыла к бортику, вылезла из бассейна и ушла, оставив мужчин вдвоем, Марс только успел спросить:
— Куда вы...
— Спокойно, спокойно, Волков, — не дав Марсу договорить, оборвал его Виктор.
Дельфин высунул голову из воды и с любопытством смотрел на людей. Татьяна скоро вернулась, катя перед собой инвалидное кресло. Подойдя к бассейну, она вытащила Виктора из воды, усадила его в кресло, накинув на его плечи полотенце. Дельфин беспокойно защелкал, казалось, он был очень огорчен тем, что друг оставил его.
Виктор тем временем поехал в противоположный конец просторного зала, бросив Марсу на прощание:
— Побудьте здесь еще немного. Поговорите с Татьяной, может быть, вам удастся узнать кое-что полезное для себя.
Марс подплыл к бортику бассейна, ухватился за него руками. Долгим, изучающим взглядом всматривался в лицо женщины, потом строго спросил:
— Что с ним происходит, как вы думаете?
— Вы хотите узнать, в своем он уме или нет?
— Безусловно. Но не только это. Мне необходимо выяснить, говорит ли он правду. Действительно ли он встретился лицом к лицу с инопланетянином, или космическая радиация повредила его мозг?
— Видите ли, он говорит правду! Ту правду, которую он понимает. Но в то же самое время он отличается от нормальных людей, и по общему представлению может считаться сумасшедшим.
Татьяна говорила абсолютно таким же тоном, как и Виктор, и этот факт озадачил Марса до такой степени, что он даже не нашелся что ответить. Когда наконец он справился со своим удивлением, вернулся Виктор и, остановив кресло у бортика, сказал:
— Злоба и ад.
А затем бросил Марсу пачку бумаг со словами:
— Здесь вы найдете ответ на ваш вопрос.
Марс с удивлением начал просматривать бумаги. Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что держит в руках фотокопию секретных правительственных документов! Виктор вручил ему копию доклада, который запрещено было копировать, и даже знать о существовании этого доклада не полагалось. Вне всякого сомнения, две трети правительства даже не подозревали и не слыхивали о подобном документе! Марсу с трудом удалось унять дрожь в руках и справиться с волнением. Каким образом кому-то, не говоря уже о Викторе Шевченко, удалось получить доступ к таким важным документам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Вы сегодня рано.
— Доброе утро, Одиссей, — поздоровался Волков. Виктор поплескался в воде, подплыл ближе к своему мучителю.
— Вы что, в лужу упали? Я как-то не приметил, чтобы шел дождь.
— Дельфин, — краем глаза Марс видел, что Татьяна снова подавила в себе смех, — это ваш дурацкий дельфин изволил пошутить.
— О, это была вовсе не шутка! — поправил Виктор, когда дельфин прекратил щелканье, — он вас поприветствовал.
— Не говорите глупости, вы испытываете мое терпение!
— А вы постоянно испытываете мое. — Виктор улыбнулся. — И этот факт в какой-то мере делает нас равными, хотя до вас вряд ли дойдет, что я имею в виду. Вы, видимо, считаете, что находитесь в невыгодном положении. И, могу поспорить, не понимаете, почему я столько времени провожу в воде. Правильно?
Марс еще не успел открыть рот и ответить что-либо, как Виктор продолжил:
— Вам предоставляется уникальный шанс, товарищ Волков. Снимайте одежду и присоединяйтесь к нам. Испытайте сами, каково здесь.
Марс стоял в нерешительности, не зная, как ему поступить.
Виктор поинтересовался:
— Никак не решитесь? Придется вам помочь, Арбат! — позвал он дельфина, и тот, радостно выпрыгнув из бассейна и изогнувшись дугой, выпустил в лицо Марса сильную струю воды. Плюхнувшись обратно в бассейн, дельфин поднял такую волну, что вода выплеснулась из бассейна и окатила Марса с ног до головы. — Думаю, у вас сейчас нет выбора, — с явным удовольствием резюмировал Виктор.
Марс еле сдерживал ярость, но старался казаться спокойным, боясь, как бы космонавт не понял, что выиграл первый раунд. Какое-то внутреннее чувство заставило его растерянно проговорить:
— Но на мне нет плавок...
— Умнее ничего не придумали? Я без плавок, и вам они ни к чему.
Марс не нашел, что ответить, направился в душевую, разделся догола и, обвязав вокруг бедер полотенце, вернулся к бассейну.
— Давайте, давайте, Волков, — подбодрил Виктор, — добро пожаловать на остров циклопа Полифема.
С гримасой на лице Марс подошел к краю бассейна и, стараясь не смотреть на Татьяну, уже плескавшуюся где-то за спиной Виктора, развязал полотенце и прыгнул в воду. Дельфин с большим воодушевлением носился около людей, нырял и беспрерывно щелкал. Марс почувствовал себя крайне неуютно. Внезапно он сообразил, что ступил на территорию врага. Интересно, что будет делать дельфин? Пока он только нырял и издавал свои щелкающие звуки, но к Марсу близко не подплывал, резвясь на приличном расстоянии от него.
— В воде как-то легче, — сказал Виктор, когда дельфин ненадолго затих.
— Что легче?
— Живется, — ответил космонавт и, задрав голову вверх, уставился на сводчатый потолок. — Я думал, у вас появится такое же ощущение, как у меня, раз уж вы здесь. Но, видать, я вас несколько переоценил.
Виктор отвел взгляд от потолка, и Марс увидел, что глаза у космонавта темно-стального цвета и смотрят пристально и твердо.
— Надеюсь, вы ошибаетесь, — возразил Марс.
— Посмотрим.
— Мне бы хотелось вернуться к нашему последнему разговору. Помните, вы говорили о необыкновенном цвете глаз мертвого... Менелая. — Марс с трудом вспомнил имя, которое Виктор дал погибшему американскому астронавту. Менелай, еще один греческий герой, принимавший участие в великой Троянской войне, описанной Гомером. — Вы назвали тот цвет божественным. Вероятно, существуют какие-нибудь другие слова, чтобы описать этот странный цвет.
— Да? Сомневаюсь, а если даже таковые имеются, то вы-то их наверняка не поймете, эти слова. Все вы блуждаете в потемках, все без исключения. Лишь я могу осветить ваш путь.
— Пусть так, — ответил Марс, — а что вы скажете о Боге?
— Ну вот, мы снова вернулись к Богу. Вы же не хотели говорить о нем.
— Я передумал.
— Не может быть! Какая широта взглядов, как быстро вы меняете свое мнение, я просто поражен! — Виктор на мгновение закрыл глаза. — Пусть будет по-вашему. Итак, Бог. Знаете ли вы, что дельфин верит в Бога? У него представление о Господе яркое и живое, не то что смутные и неопределенные версии, находящиеся в распоряжении людей. Я выбрал определение «божественный», или «тот, кто принадлежит Богу» потому, что это слово единственно подходящее. Давайте вернемся к Арбату, к дельфинам вообще. Их мозг отличается от человеческого, Волков. Их мысли развиваются волнообразно или по спирали, никогда — линейно, как у людей. Так вот. Бог для дельфинов означает Время. Не ночь или день — такие категории для дельфинов не имеют смысла. Время в смысле движение, вечное движение, существовавшее до рождения, пронзающее нашу жизнь и продолжающее существовать после смерти.
Марс попытался обдумать то, что он услышал, и снова спросил:
— А какое отношение имеют все эти рассуждения к цвету глаз Менелая?
— Менелай был мертв, но его глаза оставались живыми, — ответил Виктор. — Безжизненное, израненное, изуродованное тело и чудесные глаза.
— Но что же вы увидели в них?
— Вы абсолютно неверно ставите вопрос! В них я ничего не увидел, я видел сквозь них! Я словно посмотрел в волшебный телескоп, и мне открылся мир. Я видел другое место, другое время!
Марс закрыл глаза, надавил на веки пальцами, У него начинала болеть голова. Он не знал, как относится к этому разговору: серьезно или с юмором. С кем он разговаривал: с сумасшедшим или?.. Что же, что происходило тогда? Почему отказали системы связи, мониторы и прочее оборудование? Как узнать все это? Как решить неразрешимую загадку? Действительно ли Виктор изменился, или он разыгрывает спектакль за счет государства, получая таким образом компенсацию за причиненный ему моральный и физический ущерб? А если все-таки в организме космонавта произошли какие-то непонятные изменения, то в кого он превратился, кем теперь стал?
— Вы не могли бы мне хоть как-то объяснить, что значат «другое место» и «другое время»?
Виктор махнул рукой Татьяне:
— Плыви к нам.
Татьяна послушно выполнила просьбу космонавта и через несколько секунд уже находилась рядом с ним, а затем они оба подплыли к Волкову, и, не успел тот сообразить, что к чему, как Татьяна плотно прижалась к Марсу всем своим телом, Волков почувствовал ее упругую грудь, крепкий, подтянутый живот, твердый лобок.
— Что за...
— Спокойно, друг, — успокоил Марса космонавт, — не отодвигайся от нее; Татьяна действует во имя так называемой науки. Попытайтесь представить, что вы это вы, и грудь Татьяны — это ваша грудь тоже, ее кровь, ее пульс бьется одновременно с вашим, что вы мыслите одинаково. Можете представить все это? Думаю, не получится. — Он жестом отпустил Татьяну. — Но это именно то, что я имел в виду, когда говорил «в другом месте».
— Значит, — предположил Марс, — в глазах Менелая вы ощутили присутствие другого существа.
— Да.
— И вы с этим существом соединились?
— Не совсем так. Скорее, мне разрешили как бы войти внутрь и осмотреться.
— Я прошу вас уточнить: под словом «существо» вы подразумеваете инопланетянина?
— Что же еще? Разумеется, это было не земное создание.
«Отлично, сумасшествие продолжается, — думал Марс, — но Виктор говорит так уверенно, что я готов ему поверить. Или у меня тоже крыша поехала? Возможно, я слишком много времени провожу здесь. Интересно, заразно ли безумие? Во всяком случае не могу этого исключить. И если Виктор, или Одиссей, будь он неладен со своими дурацкими именами, безумен, то это безумие особенное, врачам и ученым не известное и, следовательно, работа по изучению подобного рода помешательства еще впереди...»
— Хорошо, — снова обратился Марс к Виктору, — предположим, мы выяснили, что такое «другое место» и что значит тогда «другое время»?
— Как это ни странно, но объяснить про «другое время» мне гораздо легче, — ответил космонавт. — Помните, я говорил про удивительный свет? Он принадлежал Богу, он и есть сам Бог. А Бог есть Время, и я увидел Время. Не настоящее, не прошлое и не будущее, — просто Время.
— Вы начинаете говорить загадками, Одиссей. Эйнштейн доказал, что...
— Эйнштейн ошибался, — перебил Марса Виктор. — Каким бы гениальным умом ни обладал этот ученый, он был человеком, и поэтому находился в плену определенных понятий — человеческий интеллект имеет свои границы.
— Но разве когда мы говорим о времени, мы не имеем в виду такие понятия, как прошлое, настоящее и будущее?
— Получается, что нет. То, что увидел я, было прошлым, настоящим и будущим одновременно. Три потока, слитые воедино. Или, например, так. Представьте, что вы подошли к опушке густого леса, за ним открывалась прибрежная полоса и огромный океан, который вы вовсе не ожидали там увидеть.
Марс посмотрел на своего собеседника и заметил, что его лицо как-то изменилось. Марсу стало очень неуютно, в желудке возникло неприятное ощущение.
Виктор тем временем продолжал объяснять:
— Итак, я слился со Временем, понял, что существую сразу в трех временах, и эти времена были одинаковы, и я в прошлом ничем не отличался от себя в настоящем и будущем. Я был одного возраста, не старше и не моложе, чем сейчас. Смерти нет, Волков. Возраст, смерть это все выдумки, иллюзии, и это не единственные иллюзии, в которые верят люди. — Виктор высунулся из воды, дотронулся до своей блестящей, безволосой, серебристой кожи. — Тело — тоже иллюзия. Это оболочка, в которой мы живем, она создает иллюзию старения и смерти. Без этой оболочки человек может свободно войти в океан Времени.
Марс снова подумал о том, что между ними происходит очень странный разговор, он слышит что-то немыслимое.
И ему показалось, что он опять начинает сходить с ума. Кто же из них все-таки сумасшедший: он или Виктор? В этом еще предстояло разобраться.
— Вы не верите мне. Я вижу это по выражению вашего лица. Но вы сами хотели правды. И получили ее. Если вы не в состоянии осмыслить сказанное мною, я тут ни при чем. И вас за это винить нельзя. Как вы можете поверить в то, что я рассказал, если вы не были там? В такое невозможно поверить, надо видеть все собственными глазами.
После долгого молчания Марс проговорил:
— Мне непонятна одна вещь.
— Неужели только одна? — в голосе космонавта слышалась явная насмешка.
— Из всего, что вы сейчас рассказали, следует такой вывод: после встречи с неземным существом, божественным светом, Богом, вы должны были бы вернуться на Землю в состоянии умиротворения, покоя. Тем не менее, вам едва удается подавить в себе злобу и гнев. Вы объяснили это тем, если я правильно понял и ничего не путаю, что вам пришлось пережить ужас близкой смерти, что вы находились между небесами и адом. Как объяснить такое противоречие?
Виктор обернулся к Татьяне:
— Я хочу выйти из воды.
Женщина немедленно подплыла к бортику, вылезла из бассейна и ушла, оставив мужчин вдвоем, Марс только успел спросить:
— Куда вы...
— Спокойно, спокойно, Волков, — не дав Марсу договорить, оборвал его Виктор.
Дельфин высунул голову из воды и с любопытством смотрел на людей. Татьяна скоро вернулась, катя перед собой инвалидное кресло. Подойдя к бассейну, она вытащила Виктора из воды, усадила его в кресло, накинув на его плечи полотенце. Дельфин беспокойно защелкал, казалось, он был очень огорчен тем, что друг оставил его.
Виктор тем временем поехал в противоположный конец просторного зала, бросив Марсу на прощание:
— Побудьте здесь еще немного. Поговорите с Татьяной, может быть, вам удастся узнать кое-что полезное для себя.
Марс подплыл к бортику бассейна, ухватился за него руками. Долгим, изучающим взглядом всматривался в лицо женщины, потом строго спросил:
— Что с ним происходит, как вы думаете?
— Вы хотите узнать, в своем он уме или нет?
— Безусловно. Но не только это. Мне необходимо выяснить, говорит ли он правду. Действительно ли он встретился лицом к лицу с инопланетянином, или космическая радиация повредила его мозг?
— Видите ли, он говорит правду! Ту правду, которую он понимает. Но в то же самое время он отличается от нормальных людей, и по общему представлению может считаться сумасшедшим.
Татьяна говорила абсолютно таким же тоном, как и Виктор, и этот факт озадачил Марса до такой степени, что он даже не нашелся что ответить. Когда наконец он справился со своим удивлением, вернулся Виктор и, остановив кресло у бортика, сказал:
— Злоба и ад.
А затем бросил Марсу пачку бумаг со словами:
— Здесь вы найдете ответ на ваш вопрос.
Марс с удивлением начал просматривать бумаги. Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что держит в руках фотокопию секретных правительственных документов! Виктор вручил ему копию доклада, который запрещено было копировать, и даже знать о существовании этого доклада не полагалось. Вне всякого сомнения, две трети правительства даже не подозревали и не слыхивали о подобном документе! Марсу с трудом удалось унять дрожь в руках и справиться с волнением. Каким образом кому-то, не говоря уже о Викторе Шевченко, удалось получить доступ к таким важным документам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79