— Мы уверены, что кокаин им по-прежнему нужен, — возразил на это Рассел.
— Может быть, Орола предложили японцам более выгодные условия сделки, чем вы?
— Нет, нет, — отрицательно покачал головой Крус, — если бы подобное произошло, я бы обязательно знал. Кем бы ни был новый поставщик, он не из Кали.
— Так кто же тогда?
— Возможно, никто, слухи есть слухи, им доверять нельзя. Хотя несколько месяцев назад я услышал о том, что в равнинах Мета-Провинс, что за рекой Манакасиас, есть большая кокаиновая ферма. Местность там дикая, труднодоступная, удивительно, что оттуда вообще просочились какие-то сведения.
— А на чьей территории находится ферма?
— Там все время сшиваются колумбийские военные, значит, территория принадлежит Колумбийскому административному отделу безопасности, контролирующему поставки наркотика боливийским кокалерос. Грязная работа и довольно опасная.
— Разумеется, опасная, в таких дебрях, — подал голос Эстило.
— Непроходимые джунгли. Черные джунгли, как мы их называем. Страна теней и призраков. Ходит слух, что военные и патрули Отдела охраняют ферму не от непрошеных гостей, а от джунглей. Может, это все басни — и насчет фермы, и насчет джунглей. Одни домыслы и Догадки — наверняка не знает никто.
Тори, Рассел и Эстило переглянулись, как по команде. Есть способ узнать наверняка! Они отправятся в Черные Джунгли!
Через двадцать четыре часа из Города оружия в небо поднялся вертолет и направился в сторону таинственной кокаиновой фермы в джунглях. На борту вертолета, принадлежавшего Крусу, находились трое: Тори, Рассел и Эстило.
Перед самым вылетом Соня отвела Тори в сторону и сказала ей:
— Помните о вашем обещании помочь мне покончить с Крусом.
— Я помню, Соня. Жди моего возвращения.
Соня ничего не ответила, но на лице ее — или это только показалось Тори — появилось выражение недоверия.
Все трое облачились в полувоенную форму, какую носят в тропиках, и вооружились до зубов: у каждого имелись при себе мачете, нож, каким пользуются морские пехотинцы, винтовка 45-го калибра и автомат Узи с тремя запасными обоймами. Внутри вертолета было темно, кроме того, во время полета машину сильно трясло. Рассел стоял у кресла пилота, проверяя маршрут. С пилотом договорились, что он прилетит за ними на место высадки через сутки. В том случае, если они не появятся, он должен будет вернуться на то же самое место и в то же время через день.
Когда Тори вышла из вертолета, севшего на небольшую, очищенную от растительности площадку среди джунглей, у нее появилось какое-то странное предчувствие — их ждет здесь нечто необычное. В Черных джунглях полно вооруженных людей, с ними непременно придется встретиться. Интересно, на чьей территории находится эта загадочная ферма?
Москва — Токио
Марс позвонил Ирине на работу и попросил ее во время обеденного перерыва зайти в Елисеевский гастроном на улице Горького и купить кое-какие продукты для его родителей, к которым он собирался в субботу. Сам он был страшно занят и никак не мог выбраться за покупками, — сплошные совещания, заседания с утра до вечера. К тому же в Елисеевский завезли свежих копченых осетров, и он боялся, что до завтра они кончатся.
Ирина с готовностью согласилась. Она любила шумную, пестревшую иностранными туристами улицу Горького, и всегда с удовольствием бывала там, заходила в бесчисленные магазины, рассматривала публику у гостиниц. А гастроном № 1 она просто обожала, невзирая на всегдашние длиннющие очереди и в кассу, и к прилавкам. Ей нравилось обилие товаров, вкусные запахи, какая-то особая праздничная суета. Итак, зайдя в Елисеевский, Ирина купила одного осетра, несколько банок икры и, на свой страх и риск, еще и копченого лосося. Марс наверняка будет доволен.
Покончив с покупками, Ирина вышла из магазина и пошла вниз по улице, наслаждаясь ярким солнцем и радуясь, что она не сидит в душной, пыльной комнате в министерстве, а гуляет на свежем воздухе. Конечно, улица Горького находится в самом сердце Москвы, в центре, где полно машин и мало зелени, и воздух здесь загазованный, однако Ирина как городская жительница не очень-то обращала на это внимание.
Когда она проходила мимо книжного магазина «Дружба», оттуда вышел Валерий, и она приветственно махнула ему рукой. Он, не видя ее, повернул направо и заспешил куда-то по своим делам. Она ускорила шаг, пытаясь нагнать его и надеясь провести минут пять в приятной беседе, но так и не догнала его. Он прошел памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому, повернул налево и быстро исчез внутри небольшого здания с зеленым фасадом — старого Московского Художественного театра, Ирина какое-то время постояла перед входом, прочла репертуар театра на текущий месяц, — в тот день показывали «Трех сестер» Чехова, — просмотрела фотографии сцен из спектаклей и только потом вошла в здание. В фойе было прохладно и пусто, пахло пылью и затхлостью, откуда-то доносились хриплые голоса. Она открыла дверь в зрительный зал, затем тихонько прикрыла ее за собой и увидела Валерия, сидевшего недалеко от сцены, освещенной прожекторами — репетиция шла полным ходом. Не успела Ирина сделать несколько шагов в направлении Валерия, как вдруг заметила, что он был не один, а в обществе эффектной светловолосой женщины. Ирина умудрилась разглядеть голубые глаза, точеной формы нос и узнала ее. Это была красавица Наташа Маякова, одна из ведущих актрис театра. Ирине в эту минуту почему-то пришли на ум слова Валерия, которые он как-то сказал ей: «Неужели ты думаешь, что моя связь с тобой — последняя на всю оставшуюся жизнь?» Но может быть, это деловая встреча или дружеское свидание? Нет, интуиция подсказывала Ирине, что этих двух людей связывает не дружба. Они сидели, склонив друг к другу головы, и Ирина услышала, как Валерий прошептал своей соседке: «Жизнь сейчас трудная, но только не для тебя, мой котик». В ответ прозвучал серебряный смех Наташи. «Так вот оно что! Он называет ее „мой котик“! Хорошенькое дело! Скорее уйти отсюда, бежать сломя голову», — думала Ирина, не двигаясь с места. Ноги ее словно приросли к полу, и она все стояла и смотрела, и слушала, и не могла отвести глаз, как человек, неожиданно ставший свидетелем аварии на дороге и, несмотря на неприятное зрелище, продолжающий наблюдать всю сцену от начала до конца. У Ирины было такое чувство, словно ей влепили пощечину. Подлец! Хотя почему подлец! Он не клялся ей в верности. Так же, как и она ему.
Вернувшись в министерство, Ирина занялась привычной, неинтересной работой, но почему-то злость на Валерия поднималась в ней все больше и больше. Напрасно она убеждала себя, что ничего другого и нельзя было ожидать от Бондаренко, привыкшего повелевать людьми, обманывать, поступать так, как ему хочется, и все равно продолжала злиться. Так она и провела остаток дня, недовольная собой, Валерием, несчастная и оскорбленная до глубины души.
* * *
— Вот это да! Какой шикарный лосось! — удивленно и радостно воскликнул Марс, разложив Иринины покупки на столе. — Просто здорово, умница! — Он поцеловал ее. — Давай попробуем, а оставшуюся часть отнесу родителям. Доставай черный хлеб, поедим на славу.
Они сидели у Марса на кухне, освещенной ярким электрическим светом, хотя на дворе еще не наступили сумерки и было довольно светло.
— Ты начинай, а я потом, — ответила Марсу Ирина. — Я не голодна.
— Как это не голодна! — возразил Марс, доставая из шкафа тарелки, — обед ты пропустила, бегая по магазинам и стоя в очередях, а сейчас уже восемь вечера.
— Да нет, я не так уж много времени потратила в магазине. Даже успела купить кое-что еще. Посмотри. Ирина подала Марсу маленький конверт.
— О, билеты на «Трех сестер»! Это сюрприз! «Если бы ты знал про сюрпризы, дуралей несчастный», — подумала Ирина, вспомнив свое открытие. Марс положил билеты на стол и спросил:
— Что-то ты грустная сегодня. Неприятности на службе? Ну, не смотри на меня так. Не хочешь — не говори, я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь. Значит, так, по-моему, ужин дома не получится, лучше пойдем куда-нибудь в ресторацию, согласна?
(Вот и решение всех проблем по системе Марса: вкусно поесть, пообщаться с людьми, как следует выпить. Отвлечься от забот в шумной компании или каком другом приятном месте, где люди развлекаются, где жизнь радостно бьет ключом, и тогда забудутся неудачи, горести, отчаяние и все станет на свои места, и жизнь вновь покажется чудесной и удивительной.)
Они пошли в маленький грузинский ресторанчик, о котором мало кто знал и где после девяти вечера подавали горячую еду. Это было бойкое местечко, наполненное ароматами грузинской кухни и веселым теплом. Марс заказал цыплят табака, «Перцовку» и весь вечер не отставал от Ирины с расспросами.
— Расскажи мне о своей семье, Ира, кто твои родители, как вы жили вместе, — попросил Марс.
— А-а, паршиво мы жили. Отец здорово поддавал втихаря, правда, только по выходным, в будни он не позволял себе напиваться. Он давно умер. Работал инженером-атомщиком, никогда ничего не рассказывал о своей работе и, я думаю, пил потому, что не мог забыть, как его родители умерли в холодной Сибири, все время мучился от сознания своей вины.
— Вины за что?
— За то, что он жив, а мать с отцом лежат в земле. Он на всю жизнь запомнил, как снимал с материнского трупа пальто, стягивал с отца сапоги. Ему понадобилось полчаса, чтобы разуть мертвого отца и надеть его сапоги на себя. — Ирина помолчала. — Моему отцу было тогда одиннадцать лет, и он раздел замерзших родителей, чтобы самому не околеть от холода.
— Бедняга. Но ведь перед ним была вся жизнь.
— Да. Только часть его души осталась там, в страшной морозной ночи, когда он потерял родителей и собственными глазами видел, как они умирали.
— Что ж поделаешь, не повезло человеку.
— Может быть, наша семейная жизнь сложилась бы по-другому, — продолжала врать Ирина, мысленно осуждая себя за наглое лицемерие, — если бы не умер мой брат Евгений. Он погиб недалеко отсюда, у Москвы-реки, холодной ясной ночью, в полнолуние. Он чем-то там приторговывал и, видимо, не поделил что-то со своими друзьями-товарищами, за что те недолго думая и пырнули его ножом. Но были ли это профессиональные преступники, я не могу сказать. Брат занимался грязными делишками, и милиция не очень-то утруждала себя поисками убийцы. Ментам, как мне кажется, было глубоко наплевать на моего брата, и они даже радовались, что одним фарцовщиком стало меньше.
— А твоя семья?
— А что семья? Ее и не было, семьи. Отец умер, когда я была маленькая, брат редко бывал дома, вот мы и куковали вдвоем с матерью на тесной хрущевской кухне. А когда в один прекрасный день пришли из милиции и сообщили, что Евгения зарезали, мать выбежала на улицу в халате и помчалась неизвестно куда, кричала, била себя кулаком в грудь, рвала на себе волосы. Потом мы поехали на место убийства, и с нею там что-то страшное сделалось; рыдая, она распласталась рядом с трупом, в боку которого так и торчал нож. Мне еле удалось оттащить ее от брата. Она материлась по-черному, я и не подозревала, что она знает такие слова, пыталась укусить меня. Была совершенно не в себе.
Они помолчали, слушая веселый ресторанный говор. Ирине захотелось крикнуть во весь голос: «Да замолчите вы! Замолчите! И почему вы все такие счастливые?»
— А твоя мать жива? — нарушил тягостное молчание Марс.
— Нет.
— Мне очень жаль, Ира. Извини, — он взял ее руку, нежно погладил. — Словами всего не скажешь, правда?
Ирина посмотрела в глаза сидящего рядом с ней человека и вдруг увидела в их глубине что-то новое, чего никогда не замечала раньше. Словно, гуляя по знакомому с детства саду, вдруг обнаруживаешь, что какой-то камень сдвинут с привычного места, и из-за такой мелочи удивительным, волшебным образом меняется облик всего сада, и тебе это приятно и странно. Что-то изменилось в ее отношении к Марсу. Но что?
— Иногда и не надо ничего говорить, просто быть друг с Другом рядом, и все. Больше ничего не надо.
В субботу утром Марс позвонил Ирине домой и предложил вместе с ним поехать к его родителям. Она согласилась, хотя и подозревала, что придется поскучать.
Как потом выяснилось, насчет «поскучать» она ошиблась. Вечер удался на славу. Родители Марса жили на Большой Ордынке в красивом кремового цвета доме, недалеко от церкви, выстроенной 350 лет назад в стиле европейского барокко и напоминавшей Ирине нарядный свадебный торт.
Старики оказались на редкость добродушными людьми, сквозь годы пронесли свою любовь друг к другу. Ирина исподтишка наблюдала за ними и удивлялась: как такое возможно? Неужели настоящая любовь существует? Чудеса.
Продукты, которые они привезли родителям Марса, были приняты с радостью, причем Марс заявил, что лосось — подарок от Ирины. Затем женщины прошли на кухню и начали готовить стол, неожиданно обнаружив обоюдную большую склонность к стряпне. Разговор шел легко, непринужденно, обсуждались рецепты, раскрывались секреты фирменных блюд, звучал веселый смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79