Хорошо! Бене Джессерит необходимы подобные мятежники.
— Они не хотят повредить Баззел, — сказала Дортуйла.
— Водный мир?
— Из него получился бы подходящий дом для слугамфибий. Не для футаров и Водящих. Я тщательно их изучила.
Все свидетельствовало о том, что Чтимые Матре планируют завезти обращенных в рабство слуг, скорее всего амфибий, для сбора камней Су. У Чтимых Матре могут быть и рабы-амфибии. Знание, результатом которого стали футары, может создавать всякие формы пограничной жизни.
— Рабы — опасное нарушение равновесия, — раздумчиво сказала Одрейд.
Тут Дортуйла впервые позволила себе проявление сильного чувства глубокого отвращения, от которого ее рот сжался в тонкую линию.
Этот сценарий Община распознала очень давно: неизбежное падение рабства или шпионажа. Они просто создавали резервуары ненависти. Если нет надежды на то, что возможно будет уничтожить всех врагов, лучше и не пытаться. Сдерживайте свои порывы твердой уверенностью в том, что подавление лишь усилит ваших врагов. День подавляемых настанет, и помоги небо рабовладельцу, когда этот день придет. Это обоюдоострый клинок. Подавляемые всегда учатся у хозяина и копируют его. И когда роли переменятся, пьеса снова будет разыграна по тем же нотам — насилие и месть, но наоборот. И снова смена ролей, и снова и снова, и так до бесконечности.
— Повзрослеют они когда-нибудь? — вопросила в пространство Одрейд.
Ответа у Дортуйлы не было, но она тут же внесла предложение:
— Мне необходимо вернуться на Баззел.
Одрейд задумалась. Опять изгнанная Преподобная Мать оказалась на шаг впереди Великой Матери. Как бы ни хотелось отказаться от такого решения, обе они знали, что это будут наилучшим шагом. Футары и Водящие вернутся. И что более важно, при наличии планеты, настолько желанной для Чтимых Матре, высоки шансы того, что за посетителями из Рассеивания следили. Чтимым Матре придется что-то предпринять, и этот шаг может поведать о них немало. — Конечно, они полагают, что Баззел — приманка в ловушке, — сказала Одрейд.
— Я могла бы сделать так, чтобы стало известно, что я изгнана своими Сестрами, — заметила Дортуйла. — Этому нетрудно найти подтверждение.
— Использовать себя в качестве приманки?
— Великая Мать, а что если их можно соблазнить на переговоры?
— С нами?
Что за удивительная идея!
— Я знаю, их история состоит не из разумных дискуссий, но…
— Это великолепно! Но давай добавим искушения. Скажем, ты убедила меня, что я должна прийти к ним с предложением покорности Бене Джессерит. — Великая Мать!
— У меня нет никаких намерений сдаваться. Но разве есть лучший способ заставить их заговорить?
— Баззел — неудачное место для встречи. Наши возможности там очень невелики.
— Сильнее всего они чувствуют себя на Узловой. Если они предложат в качестве места встречи эту планету, ты могла бы дать себя уговорить?
— Это потребует тщательного планирования. Великая Мать.
— Ода, очень тщательного, — пальцы Одрейд побежали по клавишам консоли. — Да, сегодня, — сказала она в ответ на пробежавший по столу вопрос, потом через заваленный кристаллами рабочий стол обратилась к Дортуйле: — Я хочу, чтобы перед возвращением ты встретилась с моим Советом и остальными. Мы основательно проинструктируем тебя, но я даю тебе свое личное заверение в том, что ты получаешь полную свободу действий. Самое важное — заставить их договориться о встрече на Узловой… и, я надеюсь, ты понимаешь, насколько мне не нравится использовать тебя в качестве приманки.
Когда Дортуйла, глубоко задумавшись, не ответила, Одрейд произнесла: — Они могут и проигнорировать нашу инициативу и просто смести с поверхности планеты нашу станцию на Баззеле. И все же ты — лучшая наживка, какая у нас есть.
— Мне и самой не нравится идея того, чтобы болтаться на крючке. Великая Мать, — слова Дортуйлы говорили о том, что за все эти годы она не утратила чувства юмора. — Пожалуйста, держите покрепче удочку.
Она встала и бросив обеспокоенный взгляд на заваленный стол Одрейд, добавила:
— У вас столько работы, и, боюсь, я задержала ваш ланч.
— Мы поедим вместе, Сестра. В настоящее время, ты важнее всего остального.
Глава 18
Все государства — абстракции Octun Politicus.
Архивы Бене Джессерит
Луцилла предостерегала себя, что не стоит полагаться на ощущение, что в этой ядовито-зеленой комнате и посещениях Великой Чтимой Матре, есть что-то знакомое и привычное. Это Узловая Станция, бастион тех, кто жаждет уничтожения Бене Джессерит. Это враг. День семнадцатый.
Непогрешимые внутренние часы, запущенные в ней в момент Агонии, показали ей, что она уже приспособилась к приблизительному ритму планеты. Пробуждение на восходе. И никак не угадать, когда ее накормят. Чтимые Матре ограничивали ее одной трапезной в день.
И всегда этот футар в своей клетке. Напоминание: Вы оба в клетках. Вот как мы обращаемся с опасными животными. Иногда ради удовольствия мы их выпускаем поразмять ноги, но потом — назад в клетку.
Минимальное количество меланжа в еде. Не потому что бережливы, только не при их богатстве. Просто небрежный жест, призванный показать то, «что могло бы быть твоим, веди ты себя разумно».
Когда она придет сегодня?
В появлениях Великой Чтимой Матре не было никакого определенного порядка. Случайные визиты, чтобы вывести пленницу из равновесия? Возможно. А внимания командира требуют также и другие дела. Отправляйся навестить опасного зверька, как только появится окно в рутинном распорядке дня. Может быть, я и опасна. Паучья Королева, но я не твой домашний зверек.
Луцилла ощущала присутствие сканирующих устройств. Эти хитрые машины вглядывались в плоть, выискивая спрятанное оружие, присматриваясь к работе органов. Нет ли у нее чужеродных имплантантов? А как на счет дополнительных органов хирургическим путем встроенных в это тело?
Ничего подобного, Мадам Паук. Мы полагаемся на то, что дано нам от рождения.
Луцилла понимала, что самая страшная сейчас для нее опасность заключается в том, что она станет чувствовать себя в подобном окружении не на месте. Те, кто схватили ее, поставили ее в ужасающее положение, но не могли отобрать ее способностей Бене Джессерит. Она могла заставить свое тело умереть еще до того, как шир в ее теле будет истощен до предательства. Она сохранила разум… и рой Воспоминаний с Лампадас.
В задней стене отъехала желтоватая панель, и лента транспортера вывезла клетку с футаром. Так значит Паучья Королева уже в пути высылает вперед себя напоминание-угрозу. Все как обычно. Рановато сегодня. Раньше чем когда-либо.
— Доброе утро, футар, — весело пропела Луцилла.
Футар глянул на нее, но ничего не сказал.
— Ты должно быть, ненавидишь эту клетку, — сказала Луцилла.
— Не любить клетка.
Луцилла успела уже определить, что эти существа до некоторой степени владеют способностью говорить, но насколько далеко простирается эта способность, по-прежнему ускользало от нее.
— Думаю, она тебя тоже морит голодом. Тебе хотелось бы съесть меня?
— Есть, — отчетливый интерес в его взгляде.
— Хотелось бы мне быть Водящим.
— Ты, Водящий?
— А если да, стал бы ты меня слушаться?
Из пола поднялось тяжелое кресло Паучьей Королевы. По-прежнему ни малейшего признака ее присутствия, но стоит предположить, что она слушает эти беседы.
Футар уставился на Луциллу со странным напряжением.
— А Водящие тоже держат вас в клетках и впроголодь?
— Водящий? — отчетливые вопросительные интонации в его голове.
— Я хочу, чтобы ты убил Великую Чтимую Матре, — в этом для них не будет ничего удивительного.
— Убить Дама!
— И съесть ее.
— Дама яд, — с унынием.
О-о-о! разве это не интереснейшая информация!
— Она — не яд. Ее мясо такое же как мое.
Футар подошел к ней, насколько позволяла клетка. Левая рука оттянула нижнюю губу, показывая красный воспаленный шрам, похожий на ожог. — Видишь яд, — сказало существо, уронив руку.
Интересно, как ей это удалось? От нее не пахнет никаким ядом. Пахнет человеческой плотью, основанным на адреналине наркотиком, который дает эти оранжевые глаза, реагируя на ярость… и некоторые другие эмоции, как открыла Луцилла. Например, чувство абсолютного превосходства.
Насколько далеко простирается понятливость футара?
— Это был горький яд?
Футар скорчил гримасу и плюнул на пол. Действие быстрее и гораздо сильнее слов. — Ты ненавидишь Даму?
Оскаленные клыки.
— Ты ее боишься?
Футар улыбнулся.
— Тогда почему ты ее не убьешь?
— Ты не Водящий.
Так для убийства ему требуется приказ Водящего!
В комнату вошла Великая Чтимая Матре и опустилась на кресло.
— Доброе утро. Дама, — так же весело, как до этого Футару, пропела Луцилла.
— Я не давала тебе позволения так меня называть, — тихим голосом, а в глазах уже загораются оранжевые огоньки.
— Мы здесь болтали с футаром.
— Я знаю, — огоньки стали ярче. — И если ты мне его избаловала…
— Но Дама…
— Не называй меня так!
Паучья Королева так и вылетела из кресла, в глазах Сбилось оранжевое пламя.
— Прошу, сядь пожалуйста, — улыбнулась Луцилла. — Так допрос не ведут, — сарказм — опасное оружие. Вчера ты сказала, что хотела бы продолжить наше обсуждение Политики.
— Откуда ты знаешь, который час? — опустилась в кресло, но глаза по-прежнему полыхают.
— У всех Бене Джессерит есть эта способность. Пробыв на ней всего лишь некоторое время, мы способны чувствовать ритм любой планеты.
— Странный талант.
— Это может делать каждый. Все дело в восприимчивости.
— А я могла бы научиться?
Оранжевый огонь в ее глазах угасал.
— Я сказала каждый. Ты ведь все же человек, не так ли? Вопрос, на который пока еще нет полного ответа.
— Почему ты говоришь, что у вас нет правительства?
Хочет сменить тему. Наши способности тревожат ее.
— Я говорила не совсем это. У нас нет формального правительства.
— Нет даже общественного кодекса?
— Нет такого свода законов, который отвечал бы всем потребностям. Преступление в одном обществе может казаться требованием морали в другом. — У людей всегда есть правительство.
Оранжевые пятна почти полностью исчезли из ее глаз. Почему это ее так интересует?
— У людей есть политика. Я вчера тебе это говорила. Политика искусство казаться искренним и совершенно открытым, скрывая при этом как можно больше.
— Так значит вы, ведьмы, скрываете.
— Я этого не сказала. Когда мы говорим «политика», это предупреждение нашим Сестрам.
— Я тебе не верю. Человеческие существа всегда создают ту или иную форму…
— Соглашения?
— Это слово ничем не хуже других!
Почему-то оно приводит ее в ярость.
Луцилла больше ничего не сказала, а потому Великая Чтимая Матре чуть наклонилась вперед.
— Вы скрываете!
— Разве я не в праве скрывать от тебя то, что может помочь тебе победить нас?
Вот тебе вкусная наживка!
— Я так и думала! — с явным удовлетворением она откинулась на спинку кресла.
— Впрочем, почему бы не открыть это? Ты полагаешь, что ниши единоличной власти всегда под рукой и их можно заполнить, но не понимаешь того, что это означает в случае моей Общины.
— О, скажи мне пожалуйста.
Тяжеловато для сарказма.
— Ты думаешь, что все можно свести к инстинктам, уходящим корнями в племенные времена и дальше. Вожди и старейшины. Таинственная мать и Совет. А до них Сильнейший (или Сильнейшая), кто заботится о том, чтобы все были сыты, что бы всех охранял огонь у входа в пещеру.
— В этом есть смысл.
Да, правда?
— О, я согласна. Эволюция форм изложена достаточно ясно.
— Эволюция, ведьма! Одно положенное на другое.
Эволюция. Смотри-ка как она бросается на ключевые слова.
— Это сила, которую можно взять под контроль, повернув ее на себя саму.
Контроль! Смотри, какой ты вызвала интерес. Она любит это слово.
— Так вы устанавливаете законы так же, как и все остальные!
— Регуляции, может быть, но разве все не временно?
— Конечно, — сказано с напряженным интересом.
— Но твоим обществом управляют бюрократы, которые знают, что, чтобы они ни делали, они неспособны внести в это ни грана воображения.
— Это важно?
Неподдельно озадачена. Взгляни, как она хмурится.
— Только для тебя. Чтимая матре.
— Великая Чтимая Матре!
Ага, она еще и обидчива!
— Почему ты не позволяешь звать тебя Дама?
— Мы не близки.
— А футар тебе близок?
— Перестань уходить от темы!
— Хочу зубы чистить, — вмешался футар.
— А ты заткнись!
И впрямь гневается!
Футар опустился на четвереньки, но явно не испугался.
Великая Чтимая матре перевела горящий оранжевым огнем взгляд на Луциллу:
— Что насчет бюрократов?
— У них нет пространства для маневра, поскольку именно вследствие этого жиреют те, кому они подчиняются. Если не видишь разницы между регуляцией и законом, силу закона имеет и то, и другое.
— Не вижу никакой разницы.
Она даже не понимает, что она о себе выдала.
— Законы выражают миф о навязанной перемене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Они не хотят повредить Баззел, — сказала Дортуйла.
— Водный мир?
— Из него получился бы подходящий дом для слугамфибий. Не для футаров и Водящих. Я тщательно их изучила.
Все свидетельствовало о том, что Чтимые Матре планируют завезти обращенных в рабство слуг, скорее всего амфибий, для сбора камней Су. У Чтимых Матре могут быть и рабы-амфибии. Знание, результатом которого стали футары, может создавать всякие формы пограничной жизни.
— Рабы — опасное нарушение равновесия, — раздумчиво сказала Одрейд.
Тут Дортуйла впервые позволила себе проявление сильного чувства глубокого отвращения, от которого ее рот сжался в тонкую линию.
Этот сценарий Община распознала очень давно: неизбежное падение рабства или шпионажа. Они просто создавали резервуары ненависти. Если нет надежды на то, что возможно будет уничтожить всех врагов, лучше и не пытаться. Сдерживайте свои порывы твердой уверенностью в том, что подавление лишь усилит ваших врагов. День подавляемых настанет, и помоги небо рабовладельцу, когда этот день придет. Это обоюдоострый клинок. Подавляемые всегда учатся у хозяина и копируют его. И когда роли переменятся, пьеса снова будет разыграна по тем же нотам — насилие и месть, но наоборот. И снова смена ролей, и снова и снова, и так до бесконечности.
— Повзрослеют они когда-нибудь? — вопросила в пространство Одрейд.
Ответа у Дортуйлы не было, но она тут же внесла предложение:
— Мне необходимо вернуться на Баззел.
Одрейд задумалась. Опять изгнанная Преподобная Мать оказалась на шаг впереди Великой Матери. Как бы ни хотелось отказаться от такого решения, обе они знали, что это будут наилучшим шагом. Футары и Водящие вернутся. И что более важно, при наличии планеты, настолько желанной для Чтимых Матре, высоки шансы того, что за посетителями из Рассеивания следили. Чтимым Матре придется что-то предпринять, и этот шаг может поведать о них немало. — Конечно, они полагают, что Баззел — приманка в ловушке, — сказала Одрейд.
— Я могла бы сделать так, чтобы стало известно, что я изгнана своими Сестрами, — заметила Дортуйла. — Этому нетрудно найти подтверждение.
— Использовать себя в качестве приманки?
— Великая Мать, а что если их можно соблазнить на переговоры?
— С нами?
Что за удивительная идея!
— Я знаю, их история состоит не из разумных дискуссий, но…
— Это великолепно! Но давай добавим искушения. Скажем, ты убедила меня, что я должна прийти к ним с предложением покорности Бене Джессерит. — Великая Мать!
— У меня нет никаких намерений сдаваться. Но разве есть лучший способ заставить их заговорить?
— Баззел — неудачное место для встречи. Наши возможности там очень невелики.
— Сильнее всего они чувствуют себя на Узловой. Если они предложат в качестве места встречи эту планету, ты могла бы дать себя уговорить?
— Это потребует тщательного планирования. Великая Мать.
— Ода, очень тщательного, — пальцы Одрейд побежали по клавишам консоли. — Да, сегодня, — сказала она в ответ на пробежавший по столу вопрос, потом через заваленный кристаллами рабочий стол обратилась к Дортуйле: — Я хочу, чтобы перед возвращением ты встретилась с моим Советом и остальными. Мы основательно проинструктируем тебя, но я даю тебе свое личное заверение в том, что ты получаешь полную свободу действий. Самое важное — заставить их договориться о встрече на Узловой… и, я надеюсь, ты понимаешь, насколько мне не нравится использовать тебя в качестве приманки.
Когда Дортуйла, глубоко задумавшись, не ответила, Одрейд произнесла: — Они могут и проигнорировать нашу инициативу и просто смести с поверхности планеты нашу станцию на Баззеле. И все же ты — лучшая наживка, какая у нас есть.
— Мне и самой не нравится идея того, чтобы болтаться на крючке. Великая Мать, — слова Дортуйлы говорили о том, что за все эти годы она не утратила чувства юмора. — Пожалуйста, держите покрепче удочку.
Она встала и бросив обеспокоенный взгляд на заваленный стол Одрейд, добавила:
— У вас столько работы, и, боюсь, я задержала ваш ланч.
— Мы поедим вместе, Сестра. В настоящее время, ты важнее всего остального.
Глава 18
Все государства — абстракции Octun Politicus.
Архивы Бене Джессерит
Луцилла предостерегала себя, что не стоит полагаться на ощущение, что в этой ядовито-зеленой комнате и посещениях Великой Чтимой Матре, есть что-то знакомое и привычное. Это Узловая Станция, бастион тех, кто жаждет уничтожения Бене Джессерит. Это враг. День семнадцатый.
Непогрешимые внутренние часы, запущенные в ней в момент Агонии, показали ей, что она уже приспособилась к приблизительному ритму планеты. Пробуждение на восходе. И никак не угадать, когда ее накормят. Чтимые Матре ограничивали ее одной трапезной в день.
И всегда этот футар в своей клетке. Напоминание: Вы оба в клетках. Вот как мы обращаемся с опасными животными. Иногда ради удовольствия мы их выпускаем поразмять ноги, но потом — назад в клетку.
Минимальное количество меланжа в еде. Не потому что бережливы, только не при их богатстве. Просто небрежный жест, призванный показать то, «что могло бы быть твоим, веди ты себя разумно».
Когда она придет сегодня?
В появлениях Великой Чтимой Матре не было никакого определенного порядка. Случайные визиты, чтобы вывести пленницу из равновесия? Возможно. А внимания командира требуют также и другие дела. Отправляйся навестить опасного зверька, как только появится окно в рутинном распорядке дня. Может быть, я и опасна. Паучья Королева, но я не твой домашний зверек.
Луцилла ощущала присутствие сканирующих устройств. Эти хитрые машины вглядывались в плоть, выискивая спрятанное оружие, присматриваясь к работе органов. Нет ли у нее чужеродных имплантантов? А как на счет дополнительных органов хирургическим путем встроенных в это тело?
Ничего подобного, Мадам Паук. Мы полагаемся на то, что дано нам от рождения.
Луцилла понимала, что самая страшная сейчас для нее опасность заключается в том, что она станет чувствовать себя в подобном окружении не на месте. Те, кто схватили ее, поставили ее в ужасающее положение, но не могли отобрать ее способностей Бене Джессерит. Она могла заставить свое тело умереть еще до того, как шир в ее теле будет истощен до предательства. Она сохранила разум… и рой Воспоминаний с Лампадас.
В задней стене отъехала желтоватая панель, и лента транспортера вывезла клетку с футаром. Так значит Паучья Королева уже в пути высылает вперед себя напоминание-угрозу. Все как обычно. Рановато сегодня. Раньше чем когда-либо.
— Доброе утро, футар, — весело пропела Луцилла.
Футар глянул на нее, но ничего не сказал.
— Ты должно быть, ненавидишь эту клетку, — сказала Луцилла.
— Не любить клетка.
Луцилла успела уже определить, что эти существа до некоторой степени владеют способностью говорить, но насколько далеко простирается эта способность, по-прежнему ускользало от нее.
— Думаю, она тебя тоже морит голодом. Тебе хотелось бы съесть меня?
— Есть, — отчетливый интерес в его взгляде.
— Хотелось бы мне быть Водящим.
— Ты, Водящий?
— А если да, стал бы ты меня слушаться?
Из пола поднялось тяжелое кресло Паучьей Королевы. По-прежнему ни малейшего признака ее присутствия, но стоит предположить, что она слушает эти беседы.
Футар уставился на Луциллу со странным напряжением.
— А Водящие тоже держат вас в клетках и впроголодь?
— Водящий? — отчетливые вопросительные интонации в его голове.
— Я хочу, чтобы ты убил Великую Чтимую Матре, — в этом для них не будет ничего удивительного.
— Убить Дама!
— И съесть ее.
— Дама яд, — с унынием.
О-о-о! разве это не интереснейшая информация!
— Она — не яд. Ее мясо такое же как мое.
Футар подошел к ней, насколько позволяла клетка. Левая рука оттянула нижнюю губу, показывая красный воспаленный шрам, похожий на ожог. — Видишь яд, — сказало существо, уронив руку.
Интересно, как ей это удалось? От нее не пахнет никаким ядом. Пахнет человеческой плотью, основанным на адреналине наркотиком, который дает эти оранжевые глаза, реагируя на ярость… и некоторые другие эмоции, как открыла Луцилла. Например, чувство абсолютного превосходства.
Насколько далеко простирается понятливость футара?
— Это был горький яд?
Футар скорчил гримасу и плюнул на пол. Действие быстрее и гораздо сильнее слов. — Ты ненавидишь Даму?
Оскаленные клыки.
— Ты ее боишься?
Футар улыбнулся.
— Тогда почему ты ее не убьешь?
— Ты не Водящий.
Так для убийства ему требуется приказ Водящего!
В комнату вошла Великая Чтимая Матре и опустилась на кресло.
— Доброе утро. Дама, — так же весело, как до этого Футару, пропела Луцилла.
— Я не давала тебе позволения так меня называть, — тихим голосом, а в глазах уже загораются оранжевые огоньки.
— Мы здесь болтали с футаром.
— Я знаю, — огоньки стали ярче. — И если ты мне его избаловала…
— Но Дама…
— Не называй меня так!
Паучья Королева так и вылетела из кресла, в глазах Сбилось оранжевое пламя.
— Прошу, сядь пожалуйста, — улыбнулась Луцилла. — Так допрос не ведут, — сарказм — опасное оружие. Вчера ты сказала, что хотела бы продолжить наше обсуждение Политики.
— Откуда ты знаешь, который час? — опустилась в кресло, но глаза по-прежнему полыхают.
— У всех Бене Джессерит есть эта способность. Пробыв на ней всего лишь некоторое время, мы способны чувствовать ритм любой планеты.
— Странный талант.
— Это может делать каждый. Все дело в восприимчивости.
— А я могла бы научиться?
Оранжевый огонь в ее глазах угасал.
— Я сказала каждый. Ты ведь все же человек, не так ли? Вопрос, на который пока еще нет полного ответа.
— Почему ты говоришь, что у вас нет правительства?
Хочет сменить тему. Наши способности тревожат ее.
— Я говорила не совсем это. У нас нет формального правительства.
— Нет даже общественного кодекса?
— Нет такого свода законов, который отвечал бы всем потребностям. Преступление в одном обществе может казаться требованием морали в другом. — У людей всегда есть правительство.
Оранжевые пятна почти полностью исчезли из ее глаз. Почему это ее так интересует?
— У людей есть политика. Я вчера тебе это говорила. Политика искусство казаться искренним и совершенно открытым, скрывая при этом как можно больше.
— Так значит вы, ведьмы, скрываете.
— Я этого не сказала. Когда мы говорим «политика», это предупреждение нашим Сестрам.
— Я тебе не верю. Человеческие существа всегда создают ту или иную форму…
— Соглашения?
— Это слово ничем не хуже других!
Почему-то оно приводит ее в ярость.
Луцилла больше ничего не сказала, а потому Великая Чтимая Матре чуть наклонилась вперед.
— Вы скрываете!
— Разве я не в праве скрывать от тебя то, что может помочь тебе победить нас?
Вот тебе вкусная наживка!
— Я так и думала! — с явным удовлетворением она откинулась на спинку кресла.
— Впрочем, почему бы не открыть это? Ты полагаешь, что ниши единоличной власти всегда под рукой и их можно заполнить, но не понимаешь того, что это означает в случае моей Общины.
— О, скажи мне пожалуйста.
Тяжеловато для сарказма.
— Ты думаешь, что все можно свести к инстинктам, уходящим корнями в племенные времена и дальше. Вожди и старейшины. Таинственная мать и Совет. А до них Сильнейший (или Сильнейшая), кто заботится о том, чтобы все были сыты, что бы всех охранял огонь у входа в пещеру.
— В этом есть смысл.
Да, правда?
— О, я согласна. Эволюция форм изложена достаточно ясно.
— Эволюция, ведьма! Одно положенное на другое.
Эволюция. Смотри-ка как она бросается на ключевые слова.
— Это сила, которую можно взять под контроль, повернув ее на себя саму.
Контроль! Смотри, какой ты вызвала интерес. Она любит это слово.
— Так вы устанавливаете законы так же, как и все остальные!
— Регуляции, может быть, но разве все не временно?
— Конечно, — сказано с напряженным интересом.
— Но твоим обществом управляют бюрократы, которые знают, что, чтобы они ни делали, они неспособны внести в это ни грана воображения.
— Это важно?
Неподдельно озадачена. Взгляни, как она хмурится.
— Только для тебя. Чтимая матре.
— Великая Чтимая Матре!
Ага, она еще и обидчива!
— Почему ты не позволяешь звать тебя Дама?
— Мы не близки.
— А футар тебе близок?
— Перестань уходить от темы!
— Хочу зубы чистить, — вмешался футар.
— А ты заткнись!
И впрямь гневается!
Футар опустился на четвереньки, но явно не испугался.
Великая Чтимая матре перевела горящий оранжевым огнем взгляд на Луциллу:
— Что насчет бюрократов?
— У них нет пространства для маневра, поскольку именно вследствие этого жиреют те, кому они подчиняются. Если не видишь разницы между регуляцией и законом, силу закона имеет и то, и другое.
— Не вижу никакой разницы.
Она даже не понимает, что она о себе выдала.
— Законы выражают миф о навязанной перемене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72