Он использует слова, как оружие, думал Хуан. Он двигает людьми и подталкивает их своими словами. Неужели Рин не видит этого? Но, конечно, она не видит… потому что он использует ее для чего-то, запутывая ее. На мгновение Хуана осенило открытие, которое сильно поразило его.
– Ты наблюдаешь за мной, Джонни, – сказал Чен-Лу. – Ну, и что по-твоему ты видишь?
«В эту игру могут играть двое», – думал Хуан. А вслух сказал:
– Я наблюдаю за человеком, занятым делом.
Чен-Лу пристально посмотрел на него. Это был не тот ответ, который он надеялся получить – слишком тонко проникающий в суть и оставляющий слишком много недосказанного. Он напомнил себе о том, что трудно контролировать непредсказуемых людей. Как только человек выкладывает свою энергию, им можно вертеть и направлять по желанию, но если человек уходит, сохраняет энергию.
– Ты думаешь, что понимаешь меня, Джонни? – спросил Чен-Лу.
– Нет, я не понимаю вас.
– Неужели? Я очень простой человек, меня не трудно понять, – сказал Чен-Лу.
– Это одно из самых сложных заявлений, которые когда-либо делал человек, – сказал Хуан.
– Ты издеваешься надо мной? – спросил Чен-Лу, вложив в эти слова взрыв негодования и гнева. Джонни вел себя совсем не в том духе, какой соответствовал его характеру.
– Как я могу издеваться, если я не понимаю? – спросил Хуан.
– Что-то нашло на тебя, – сказал Чен-Лу. – Что это? Ты ведешь себя самым странным образом.
– Сейчас мы понимаем друг друга, – сказал Хуан. «Он подозревает меня, – думал Чен-Лу. – ОН подозревает МЕНЯ!» И спросил себя: «Должен ли я убить этого дурака?»
– Видите, как легко забыть о наших несчастьях и заняться чем-нибудь, – сказал Хуан.
Рин оглянулась назад на Чен-Лу и увидела, как улыбка заливает его лицо. «Он говорил в основном ради моего блага, – думала она. – Богатство и удовольствие – это цена. Но что я плачу? – Она посмотрела на Хуана. – Да. Я вручаю ему пограничника готовенького. Я отдаю ему Хуана, чтобы он мог использовать его, как ему заблагорассудится».
Кабина плыла сейчас вперед задней частью вниз по реке, и Рин напряженно смотрела вверх по течению на горы, которые исчезли в плывущих тучах. «Почему меня так волнуют эти вопросы? – размышляла она. – Все равно у нас нет ни единого шанса выбраться отсюда. Есть только эти мгновения и возможность их использовать, которую мы можем получить».
– Мы не опустились немного вниз с правой стороны? – спросил Хуан.
– Вероятно, немного, – сказал Чен-Лу. – Ты думаешь протекает твоя заплата?
– Может быть.
– У тебя есть среди инструментов насос?
– Мы можем использовать головку распылителя одного из наших ручных устройств, – сказал Хуан.
Мысли Рин были сейчас заняты оружием в кармане Хуана, и она сказала. – Хуан, не позволяй им, чтобы они поймали меня живой.
– О, начинается мелодрама, – сказал Чен-Лу.
– Оставьте ее в покое, – рявкнул Хуан. Он похлопал Рин по руке, осматривая вокруг и выглядывая из кабины во все стороны. – Почему они оставляют нас без сопровождения?
– Они нашли новое место, чтобы встретить нас, – сказала Рин.
– Зачем всегда видеть все в черном свете? – спросил Чен-Лу. – Чему быть, тому не миновать. Вероятно, им нужны наши головы, как аборигенам, которые когда-то жили здесь.
– Ваша помощь неоценима, – сказал Хуан. – Подайте мне головку распылителя одного из наших устройств. – Момент, шеф, – сказал Чен-Лу с издевкой в голосе. Хуан взял насос из металла и пластика, приставил его к заднему люку и вышел на крыло. Он остановился на мгновение там, изучая обстановку.
Ни одно из существ, которых он ждал, не наблюдало за ними.
Внизу по течению у излучены реки высоко над деревьями маячил осколок скалы – на расстоянии примерно пяти или шести километров.
«Застывшая лава, – подумал Хуан. – А река может пробиваться через такую скалу».
Он наклонился над крылом, открыл пластину для осмотра и опробовал насос. Глухой всплеск слышался из внутренней части понтона. Он направил насос в сторону обследуемого отверстия, и нажал на ручку. Тонкая струя воды пошла по дуге в реку, отдавая запахом ядов из головки.
Завывающий крик тукана прозвучал из джунглей справа, и он слышал, как в кабине бормочет Чен-Лу.
«Что за разговор он ведет там, пока меня нет?» – размышлял Хуан.
Он поглядел вверх, и вовремя, чтобы увидеть, что поворот реки был шире, чем ожидалось. Течение несло сейчас кабину на выступ скалы. Этот факт не прибавил Хуану настроения. «Река может изгибаться на сотню километров здесь в этом сезоне и грузовик может вращаться в пределах километра от того места, где мы сейчас», – думал он.
Вдруг резко прозвучал голос Рин, слова ее четко были слышны во влажном воздухе:
– Сукин ты сын!
Чен-Лу ответил:
– В моей стране родословная не имеет большого значения, Рин.
Насос высасывал воздух с мокрыми хрипами, этот звук заглушил ответ Рин. Хуан поставил на место пластину для обследования понтона и возвратился в кабину.
Рин сидела, положив голову на сложенные руки. На шее ее была краска гнева.
Хуан поставил насос в угол возле люка посмотрел на Чен-Лу.
– В крыле была вода, – сказал Чен-Лу, голос его был ровный. – Я слышал это.
«Да, могу поспорить на что угодно, что это так, – подумал Хуан. – В чем ваша игра д-р Трэвис Ханнингтон Чен-Лу? Или это ради спортивного интереса? Вы злите людей ради своего удовольствия, или здесь кроется что-то другое?»
Хуан опустился в свое кресло.
Кабина плясала по ряби завихрений, повернулась и оказалась передней своей частью вниз по течению к столбу солнечного света, который пробился сквозь облака. В облаках медленно пробивались большие куски синего пространства.
– А вот и солнце, доброе старое солнце, – сказала Рин, – вот теперь, когда оно не нужно.
На нее нашло чувство необходимости в мужской защите, и она склонила голову на плечо Хуана. – Кажется, скоро будет жарища, – прошептала она.
– Если вы хотите побыть одни, я мог бы пойти на крыло?
– съязвил Чен-Лу.
– Не обращай внимания на этого ублюдка, – сказал Рин.
«Разве я могу не обращать на него внимания? – размышлял Хуан. – Может в этом и есть ее цель – заставить меня не обращать на него внимания? Разве я могу?»
Волосы ее издавали запах мускуса, который готов был помутить разум Хуана. Он сделал глубокий вдох и потряс головой. Что происходит с этой женщиной… с этой бросающей вызов, демонической женщиной?
– У тебя ведь была масса девушек, не так ли? – спросила Рин.
Слова ее вызвали в памяти образы, которые промелькнули через мозг Хуана – карие глаза с далеким далеким лукавством: глаза, глаза, глаза… все одинаковые. И гибкие фигуры в облегающих корсажах или на белоснежных простынях… теплые в его руках.
– А есть какая-нибудь особая девушка? – спросила Рин. А Чен-Лу удивился: «Зачем она делает это? Она что, ищет себе оправдания, причину обращаться с ним так, как я хочу, чтобы она обращалась с ним?»
– Я был очень занят, – сказал Хуан.
– Давай поспорим, что у тебя есть, – сказала она.
– Что ты имеешь в виду?
– Что там в Зеленой зоне у тебя есть девушка… спелая, как манго. Какая она?
Он пожал плечами, сдвинул ее голову, но она близко прислонилась к нему, смотря вверх на подбородок, где не росла борода. «У него индейская кровь, – думала она. – Нет бороды: индейская кровь». – Она красивая? – продолжала настаивать Рин.
– Многие женщины красивы, – сказал он.
– Она наверняка горяча, темпераментна и с большим бюстом, могу поспорить, – сказала она. – Ты был с ней в постели?
А Хуан думал: «Что бы это могло означать? Что мы все представители богемы?»
– Джентльмен, – сказала Рин. – Он отказался отвечать. Она поднялась вверх, села в свой угол, злая и удивленная, почему она поступила так. Что я устраиваю себе пытку? Я что, хочу получить себе этого Хуана Мартиньо, иметь и держать? К черту все это!
– Многие семьи здесь очень строги к своим женщинам, – сказал Чен-Лу. – Как в Викторианском веке.
– Неужели вы никогда не были человечным, Трэвис? – спросила Рин. – Даже хоть на денек, другой?
– Заткнись, – рявкнул Чен-Лу, и он сел, удивившись на эту вспышку. Ведьма! Как она довела меня до этого?
«Ах-ах, – думал Хуан, – она таки достала его».
– С чего это вы вдруг озверели, Трэвис? – спросила Рин. Но он уже контролировал себя, и единственное, что он сказал:
– У тебя острый язычок, моя дорогая. Слишком плохо, что нельзя этого сказать о твоем уме.
– Вот это уже что-то новое для вас, Трэвис, – сказала она и улыбнулась Хуану.
Но Хуан слышал выкрики в их голосах и вспоминал Ви-еро, падре, так торжественно говорящего: «Человек выкрикивает, если выражает протест против своей жизни, из-за одиночества и потому, что жизнь отламывается от того, что бы ни создало ее. Но независимо от того, на сколько глубоко ты ненавидишь жизнь, ты и любишь ее тоже. Она, как котелок, кипящий вместе со всем, что ты должен попробовать – но очень болезненный для пробы».
Внезапно Хуан притянул Рин и поцеловал ее, прижимая к себе, зарывшись руками в ее спине. Губы ее ответили после кратчайшего колебания – теплые и податливые.
Наконец он оторвался, твердо посадил ее в кресло и откинулся на спинку своего кресла.
Когда Рин перевела дыхание, она сказала:
– Ну, а это что?
– Во всех нас есть маленькое животное, – сказал Хуан. «Он что, защищает меня? – спрашивал себя Чен-Лу, садясь прямо. – Мне не нужна защита от него в этом деле».
Но Рин засмеялась, скрывая гнев и, дотянувшись до Хуана, ласково потрепала его по щеке.
– Разве это не так? – спросила она.
А Чен-Лу подумал: «Она только выполняет свою работу. Как красиво она работает. Какое артистическое дарование. Было бы просто жаль, если бы я ее убил».
Глава 9
У них такой талант – заниматься нелогичностями, у этих человеческих существ, – думал Мозг. – Даже перед лицом ужасных испытаний они спорят, занимаются любовью и разбрасываются тривиальностями".
Эстафеты посланников уходили и возвращались сквозь дождь и солнечный свет, которые чередовались в отверстии пещеры. Сейчас, перед очередной командой, было небольшое колебание, главное решение уже сделано: «Поймать и убить трех человеческих существ в пропасти, сохранить живыми только их головы, если возможно».
И все же сообщения продолжали поступать, потому что Мозг отдал приказ: «Сообщайте мне все, что они говорят».
«Как много разговоров о Боге, – думал Мозг. – Возможно ли, что такое существо есть?»
Мозг отмечал, что хотя человеческие свершения и принимают вид возвышенного, но в основе их действий лежат тривиальности.
«Возможно ли, что такая тривиальность была лишь своего рода кодом? – размышлял Мозг. – Но как это может быть… если только это все не эмоциональность нелогичности… А этот разговор о Боге тогда и возникает на поверхности, когда логика не дает им никакого выхода».
Мозг начинал свою карьеру с логики, как прагматичный атеист. Сейчас в его вычислениях стали вкрадываться сомнения, и он причислил их к эмоциям.
«Все же, они должны быть остановлены, – думал Мозг. – Независимо какой ценой, но они должны быть остановлены. Проблема слишком важная, я должен попытаться умертвить их». Рин чувствовала, что они плывут в чаше горячего солнечного света, в центре которого находится изуродованная кабина грузовика. Кабина была влажным адом, давящим на нее. Чувство капающего пота и запах близости тел, все подавляющий запах плесени – все это давило на ее сознание. Ни одно животное не шелохнулось и не закричало на каждом берегу.
Только случайные насекомые, пересекающие их путь, напоминали ей о том, что стерегущие их в тени джунглей начеку.
«Если бы не эти жуки, – думала она. – Чертовы жуки! И эта чертова жара!»
Внезапный порыв истерии охватил ее, и она крикнула:
– Разве нельзя что-то сделать?
Она начала бешено хохотать.
Хуан схватил ее за плечи, стал трясти, пока смех не перешел в сухие рыдания.
– О, пожалуйста, пожалуйста, сделай что-нибудь, – умоляла она.
Хуан вытеснил всю жалость из своего тона, когда попытался успокоить ее:
– Держись, Рин.
– Эти проклятые жуки! – сказала она.
Голос Чен-Лу дошел до нее с заднего сиденья кабины.
– Вы должны всегда помнить, д-р Келли, что вы энтомолог.
– А я и занимаюсь жуками, – сказала она. Это показалось ей таким забавным, что она опять начала смеяться. Однако резкое движение руки Хуана остановило ее. Она дотянулась, взяла его руки и сказала:
– Со мной все в порядке, правда. Это все жара.
Хуан посмотрел ей в глаза.
– Ты уверена? – Да.
Она отстранилась, села в свой угол и стала пристально смотреть в окно. Мелькающая береговая линия гипнотически притягивала ее взор: смутное движение. Это, как время – недавнее прошлое оно уходит совсем, нет точной отсчетной точки будущего – все одно, все таяло в одном скольжении, растягивающемся в вечность…
«Что же заставило меня выбрать эту карьеру?» – размышляла она. В поисках ответа она перебрала в памяти все отчетливые вехи в полной последовательности событий, которые она сохранила с детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Ты наблюдаешь за мной, Джонни, – сказал Чен-Лу. – Ну, и что по-твоему ты видишь?
«В эту игру могут играть двое», – думал Хуан. А вслух сказал:
– Я наблюдаю за человеком, занятым делом.
Чен-Лу пристально посмотрел на него. Это был не тот ответ, который он надеялся получить – слишком тонко проникающий в суть и оставляющий слишком много недосказанного. Он напомнил себе о том, что трудно контролировать непредсказуемых людей. Как только человек выкладывает свою энергию, им можно вертеть и направлять по желанию, но если человек уходит, сохраняет энергию.
– Ты думаешь, что понимаешь меня, Джонни? – спросил Чен-Лу.
– Нет, я не понимаю вас.
– Неужели? Я очень простой человек, меня не трудно понять, – сказал Чен-Лу.
– Это одно из самых сложных заявлений, которые когда-либо делал человек, – сказал Хуан.
– Ты издеваешься надо мной? – спросил Чен-Лу, вложив в эти слова взрыв негодования и гнева. Джонни вел себя совсем не в том духе, какой соответствовал его характеру.
– Как я могу издеваться, если я не понимаю? – спросил Хуан.
– Что-то нашло на тебя, – сказал Чен-Лу. – Что это? Ты ведешь себя самым странным образом.
– Сейчас мы понимаем друг друга, – сказал Хуан. «Он подозревает меня, – думал Чен-Лу. – ОН подозревает МЕНЯ!» И спросил себя: «Должен ли я убить этого дурака?»
– Видите, как легко забыть о наших несчастьях и заняться чем-нибудь, – сказал Хуан.
Рин оглянулась назад на Чен-Лу и увидела, как улыбка заливает его лицо. «Он говорил в основном ради моего блага, – думала она. – Богатство и удовольствие – это цена. Но что я плачу? – Она посмотрела на Хуана. – Да. Я вручаю ему пограничника готовенького. Я отдаю ему Хуана, чтобы он мог использовать его, как ему заблагорассудится».
Кабина плыла сейчас вперед задней частью вниз по реке, и Рин напряженно смотрела вверх по течению на горы, которые исчезли в плывущих тучах. «Почему меня так волнуют эти вопросы? – размышляла она. – Все равно у нас нет ни единого шанса выбраться отсюда. Есть только эти мгновения и возможность их использовать, которую мы можем получить».
– Мы не опустились немного вниз с правой стороны? – спросил Хуан.
– Вероятно, немного, – сказал Чен-Лу. – Ты думаешь протекает твоя заплата?
– Может быть.
– У тебя есть среди инструментов насос?
– Мы можем использовать головку распылителя одного из наших ручных устройств, – сказал Хуан.
Мысли Рин были сейчас заняты оружием в кармане Хуана, и она сказала. – Хуан, не позволяй им, чтобы они поймали меня живой.
– О, начинается мелодрама, – сказал Чен-Лу.
– Оставьте ее в покое, – рявкнул Хуан. Он похлопал Рин по руке, осматривая вокруг и выглядывая из кабины во все стороны. – Почему они оставляют нас без сопровождения?
– Они нашли новое место, чтобы встретить нас, – сказала Рин.
– Зачем всегда видеть все в черном свете? – спросил Чен-Лу. – Чему быть, тому не миновать. Вероятно, им нужны наши головы, как аборигенам, которые когда-то жили здесь.
– Ваша помощь неоценима, – сказал Хуан. – Подайте мне головку распылителя одного из наших устройств. – Момент, шеф, – сказал Чен-Лу с издевкой в голосе. Хуан взял насос из металла и пластика, приставил его к заднему люку и вышел на крыло. Он остановился на мгновение там, изучая обстановку.
Ни одно из существ, которых он ждал, не наблюдало за ними.
Внизу по течению у излучены реки высоко над деревьями маячил осколок скалы – на расстоянии примерно пяти или шести километров.
«Застывшая лава, – подумал Хуан. – А река может пробиваться через такую скалу».
Он наклонился над крылом, открыл пластину для осмотра и опробовал насос. Глухой всплеск слышался из внутренней части понтона. Он направил насос в сторону обследуемого отверстия, и нажал на ручку. Тонкая струя воды пошла по дуге в реку, отдавая запахом ядов из головки.
Завывающий крик тукана прозвучал из джунглей справа, и он слышал, как в кабине бормочет Чен-Лу.
«Что за разговор он ведет там, пока меня нет?» – размышлял Хуан.
Он поглядел вверх, и вовремя, чтобы увидеть, что поворот реки был шире, чем ожидалось. Течение несло сейчас кабину на выступ скалы. Этот факт не прибавил Хуану настроения. «Река может изгибаться на сотню километров здесь в этом сезоне и грузовик может вращаться в пределах километра от того места, где мы сейчас», – думал он.
Вдруг резко прозвучал голос Рин, слова ее четко были слышны во влажном воздухе:
– Сукин ты сын!
Чен-Лу ответил:
– В моей стране родословная не имеет большого значения, Рин.
Насос высасывал воздух с мокрыми хрипами, этот звук заглушил ответ Рин. Хуан поставил на место пластину для обследования понтона и возвратился в кабину.
Рин сидела, положив голову на сложенные руки. На шее ее была краска гнева.
Хуан поставил насос в угол возле люка посмотрел на Чен-Лу.
– В крыле была вода, – сказал Чен-Лу, голос его был ровный. – Я слышал это.
«Да, могу поспорить на что угодно, что это так, – подумал Хуан. – В чем ваша игра д-р Трэвис Ханнингтон Чен-Лу? Или это ради спортивного интереса? Вы злите людей ради своего удовольствия, или здесь кроется что-то другое?»
Хуан опустился в свое кресло.
Кабина плясала по ряби завихрений, повернулась и оказалась передней своей частью вниз по течению к столбу солнечного света, который пробился сквозь облака. В облаках медленно пробивались большие куски синего пространства.
– А вот и солнце, доброе старое солнце, – сказала Рин, – вот теперь, когда оно не нужно.
На нее нашло чувство необходимости в мужской защите, и она склонила голову на плечо Хуана. – Кажется, скоро будет жарища, – прошептала она.
– Если вы хотите побыть одни, я мог бы пойти на крыло?
– съязвил Чен-Лу.
– Не обращай внимания на этого ублюдка, – сказал Рин.
«Разве я могу не обращать на него внимания? – размышлял Хуан. – Может в этом и есть ее цель – заставить меня не обращать на него внимания? Разве я могу?»
Волосы ее издавали запах мускуса, который готов был помутить разум Хуана. Он сделал глубокий вдох и потряс головой. Что происходит с этой женщиной… с этой бросающей вызов, демонической женщиной?
– У тебя ведь была масса девушек, не так ли? – спросила Рин.
Слова ее вызвали в памяти образы, которые промелькнули через мозг Хуана – карие глаза с далеким далеким лукавством: глаза, глаза, глаза… все одинаковые. И гибкие фигуры в облегающих корсажах или на белоснежных простынях… теплые в его руках.
– А есть какая-нибудь особая девушка? – спросила Рин. А Чен-Лу удивился: «Зачем она делает это? Она что, ищет себе оправдания, причину обращаться с ним так, как я хочу, чтобы она обращалась с ним?»
– Я был очень занят, – сказал Хуан.
– Давай поспорим, что у тебя есть, – сказала она.
– Что ты имеешь в виду?
– Что там в Зеленой зоне у тебя есть девушка… спелая, как манго. Какая она?
Он пожал плечами, сдвинул ее голову, но она близко прислонилась к нему, смотря вверх на подбородок, где не росла борода. «У него индейская кровь, – думала она. – Нет бороды: индейская кровь». – Она красивая? – продолжала настаивать Рин.
– Многие женщины красивы, – сказал он.
– Она наверняка горяча, темпераментна и с большим бюстом, могу поспорить, – сказала она. – Ты был с ней в постели?
А Хуан думал: «Что бы это могло означать? Что мы все представители богемы?»
– Джентльмен, – сказала Рин. – Он отказался отвечать. Она поднялась вверх, села в свой угол, злая и удивленная, почему она поступила так. Что я устраиваю себе пытку? Я что, хочу получить себе этого Хуана Мартиньо, иметь и держать? К черту все это!
– Многие семьи здесь очень строги к своим женщинам, – сказал Чен-Лу. – Как в Викторианском веке.
– Неужели вы никогда не были человечным, Трэвис? – спросила Рин. – Даже хоть на денек, другой?
– Заткнись, – рявкнул Чен-Лу, и он сел, удивившись на эту вспышку. Ведьма! Как она довела меня до этого?
«Ах-ах, – думал Хуан, – она таки достала его».
– С чего это вы вдруг озверели, Трэвис? – спросила Рин. Но он уже контролировал себя, и единственное, что он сказал:
– У тебя острый язычок, моя дорогая. Слишком плохо, что нельзя этого сказать о твоем уме.
– Вот это уже что-то новое для вас, Трэвис, – сказала она и улыбнулась Хуану.
Но Хуан слышал выкрики в их голосах и вспоминал Ви-еро, падре, так торжественно говорящего: «Человек выкрикивает, если выражает протест против своей жизни, из-за одиночества и потому, что жизнь отламывается от того, что бы ни создало ее. Но независимо от того, на сколько глубоко ты ненавидишь жизнь, ты и любишь ее тоже. Она, как котелок, кипящий вместе со всем, что ты должен попробовать – но очень болезненный для пробы».
Внезапно Хуан притянул Рин и поцеловал ее, прижимая к себе, зарывшись руками в ее спине. Губы ее ответили после кратчайшего колебания – теплые и податливые.
Наконец он оторвался, твердо посадил ее в кресло и откинулся на спинку своего кресла.
Когда Рин перевела дыхание, она сказала:
– Ну, а это что?
– Во всех нас есть маленькое животное, – сказал Хуан. «Он что, защищает меня? – спрашивал себя Чен-Лу, садясь прямо. – Мне не нужна защита от него в этом деле».
Но Рин засмеялась, скрывая гнев и, дотянувшись до Хуана, ласково потрепала его по щеке.
– Разве это не так? – спросила она.
А Чен-Лу подумал: «Она только выполняет свою работу. Как красиво она работает. Какое артистическое дарование. Было бы просто жаль, если бы я ее убил».
Глава 9
У них такой талант – заниматься нелогичностями, у этих человеческих существ, – думал Мозг. – Даже перед лицом ужасных испытаний они спорят, занимаются любовью и разбрасываются тривиальностями".
Эстафеты посланников уходили и возвращались сквозь дождь и солнечный свет, которые чередовались в отверстии пещеры. Сейчас, перед очередной командой, было небольшое колебание, главное решение уже сделано: «Поймать и убить трех человеческих существ в пропасти, сохранить живыми только их головы, если возможно».
И все же сообщения продолжали поступать, потому что Мозг отдал приказ: «Сообщайте мне все, что они говорят».
«Как много разговоров о Боге, – думал Мозг. – Возможно ли, что такое существо есть?»
Мозг отмечал, что хотя человеческие свершения и принимают вид возвышенного, но в основе их действий лежат тривиальности.
«Возможно ли, что такая тривиальность была лишь своего рода кодом? – размышлял Мозг. – Но как это может быть… если только это все не эмоциональность нелогичности… А этот разговор о Боге тогда и возникает на поверхности, когда логика не дает им никакого выхода».
Мозг начинал свою карьеру с логики, как прагматичный атеист. Сейчас в его вычислениях стали вкрадываться сомнения, и он причислил их к эмоциям.
«Все же, они должны быть остановлены, – думал Мозг. – Независимо какой ценой, но они должны быть остановлены. Проблема слишком важная, я должен попытаться умертвить их». Рин чувствовала, что они плывут в чаше горячего солнечного света, в центре которого находится изуродованная кабина грузовика. Кабина была влажным адом, давящим на нее. Чувство капающего пота и запах близости тел, все подавляющий запах плесени – все это давило на ее сознание. Ни одно животное не шелохнулось и не закричало на каждом берегу.
Только случайные насекомые, пересекающие их путь, напоминали ей о том, что стерегущие их в тени джунглей начеку.
«Если бы не эти жуки, – думала она. – Чертовы жуки! И эта чертова жара!»
Внезапный порыв истерии охватил ее, и она крикнула:
– Разве нельзя что-то сделать?
Она начала бешено хохотать.
Хуан схватил ее за плечи, стал трясти, пока смех не перешел в сухие рыдания.
– О, пожалуйста, пожалуйста, сделай что-нибудь, – умоляла она.
Хуан вытеснил всю жалость из своего тона, когда попытался успокоить ее:
– Держись, Рин.
– Эти проклятые жуки! – сказала она.
Голос Чен-Лу дошел до нее с заднего сиденья кабины.
– Вы должны всегда помнить, д-р Келли, что вы энтомолог.
– А я и занимаюсь жуками, – сказала она. Это показалось ей таким забавным, что она опять начала смеяться. Однако резкое движение руки Хуана остановило ее. Она дотянулась, взяла его руки и сказала:
– Со мной все в порядке, правда. Это все жара.
Хуан посмотрел ей в глаза.
– Ты уверена? – Да.
Она отстранилась, села в свой угол и стала пристально смотреть в окно. Мелькающая береговая линия гипнотически притягивала ее взор: смутное движение. Это, как время – недавнее прошлое оно уходит совсем, нет точной отсчетной точки будущего – все одно, все таяло в одном скольжении, растягивающемся в вечность…
«Что же заставило меня выбрать эту карьеру?» – размышляла она. В поисках ответа она перебрала в памяти все отчетливые вехи в полной последовательности событий, которые она сохранила с детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26