А важнейшей из сфер деятельности Эда Ганолезе как раз является профсоюзное движение Нью-Йорка. Там крутятся огромные суммы денег, и Эд никогда и никому на свете не позволит присосаться к столь лакомому пирогу.
Я позвонил одному из профсоюзных деятелей, которого все называли Быком Рокко и который с большим рвением отстаивал права трудящихся, особенно их право вступать в профсоюзы и платить взносы.
— Бык, — сказал я, — это Клей. Ты не мог бы проверить кое-что для меня?
— Прочитал о тебе в газетах, Клей, — поторопился сообщить он. Бык Рокко работает в союзе “Новый взгляд” и появляется везде не иначе как в чистой рубашечке и при галстуке, что так не вяжется с его именем. — Мне очень жаль, старина.
— Мне тоже, — согласился он. — Ты знаешь парня по имени Сай Грилдквист?
— Разумеется, — ответил я. — На Бродвее сейчас идет его пьеса “Бой барабанов вдали”. Деньги гребет лопатой.
— Рад за него. Всегда приятно слышать, что искусство процветает.
— И мне тоже. Так что там насчет Грилдквиста?
— Ты можешь выяснить кое-что о нем? У тебя есть кто-нибудь, кто был бы относительно тесно связан с ним?
— В театре, пожалуй, да. Но не дома. Разве что его шофер. Не знаю, придется самому проверить.
— Так, а узнать нужно следующее: где он был вчера во второй половине дня, особенно в районе четырех часов. Какие отношения были в последнее время между ним и Мейвис Сент-Пол и вписывается ли в эту картину его бывшая жена.
— Которая из жен? Он был женат три раза.
— Боже ты мой! Тогда та, с которой он был счастлив четыре-пять лет назад. Кровь из носу, но нужно бы уточнить, где она была вчера после обеда.
— Не могу ничего обещать. Клей. Особенно насчет жены. Может статься, я не знаком ни с кем, кто знал бы ее. Но посмотрю, что можно сделать.
— Спасибо, Бык.
Положив трубку, я еще раз глянул на имена в списке. Осталось отработать еще двоих: Эрнста Тессельмана и загадочного мужа из Иллинойса.
Я не был уверен, стоило ли включать в круг подозреваемых мифического мужа. Очевидно, они с Мейвис не виделись вот уже по меньшей мере лет пять. И очень маловероятно, что он мог вдруг вот так объявиться ни с того ни с сего лишь затем, чтобы укокошить ее.
С другой стороны, с замужеством Мейвис могли быть связаны и некие другие важные и еще неизвестные мне обстоятельства. И прежде всего необходимо выяснить, кем был муж Мейвис Сент-Пол. А это означало, что требовалось срочно связаться с кем-нибудь из тех, у кого был выход на город Белвйлл, штат Иллинойс.
Итак, где, черт возьми, хотя бы находится этот Белвйлл?
Мне всегда казалось, что для того, чтобы разыскать какой-нибудь маленький городишко, нужно прежде всего установить, с каким большим городом он соседствует. Единственным заслуживающим внимания большим городом, который пришел мне на ум в связи со штатом Иллинойс, был Чикаго.
И тогда я потратился на междугородный звонок, набрав номер телефона одного своего знакомого вЯикаго, который хотя и не работает конкретно на Эда Ганолезе, но имеет отношение к другой подобной и дружественной нам организации.
— Белвйлл? — переспросил он. — Так это же в самом центре штата, Клей. Это не наша территория.
— Везет же, — огорчился я. — Значит, это не в окрестностях Чикаго.
— Черт, нет же, конечно.
— А где тогда?
— Близ Сент-Луиса, — ответил он.
— Сент-Луис? Это же в Миссури.
— Ну да, конечно. На реке Миссисипи, на территории штата Миссури. А на противоположном берегу, со стороны Иллинойса, и находится этот самый Сент-Луис. Белвйлл где-то неподалеку.
— Значит, Сент-Луис?
— Да. Там тебе, надеюсь, сумеют помочь. Для меня же что Белвйлл, что Белвью — пустой звук.
Пришлось звонить в Восточный Сент-Луис. Несколько лет назад жители Сент-Луиса совершили большую ошибку, выбрав в администрацию своего благочестивого города новых людей, настроенных решительно бороться со всякого рода злоупотреблениями, после чего все деловые парни незамедлительно перекочевали за реку. Живут они там и процветают и по сей день. Зато изгнавшие их жители снова недовольны и постоянно ворчат, как, мол, у них в Сент-Луисе скучно, не то что в развеселом городе за рекой, и с каждым днем автомобильное движение на мостах становится все оживленнее.
Итак, я позвонил в Сент-Луис номер два, где у меня тоже есть знакомые и где также существует организация, аналогичная той, на которую я работаю. Я связался с парнем, который сам себя называет просто Текс, что здесь, в Нью-Йорке, ему никогда не сошло бы с рук, и сказал:
— Текс, мне нужна информация об одной телке, которая в свое время жила в Белвилле. Ведь это где-то поблизости от вас, не так ли?
— Ну да, — подтвердил он. — Миль пятнадцать отсюда, в сторону авиабазы.
— База все еще там, и это радует, — оживился я. — Тут вот какое дело: пять-шесть лет назад в Белвилле девица по имени Мэри Комакки вышла замуж за какого-то парня с этой авиабазы. Мне нужно узнать, за кого именно.
— Как пишется фамилия?
Я продиктовал ему фамилию по буквам, после чего он задал новый вопрос:
— Когда все будет готово, как с тобой связаться? Я дал ему свой номер телефона и добавил:
— Разумеется, оплата звонка за мой счет.
— А то как же иначе, — ответил он. — Что ты там себе воображаешь?
Милый мальчик. Я поблагодарил его и положил трубку. В списке оставалось еще одно имя. Эрнст Тессельман. Проверкой его алиби я решил заняться самолично.
Пришло время наносить визиты. Полистав телефонную книгу, я разыскал интересовавшие меня адреса и переписал их в свой блокнот. А затем отправился в спальню, собираясь приодеться.
Не тут-то было — в дверь позвонили, и у меня мелькнула шальная мысль, что это почти наверняка должен быть повадившийся ко мне Граймс. Раздумывая над тем, кого могли убить на сей раз, я снова прошел через всю квартиру и вернулся в гостиную.
Я рассчитывал увидеть именно Граймса, но все же береженого Бог бережет, а потому, прежде чем открыть, я решил на всякий случай глянуть в глазок. И правильно сделал. Стоило лишь открыться глазку, как посетитель выстрелил в него. Содрав мне кожу с сустава на большом пальце, пуля просвистела рядом с моей головой, угодив в противоположную стену.
Глава 13
Услышав выстрел, я тут же ничком бросился на пол. Если за два года в армии я толком не успел усвоить этот прием, то девять лет у Эда Ганолезе научили меня очень многому. Еще несколько секунд я лежал, вжимаясь в ворс ковра, пока не услышал звук удаляющихся шагов — кто-то побежал к лифту.
Вскочив на ноги, я рывком распахнул дверь, но успел заметить лишь закрывающийся лифт. Мне не удалось даже мельком увидеть моего гостя. Подлетев к лифту, я несколько раз яростно нажал кнопку “Вверх”, прекрасно зная, что ничего путного не добьюсь. Лифт двинется ко мне лишь после того, как доставит того ублюдка по назначению. А к тому времени, как дисциплинированный чертов подъемник вернется на мой этаж, заберет меня и вновь доберется вниз, та сволочь будет уже далеко.
Я вернулся обратно и захлопнул дверь в квартиру. Все равно я уже собирался уходить. Дожидаясь лифта, я не переставал ломать голову над тем, что мог бы означать открывшийся на меня сезон охоты.
И тут меня осенило. Мое имя попало на страницы газет, меня подозревали в убийстве Бетти Бенсон. Парень, за которым я охочусь, должно быть, прочитал сообщения репортеров и понял, что до Бетти Бенсон он добрался слишком поздно, уже после того, как я побывал у нее, и что мне теперь может быть известно то же, что было известно ей. Интересно, что он имел в виду? Чего он боится?
Двери лифта вежливо распахнулись (увы, поздно), я зашел в кабину и нажал кнопку нижнего этажа. Я твердо решил повидаться со всеми действующими лицами, внесенными в мой список подозреваемых. И по ходу дела, надо думать, мне придется встретиться с человеком, который только что пытался меня застрелить.
Глава 14
Прежде всего я решил нанести визит Джонни Рикардо, и вовсе не потому, что считал его фаворитом в списке, просто начинать с него было удобнее всего. Ему принадлежал ночной клуб с довольно странным названием “Кабачок “У Джонни”, находившийся на Пятьдесят девятой улице. Оставив свой “мерседес” в гараже, я взял такси, так как в девять часов вечера искать себе место для парковки в радиусе десятка кварталов от “Кабачка “У Джонни” может себе позволить лишь какой-нибудь заезжий турист.
"Кабачок “У Джонни” был поделен на две части. В передней устроен бар, а в дальней находился ресторан, на эстраде которого ежевечерне выступали приглашенные артисты — исполнители народных песен, а также разного рода комики, подражающие Морту Салу и Орсону Бину.
Миновав бар, я прошел в дальнее помещение, где находился ресторан и, собственно, клуб. Я на минуту задержался в дверях, обводя взглядом погруженные в полумрак столики и расположившихся за ними людей, и тяжелые бордовые портьеры, которыми были задрапированы все стены и окна, и крохотную сцену, на тот момент пустовавшую, и облаченного в черное с белым и поэтому очень похожего на агента из похоронного бюро официанта, бочком пробравшегося ко мне и предложившего провести к свободному столику.
— Я не собираюсь ужинать, — объявил я ему. — Мне нужно поговорить с Джонни Рикардо.
Выражение его лица изменилось от приветливого к настороженному, и он сказал:
— Не уверен, у себя ли он. А кто его спрашивает?
— Скажите ему, что от Эда Ганолезе, — отрекомендовался я, справедливо полагая, что имя Эда скажет ему гораздо больше, нежели мое собственное. Так вышло, что мне лично никогда не приходилось сталкиваться по работе с Джонни Рикардо, хотя сам Джонни просто наверняка был так или иначе связан с Эдом Ганолезе.
— Пойду посмотрю в кабинете, — пообещал мой новый знакомый. — Может быть, вы подождете в баре...
— Ничего, — успокоил я его. — Мне удобнее здесь. Да и вам тогда далеко ходить не придется.
В ответ он согласно кивнул и молча удалился. Я ждал, аккуратно озираясь по сторонам, и он вскоре вернулся и шепотом отрапортовал:
— Босс у себя. Пройдете за портьеры и вверх по лестнице. Первая дверь направо.
— Весьма признателен.
Следуя полученной инструкции, я завернул за бордовый занавес, поднялся по выстланной бордовым ковром лестнице, открыл выкрашенную в бордовый цвет первую дверь справа и вступил в кабинет Джонни Рикардо. После бордового великолепия снаружи его комната показалась мне практически бесцветной. Точнее, серой: серые стены, серый ковер на полу, серый офисный шкаф для хранения документов, серый письменный стол, серые шторы на двух окнах и серая корзина для мусора рядом с серым креслом. Даже висевшая на стене картина была написана во все той же унылой цветовой гамме.
Человек, сидевший за столом, полностью вписывался в безликий интерьер. Он тоже оказался серым, таким же, как его кабинет: бледное морщинистое лицо, неопределенного цвета волосы, бесцветные глаза и серые, костлявые руки, торчавшие из рукавов серого пиджака.
Тонкие губы растянулись в улыбке, когда он поднялся мне навстречу.
— Я Джонни Рикардо, — представился он, и его высокий, с хрипотцой голос тоже казался бесцветным.
Обитатель кабинета протянул мне свою тощую руку, и я осторожно пожал ее, стараясь ничего не сломать, и сказал, кто я такой.
Он продолжал улыбаться:
— Я не ошибся, вы от Эда Ганолезе?
— Точно.
— Что ж, надеюсь, что по мере возможностей смогу оказаться вам полезен. Ну, вы сами понимаете. — Он все еще не сгонял с лица дежурную улыбку, но глаза смотрели настороженно. Затем указал на серое кресло рядом со столом. — Присаживайтесь.
— Спасибо.
После того как мы устроились, он спросил:
— Что же все-таки привело вас сюда? Надеюсь, не потребуется дополнительных расходов с моей стороны? Я поторопился его успокоить:
— Нет, сегодня я здесь совсем по другому поводу. И, насколько мне известно, претензий к вам не имеется.
— Рад слышать, — сказал он, но его взгляд по-прежнему выражал тревогу, как и костлявые пальцы — они то впивались в подлокотники кресла, то ослабляли свою хватку.
— Я пришел сюда, чтобы поговорить об одной девушке, с которой вы в свое время были знакомы, — о Мей-вис Сент-Пол. Надеюсь, вы помните ее?
— Мейвис? — Он был явно озадачен началом разговора, но тем не менее ему удалось удержать на лице улыбку. — Видите ли, по роду работы мне приходится общаться со столькими девушками... — проговорил он, отводя от меня взгляд и принимаясь задумчиво разглядывать картину на стене. — Мейвис, — повторил он. — Мейвис Сент-Пол. Очень необычное имя.
— Это псевдоним, — подсказал я.
— Певица?
— Нет, актриса. Я слышал, что с вокальными данными у нее было плоховато.
— Мейвис, Мейвис... О Господи, ну да! Конечно же, конечно же Мейвис! Прошло уже почти три года! — Теперь он удивленно-приветливо глядел на меня, явно радуясь воспоминаниям о своей давней знакомой. — И что же вы хотите узнать о Мейвис?
— Вы разве не читаете газет?
— Это при моей-то занятости? — Он широким жестом обвел комнату и криво — в расчете на сочувствие — усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29