Ты начнешь встречаться с людьми, не состоящими в организации, докучать им, опять накличешь на нас свору легавых, выставишь организацию на всеобщее обозрение и не дашь легавым забыть всю эту историю. Билли-Билли Кэнтел мертв, тело в полиции. Значит, дело закрыто.
— Но дело Бетти Бенсон еще не закрыто, — напомнил я ему. — По правде сказать, это и есть основная причина моего приезда сюда.
— Это я улажу в два счета, — сказал он. — Можно свалить на Билли-Билли оба убийства. А легавые не станут слишком уж усердствовать, выясняя, кто его убил. Стало быть, дело завершено. Пусть все так и остается, вот тебе мое мнение.
— Как я уже говорил, ты должен обсуждать это не со мной.
— Я побеседую с Эдом, — сказал Клэнси. Он произнес это очень твердым тоном, и я понял, что ему понадобится время, чтобы набраться храбрости. Только потом он позвонит Эду Ганолезе и скажет, что тот действует неправильно.
Ну, да это не мое дело.
— Вернемся к Бетти Бенсон, — предложил я. — Я был там, говорил с ней, пил кофе, оставил отпечатки пальцев по всему дому. Они определили время убийства с точностью до получаса, и я уже признался, что какую то часть этого времени был там.
— Когда ты уходил, она была жива, и все тут.
— Как я это докажу?
— Во сколько ты покинул квартиру?
— Около четырех. А убили Бетти Бенсон между четырьмя и половиной пятого. Я признался, что ушел в четыре.
— Хорошо, куда ты потом отправился?
— Прямиком домой. Парень в гараже может сказать, во сколько я приехал. Они записывают время, когда забирают и выдают машины.
— Прекрасно. В четверть пятого ей позвонил телемастер, и она еще была жива. Я могу это устроить. У нее был телевизор?
— В гостиной не было.
— Хорошо. Она ответила: «Извините, но у меня нет телевизора». Это было в четверть пятого. Я смогу обстряпать это завтра к десяти утра. Потом мы пустим слушок, что Кэнтел совершил и второе убийство, и снимем тебя с крючка.
— Но зачем он ее убил? Они даже не были знакомы. Не уверен, что легавые схватят эту кость.
— Только сам Кэнтел мог сказать, зачем он ее убил, но, увы, его нет в живых, — Клэнси обворожительно улыбнулся мне. Теперь это был блистательный оратор, упивающийся каждым мгновением своего выступления. Он прекрасно умел стряпать алиби и выдумывать такие мудрые нагромождения событий, что никто на свете не смог бы разгрести их и докопаться до истины. Вот почему он был великолепен в зале суда.
— Что ж, если ты полагаешь, будто сумеешь это сделать… — проговорил я.
— Я сумею это сделать. Прямо с утра. Ты вполне мог приехать ко мне в контору к девяти часам, и я бы все устроил.
— Эд велел мне встретиться с тобой незамедлительно.
— Эд слишком всполошился. Если это все…
— Все, — ответил я и, поднявшись на ноги, добавил: — Я мистер Клей, да?
— Роберт Клей, — сообщил он мне. — Ты работаешь у Крейга, Гарри и Бурка.
— Это мне вполне подходит.
Клэнси проводил меня до парадной двери, громко рассуждая о делах Крейга, Гарри и Бурка, которых я знать не знал, и вышел вместе со мной на веранду, прикрыв дверь.
— Извини, что я взбеленился, Клей, — прошептал он. Улыбка вспыхнула как неоновая вывеска, и хозяин дома радушно потрепал меня по руке повыше локтя.
— Просто не люблю брать работу на дом. Лаура, понимаешь?
— Понимаю. До встречи, Клэнси.
«Элла не Лаура, — сказал я себе и повторил: — Элла не Лаура».
— Я побеседую с Эдом о том, как нам покончить со всей этой, ерундой, — пообещал Клэнси. — Мы не можем себе позволить тратить время на игру в полицейских и воров.
— Во всяком случае, в роли полицейских, — ответил я.
19
Я знал, что Клэнси ничего не добьется от Эда. Эду приспичило наложить лапу на зачинщика этой свары, и все тут. После того, как умник попытался застрелить меня, а потом подставить на перроне, я и сам был не прочь отыскать его.
Когда я добрался до квартиры, едва перевалило за половину второго. В два часа я должен был забрать Эллу из «Тамбурина». Оставив «мерседес» перед входом, я поднялся к себе, чтобы минут пятнадцать посидеть спокойно.
Телефон зазвонил, когда я снимал пиджак. Это был Фред Мэн.
— Я насчет Алена Петри, — сказал он. — Ничего не выяснил о его личной жизни, но могу сообщить тебе, где его искать. Он патрулирует по ночам в районе сороковых улиц Вестсайда.
— На машине?
— Нет, на своих двоих. Наряд из двух человек. Извини, Клей, но больше ничего узнать не смог. Я не знаком с этим парнем.
— Все равно спасибо, — сказал я. — Говоришь, ночной патруль? Стало быть, сейчас он на работе?
— Да, наверное, если только у него не выходной.
— Хорошо, спасибо.
Западные сороковые улицы. На Сорок шестой улице, между Восьмой и Девятой авеню был бар, в котором несколько девиц Арчи Фрайхофера обычно дожидаются телефонных звонков. Вероятно, владелец бара знал своих участковых патрульных. В расчете на это я позвонил ему.
Мне ответила пуэрториканская цыпочка с лукавым и бездушным голоском. Я заявил, что желаю говорить с барменом по имени Алекс, на что она ответила:
— А разве я ничего не могу для вас сделать?
— Уверен, что можете, — ответил я. — Но сейчас мне нужен Алекс.
— Кто звонит?
Я не был уверен, что Алекс помнит, кто такой Клей. Прежде мы никогда не общались. Далеко не все в организации наверняка знают, кто я и что я, и порой это дает некоторые преимущества, хотя иногда бывает и наоборот, как, к примеру, сейчас.
— Скажите ему, что звонит хозяин Арчи, — ответил я. Авось, сойдет, коль скоро это достаточно близко к истине.
— Хорошо, — чирикнула цыпочка, и минуту спустя я услышал мужской голос:
— Алекс у телефона.
— Это Клей, — сообщил я. — Ты знаешь легавого по имени Алан Петри? Патрулирует в ваших краях по ночам.
— А с тобой-то мы знакомы, приятель? — спросил он.
— Позвони Арчи и узнай, кто я.
— Так я и сделаю. Повтори, как тебя звать?
— Клей. Я перезвоню через пять минут.
Все эти пять минут я жалел, что попросту не поехал туда вместо того, чтобы звонить. Но, с другой стороны, я мог только зря проездить, а это была бы слишком большая роскошь.
Когда я позвонил, Алекс спросил:
— На кого ты работаешь?
— На того же, на кого Арчи. На Эда Ганолезе. А теперь, пожалуй, кончай играть в ловцов шпионов. Ты знаешь легавого по имени Петри или не знаешь?
— Знаю.
— Можешь с ним связаться?
— Вероятно.
— Я хочу с ним поговорить. Когда ты это устроишь?
— Возможно, в пятницу.
— Сегодня. Сейчас же.
— Не уверен, — ответил Алекс.
— Что тебе сказал Арчи?
— Почем мне знать, Клей ты или нет?
— Блин! — заорал я. — Сейчас приеду.
Я с грохотом швырнул трубку и устремился к двери, но потом вспомнил про Эллу. Часы показывали без четверти два. Вернувшись в квартиру, я позвонил в «Тамбурин» и попросил передать Элле, чтобы ждала меня в баре, поскольку я задерживаюсь. Потом вышел из дома и поехал на юг.
20
Этот квартал Западной сорок шестой улицы дал приют целой веренице баров, расположенных в полуподвальных помещениях, и «Ла Сорина» — один из них. Когда я вошел, там было полно девиц. Одни сидели у стойки, другие — в кабинетах вдоль правой стены. В глубине помещения, в обеденном зале, не было ни души. Тут и там среди девиц сидели парни, либо сводники, либо желающие и надеющиеся. Но съема тут нет. Сюда девицам только звонят по телефону.
Разместившийся за стойкой Алекс был долговяз, толстопуз и кислорож. Я протиснулся между двумя девицами, облокотился на стойку и принялся ждать того мига, когда он осознает, что я существую. На это ушло минуты две, по истечении которых он приблизился ко мне и остановился напротив, сдобрив кислую рожу еще и чем-то жгучим.
— Ну, чего? — осведомился он.
— Петри, — ответил я, — это я тебе звонил.
— О, — был ответ, — ты, значит. Клей.
— Совершенно верно.
— Ума не приложу, почему я должен тебе верить.
— Потому что у меня нет времени дурачиться с тобой. А еще потому, что на той стороне улицы есть заведение, которое хотело бы забрать себе твой приварок за телефонные звонки девицам, и от меня зависит, получат они его или нет.
Он поразмыслил с минуту, барабаня пальцами по стойке. Пальцы у него были толстые, а лапищи — и вовсе громадные. В конце концов Алекс повернулся к одной из своих девиц и быстро сказал что-то по-испански. Она ответила, потом встала с табурета и вышла вон.
Алекс снова взглянул на меня.
— Что ты пьешь?
— Пиво, — ответил я.
Он кивнул, отошел и вернулся с кружкой.
— Долго мне еще ждать? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Нет, недолго, — с этими словами Алекс переполз в дальний конец стойки и занялся обслуживанием других посетителей.
Минут через пять девица возвратилась, заняла свое место у стойки и что-то сказала Алексу по-испански. На меня она даже не взглянула. Он кивнул ей, вернулся ко мне и сказал:
— На улице. Свернешь направо и дойдешь до автостоянки. Он ждет тебя там.
— Спасибо, — поблагодарил я.
Существовало две возможности, и я обмозговал обе, пока шагал к двери. Либо он мне поверил, и легавый ждет меня возле стоянки либо не поверил, и тогда в темноте между входной дверью и ступенями, ведущими на улицу, меня ждут двое парней.
Придется положиться на судьбу. Я быстро вышел из бара и остановился, лишь когда преодолел три ступеньки и очутился на улице. Я оглянулся. Никто меня не поджидал.
Свернув направо, я зашагал к автостоянке. Там переминался с ноги на ногу молодой высокий и поджарый легавый, который крутил пальцами свою дубинку с таким видом, словно только недавно постиг это искусство. Я остановился перед ним и спросил:
— Вы Ален Петри?
— Совершенно верно, — ответил он.
— Вы когда-то знали девушку по имени Мэвис Сент-Пол, — сказал я ему. — Вы вместе учились в актерской школе.
— Правда?
— Так сказала Бетти Бенсон. Она что, ошиблась?
Он передернул плечами. У него было лицо студента какого-нибудь колледжа
— квадратное, безвольное и на все сто американское. Я готов был спорить, что его кепка покрывает светлые, подстриженные под «ежик» волосы.
— Мне платят за то, что я перебираю ногами, — сообщил он мне. — Может, пройдемся?
Мы зашагали. Я ждал, когда он решит, ответить ли мне. Наконец это произошло.
— Мэвис недавно убили, не так ли? Позапрошлой ночью.
— Совершенно верно, — сказал я.
— Почему вас интересует?
— А вас? Вы с ней давно виделись?
— Я не видел Мэвис и не получал от нее вестей с тех пор, как она спуталась с подонком Грилдквистом.
— Вы недолюбливали Грилдквиста?
— Он ей в отцы годился.
— Но он богат.
— Он запудрил ей мозги, внушил, что сделает из нее бродвейскую звезду первой величины.
— Вам не понравилось то, что она от вас ушла, верно?
— Я мог бы убить ее тогда, — ответил Петри. — Мне не было нужды столько тянуть с этим.
— Я слышал, вы женаты.
— Да, и удачно. У меня двое детей.
— Не гуляете от жены?
— Ну и вопрос.
— Ну, а ответ?
— Я не такой человек.
— Вы — человек, который малость подрабатывает на стороне, тут и там, — напомнил я ему.
Петри остановился и сверкнул глазами.
— Кто это сказал?
— Я сказал. И я — тот, кто вам платит. Не напрямую, конечно.
— И мне, и всем остальным, — ответил он. — Допустим, я не беру на лапу. Что тогда? Я отведу вас к сержанту, но ведь и он у вас на довольствии. И что мне делать. Такова система, в которой я работаю. Но это еще не значит, что я гуляю от жены.
— Вы дежурите в ночь с понедельника на вторник?
— Конечно.
— Но можете незаметно отлучиться с участка, скажем, на полчаса.
— Время от времени надо докладываться. Кроме того, у меня есть напарник.
— А где он сейчас?
Он показал большим пальцем через плечо.
— В забегаловке. Пьет кофе.
— Значит, вы не всю ночь у него на глазах?
— Все равно надо отмечаться.
— Вчера в четыре часа вас не было на дежурстве.
— Я был в школе.
— В школе?
— Я учусь на вечернем в Колумбийском. Хочу получить степень по правоведению.
— Я могу выяснить, были вы там вчера или нет?
— Конечно, можете. И там вам скажут: да.
— Когда вы последний раз видели Мэвис?
— Когда она уходила от меня к Грилдквисту.
— А Бетти Бенсон?
— Ее соседку? Тогда же. Может, чуть позже. Я еще пару недель посещал класс Пола Девона, потом бросил. Эта жизнь не для меня.
Я вспомнил о пистолетах. Я все время спрашивал людей, есть ли у них оружие. У Алана Петри, разумеется, было. Пистолет болтался у него на боку. Но я не представлял себе, как попросить его дать мне взглянуть на оружие. Легавые не дают пистолеты в руки штатским.
Мы добрели до Девятой авеню, развернулись и поплелись обратно к восьмой. Петри сказал:
— Вы так и не объяснили, почему вас интересует Мэвис.
— Я выполняю указания, — ответил я. Так оно проще. Если человек выполняет указания, никто и не рассчитывает, что он знает, почему делает то, что делает. — Мне велят, я исполняю, как и все в этом мире.
— Да уж, — согласился Петри. — Если у вас больше нет вопросов, может, вы пойдете гулять в какое-нибудь другое место? Вероятно, вместе мы не очень хорошо смотримся.
— Ладно, — сказал я. — Говорите, в Колумбийском?
— Совершенно верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25