— Мурфилд! Ну, слава Богу!
Это был голос Элиота. Я попытался разглядеть его, но тьма была кромешная.
— Что случилось? — спросил я. — Как Кафф?
— Думаю, жив, но все еще без сознания. А вас сильно оглушили.
— Ничего, — ответил я. — Как вы?
— Боюсь, что тоже не отличился. Какая-то сволочь проткнула мне ногу копьем.
— Какое, черт возьми, невезение. Надеюсь, не очень болит?
Элиот слабо рассмеялся:
— Ерунда, думаю, нам осталось недолго ходить по этой земле. Так что едва ли это имеет значение.
— Мы должны бежать и немедленно! — воскликнул я.
Элиот сухо усмехнулся.
— У вас есть какие-нибудь соображения? — поинтересовался я.
Он не ответил.
Элиот? — окликнул я.
Вон там, — вдруг проговорил он.
Что?
Слушайте!
Я замер, но не услышал ничего, кроме слабого звука капающей воды.
— Слышите? — спросил Элиот.
— Что? Как вода капает?
— Ну да, — в нетерпении сказал он. — Это в дальнем углу темницы. Там, где прикован старший сержант.
Я, признаться, не сразу понял, куда он клонит.
— Вода откуда-то просачивается, — объяснил он. — Подземный источник. А раз так, в том месте, где течет вода, каменная кладка будет явно слабее.
— Почему же эти существа приковали его там? — нахмурился я.
— Не знаю, но стоит ли сейчас волноваться об этом?
Поэтому, когда Кафф очнулся, мы попросили его рвануть посильнее свои оковы.
— Хорошо, сэр, — ответил старший сержант.
Было слышно, как он дергается, затем раздалось крепкое ругательство.
— Беспросветно? — поинтересовался я.
— Пока да, сэр. Но я не собираюсь загибаться у какой-то дикарской стены. Дайте время, сэр, и посмотрим, что можно будет сделать.
Тяжело дыша, он начал вновь дергать цепи, и до нас донеслись его приглушенное бормотание и ругательства.
— Дело вроде долгое, — наконец проговорил Элиот.
— Вы не знаете Каффа, — возразил я. — Он самый крепкий парень из всех, с кем мне доводилось встречаться.
— Приятно слышать, сэр! — напряженно выдохнул старший сержант, и в тот же миг мы услышали, как стена подалась.
Раздался звон цепей, и Кафф с глухим стуком упал на пол.
— Все в порядке? — спросил я.
— Да, сэр, — ответил Кафф. — Редко чувствуешь себя лучше.
— Отличная работа!
— Большое спасибо, сэр!
По великому счастью в моих карманах оказалось несколько спичек. Я сообщил старшему сержанту об этой удаче, он потянулся за спичками и, чиркнув о камни, зажег одну из них. В краткой вспышке света я увидел, что цепи Каффа полностью выворочены из стены и сейчас он намеревается разорвать ручные оковы. Вены на его лбу и шее вздулись, и одна из оков вдруг хрустнула и подалась. После чего спичка погасла.
Старший сержант подошел к нам и ваялся за оковы Элиота. На этот раз, по-видимому, металл оказался слишком крепок для него.
— Зажгите еще спичку, — прошептал я, ибо напряженность нашего положения стала сказываться на моих нервах. — Посмотрите, может найдете что-нибудь, что поможет вам.
— Хорошо, сэр!
Он взял вторую спичку, вновь вспыхнул свет. Кафф оглядел темницу, представлявшую собой, как я теперь заметил, облицованную грубыми камнями зловещего вида камеру. Кафф заглянул во тьму дальнего угла, и, как раз перед тем как спичка вот-вот должна была погаснуть, я услышал его удивленный вздох.
— Что там, старший сержант? — спросил я, увидев, что он нагибается. — Что-то нашли?
— Да, сэр. Вроде нашел.
Он шагнул ко мне и взял третью и последнюю спичку. Чиркнув ею о стену, в свете пламени он передал мне какой-то металлический предмет. Это был ключ.
— Какого черта… — прошептал я.
Старший сержант нагнулся к Элиоту, вставил ключ и повернул его. Оковы наручников упали с запястьев Элиота.
— Отлично! — проговорил я, наблюдая за ним.
Потом спичка погасла. И в тот же миг где-то неподалеку раздались шаги. Кто-то спускался вниз, к двери камеры.
— Кафф, Элиот, — приказал я сквозь зубы. — Назад, к стене!
Они поспешно задвигались, и я принялся молиться Богу, чтобы они успели всунуть запястья в цепи. Удостовериться в этом я не успел, ибо в замочной скважине уже заскрежетал ключ, и в распахнувшуюся дверь хлынул ослепляющий свет раннего утра.
Я заморгал. В дверном проеме стояло какое-то существо. На ступеньках позади него виднелось несколько человеческих фигур, но наиболее опасным был тот, кто вошел первым. Я собрался с духом. Вошедший был бледен, как и остальные, глаз его не было видно, ибо они были полузакрыты, но я сразу эаметил, что он из другой породы, нежели существа за его спиной. От него веяло холодом, как от высеченной изо льда статуи, и все же, хотя на его лице отражались подлость и жестокость, было в нем что-то мягкое, как в избалованной женщине, а поэтому он производил впечатление ужасной, наглой силы. К тому же он напомнил мне кого-то виденного раньше. Я принялся ворошить воспоминания. И вспомнил — я видел это лицо, когда нас пленили, оно пристально смотрело на меня перед тем, как я отключился. Я почувствовал, что Элиот тоже узнал его, ибо он чуть не вскрикнул, но сдержался. Существо шагнуло вперед, и нас обдало зловонным запахом. Я сразу припомнил священника, старика брамина, которого ранил в ногу, — от него воняло точно так же.
Существо зашло в камеру, за ним последовали еще три фигуры с мертвенным взглядом. Предводитель их раскрыл глаза, и я увидел, что они отнюдь не мертвы, но хищно поблескивают. Он бегло осмотрел запястья Элиота и Каффа, и на мгновение мне показалось, что мы разоблачены, но существо уже склонилось ко мне и вытащило из недр своего одеяния какой-то небольшой кол. Пристально вглядевшись в мое лило, последователь Кали поднял кол, делая вид, что готовится пронзить им мое сердце. Но вдруг подмигнул мне и резко повернулся к одной из тварей у себя за спиной.
Две фигуры покатились по полу в яростной схватке, но человек с колом умудрился вытащить своего противника на солнечный свет, и сопротивление существа ночи сразу ослабло.
Я увидел, что Элиот тоже сбросил цепи и борется с одним из существ, призывая Каффа на помощь.
— Только осторожнее! Не дайте им попробовать вашу кровь! — вскричал он, вышвыривая противника на освещенные солнцем ступени.
Тут раздался страшный крик, долгий и клокочущий, и в крышу ударил мощный фонтан крови. Одно из существ лежало замертво с колом, пронзившим сердце, его кровь фонтаном хлестала ввысь и стремительно просачивалась сквозь пол. Наш спаситель поднялся на ноги и выдернул колышек из груди мертвого чудовища, направляясь к Каффу, который прижал своего соперника к стене.
— На солнечный свет! — сказал этот необычайный человек.
Кафф швырнул существо в сторону двери. Если раньше оно еле двигалось, то теперь было словно парализовано.
— Да, да, — кивнул странный человек, — давайте, прямо в сердце.
Он отдал Каффу свой кол.
— К чертям эту сосудистую деятельность!
Кафф действовал строго по инструкции, и новый фонтан крови ударил в камере.
— А теперь, — пробормотал индус, подходя к Элиоту, — покончим с последним. Отойдите-ка, Джек. Знаю, трудная работенка для нас, вегетарианцев.
Элиот улыбнулся и встал, а индус вновь исполнил свое зловещее действо. Когда все было кончено, он поднялся на ноги, пожал руку Элиоту и повернулся ко мне.
— Как бы вы сказали, капитан, — произнес он, разводя руками, — чертовски кровавое зрелище!
Я нахмурился. Не может быть…
— Неужели это вы? — изумился я. — Неужели вы… профессор Джьоти?
— Отлично!
Индус стер грим с лица, и, глядя на него сейчас, я и представить не мог, как это я не распознал его. Меня ловко одурачили, и моя озадаченность столь явно проступила на моем лице, что индус, которого я больше никогда не буду называть бабу, громко рассмеялся.
— Это действительно вы, старина, — прошептал я. — Как вам это удалось?
Профессор Джьоти почесал нос.
— Знай врага своего, — сказал он.
— Но… послушайте… ради Бога… Откуда?
Профессор распрямился во весь рост.
— Шри Сингх знает все, — гордо заявил он.
Я неверяще таращился на него, нисколько, скажу вам, не смущаясь своего изумления.
— Боже ж ты мой! — прошептал я, понимая, как я недооценил этого человека.
Даже сейчас, тридцать лет спустя, воспоминание о моем презрении к нему заставляет меня краснеть, ибо, вне сомнения, профессор оказался одним из самых отчаянных храбрецов, каких мне только доводилось встречать, а в свое время я знавал многих славных вояк. Размыкая мои наручники, профессор рассказал, что несколько дней инкогнито находился в Каликшутре и что местные приняли его за одного из себе подобных. Он видел, как мы дрались на стене, и, когда нас схватили, позаботился о том, чтобы нас не заразили смертельной болезнью. А потом, прикинув, что старший сержант Кафф — самый сильный из нас, он оставил его прикованным там, где стена была наиболее слаба, и у его ног положил ключ от наших оков.
— Тогда я не мог вас освободить, — объяснил он, — ибо, как вы сами убедились, эти несчастные сильнее всего по ночам. Днем же совсем другое дело. К счастью, — сказал он, стряхивая цепи с моих запястий и оглядывая камеру, — все прошло так, как я рассчитывал.
— Но, Хури, — вступил Элиот, — если вы все это время были среди этих людей, почему они так и не обнаружили вас? Ведь болезнь дает им возможность чуять человеческую кровь.
Профессор Джьоти засмеялся:
— Сколько раз я говорил вам, что там, где наука бессильна, за дело берется фольклор.
Глаза Элиота засверкали, как у ястреба.
— Продолжайте.
— Вы сейчас чуете меня? Как вы считаете, от меня изрядно несет?
— Да. От вас пахнет, как от браминов, что обычно живут у подножия гор.
— Это потому, что я сидел у их ног и учился у них.
Профессор снял с пояса сумку и открыл ее. Как только мы заглянули в нее, нам в ноздри ударила нестерпимая вонь. Я увидел что-то напоминающее труху растения, белую и влажную, после чего отвернулся, не в силах больше выносить смердения. Но Элиот настолько заинтересовался, что сунул палец в сумку и вынес месиво на свет.
— Что это? — спросил он.
— Большая редкость, высоко ценится в деревнях Востока. По-английски это растение называется «киргизское серебро».
— А есть у него научное наименование? — нахмурился Элиот.
— He слышал о таком. И вообще, по-моему, об этом растении знают лишь брамины. — Профессор тряхнул головой и улыбнулся. — Потрите этой штукой лоб.
Элиот повиновался.
— Ну вот, — сказал профессор. — Теперь эти существа не смогут вас учуять. Легенда старая, но, как я доказал, весьма правдивая.
Он снова раскрыл сумку.
— Все вы должны намазаться этим. Нет, погуще, погуще, — пояснил он, когда я слегка мазнул себя по щеке. — Иначе… иначе у нас не будет никакой надежды выбраться отсюда.
К этому времени все мы освободились от своих оков и были готовы повиноваться приказам профессора. Однако перед уходом Элиот настоял на том, чтобы осмотреть всех нас. Я спросил его, что он ищет.
— Следы укусов или царапины, — ответил доктор, внимательно рассматривая мою грудь.
— Но ведь если бы болезнь проникла в нашу кровь, мы бы уже знали об этом.
— Необязательно, — вмешался профессор Джьоти. — Все зависит от силы духа жертвы. Я знал человека, продержавшегося почти две недели.
— Две недели? Боже милостивый! И кто же это был?
— Разве вы не помните? — удивился профессор Джьоти. — Ведь полковник Роулинсон упоминал вам о нем.
— Ну конечно! — вскричал я, щелкая пальцами. — Тот агент, ну, который…
— Застрелился. Да, капитан, — кивнул профессор Джьоти и пристально взглянул мне в глаза, — Это был мой брат.
Он опустил голову, повернулся и вышел из камеры. Я не пытался последовать за ним, но сочувствовал ему. Значит, его брат был таким же храбрецом. «Замечательная пара, — подумал я. — Да, замечательная пара!»
Мы вновь встретились с профессором, когда Элиот признал всех нас здоровыми. Темница наша располагалась под землей и, выбираясь по ступенькам на дневной свет, — а я уж думал, что никогда не увижу солнце, — я сразу узнал, куда дикари привели нас. Позади высился разрушенный храм, через который мы пришли накануне ночью, а впереди возвышались гигантские статуи и пустой трон. Оттуда несло запекшейся кровью, и там кишели мухи. Я взглянул на трон — кровь и внутренности на нем казались куда свежее, чем то, чего я коснулся предыдущей ночью. Все мы невольно зажали руками рты.
— Что это? — ненароком спросил старший сержант.
— Останки жертв, принесенных прошлой ночью, — медленно проговорил Элиот. — Посмотрите туда… — Он указал на огромную золотую чашу. — Помните ее? В нее собирали останки. Угощение для Кали.
Он повернулся к профессору:
— Верно, Хури? Этот пустой трон — трон Кали, не так ли?
Профессор Джьоти вскинул голову:
— Мы можем так предполагать… — 0н обвел рукой статуи шести женщин. — Хотя взгляните на эти фигуры. Согласно легендам горцев, они охраняют святыню богини, охраняют в отсутствие своей владычицы, а когда она возвращается, стражницы пропадают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60