Я взглянул на Лайлу и Полидори. Полидори осклабился, обнажая зубы.
— Это очень трудно, — признался я, повернувшись к Сюзетте. — Иногда тайны не кончаются.
— Это нечестно, — заявила она, покачивая ножками. — Если вы не знаете, когда закончится тайна, то вы можете сильно ошибиться и с ее началом. Вы даже можете оказаться в совершенно другой тайне и не заметить этого — что тогда?
— Трудности или что-либо похуже, — ответил я, бросив взгляд на Лайлу.
На лице ее застыла полнейшая безмятежность.
— Посмотрите-ка, — дернула меня за рукав Сюзетта. В руках у нее был журнал. — Мой любимый, — сообщила она, передавая журнал мне.
Я рассмотрел обложку… «Битонский рождественский ежегодник». Девочка улыбнулась и взяла журнал обратно, открыв на какой-то захватанной пальцами странице.
— В рассказах, — сказала она, — сыщики всегда знают, где кончается тайна. — Она прочитала заглавие вслух. — «Этюд в багровых тонах. Тайна Шерлока Холмса». Вы читали?
Я покачал головой:
— У меня не очень много времени на чтение.
— Но эту повесть вам надо прочесть. Сыщик очень хороший. Он мог бы помочь вам понять некоторые правила.
— Правила?
— Конечно, — терпеливо промолвила она. — Когда кого-нибудь убивают. — Она вновь посмотрела в журнал и медленно, смакуя, повторила название:
— «Этюд в багровых тонах»… Это означает «этюд о крови»… А когда кровь проливают, то должны быть правила. Все это знают. Как вы справитесь, если не знаете этого?
— Но кровь еще не пролита.
— Пока.
— А будет?
— Ради Бога, — пробормотал Джордж, отворачиваясь.
Но Сюзетта игнорировала его протест и продолжала пристально смотреть на меня большими и торжественными глазами.
— Вы должны надеяться на это, — произнесла она. — Иначе какой смысл быть сыщиком? Ничего захватывающего не останется… — Она взяла журнал, слезла со стула и оправила платьице. — Будем надеяться, это вопрос времени.
Взор ее был крайне холоден. Крепко пожав мне руку, она добавила:
— Всего-навсего вопрос времени.
Наступило молчание, и вдруг Полидори расхохотался. Джордж посмотрел на него с нескрываемым отвращением, потом с явным содроганием взглянул на Сюзетту.
— Все это дурной вкус, — процедил он.
— Дурной? — уточнила Лайла.
Она сидела в бархатном шезлонге и курила сигарету, тонкую и длинную. Дым выписывал волнующие кривые, повторяя изгибы тела Лайлы.
— Ну да, черт возьми! — яростно взорвался Джордж. — Это дурно, чертовски дурно! Только поглядите на нее… Ей нельзя читать рассказы про убийства! Куклы, пони — вот что должно нравиться маленьким девочкам… магические представления, нечто вроде… А не эта кровавая чушь. Лайда, это же, черт подери, ненормально!
Сюзетта продолжала невозмутимо изучать его. Джордж сунул руки в карманы и отвернулся.
— Действует мне на нервы, — буркнул он мне. — Сидит тут все время, нагло глазеет и несет ужасную белиберду. Хуже лорда-канцлера.
— Пожалуйста, — изящно повела рукой Лайла, — не расстраивай ребенка.
— Ее расстроишь! — фыркнул Джордж. — Да ее ничем не прошибешь. Лайла, это ты портишь ребенка, вот что я тебе скажу. Только посмотри на нее!
Сюзетта наблюдала за ним столь же бесстрастно, как и раньше.
— Где, черт возьми, ее уважение?
— К тебе?
— Да, конечно, ко мне!
— Может быть, ты должен его заслужить, — предположила Лайла ледяным голосом, потушила сигарету и встала.
Джордж игнорировал ее, словно вообще не слышал.
— Черт подери, я знаю, она сирота, — хмыкнул он. — И чертовски мило с твоей стороны, что ты ее опекунша. Бог видит, я хорошо отношусь к благотворительности, отлично, Лайла, говорю, отлично, но, — глаза его сузились, — факт остается фактом — она маленький звереныш.
Лайла слегка пожала плечами:
— И что ты предлагаешь?
— Самое простое, — сказал Джордж. — Прибрать ее к рукам.
Лайла рассмеялась каким-то очаровывающим, нечеловеческим смехом:
— И ты намереваешься справиться с этим?
— Я? — нахмурился Джордж. — Боже, нет, какая смешная идея! Я имел в виду няню! То, о чем мы говорим, — женское дело. Вот чего тебе не хватает, дорогая, — чертовски хорошей няни, которая возьмет мисс Сюзетту в детскую и научит ее всему, что должны знать маленькие девочки. Некоторым женским добродетелям, мягкости, доброте…
Лайла повернулась, словно ей наскучил этот разговор, и поправила волосы.
— Что ж, может, я последую твоему совету. Есть определенные возможности.
— Приятно слышать, — ответил Джордж.
— Но не сейчас… Я должна полагаться только на себя. — Лайла протянула руку. — Пойдем, Сюзетта. Ты раздражаешь сэра Джорджа. Пора спать.
Сюзетта подошла ко мне и крепко сжала мою руку.
— Я хочу, чтобы вы проводили меня, — попросила она.
Я взглянул на Джорджа и пошел за ней.
— Она никогда не видела сыщика, — прошептала Лайла мне на ухо, когда я проходил мимо. — У вас появилась поклонница!
Мы вышли в коридор. Там было темно. Я услышал постукивание каблучков Лайлы, когда она последовала за нами, и затем, когда закрылась дверь, все погрузилось в темноту. Вдруг позади что-то слабо засветилось. Через секунду я понял, что это светится кожа Лайлы. Она хлопнула в ладоши, и сразу бледные колеблющиеся лучики света прорезали темноту, а передо мной замаячило нечто похожее на массивную колонну, за которой виднелись арки и еще какие-то проходы, освещаемые тонкими лучиками, пробивающимися, словно плющ, сквозь камень. Освещение было не очень хорошим, и прошло некоторое время, прежде чем я, хоть и обладаю хорошим зрением, смог привыкнуть к нему. Я обнаружил, что стою у массивной лестницы, а увиденная мною колонна, поддерживающая ее спираль, была по моей оценке около пятнадцати футов толщиной, причем каждая ступень лестницы насчитывала в ширину более двадцати футов. Я предположил, что эта иллюзия либо подстроена, либо вызвана опиумом, ибо казалось невозможным, что в каком-то складе может существовать такое. Но только я начал подниматься по лестнице, Лайла и Сюзетта — рядом со мной, как под нашими ногами камни отозвались эхом шагов, и я потрясенно осознал, что все это происходит наяву. Вся конструкция была сделана из темно-пурпурной породы вулканического происхождения, кристаллической и отшлифованной до такой степени, что фигуры наши отражались в ее угрюмых глубинах. Мое отражение, вздрагивающее и искаженное полусветом, следовало за мной, словно какой-то отблеск, пойманный между стеклами. От этого эффекта становилось не по себе, и, вне сомнения, это тоже было подстроено.
Я взглянул на Лайлу. Она поднималась несколько впереди, но вдруг приостановилась и наклонилась, протягивая руку к чему-то в темноте.
— Разве она не прекрасна? — восхитилась она.
Я нахмурился. На меня уставилась пара немигающих зеленых глаз, и я узнал пантеру, которую видел раньше. Пантера зевнула, потянулась и неслышно стала спускаться по лестнице.
— Ручная? — спросил я.
— Не совсем, — прошептала Лайла, почему-то рассмеявшись. — Но очень красивая.
— И вам будет очень приятно, когда она порвет кого-нибудь на куски?
Лайла слегка улыбнулась.
— Не надо мрачных прогнозов. — Она проследила взглядом за пантерой. — Я люблю своих животных… Больше, чем людей. Им меньше нужно, и потому их зависимость более полная. Правда, Сюзетта?
— Да, Лайла, — ответила девочка.
— Смотрите, — Лайла подняла руку.
Я повернулся и обомлел. К тому времени я уже должен был закалиться и не удивляться сюрпризам, но ничто, даже события прошедших недель, не подготовили меня к тому, что я узрел. Предо мною простирался гигантский проход, весь заполненный животными и стаями птиц. Я различил льва, нескольких свиней, дремлющую змею. Рядом были еще звери, и этот проход уходил все дальше и дальше во тьму… Совершенно невозможное зрелище. Я повернулся к Лайле, чтобы спросить ее, в чем суть этой галлюцинации, но она подняла руку и прижала палец к моим губам, Я подумал, что Лайла собирается поцеловать меня, ибо ее губы полуоткрылись и оказались вблизи моих. Я даже почувствовал аромат, исходивший от нее. Но она улыбнулась, отвернулась от меня и встала на колени перед Сюзеттой, похлопав девочку по щечкам.
— Ну все, беги, — шепнула она. — Мне надо поговорить с доктором.
Сюзетта не ответила, на мгновение прильнула к Лайле, а потом повернулась и побежала по проходу. Вспорхнули испуганные птицы и закружились у нее над головой. Звери отпрянули к стенам, а Сюзетта бежала, и звук ее шагов эхом отдавался среди голых камней и наполнял все вокруг, даже когда девочка исчезла из вида. Издалека, как туман, начала наползать темнота. Вскоре животные превратились в смутные силуэты, а коридор стал зияющей черной дырой.
— Мне, наверное, надо прочистить мозги, — повернулся я к Лайле.
Она протянула руку, коснувшись меня, как несколькими мгновениями ранее, и улыбнувшись:
— Пострадали от опиума у Полидори? — поинтересовалась она.
Глаза ее, как и у лорда Рутвена, были примечательно глубоки. Я нашел в себе силы увернуться от ее взгляда.
— Может быть.
— Пойдемте со мной, — кивнула Лайла.
Она взяла меня за руку. Мы опять двинулись вверх по лестнице, и я заметил, что свет на стенах как-то тускнеет. Я поднял голову. Надо мной навис огромный стеклянный купол, а за ним, в чистом безоблачном небе, сверкали звезды.
— В Лондоне такой скверный воздух, — сообщила Лайла, — и так загрязнен газовым освещением. Но, как видите, при помощи оптики это можно свести к нулю.
— Замечательно! — воскликнул я. — Никогда не думал, что такое возможно.
— И тем не менее…
Я продолжал глядеть сквозь купол на небо, чувствуя на себе взгляд Лайлы и зная, что он крайне холоден, холоден, как звезды. И все же я не обернулся.
— Это напоминает мне, — медленно проговорил я, — напоминает то же чистое небо, когда смотришь с гор в Каликшутре…
— Вот как?
Вопрос повис в воздухе. Лайла, подняв голову, смотрела теперь на звезды. И вновь я ощутил мощный прилив влечения к ней. В равной мере во мне поднялись страх и желание, борясь друг с другом, и, когда она потянулась ко мне, я чуть ли не с яростью отбросил ее руку.
— Вы не доверяете мне, — прошептала она, словно удивляясь этому.
Я почти засмеялся. Она почувствовала это и улыбнулась сама.
— Но почему? — проговорила она. — Вы вините меня в том, что я обманула вашего друга?
— И я прав, — холодно ответил я. — Вы обманываете его.
— Ну да, конечно, — пожала плечами Лайла. — Это очевидно.
Я с удивлением взглянул на нее, не ожидав такой откровенности.
— Не делайте вид, будто вас громом поразило, — продолжала она. — УЖ Перед вами я бы не отважилась это отрицать.
— Вы мне льстите.
— Думаете?
— Конечно. Вы же ничего не рассказываете Джорджу.
— Верно. Но Джордж — идиот.
— И мой друг… Почему бы мне не передать ему ваши слова?
Глаза ее блеснули, она покачала головой и стала подниматься по лестнице к стеклянному куполу. Спустя некоторое время она остановилась, вглядываясь во что-то, чего мне не было видно.
— Насколько я понимаю, — сказала она наконец, поворачиваясь ко мне, — вы работаете в Уайтчепеле, в самых ужасных трущобах.
— Да, я работаю в Уайтчепеле.
— Тогда вы, должно быть, сочувствуете бедным, неустроенным, угнетенным, доктор Элиот. Можете не отвечать, я знаю, мне рассказывал Джордж… Он называет вас святым Ист-Энда… Святой Ист-Энда… Он считает, что это шутка.
— Наверняка. Но что вы хотите этим сказать?
— То, что Джордж все считает замечательной шуткой. Например, свою работу в Индийском кабинете… А его отношение к людям, на чьи жизни он хочет повлиять, — небрежно, так небрежно, один росчерк пера, одна строка… Сама мысль, о том, что он может ворочать жизнями миллионов — такой человек, как он… Шутка… Он считает это шуткой? И иногда, доктор Элиот… — Она прервала свою речь, вновь вглядываясь сквозь стекло. — Я тоже так считаю.
Я наблюдал за ней. Она была ужасающе прекрасна. Я подумал, что же со мной происходит, если в такой критический момент мной овладевает физическое влечение.
«Придерживайся своих методов, — велел я себе. — Будь верен им, иначе ты — ничто, иначе ты — труп».
Я медленно поднялся к стеклу, за которым величаво раскинулся Лондон. Мы находились на какой-то невозможной высоте, ибо город простирался подо мною скопищем красных и черных пятен, а сердце его прорезала река, точно длинная кишка.
— Я злюсь оттого, — промолвила она, — что приходится впадать в блуд с таким человеком, как Джордж.
Она не обернулась ко мне, и, посмотрев на нее в профиль, я вспомнил другой профиль… статуи богини, вознесенной среди джунглей и горных вершин.
— Вы… вы… — тихо прошептал я.
Голос мой прервался. Лайла медленно повернулась ко мне.
— Я должен знать, — сказал я. — В Каликшутре о богине Кали говорят так, словно она на самом деле существует…
— Она действительно существует — в душах, поклоняющихся ей, в великом потоке мира…
— Это не то, что я имел ввиду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60