Но доктор уже не слушал Сумми Скима. Он заговорил опять с Беном Раддлем о Доусоне, и речь его лилась неудержимо. Доктор Пилькокс гордился своим городом и не скрывал этого.
— Да, — повторял он, — он уже достоин носить данное ему канадским правительством наименование столицы Клондайка.
— Столица, которая еще достраивается, доктор, — ответил Бен Раддль.
— Ну, она скоро достроится, так как число жителей в ней увеличивается с каждым днем.
— Сколько же их теперь? — спросил Бен.
— Около двадцати тысяч.
— Скажите: двадцать тысяч проезжих, а не жителей, доктор. Зимой Доусон должен быть пуст.
— Извините меня, двадцать тысяч постоянных жителей, которые поселились здесь со своими семьями и так же мало думают покидать город, как я.
Пока Бен Раддль с большой пользой для себя черпал различные сведения из живой энциклопедии, какой был доктор Пилькокс, Сумми молчал и грустил. Его мысли были сосредоточены на Жанне Эджертон. Он представлял ее себе на дикой, трудной дороге, одинокую, покинутую, без всякой защиты, с одной только ее непоколебимой волей… Но, в конце концов, это его не касалось. Эта сумасшедшая, если таков был ее каприз, была вольна идти искать нищету и смерть… Пожав плечами, Сумми отбросил от себя печаль и вступил в разговор.
— Однако, — заметил он, чтобы поддразнить доктора, — я не вижу в Доусоне того, что встречаешь обыкновенно в столице…
— Как! — воскликнул доктор Пилькокс, надувшись, вследствие чего он казался еще более кругленьким. — Да ведь это резиденция генерального комиссара территории Юкона, майора Джеймса Уэлша, и целой иерархии служащих, какой вы не найдете в главных городах Британской Колумбии и Канады!
— Каких служащих, доктор?
— Главного судьи Мак-Гира, комиссара по золотопромышленности Фаусетта, эсквайра note 14, комиссара государственных земель Уэда, тоже эсквайра, консула Соединенных Штатов Америки, вице-консула Франции…
— Эсквайры, — заметил весело Сумми Ским, — это в самом деле высокопоставленные лица… А торговля?
— У нас уже есть два банка, — ответил доктор, — Канадский Коммерческий банк из Торонто, которым управляет Вильс, и банк Британской Северной Америки. А что вы скажете, господин Ским, если я вам сообщу, что во главе полиции стоят здесь француз-канадец, капитан Стернс, и капитан Харпер, под начальством которых находится шестьдесят человек?
— Я скажу, доктор, — ответил Сумми Ским, — что такой личный состав полиции, принимая во внимание численность населения Доусона, должен быть далеко не достаточен.
— Он будет увеличен, смотря по надобности, — уверял доктор Пилькокс. — Канадское правительство сделает все необходимое для безопасности жителей столицы Клондайка.
Надо было слышать, как доктор произносил слова «столицы Клондайка»! Сумми Ским ответил:
— Значит, все к лучшему… Но, впрочем, я не знаю, зачем я задаю вам все эти вопросы. Непродолжительность моего пребывания здесь помешает мне, надеюсь, оценить как следует все прелести Доусона. Если только в городе есть гостиница, я буду совершенно доволен.
Гостиниц здесь было три: Юкон-отель, Клондайк-отель и Северный отель. Сумми Ским не мог не знать этого, так как в последнем из них оба кузена сняли себе комнаты.
Владельцы этих отелей должны были сильно разбогатеть, если бы только наплыв эмигрантов остался прежним. Комната стоила семь долларов в день, а обеды по три доллара; за услуги платили ежедневно один доллар; за стрижку бороды — доллар, за стрижку головы — полтора доллара.
— Мое счастье еще, что я не бреюсь! — говорил Сум-ми. — Что касается волос, то я не намерен их стричь до возвращения в Монреаль.
Приведенные цифры показывают дороговизну жизни в столице Клондайка. Кто не богател здесь каким-нибудь счастливым случаем, тот неминуемо разорялся. Можно судить об этом по местным рыночным ценам: стакан молока стоил два с половиной франка, килограмм масла — двенадцать франков, за дюжину яиц надо было заплатить двенадцать с половиной франков. Килограмм соли стоил два с половиной франка, а дюжина лимонов — двадцать пять франков.
Что касается бань, то за них платили: за простые ванны — двенадцать с половиной франков, а за русскую баню — сто шестьдесят франков.
Сумми Ским решил, что он будет пользоваться лишь простыми ваннами.
Ко времени настоящего рассказа Доусон простирался на два километра вдоль правого берега Юкона, на расстоянии тысячи двухсот метров от ближайших холмов. Занимаемая им площадь в восемьдесят восемь гектаров делилась на два квартала, отделенных друг от друга течением Клондайка, который ниже вливался в реку Юкон. Город имел семь проспектов и пять пересекавшихся под прямыми углами улиц с деревянными тротуарами. Эти улицы заполнялись в течение бесконечных зимних месяцев многочисленными санями, а летом по ним со страшным грохотом катились тяжелые повозки с грубыми колесами, около которых бежали стаи собак.
Вокруг Доусона тянулись огороды, на которых росли репа, кольраби, салат и пастернак, но далеко не в достаточном количестве. Вследствие этого овощи за большие деньги привозились из Канады, Британской Колумбии или Соединенных Штатов. Что касается мяса, то его после ледохода привозили из порта Михаила пароходы, снабженные ледниками. Эти пароходы появлялись у города в первую неделю июня, и на набережной тогда беспрерывно раздавались свистки их сирен.
Но зимой закованный льдами Юкон несудоходен, и тогда Доусон в течение нескольких месяцев отрезан от остального мира. Приходится питаться консервами и сидеть в домах, так как страшные холода делают почти невозможным сколько-нибудь продолжительное пребывание на открытом воздухе. Поэтому с возвращением весны в городе начинаются страшные эпидемии. Скорбит, менингит, тиф косят население, ослабленное в течение замкнутой зимней жизни. note 15 В этот год, как раз особенно суровой зимы, помещения госпиталя были переполнены. Личный состав служащих был далеко не достаточен, и доктор Пилькокс имел тысячу оснований поздравить себя, что в таком трудном положении он приобрел драгоценного помощника, каким оказалась его новая сиделка.
В каком ужасном виде были злополучные эмигранты, прибывшие из отдаленнейших мест, надорвавшиеся от усталости, лишений и холода! Число смертных случаев увеличивалось с каждым днем, и по улицам беспрестанно тянулись на кладбище запряженные собаками повозки с гробами. Умершие закапывались в почве, где эти несчастные лежали, быть может, среди золотых слитков!
Несмотря на эти печальные картины, жители Доусона или по крайней мере проезжие золотоискатели предавались всяким удовольствиям и разгулу. Как те, которые ехали на прииски впервые, так и те, которые возвращались на них, чтобы поправить свои дела, расстроенные в несколько месяцев разгула, проводили время в различных казино и игорных залах. В то время как эпидемии свирепствовали в городе, по ресторанам и кабакам сновали толпы людей. При виде этих сотен пьяниц, игроков, крепко сложенных авантюристов трудно было поверить, что умирает столько неудачников, что целые семьи, мужчины, женщины и дети, не выдерживают нищеты и болезней.
Весь этот люд, жаждущий сильных ощущений, собирался в разных «Монте-Карло», «Доминионах» и «Эльдорадо», причем трудно было б определить, когда это было — днем или ночью, так как, во-первых, в это время года, во время солнцестояния, не было ни утра, ни вечера, а во-вторых, потому, что эти увеселительные места ни на минуту не закрывались. Здесь велась непрерывная игра в покер, в «монитс» и рулетку. Здесь рисковали на зеленом поле не золотыми монетами, а золотыми слитками и песчинками, а кругом стоял крик, шум, ругательства, ссоры, иногда раздавались и револьверные выстрелы. Здесь происходили возмутительнейшие сцены, прекратить которые полиция была не в силах. Главные роли в них принадлежали разным Гунтерам, Малонам и им подобным.
Рестораны в Доусоне открыты день и ночь. Во всякое время в них едят цыплят по двадцать долларов за штуку, ананасы по десять долларов, яйца по пятнадцати долларов за дюжину; курят сигары по три с половиной франка за штуку; пьют вина по двадцать долларов за бутылку, виски, которое стоит дороже жилого дома.
Три или четыре раза в неделю золотоискатели с ближайших приисков возвращаются в город и в несколько часов спускают в этих ресторанах или игорных домах все, что они добыли в грязи Бонанцы и ее притоков.
Печальное зрелище! Здесь проявляли себя самые низменные инстинкты человеческой природы, и то немногое, что с первых же часов мог наблюдать Сумми Ским, только усилило его отвращение к этому миру авантюристов.
Впрочем, он надеялся, что ему недолго придется изучать этот мир. Не теряя времени, Ским принял все меры к тому, чтобы как можно больше сократить свое пребывание в Клондайке.
Тотчас же после завтрака в Северном отеле, в первый день по приезде, Сумми обратился к своему кузену:
— Прежде всего нам нужно взяться за наше дело. Так как местный синдикат предложил нам купить у нас участок номер сто двадцать девять на Форти-Майльс-Крик, то следует повидаться и поговорить с ним.
— Как тебе угодно, — ответил Бен Раддль.
К несчастью, в конторе «Американского общества транспортирования и торговли» им ответили, что директор, капитан Хэли, находился в поездках и что он вернется лишь через несколько дней. Таким образом, наследникам дядюшки Жозиаса волей-неволей пришлось ждать.
Тем временем они навели справки о местонахождении их прииска. Билль Стелль оказался в этом случае естественным проводником.
— Далеко от Доусона находится Форти-Майльс-Крик? — спросил его Бен Раддль.
— Я никогда не был там, — ответил Билль. — Но, судя по карте, эта река впадает в Юкон у форта Кудахи, к северо-западу от Доусона.
— Судя по номеру участка, — заметил Сумми Ским, — нельзя думать, чтобы прииск дядюшки Жозиаса был далеко.
— Он находится отсюда не далее как в тридцати лье, — объяснил Билль, — так как именно на этом расстоянии проведена граница между Аляской. и Канадой, а прииск номер сто двадцать девять расположен на канадской территории.
— Мы отправимся туда, как только увидимся с капитаном Хэли, — заявил Сумми.
— Непременно, — ответил его кузен.
Но дни проходили, а капитан Хэли не возвращался. 7 июня, утром, выйдя из своего отеля, Бен и Сумми уже в десятый раз попали в контору чикагского синдиката.
На улицах были толпы народа. Пароход из Юкона только что привез множество эмигрантов. В ожидании отправления на берега различных притоков Юкона они кишмя кишели в городе. Одни прибыли сюда, чтобы эксплуатировать принадлежащие им прииски, другие — чтобы наняться туда же за очень высокую плату. Из всех улиц на Фронт-стрит, где находились главнейшие конторы, было больше всего народа. К толпе людей присоединялись стаи собак. На каждом шагу приходилось наталкиваться на этих едва прирученных животных, вой которых раздирал уши.
— Это настоящий город собак! — говорил Сумми Ским. — Его губернатором должна была бы быть дворняжка, и его следовало бы назвать «Собачий город»!
Среди толкотни, ругательств и шума Бен Раддль Ши Сумми Ским не без труда прошли по Фронт-стрит до конторы синдиката.
Капитана Хэли все еще не было, и они решили обратиться к вице-директору, Вильяму Бролю, который спросил их о цели посещения.
Оба кузена назвали свои имена:
— Сумми Ским и Бен Раддль, из Монреаля.
— Очень рад вас видеть, господа, — заявил Броль. — Очень рад!
— Очень рады и мы познакомиться с вами, — вежливо ответил Сумми Ским.
— Наследники Жозиаса Лакоста, владельца приискового участка номер сто двадцать девять на Форти-Майльс-Крик? — спросил Броль.
— Именно, — сказал Бен Раддль.
— Если только, — прибавил Сумми, — со времени нашего отъезда в это бесконечное путешествие проклятый участок этот не исчез.
— Нет, господа, — ответил Вильям Броль. — Можете быть спокойны, он все на том же месте, на границе обоих государств… на вероятной границе по крайней мере.
— Вероятной?.. Почему вероятной? Откуда явилось это неожиданное прилагательное.
— Милостивый государь, — продолжал Бен Раддль, не обращая внимания на географическое замечание Броля, — нам сообщили в Монреале, что ваш синдикат хочет купить участок номер сто двадцать девять на Форти-Майльс-Крик…
— Хотел. Действительно, господин Раддль.
— Мы приехали — я и мой сонаследник, — чтобы убедиться лично в стоимости этого прииска, и нам хотелось бы узнать, не изменилось ли решение синдиката?
— И да, и нет, — ответил Вильям Броль.
— Да и нет? — воскликнул пораженный Сумми.
— Да и нет? — повторил Бен Раддль. — Объясните, милостивый государь.
— Нет ничего проще, господа, — ответил вице-директор. — Да, если положение прииска одно, и нет, если оно окажется иное. Я в двух словах объясню вам…
Не ожидая объяснения, Сумми Ским воскликнул:
— Каково бы ни было положение прииска, милостивый государь, факт остается фактом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49