Потом он вошел в темные сени, не заметив, что за ним последовал посторонний человек.
Толпа медленно расходилась, наполняя улицу шумом и возгласами.
Преподобный Тиркомель поднимался по узкой лестнице, ведущей на третий этаж. Незнакомец неслышно шел за ним следом, так тихо, что даже кошка не смогла бы легче касаться ступенек.
Проповедник вошел в свою комнату и запер дверь. Неизвестный остановился на площадке, притаившись в темном углу, и стал ждать… Что же произошло?..
На следующий день жильцы дома были поражены тем, что проповедник, который всегда выходил в один и тот же час рано утром, не появился. Не видели его и днем. Несколько человек, пришедших навестить его, тщетно стучались в дверь.
Отсутствие пастора показалось настолько подозрительным, что после полудня один из соседей счел нужным заявить об этом в полицейский участок. Констебль и его помощники явились в дом проповедника, поднялись по лестнице, постучали в дверь и, не получив ответа, проникли в комнату, высадив дверь плечом, — особым приемом, известным только полисменам.
Какое зрелище! Очевидно, кто-то взломал запор… проник в комнату… перерыл ее сверху донизу… Шкаф был открыт, одежда валялась на полу… Стол опрокинут… Лампа брошена в угол… Книги и бумаги раскиданы по полу… А возле сломанной, переворошенной кровати лежал преподобный Тиркомель, крепко-накрепко связанный, с кляпом во рту…
Поспешили оказать ему первую помощь. Он был без сознания и едва дышал… Когда произошло нападение?.. Сколько времени он провел в таком состоянии?.. Только он один сможет это сказать, если удастся вернуть ему сознание…
Пастора принялись энергично приводить в чувство, не раздевая, потому что он и так лежал почти голый: рубашка на нем была разорвана, плечи и грудь обнажены.
И когда один из полисменов стал по всем правилам растирать его, у констебля вырвался крик изумления. На левом плече преподобного Тиркомеля он увидел буквы и цифры!
В самом деле, на белой коже проповедника отчетливо проступала коричневая татуировка, — это была какая-то запись… И вот как она выглядела:
77o 19' N
Легко догадаться, что это и была искомая широта!.. Очевидно, отец пастора выжег клеймо на плече своего маленького сына (подобно тому как записал бы в памятную книжку), чтобы лучше сохранить драгоценные сведения. Может затеряться записная книжка, но не плечо! Вот почему Тиркомель, хотя он и действительно сжег письмо Камильк-паши, адресованное его отцу, тем не менее остался хранителем столь необычной записи, которую он, впрочем, даже не полюбопытствовал прочесть с помощью зеркала.
Но злоумышленник, проникший в комнату во время сна проповедника, несомненно ее прочитал!.. Он захватил врасплох несчастного пастора, обшарил шкаф, рылся в бумагах… Напрасно Тиркомель сопротивлялся… Негодяй связал его, заткнул ему рот и скрылся…
Таковы были подробности, сообщенные самим Тиркомелем после того, как спешно вызванный врач привел его в чувство. По мнению пастора, это нападение было совершено с единственной целью — вырвать у него тайну, которую он отказался открыть, — тайну острова, где зарыты миллионы.
Преступника он, конечно, хорошо разглядел, так как вынужден был бороться с ним. Он сумел даже точно сообщить все его приметы. Не преминул он рассказать и о визите, который нанесли ему два француза и один мальтиец, прибывшие в Эдинбург, чтобы расспросить его по поводу завещания Камильк-паши.
Это послужило для констебля указанием, и он немедленно начал следствие; через два часа полиция уже знала, что иностранцы, о которых шла речь, остановились несколько дней назад в «Королевском отеле».
И, право, было большим счастьем для Антифера, банкира Замбуко, Жильдаса Трегомена, Жюэля и Бен-Омара, что им удалось неопровержимо доказать свое алиби note 219. Больной малуинец не покидал своей постели, молодой капитан и Трегомен не выходили из его комнаты: банкир Замбуко и нотариус ни на минуту не выходили из гостиницы. К тому же ни один из них не подходил под описание, данное проповедником.
Итак, наши кладоискатели не были арестованы, а известно, что тюрьмы Соединенного Королевства неохотно выпускают своих гостей, которым предоставляют даровой кров и пищу!
Но был ведь еще Саук…
Да, не кто иной, как Саук, совершил преступление… Это он задумал налет, чтобы вырвать тайну у преподобного Тиркомеля… И теперь благодаря цифрам, которые он мог прочесть на плече проповедника, он стал хозяином положения. Ведь ему известна была и долгота, указанная в документе, найденном на островке в бухте Маюмба, следовательно, ему оставалось только заглянуть в географический атлас, чтобы установить местоположение третьего островка.
Несчастный Антифер! Тебе не хватало только этого последнего удара!
Действительно, по описанию примет преступника, помещенному в газетах, дядюшке Антиферу, Замбуко, Жильдасу Трегомену и Жюэлю сразу же стало ясно, что преподобный Тиркомель имел дело с Назимом, клерком Бен-Омара. И как только они узнали о его исчезновении из гостиницы, они должны были заключить, что, во-первых, он прочитал цифры на плече Тиркомеля и, во-вторых, отправился на новый остров, чтобы завладеть несметными сокровищами.
Меньше всех был удивлен Жюэль, давно уже подозревавший Назима, а также Жильдас Трегомен, с которым молодой капитан делился своими подозрениями. Что касается Антифера и Замбуко, впавших в неописуемую ярость, то, к счастью для обоих, они смогли сорвать ее на злополучном нотариусе.
Само собой разумеется, что Бен-Омар больше чем кто-либо был уверен в виновности Саука. Да и мог ли он сомневаться, зная его черные замыслы, зная, что этот человек ни перед чем не остановится, даже перед преступлением?
Какой скандал пришлось выдержать нотариусу! А на его долю и без того уже выпало немало неприятных сцен… По приказанию Антифера, Жюэль привел Бен-Омара в комнату больного. Больного?! Разве он может сейчас болеть?.. Разве можно быть больным при таких обстоятельствах? К тому же, если Антифер страдал желчной лихорадкой (таков был диагноз врача), то теперь ему представлялся прекрасный случай излить накопившуюся желчь и избавиться от недуга.
Мы не в состоянии дать читателю сколько-нибудь полное представление о том, какой прием был оказан бедному Бен-Омару! Прежде всего ему сообщили, что покушение на проповедника и кража… — да, да, презренный Омар!.. — и кража была делом рук Назима… Вот каких клерков выбирает нотариус для своей конторы! Вот какого человека он взял себе в помощники, чтобы тот присутствовал вместе с ним при передаче сокровищ законным наследникам!.. Вот какого негодяя, проходимца, мошенника, каналью он посмел навязать Антиферу и его спутникам!.. А теперь этот мерзкий разбойник… да! разбойник!.. сбежал… Зная местоположение третьего островка, он завладеет миллионами Камильк-паши… и попробуйте теперь его поймать… Погоняйтесь-ка за этим египетским бандитом, которому ничего не стоит вышвырнуть бешеные деньги, чтобы обеспечить себе безопасность и безнаказанность!..
— Ах! Саук!.. Саук!.. — вырвалось у ошеломленного нотариуса.
Подозрения Жюэля подтвердились… Назим не был Назимом… Это был Саук, сын Мурада, которого Камильк-паша лишил наследства в пользу сонаследников…
— Как, это был Саук? — вскричал Жюэль.
Нотариус стал было отнекиваться, уверять, что это имя вырвалось у него случайно… Но его пришибленный вид и выражение ужаса в глазах ясно показывали, что Жюэль не ошибся.
— Саук! — повторил Антифер и одним прыжком соскочил с кровати.
Он с такой яростью изрыгнул это презренное имя, что его кремневая трубка пулей вылетела изо рта и попала нотариусу в грудь.
И если не этот метательный снаряд поверг наземь Бен-Омара, то уж наверняка здоровый пинок пониже поясницы, такой пинок, какого никогда еще, должно быть, не получал ни один нотариус ни в Египте, ни в какой другой стране! И Бен-Омар, распластавшись на полу, лежал ничком, не смея поднять голову!
Итак, это был не Назим, а Саук, тот самый Саук, который поклялся во что бы то ни стало завладеть сокровищами и преступного вмешательства которого должен был бояться дядюшка Антифер!..
После того как был излит весь поток всевозможных морских ругательств, имеющихся в репертуаре капитана большого каботажа, Антифер почувствовал истинное облегчение, и, когда затем Бен-Омар, опустив плечи и поджав живот, потихоньку ретировался, чтобы запереться в своей комнате, Антифер чувствовал себя уже значительно лучше. Поспешим добавить, что окончательно поставила его на ноги новость, принесенная несколько дней спустя одной эдинбургской газетой.
Известно, на что способны репортеры и интервьюеры! Скажем прямо — на все! В ту эпоху они начали вмешиваться в общественные и частные дела с таким рвением, с такой проницательностью и с такой дерзостью, что сделались как бы агентами новой исполнительной власти.
И вот один из репортеров, проявив необычайную ловкость, не только получил сведения о татуировке, которой отец Тиркомеля украсил много лет назад левое плечо будущего проповедника, но и воспроизвел ее точное факсимиле note 220 в ежедневном листке, причем тираж этого листка поднялся в тот день с десяти до ста тысяч.
Вслед за тем вся Шотландия, потом Великобритания, потом Соединенное Королевство, потом Европа и, наконец, весь мир узнали знаменитую широту третьего острова: семьдесят семь градусов, девятнадцать минут к северу от экватора.
В сущности, эти цифры не могли удовлетворить любопытства, так как их было недостаточно для решения так называемой «проблемы сокровищ» (это выражение успело войти в обиход). Из двух необходимых элементов недоставало… только одного — долготы…
Но Антиферу-то ведь долгота была известна! (Впрочем, она была известна еще и Сауку.) И когда Жюэль принес дяде газету и тот увидел факсимиле, он сбросил одеяло, вскочил с постели и… выздоровел… выздоровел, как не выздоравливал ни один больной, прошедший курс лечения у лучших медиков Эдинбургского университета.
Банкир Замбуко, Жильдас Трегомен и молодой капитан тщетно силились удержать дядюшку Антифера. Говорят, что религиозный пыл иногда способствует исцелению… Ну что ж, почему бы и вере в золотого тельца не сотворить подобное чудо?..
— Жюэль! Ты купил атлас?
— Да, дядя.
— Если не ошибаюсь, третий остров, как сказано в последнем документе, находится на пятнадцати градусах одиннадцати минутах восточной долготы?
— Да, дядя.
— А татуировка на плече проповедника — семьдесят семь градусов девятнадцать минут северной широты?
— Да, дядя.
— Ну, так… ищи третий островок!
Жюэль взял атлас, развернул карту северных морей, определил циркулем точку пересечения обоих координат и ответил:
— Шпицберген, южная оконечность большого острова.
Шпицберген?.. Значит, Камильк-паша зарыл свои алмазы, драгоценные камни и золото на островке в этих северных водах! Но последний ли это островок?..
— В путь! — закричал дядюшка Антифер. — И сегодня же, если мы сможем найти пароход, готовый к отплытию!
— Дядя! — воскликнул Жюэль.
— Нельзя давать этому негодяю Сауку выигрыш во времени!
— Ты прав, старина, — сказал Трегомен.
— В путь! — повелительно повторил Пьер-Серван-Мало. И затем прибавил: — Надо предупредить этого идиота нотариуса, раз Камильк-паша требует его присутствия при откапывании сокровищ.
Оставалось только подчиниться неукротимой воле дядюшки Антифера, которого поддерживал к тому же банкир Замбуко.
— Нам еще повезло, — сказал молодой капитан, — что этот шутник паша не послал нас к антиподам! note 221
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой дядюшка Антифер находит еще один документ с монограммой Камильк-паши
Дядюшке Антиферу и его четырем спутникам, считая и Бен-Омара, ничего не оставалось, как отправиться в Берген, один из главных портов западной Норвегии.
Решение было мгновенно принято и тут же приведено в исполнение. Поскольку Назим, он же Саук, опередил их на четыре или пять дней, нельзя было терять ни одного часа. Не успел еще упасть полуденный шар Эдинбургской обсерватории, как трамвай note 222 доставил наших пятерых путешественников в Лит, где они надеялись найти пароход, отбывающий в Берген — первый этап маршрута, который должен был привести их на Шпицберген.
Расстояние от Эдинбурга до этого норвежского порта не превышает четырехсот миль. Отсюда можно легко и быстро добраться до самого северного порта Норвегии — Гаммерфеста. В теплое время года пароход, обслуживающий эту линию, возит туристов до мыса Нордкап note 223.
От Бергена до Гаммерфеста считается не более восьмисот миль и около шестисот — из Гаммерфеста до южной оконечности Шпицбергена, точки, которую удалось определить благодаря татуировке на плече преподобного Тиркомеля. На этом последнем этапе придется нанять судно, способное выдержать любую погоду. Правда, пока еще стояло лето, а летом над водами Северного Ледовитого океана не проносятся опустошительные бури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Толпа медленно расходилась, наполняя улицу шумом и возгласами.
Преподобный Тиркомель поднимался по узкой лестнице, ведущей на третий этаж. Незнакомец неслышно шел за ним следом, так тихо, что даже кошка не смогла бы легче касаться ступенек.
Проповедник вошел в свою комнату и запер дверь. Неизвестный остановился на площадке, притаившись в темном углу, и стал ждать… Что же произошло?..
На следующий день жильцы дома были поражены тем, что проповедник, который всегда выходил в один и тот же час рано утром, не появился. Не видели его и днем. Несколько человек, пришедших навестить его, тщетно стучались в дверь.
Отсутствие пастора показалось настолько подозрительным, что после полудня один из соседей счел нужным заявить об этом в полицейский участок. Констебль и его помощники явились в дом проповедника, поднялись по лестнице, постучали в дверь и, не получив ответа, проникли в комнату, высадив дверь плечом, — особым приемом, известным только полисменам.
Какое зрелище! Очевидно, кто-то взломал запор… проник в комнату… перерыл ее сверху донизу… Шкаф был открыт, одежда валялась на полу… Стол опрокинут… Лампа брошена в угол… Книги и бумаги раскиданы по полу… А возле сломанной, переворошенной кровати лежал преподобный Тиркомель, крепко-накрепко связанный, с кляпом во рту…
Поспешили оказать ему первую помощь. Он был без сознания и едва дышал… Когда произошло нападение?.. Сколько времени он провел в таком состоянии?.. Только он один сможет это сказать, если удастся вернуть ему сознание…
Пастора принялись энергично приводить в чувство, не раздевая, потому что он и так лежал почти голый: рубашка на нем была разорвана, плечи и грудь обнажены.
И когда один из полисменов стал по всем правилам растирать его, у констебля вырвался крик изумления. На левом плече преподобного Тиркомеля он увидел буквы и цифры!
В самом деле, на белой коже проповедника отчетливо проступала коричневая татуировка, — это была какая-то запись… И вот как она выглядела:
77o 19' N
Легко догадаться, что это и была искомая широта!.. Очевидно, отец пастора выжег клеймо на плече своего маленького сына (подобно тому как записал бы в памятную книжку), чтобы лучше сохранить драгоценные сведения. Может затеряться записная книжка, но не плечо! Вот почему Тиркомель, хотя он и действительно сжег письмо Камильк-паши, адресованное его отцу, тем не менее остался хранителем столь необычной записи, которую он, впрочем, даже не полюбопытствовал прочесть с помощью зеркала.
Но злоумышленник, проникший в комнату во время сна проповедника, несомненно ее прочитал!.. Он захватил врасплох несчастного пастора, обшарил шкаф, рылся в бумагах… Напрасно Тиркомель сопротивлялся… Негодяй связал его, заткнул ему рот и скрылся…
Таковы были подробности, сообщенные самим Тиркомелем после того, как спешно вызванный врач привел его в чувство. По мнению пастора, это нападение было совершено с единственной целью — вырвать у него тайну, которую он отказался открыть, — тайну острова, где зарыты миллионы.
Преступника он, конечно, хорошо разглядел, так как вынужден был бороться с ним. Он сумел даже точно сообщить все его приметы. Не преминул он рассказать и о визите, который нанесли ему два француза и один мальтиец, прибывшие в Эдинбург, чтобы расспросить его по поводу завещания Камильк-паши.
Это послужило для констебля указанием, и он немедленно начал следствие; через два часа полиция уже знала, что иностранцы, о которых шла речь, остановились несколько дней назад в «Королевском отеле».
И, право, было большим счастьем для Антифера, банкира Замбуко, Жильдаса Трегомена, Жюэля и Бен-Омара, что им удалось неопровержимо доказать свое алиби note 219. Больной малуинец не покидал своей постели, молодой капитан и Трегомен не выходили из его комнаты: банкир Замбуко и нотариус ни на минуту не выходили из гостиницы. К тому же ни один из них не подходил под описание, данное проповедником.
Итак, наши кладоискатели не были арестованы, а известно, что тюрьмы Соединенного Королевства неохотно выпускают своих гостей, которым предоставляют даровой кров и пищу!
Но был ведь еще Саук…
Да, не кто иной, как Саук, совершил преступление… Это он задумал налет, чтобы вырвать тайну у преподобного Тиркомеля… И теперь благодаря цифрам, которые он мог прочесть на плече проповедника, он стал хозяином положения. Ведь ему известна была и долгота, указанная в документе, найденном на островке в бухте Маюмба, следовательно, ему оставалось только заглянуть в географический атлас, чтобы установить местоположение третьего островка.
Несчастный Антифер! Тебе не хватало только этого последнего удара!
Действительно, по описанию примет преступника, помещенному в газетах, дядюшке Антиферу, Замбуко, Жильдасу Трегомену и Жюэлю сразу же стало ясно, что преподобный Тиркомель имел дело с Назимом, клерком Бен-Омара. И как только они узнали о его исчезновении из гостиницы, они должны были заключить, что, во-первых, он прочитал цифры на плече Тиркомеля и, во-вторых, отправился на новый остров, чтобы завладеть несметными сокровищами.
Меньше всех был удивлен Жюэль, давно уже подозревавший Назима, а также Жильдас Трегомен, с которым молодой капитан делился своими подозрениями. Что касается Антифера и Замбуко, впавших в неописуемую ярость, то, к счастью для обоих, они смогли сорвать ее на злополучном нотариусе.
Само собой разумеется, что Бен-Омар больше чем кто-либо был уверен в виновности Саука. Да и мог ли он сомневаться, зная его черные замыслы, зная, что этот человек ни перед чем не остановится, даже перед преступлением?
Какой скандал пришлось выдержать нотариусу! А на его долю и без того уже выпало немало неприятных сцен… По приказанию Антифера, Жюэль привел Бен-Омара в комнату больного. Больного?! Разве он может сейчас болеть?.. Разве можно быть больным при таких обстоятельствах? К тому же, если Антифер страдал желчной лихорадкой (таков был диагноз врача), то теперь ему представлялся прекрасный случай излить накопившуюся желчь и избавиться от недуга.
Мы не в состоянии дать читателю сколько-нибудь полное представление о том, какой прием был оказан бедному Бен-Омару! Прежде всего ему сообщили, что покушение на проповедника и кража… — да, да, презренный Омар!.. — и кража была делом рук Назима… Вот каких клерков выбирает нотариус для своей конторы! Вот какого человека он взял себе в помощники, чтобы тот присутствовал вместе с ним при передаче сокровищ законным наследникам!.. Вот какого негодяя, проходимца, мошенника, каналью он посмел навязать Антиферу и его спутникам!.. А теперь этот мерзкий разбойник… да! разбойник!.. сбежал… Зная местоположение третьего островка, он завладеет миллионами Камильк-паши… и попробуйте теперь его поймать… Погоняйтесь-ка за этим египетским бандитом, которому ничего не стоит вышвырнуть бешеные деньги, чтобы обеспечить себе безопасность и безнаказанность!..
— Ах! Саук!.. Саук!.. — вырвалось у ошеломленного нотариуса.
Подозрения Жюэля подтвердились… Назим не был Назимом… Это был Саук, сын Мурада, которого Камильк-паша лишил наследства в пользу сонаследников…
— Как, это был Саук? — вскричал Жюэль.
Нотариус стал было отнекиваться, уверять, что это имя вырвалось у него случайно… Но его пришибленный вид и выражение ужаса в глазах ясно показывали, что Жюэль не ошибся.
— Саук! — повторил Антифер и одним прыжком соскочил с кровати.
Он с такой яростью изрыгнул это презренное имя, что его кремневая трубка пулей вылетела изо рта и попала нотариусу в грудь.
И если не этот метательный снаряд поверг наземь Бен-Омара, то уж наверняка здоровый пинок пониже поясницы, такой пинок, какого никогда еще, должно быть, не получал ни один нотариус ни в Египте, ни в какой другой стране! И Бен-Омар, распластавшись на полу, лежал ничком, не смея поднять голову!
Итак, это был не Назим, а Саук, тот самый Саук, который поклялся во что бы то ни стало завладеть сокровищами и преступного вмешательства которого должен был бояться дядюшка Антифер!..
После того как был излит весь поток всевозможных морских ругательств, имеющихся в репертуаре капитана большого каботажа, Антифер почувствовал истинное облегчение, и, когда затем Бен-Омар, опустив плечи и поджав живот, потихоньку ретировался, чтобы запереться в своей комнате, Антифер чувствовал себя уже значительно лучше. Поспешим добавить, что окончательно поставила его на ноги новость, принесенная несколько дней спустя одной эдинбургской газетой.
Известно, на что способны репортеры и интервьюеры! Скажем прямо — на все! В ту эпоху они начали вмешиваться в общественные и частные дела с таким рвением, с такой проницательностью и с такой дерзостью, что сделались как бы агентами новой исполнительной власти.
И вот один из репортеров, проявив необычайную ловкость, не только получил сведения о татуировке, которой отец Тиркомеля украсил много лет назад левое плечо будущего проповедника, но и воспроизвел ее точное факсимиле note 220 в ежедневном листке, причем тираж этого листка поднялся в тот день с десяти до ста тысяч.
Вслед за тем вся Шотландия, потом Великобритания, потом Соединенное Королевство, потом Европа и, наконец, весь мир узнали знаменитую широту третьего острова: семьдесят семь градусов, девятнадцать минут к северу от экватора.
В сущности, эти цифры не могли удовлетворить любопытства, так как их было недостаточно для решения так называемой «проблемы сокровищ» (это выражение успело войти в обиход). Из двух необходимых элементов недоставало… только одного — долготы…
Но Антиферу-то ведь долгота была известна! (Впрочем, она была известна еще и Сауку.) И когда Жюэль принес дяде газету и тот увидел факсимиле, он сбросил одеяло, вскочил с постели и… выздоровел… выздоровел, как не выздоравливал ни один больной, прошедший курс лечения у лучших медиков Эдинбургского университета.
Банкир Замбуко, Жильдас Трегомен и молодой капитан тщетно силились удержать дядюшку Антифера. Говорят, что религиозный пыл иногда способствует исцелению… Ну что ж, почему бы и вере в золотого тельца не сотворить подобное чудо?..
— Жюэль! Ты купил атлас?
— Да, дядя.
— Если не ошибаюсь, третий остров, как сказано в последнем документе, находится на пятнадцати градусах одиннадцати минутах восточной долготы?
— Да, дядя.
— А татуировка на плече проповедника — семьдесят семь градусов девятнадцать минут северной широты?
— Да, дядя.
— Ну, так… ищи третий островок!
Жюэль взял атлас, развернул карту северных морей, определил циркулем точку пересечения обоих координат и ответил:
— Шпицберген, южная оконечность большого острова.
Шпицберген?.. Значит, Камильк-паша зарыл свои алмазы, драгоценные камни и золото на островке в этих северных водах! Но последний ли это островок?..
— В путь! — закричал дядюшка Антифер. — И сегодня же, если мы сможем найти пароход, готовый к отплытию!
— Дядя! — воскликнул Жюэль.
— Нельзя давать этому негодяю Сауку выигрыш во времени!
— Ты прав, старина, — сказал Трегомен.
— В путь! — повелительно повторил Пьер-Серван-Мало. И затем прибавил: — Надо предупредить этого идиота нотариуса, раз Камильк-паша требует его присутствия при откапывании сокровищ.
Оставалось только подчиниться неукротимой воле дядюшки Антифера, которого поддерживал к тому же банкир Замбуко.
— Нам еще повезло, — сказал молодой капитан, — что этот шутник паша не послал нас к антиподам! note 221
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой дядюшка Антифер находит еще один документ с монограммой Камильк-паши
Дядюшке Антиферу и его четырем спутникам, считая и Бен-Омара, ничего не оставалось, как отправиться в Берген, один из главных портов западной Норвегии.
Решение было мгновенно принято и тут же приведено в исполнение. Поскольку Назим, он же Саук, опередил их на четыре или пять дней, нельзя было терять ни одного часа. Не успел еще упасть полуденный шар Эдинбургской обсерватории, как трамвай note 222 доставил наших пятерых путешественников в Лит, где они надеялись найти пароход, отбывающий в Берген — первый этап маршрута, который должен был привести их на Шпицберген.
Расстояние от Эдинбурга до этого норвежского порта не превышает четырехсот миль. Отсюда можно легко и быстро добраться до самого северного порта Норвегии — Гаммерфеста. В теплое время года пароход, обслуживающий эту линию, возит туристов до мыса Нордкап note 223.
От Бергена до Гаммерфеста считается не более восьмисот миль и около шестисот — из Гаммерфеста до южной оконечности Шпицбергена, точки, которую удалось определить благодаря татуировке на плече преподобного Тиркомеля. На этом последнем этапе придется нанять судно, способное выдержать любую погоду. Правда, пока еще стояло лето, а летом над водами Северного Ледовитого океана не проносятся опустошительные бури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50