А между тем не кто иной, как он, осматривал порт, защищенный двойным молом из гранитных глыб, в то время как дядюшка Антифер и банкир Замбуко, столь же неразлучные, как Бен-Омар и Саук, направлялись к французскому пароходному агентству.
Вполне достаточно и одного дня, чтобы ознакомиться с этим городом, не представляющим ничего особенно примечательного. Имеется там довольно красивый общественный сад, крепость, служащая казармой для гарнизона, больница Бель-Эр, расположенная на высоком холме, куда администрация помещает заболевших желтой лихорадкой. Если бы нашим путешественникам пришлось задержаться подольше в Дакаре, эти дни показались бы им бесконечностью.
«Но не надо жаловаться на судьбу», — утешали друг друга Жильдас Трегомен и Жюэль. И они прохаживались по набережной, бродили по залитым солнцем улицам, которые содержались в чистоте благодаря заключенным, работавшим под присмотром надзирателей.
Но больше всего наших путешественников, конечно, интересовали суда, курсировавшие между Бордо и Рио-де-Жанейро; в 1862 году эти пакетботы принадлежали так называемой Имперской экспедиции по перевозке пассажиров и грузов. Дакар еще не был в те годы значительным перевалочным пунктом, каким он стал впоследствии, хотя и тогда уже торговые обороты Сенегала исчислялись в двадцать пять миллионов франков, причем большую часть из них пускали в оборот французские колонисты. Жителей в городе было не больше девяти тысяч, но со временем население возросло благодаря работам, предпринятым для улучшения порта.
Трегомену, никогда не видавшему сенегальских негров, теперь довелось с ними познакомиться на улицах Дакара. Крепкое телосложение и густые курчавые волосы, лежащие шапкой на плотном черепе, позволяют туземцам безнаказанно переносить палящее сенегальское солнце.
Жильдас Трегомен, не в пример местным жителям, изнемогал от зноя. Он закрыл голову большим клетчатым платком, который кое-как заменял ему зонтик.
— Господи, какая жара! — восклицал он. — Нет, я не создан для жизни под тропиками!
— Это еще что, господин Трегомен, — отвечал Жюэль, — а вот когда мы попадем в Гвинейский залив, на несколько градусов южнее экватора…
— Там я наверняка расплавлюсь, — сказал толстяк, — и привезу домой только кожу да кости!.. Впрочем, — добавил он с доброй улыбкой, отирая лившийся ручьями пот, — меньше никак уж не привезешь, не так ли?
— О! Вы уже похудели, господин Трегомен, — заметил молодой капитан.
— Ты находишь?.. Ба! Не так-то просто мне будет превратиться в скелет! По-моему, даже лучше быть худым, когда забираешься в такие страны, где люди питаются человеческим мясом… Как ты думаешь, есть еще людоеды на берегу Гвинейского залива?
— Теперь их не так много… по крайней мере, я надеюсь! — ответил Жюэль.
— Хорошо, мой мальчик, постараемся не искушать туземцев нашей полнотой! И затем — кто знает, не придется ли после второго островка искать третий… в таких странах, где поедают друг друга даже родственники…
— Как в Австралии или на островах Тихого океана, господин Трегомен!
— Да! Говорят, там все туземцы людоеды!
Достойный Трегомен отчасти был прав, так как в этих странах действительно распространен ужасный обычай людоедства note 169.
Но думать о том, что дядюшка Антифер дойдет до такого безумия и отправится искать свои миллионы в страны, населенные людоедами, было еще преждевременно. Жюэль и Трегомен помешали бы ему предпринять подобную экспедицию, если бы даже его пришлось для этого упрятать в сумасшедший дом.
Жильдас Трегомен и Жюэль вернулись в гостиницу, где застали дядюшку Антифера и банкира.
Французский резидент принял очень любезно своего соотечественника. Тем не менее на вопрос последнего, нет ли в Дакаре какого-нибудь судна, уходящего в Лоанго, последовал неутешительный ответ. Рейсы таких пакетботов совершаются очень нерегулярно и, во всяком случае, не чаще одного раза в месяц. Правда, есть пакетбот на линии Сьерра-Леоне — Гран-Бассам; рейс его продолжается неделю, но оттуда до Лоанго еще далеко. Так или иначе, первый пакетбот ожидается в Дакаре не раньше чем через семь-восемь дней. Какая досада! Целую неделю проторчать в этой дыре, грызя удила note 170. Да и удила должны быть не иначе как из вороненой стали, чтобы противостоять зубам Пьера-Сервана-Мало, который изводил теперь ежедневно по чубуку.
По правде сказать, неделя в Дакаре — это долго… более чем долго. Прогулки в порт, поездки до реки, вернее, до ее рукава, омывающего восточную часть города, — этих развлечений хватает туристам только на один день. Наши путешественники поэтому волей-неволей должны были запастись терпением; а это не так-то просто, если не обладаешь философским спокойствием. Но, за исключением Жильдаса Трегомена, человека замечательно одаренного в этом отношении, никто из них не обладал ни терпением, ни тем более философским взглядом на вещи. Если дядюшка Антифер и Замбуко благословляли Камильк-пашу за то, что он избрал их своими наследниками, то они же и проклинали его за дикую фантазию зарыть наследство так далеко. Мало ему было Оманского залива, теперь он посылает их еще и в Гвинейский! Неужели этот египтянин не мог превратить в несгораемую кассу какой-нибудь более благопристойный и не менее укромный островок в европейских морях, скажем — в Средиземном море, в Балтийском, в Черном, в Северном или, на худой конец, в прибрежных водах Атлантического океана? Право же, паша все это обставил чрезмерными предосторожностями. Но что сделано, то сделано, изменить ничего нельзя, разве что отказаться от своей части… Отказаться? Попробуйте сделать такое предложение дядюшке Антиферу, или банкиру Замбуко, или даже нотариусу, из которого Саук просто веревки вил!
Связи между этими людьми постепенно все больше ослабевали. Образовались три группы: Антифер — Замбуко, Омар — Саук, Жюэль — Трегомен. Жили они раздельно, виделись только в часы еды, избегали друг друга во время прогулок и при встречах старались не говорить о главном деле. Они ограничивались дуэтами, которые, казалось, никогда не перейдут в финальный секстет note 171. Впрочем, тогда получилась бы невыносимая какофония note 172.
Первая группа Жюэль — Трегомен. Обычный предмет их разговоров всегда один и тот же: бесконечно затянувшееся путешествие; разлука жениха и невесты, отсрочка свадьбы; опасения, что все поиски и труды приведут к мистификации; душевное состояние дяди и друга, чрезмерная раздражительность которого увеличивалась с каждым днем и грозила ему безумием. Все это очень огорчало Трегомена и молодого капитана, твердо решивших как можно меньше раздражать дядюшку Антифера и ни в коем случае не покидать его.
Вторая группа Антифер — Замбуко. Какой любопытный материал для изучения дали бы знатоку нравов эти два будущих шурина! Один — человек с очень простыми вкусами, живший до сих пор тихой, спокойной жизнью в тихом провинциальном городе, рассудительно относившийся к жизни, как и подобает моряку в отставке, — теперь охвачен «священной жаждой» золота и потерял голову от ослепившего его золотого миража! Другой, уже давно составивший себе громадное состояние, но не познавший никаких других желаний, как только умножать и умножать свои богатства, готов подвергаться любым лишениям, даже опасностям, лишь бы его груда денег стала еще больше.
— Целую неделю плесневеть в этой дыре! — твердил дядюшка Антифер. — И кто знает, не опоздает ли этот проклятый пакетбот?..
— А кроме того, — отвечал банкир, — еще неизвестно, захочет ли он высадить нас в Лоанго. А ведь оттуда нужно еще пройти пятьдесят лье до бухты Маюмба!
— Э! Буду я еще думать о конце пути! — вспылив, закричал малуинец.
— Рано или поздно придется об этом подумать, — заметил Замбуко.
— Хорошо… позднее, черт возьми! Не бросают же якорь в глубину, пока не придут на место стоянки. Доберемся сначала до Лоанго, а там видно будет!
— Может быть, нам удастся уговорить капитана пакетбота зайти в порт Маюмба?.. Ведь эта остановка не очень отклонит его от курса?
— Сомневаюсь, чтобы он согласился, по той простой причине, что он не имеет на это права.
— А мы предложим ему приличное вознаграждение… за это отклонение, — настаивал банкир.
— Увидим, Замбуко… Вы всегда заботитесь о том, что меня совершенно не тревожит! Главное сейчас — попасть в Лоанго, а оттуда мы сумеем добраться до Маюмбы. Тысяча чертей! У нас есть ноги, и, если будет нужно, если не будет другого способа уйти из Дакара, я, не колеблясь, пойду по берегу.
— Пешком?
— Пешком.
Легко сказать, Пьер-Серван-Мало! А опасности, препятствия, трудности такого перехода! Восемьсот лье по землям Либерии, Берега Слоновой Кости, Ашанти, Дагомеи, Гран-Бассама!
Нет, для него было бы счастьем сделать этот переход на борту пакетбота и таким образом избежать опасностей пешего путешествия! Из подобной экспедиции, если бы нашлись желающие принять в ней участие, пожалуй, никто бы не вернулся! И мадемуазель Талисме Замбуко пришлось бы напрасно ожидать в своем доме на Мальте возвращения слишком смелого жениха!..
Итак, ничего не оставалось, как согласиться на переезд пакетботом, который должен был прибыть только через неделю. Но как долго тянулось время в Дакаре!
Третья группа, Саук — Омар, вела совсем иные беседы. Не потому, что сын Мурада с меньшим нетерпением стремился попасть на остров и завладеть сокровищами Камильк-паши, — нет! К великому ужасу Бен-Омара, он думал и говорил только об одном: каким способом лучше будет ограбить обоих сонаследников. Если раньше он думал навербовать шайку головорезов и произвести нападение на пути из Сохора в Маскат, то сейчас он решил сделать то же самое на пути из Маюмбы в Лоанго. На этот раз будет больше шансов на успех. Среди туземцев или контрабандистов с ближайших факторий он сможет навербовать людей, способных на все, даже на убийство, людей, которые за хорошее вознаграждение примут участие в любой преступной операции.
Именно эти планы Саука и пугали малодушного Бен-Омара, если не из благородных побуждений, то, по крайней мере, из боязни быть замешанным в скверную историю. Чувство страха не покидало его ни на минуту.
Он решился даже робко возражать Сауку. Он утверждал, что дядюшка Антифер и его спутники — люди, которые дорого продадут свою жизнь. Он уверял, что сколько бы Саук ни заплатил наемным негодяям, все равно на них нельзя положиться. Рано или поздно они все разболтают, слух о преступлении разнесется по всей стране, и в конце концов правда выплывет наружу. Никогда нельзя быть уверенным в сохранении тайны, даже в этих диких краях, поскольку дело будет касаться исследователей, убитых в наиболее отсталых областях Африки… Отсюда видно, что доводы нотариуса отнюдь не вытекали из преступности предполагаемого действия, а взывали прежде всего к чувству страха: так или иначе, преступление откроется. Впрочем, это был единственный довод, который мог бы подействовать на такого человека, как Саук.
Но в действительности его это нисколько не трогало. То ли он видел на своем веку, то ли еще совершал! И, бросив на нотариуса один из тех взглядов, от которых тот цепенел до мозга костей, Саук ответил:
— Я знаю лишь одного дурака, способного предать меня!
— Кто же это, ваша светлость?
— Ты, Бен-Омар.
— Я?
— Да. И берегись! У меня есть верное средство заставить людей молчать!
Бен-Омар, задрожав всем телом, опустил голову. Он слишком хорошо понимал, что лишний труп на дороге между Маюмбой и Лоанго не остановит Саука.
Ожидаемый пакетбот стал на якорь в Дакаре утром 12 мая.
Это было португальское судно «Цинтра», служившее для перевозки пассажиров и товаров в Сен-Поль-де-Луандо — главный порт значительной лузитанской колонии в тропической Африке note 173. Пакетбот всегда делал остановку в Лоанго, и, так как он отправлялся на рассвете следующего дня, наши путешественники поспешили занять на нем места. Переход должен был продолжаться неделю, со средней скоростью от девяти до десяти миль. Бен-Омар заранее приготовился ко всем ужасам морской болезни.
На следующий день, в прекрасную погоду, при слабом береговом ветре, «Цинтра» вышла из порта, высадив в Дакаре нескольких пассажиров.
Дядюшка Антифер и банкир испустили такой глубокий вздох облегчения, словно их легкие не дышали всю неделю. Это был последний переход. Недалек тот час, когда они ступят на землю второго острова и наложат руки на сокровища, которые остров верно хранил в своих недрах.
Сила притяжения, которым обладал этот остров, все возрастала по мере приближения к нему, в соответствии с законами природы и в обратном отношении к квадрату расстояния. И при каждом повороте винта «Цинтры» это расстояние уменьшалось… уменьшалось…
Увы! Для Жюэля оно, наоборот, увеличивалось. Он все больше и больше удалялся от Франции, от Бретани, где его ждала печальная Эногат. Он написал ей по прибытии в Дакар, потом — накануне отъезда, и бедная девушка скоро узнает, что ее жених уехал от нее еще дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Вполне достаточно и одного дня, чтобы ознакомиться с этим городом, не представляющим ничего особенно примечательного. Имеется там довольно красивый общественный сад, крепость, служащая казармой для гарнизона, больница Бель-Эр, расположенная на высоком холме, куда администрация помещает заболевших желтой лихорадкой. Если бы нашим путешественникам пришлось задержаться подольше в Дакаре, эти дни показались бы им бесконечностью.
«Но не надо жаловаться на судьбу», — утешали друг друга Жильдас Трегомен и Жюэль. И они прохаживались по набережной, бродили по залитым солнцем улицам, которые содержались в чистоте благодаря заключенным, работавшим под присмотром надзирателей.
Но больше всего наших путешественников, конечно, интересовали суда, курсировавшие между Бордо и Рио-де-Жанейро; в 1862 году эти пакетботы принадлежали так называемой Имперской экспедиции по перевозке пассажиров и грузов. Дакар еще не был в те годы значительным перевалочным пунктом, каким он стал впоследствии, хотя и тогда уже торговые обороты Сенегала исчислялись в двадцать пять миллионов франков, причем большую часть из них пускали в оборот французские колонисты. Жителей в городе было не больше девяти тысяч, но со временем население возросло благодаря работам, предпринятым для улучшения порта.
Трегомену, никогда не видавшему сенегальских негров, теперь довелось с ними познакомиться на улицах Дакара. Крепкое телосложение и густые курчавые волосы, лежащие шапкой на плотном черепе, позволяют туземцам безнаказанно переносить палящее сенегальское солнце.
Жильдас Трегомен, не в пример местным жителям, изнемогал от зноя. Он закрыл голову большим клетчатым платком, который кое-как заменял ему зонтик.
— Господи, какая жара! — восклицал он. — Нет, я не создан для жизни под тропиками!
— Это еще что, господин Трегомен, — отвечал Жюэль, — а вот когда мы попадем в Гвинейский залив, на несколько градусов южнее экватора…
— Там я наверняка расплавлюсь, — сказал толстяк, — и привезу домой только кожу да кости!.. Впрочем, — добавил он с доброй улыбкой, отирая лившийся ручьями пот, — меньше никак уж не привезешь, не так ли?
— О! Вы уже похудели, господин Трегомен, — заметил молодой капитан.
— Ты находишь?.. Ба! Не так-то просто мне будет превратиться в скелет! По-моему, даже лучше быть худым, когда забираешься в такие страны, где люди питаются человеческим мясом… Как ты думаешь, есть еще людоеды на берегу Гвинейского залива?
— Теперь их не так много… по крайней мере, я надеюсь! — ответил Жюэль.
— Хорошо, мой мальчик, постараемся не искушать туземцев нашей полнотой! И затем — кто знает, не придется ли после второго островка искать третий… в таких странах, где поедают друг друга даже родственники…
— Как в Австралии или на островах Тихого океана, господин Трегомен!
— Да! Говорят, там все туземцы людоеды!
Достойный Трегомен отчасти был прав, так как в этих странах действительно распространен ужасный обычай людоедства note 169.
Но думать о том, что дядюшка Антифер дойдет до такого безумия и отправится искать свои миллионы в страны, населенные людоедами, было еще преждевременно. Жюэль и Трегомен помешали бы ему предпринять подобную экспедицию, если бы даже его пришлось для этого упрятать в сумасшедший дом.
Жильдас Трегомен и Жюэль вернулись в гостиницу, где застали дядюшку Антифера и банкира.
Французский резидент принял очень любезно своего соотечественника. Тем не менее на вопрос последнего, нет ли в Дакаре какого-нибудь судна, уходящего в Лоанго, последовал неутешительный ответ. Рейсы таких пакетботов совершаются очень нерегулярно и, во всяком случае, не чаще одного раза в месяц. Правда, есть пакетбот на линии Сьерра-Леоне — Гран-Бассам; рейс его продолжается неделю, но оттуда до Лоанго еще далеко. Так или иначе, первый пакетбот ожидается в Дакаре не раньше чем через семь-восемь дней. Какая досада! Целую неделю проторчать в этой дыре, грызя удила note 170. Да и удила должны быть не иначе как из вороненой стали, чтобы противостоять зубам Пьера-Сервана-Мало, который изводил теперь ежедневно по чубуку.
По правде сказать, неделя в Дакаре — это долго… более чем долго. Прогулки в порт, поездки до реки, вернее, до ее рукава, омывающего восточную часть города, — этих развлечений хватает туристам только на один день. Наши путешественники поэтому волей-неволей должны были запастись терпением; а это не так-то просто, если не обладаешь философским спокойствием. Но, за исключением Жильдаса Трегомена, человека замечательно одаренного в этом отношении, никто из них не обладал ни терпением, ни тем более философским взглядом на вещи. Если дядюшка Антифер и Замбуко благословляли Камильк-пашу за то, что он избрал их своими наследниками, то они же и проклинали его за дикую фантазию зарыть наследство так далеко. Мало ему было Оманского залива, теперь он посылает их еще и в Гвинейский! Неужели этот египтянин не мог превратить в несгораемую кассу какой-нибудь более благопристойный и не менее укромный островок в европейских морях, скажем — в Средиземном море, в Балтийском, в Черном, в Северном или, на худой конец, в прибрежных водах Атлантического океана? Право же, паша все это обставил чрезмерными предосторожностями. Но что сделано, то сделано, изменить ничего нельзя, разве что отказаться от своей части… Отказаться? Попробуйте сделать такое предложение дядюшке Антиферу, или банкиру Замбуко, или даже нотариусу, из которого Саук просто веревки вил!
Связи между этими людьми постепенно все больше ослабевали. Образовались три группы: Антифер — Замбуко, Омар — Саук, Жюэль — Трегомен. Жили они раздельно, виделись только в часы еды, избегали друг друга во время прогулок и при встречах старались не говорить о главном деле. Они ограничивались дуэтами, которые, казалось, никогда не перейдут в финальный секстет note 171. Впрочем, тогда получилась бы невыносимая какофония note 172.
Первая группа Жюэль — Трегомен. Обычный предмет их разговоров всегда один и тот же: бесконечно затянувшееся путешествие; разлука жениха и невесты, отсрочка свадьбы; опасения, что все поиски и труды приведут к мистификации; душевное состояние дяди и друга, чрезмерная раздражительность которого увеличивалась с каждым днем и грозила ему безумием. Все это очень огорчало Трегомена и молодого капитана, твердо решивших как можно меньше раздражать дядюшку Антифера и ни в коем случае не покидать его.
Вторая группа Антифер — Замбуко. Какой любопытный материал для изучения дали бы знатоку нравов эти два будущих шурина! Один — человек с очень простыми вкусами, живший до сих пор тихой, спокойной жизнью в тихом провинциальном городе, рассудительно относившийся к жизни, как и подобает моряку в отставке, — теперь охвачен «священной жаждой» золота и потерял голову от ослепившего его золотого миража! Другой, уже давно составивший себе громадное состояние, но не познавший никаких других желаний, как только умножать и умножать свои богатства, готов подвергаться любым лишениям, даже опасностям, лишь бы его груда денег стала еще больше.
— Целую неделю плесневеть в этой дыре! — твердил дядюшка Антифер. — И кто знает, не опоздает ли этот проклятый пакетбот?..
— А кроме того, — отвечал банкир, — еще неизвестно, захочет ли он высадить нас в Лоанго. А ведь оттуда нужно еще пройти пятьдесят лье до бухты Маюмба!
— Э! Буду я еще думать о конце пути! — вспылив, закричал малуинец.
— Рано или поздно придется об этом подумать, — заметил Замбуко.
— Хорошо… позднее, черт возьми! Не бросают же якорь в глубину, пока не придут на место стоянки. Доберемся сначала до Лоанго, а там видно будет!
— Может быть, нам удастся уговорить капитана пакетбота зайти в порт Маюмба?.. Ведь эта остановка не очень отклонит его от курса?
— Сомневаюсь, чтобы он согласился, по той простой причине, что он не имеет на это права.
— А мы предложим ему приличное вознаграждение… за это отклонение, — настаивал банкир.
— Увидим, Замбуко… Вы всегда заботитесь о том, что меня совершенно не тревожит! Главное сейчас — попасть в Лоанго, а оттуда мы сумеем добраться до Маюмбы. Тысяча чертей! У нас есть ноги, и, если будет нужно, если не будет другого способа уйти из Дакара, я, не колеблясь, пойду по берегу.
— Пешком?
— Пешком.
Легко сказать, Пьер-Серван-Мало! А опасности, препятствия, трудности такого перехода! Восемьсот лье по землям Либерии, Берега Слоновой Кости, Ашанти, Дагомеи, Гран-Бассама!
Нет, для него было бы счастьем сделать этот переход на борту пакетбота и таким образом избежать опасностей пешего путешествия! Из подобной экспедиции, если бы нашлись желающие принять в ней участие, пожалуй, никто бы не вернулся! И мадемуазель Талисме Замбуко пришлось бы напрасно ожидать в своем доме на Мальте возвращения слишком смелого жениха!..
Итак, ничего не оставалось, как согласиться на переезд пакетботом, который должен был прибыть только через неделю. Но как долго тянулось время в Дакаре!
Третья группа, Саук — Омар, вела совсем иные беседы. Не потому, что сын Мурада с меньшим нетерпением стремился попасть на остров и завладеть сокровищами Камильк-паши, — нет! К великому ужасу Бен-Омара, он думал и говорил только об одном: каким способом лучше будет ограбить обоих сонаследников. Если раньше он думал навербовать шайку головорезов и произвести нападение на пути из Сохора в Маскат, то сейчас он решил сделать то же самое на пути из Маюмбы в Лоанго. На этот раз будет больше шансов на успех. Среди туземцев или контрабандистов с ближайших факторий он сможет навербовать людей, способных на все, даже на убийство, людей, которые за хорошее вознаграждение примут участие в любой преступной операции.
Именно эти планы Саука и пугали малодушного Бен-Омара, если не из благородных побуждений, то, по крайней мере, из боязни быть замешанным в скверную историю. Чувство страха не покидало его ни на минуту.
Он решился даже робко возражать Сауку. Он утверждал, что дядюшка Антифер и его спутники — люди, которые дорого продадут свою жизнь. Он уверял, что сколько бы Саук ни заплатил наемным негодяям, все равно на них нельзя положиться. Рано или поздно они все разболтают, слух о преступлении разнесется по всей стране, и в конце концов правда выплывет наружу. Никогда нельзя быть уверенным в сохранении тайны, даже в этих диких краях, поскольку дело будет касаться исследователей, убитых в наиболее отсталых областях Африки… Отсюда видно, что доводы нотариуса отнюдь не вытекали из преступности предполагаемого действия, а взывали прежде всего к чувству страха: так или иначе, преступление откроется. Впрочем, это был единственный довод, который мог бы подействовать на такого человека, как Саук.
Но в действительности его это нисколько не трогало. То ли он видел на своем веку, то ли еще совершал! И, бросив на нотариуса один из тех взглядов, от которых тот цепенел до мозга костей, Саук ответил:
— Я знаю лишь одного дурака, способного предать меня!
— Кто же это, ваша светлость?
— Ты, Бен-Омар.
— Я?
— Да. И берегись! У меня есть верное средство заставить людей молчать!
Бен-Омар, задрожав всем телом, опустил голову. Он слишком хорошо понимал, что лишний труп на дороге между Маюмбой и Лоанго не остановит Саука.
Ожидаемый пакетбот стал на якорь в Дакаре утром 12 мая.
Это было португальское судно «Цинтра», служившее для перевозки пассажиров и товаров в Сен-Поль-де-Луандо — главный порт значительной лузитанской колонии в тропической Африке note 173. Пакетбот всегда делал остановку в Лоанго, и, так как он отправлялся на рассвете следующего дня, наши путешественники поспешили занять на нем места. Переход должен был продолжаться неделю, со средней скоростью от девяти до десяти миль. Бен-Омар заранее приготовился ко всем ужасам морской болезни.
На следующий день, в прекрасную погоду, при слабом береговом ветре, «Цинтра» вышла из порта, высадив в Дакаре нескольких пассажиров.
Дядюшка Антифер и банкир испустили такой глубокий вздох облегчения, словно их легкие не дышали всю неделю. Это был последний переход. Недалек тот час, когда они ступят на землю второго острова и наложат руки на сокровища, которые остров верно хранил в своих недрах.
Сила притяжения, которым обладал этот остров, все возрастала по мере приближения к нему, в соответствии с законами природы и в обратном отношении к квадрату расстояния. И при каждом повороте винта «Цинтры» это расстояние уменьшалось… уменьшалось…
Увы! Для Жюэля оно, наоборот, увеличивалось. Он все больше и больше удалялся от Франции, от Бретани, где его ждала печальная Эногат. Он написал ей по прибытии в Дакар, потом — накануне отъезда, и бедная девушка скоро узнает, что ее жених уехал от нее еще дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50