Чего? Что она придет в проклятое место, где ее будет душить запах прелого сена, заливать дождь и — мрачно подумал Джордж, заслышав в очередной раз шуршание и суету на невидимом полу, — кусать крыса? Очень трудно ожидать, что девушка утонченного воспитания, привыкшая ко всем мыслимым удобствам, просияет от радости.
Серый прямоугольник, обозначивший дверной проем, вдруг потемнел.
— Мистер Бивен?
Джордж подскочил. При звуке ее голоса каждая его жилка затрепетала от дикой радости. Это был другой человек. Депрессия спала с него, как спадают одежды. Он почувствовал, что до сих пор судил обо всем неправильно. Вечер, к примеру, — чудесный вечер, не из тех ужасных, сухих, испепеляющих вечеров, когда нечем дышать, но приятно влажный, наполненный мелодичным звоном дождя. А сарай? О, как он ошибался! Это просто чарующее местечко, уютное, просторное веселящее душу. А что может придать больше бодрости, чем запах свежего сена? Даже крысы, чувствовал он, когда Ты узнаешь их поближе, окажутся вполне пристойными.
— Я здесь!
Мод быстро приближалась. Его глаза уже привыкли к мраку, и он смутно различал ее силуэт. Запах намокнувшего плаща овеял его, как облако озона. Вот она уже так близко, что он различает блеск ее глаз.
— Вы давно ждете?
Сердце загромыхало о ребра. Он едва мог говорить, но с трудом выдавил «нет».
— Я уж думала, что не смогу вырваться. Пришлось…
Она вскрикнула. Крыса, любившая, как и все крысы, спортивные упражнения, в очередной раз пустилась бежать через сарай.
Рука ухватила Джорджа за локоть, продвинулась чуть вниз и там осталась. Последние остатки самообладания покинули его. Мир расплылся, лишился реальности, остался лишь один твердый факт — Мод в его объятиях, а он произносит самые разные слова, очень быстро, каким-то чужим голосом.
Гиава XIX
Остро, словно его ранили, Джордж почувствовал: что-то не так. Еще когда он схватил ее в объятия, она напряглась и вскрикнула; теперь же она боролась, силясь высвободиться. Она вырывалась из его рук. Он слышал ее тяжелое дыхание.
— Вы… вы… — она задохнулась.
— Мод!
— Как вы смеете!
Наступило молчание, тянувшееся до бесконечности. Дождь стучал по облепленной листвой крыше. Вдали тоскливо завыла собака. Тьма накрыла его, как одеялом, удушая все его мысли.
— Спокойной ночи, мистер Бивен, — голос ее был как лед. — Я не думала, что вы… что вы такой. Я не ожидала этого… от вас!
Она продвигалась к двери. Когда она достигла ее, Джордж вышел из ступора. Содрогнувшись с головы до ног, он вернулся к жизни. Все его многочисленные эмоции вылились в одну — в холодную ярость.
— Стойте!
Мод остановилась. Ее подбородок вздернулся, ее презрительный взгляд зря пропадал в темноте.
— Да?
Тон ее еще больше усилил его ярость. От несправедливости кружилась голова. Он ненавидел ее. Ведь это он оказался потерпевшей стороной! Он, а не она, оказался обманутым; его, а не ее, так постыдно разыграли.
— Я хочу кое-что сказать, прежде чем вы уйдете.
— Нам не о чем разговаривать!
Высшим напряжением воли Джордж заставил себя не говорить, пока не подберет слов помягче тех, что просились ему на уста.
— А я считаю, что есть! — сказал он сквозь зубы. Удивление примешалось к ее гневу. Теперь, когда первое потрясение прошло, более спокойная половина сознания пыталась утешить другую, разъяренную, убеждая, что Джордж просто ошибся, потерял на миг голову, оставаясь джентльменом и другом. Она напоминала, что именно он как-то раз помог в беде и не далее как вчера или позавчера фактически рисковал жизнью, спасая женскую честь. Услышав его зов, Мод решила, что лучшие чувства возобладали, и приготовилась с достоинством принять сумбурные и невнятные извинения. Но только что прозвучавший голос, резкий, жалящий, сгущенный, не свидетельствовал о раскаянии. Не кающийся, а очень сердитый человек приказывал ей — не просил! — остановиться и слушать.
— Да? — снова сказала она, на этот раз несколько мягче, решительно не понимая его состояния. Ведь это она — потерпевшая сторона. Она, а не он, доверилась; ее, а не его, предали.
— Я бы хотел объясниться.
— Прошу вас, не надо извинений. Джордж в отчаянье заскрежетал зубами.
— У меня нет ни малейших намерений извиняться. Я сказал, что хочу объясниться. Когда я закончу свои объяснения, вы можете уйти.
— Я уйду, когда захочу, — вспыхнула Мод. — Что за несносный человек!
— Вам нечего бояться. Такого… больше не будет. Чудовищное толкование ее слов взбесило Мод.
— Я ничего не боюсь!
— Тогда, быть может, вы соблаговолите выслушать? Я вас не задержу. Мое объяснение чрезвычайно просто. Из меня сделали дурака. Я — как тот лудильщик из пьесы, которого все сговорились убедить, что он король. Сначала ваш приятель, мистер Бинг, пришел и сообщил, что вы любите меня.
Мод раскрыла рот. Или этот человек сумасшедший, или Реджи Бинг. Она выбрала более вежливый вариант.
— Должно быть, Реджи Бинг не в своем уме.
— Я тоже так подумал. Во всяком случае, я решил, что он ошибается. Но влюбленный, конечно, — оптимистичный дурак, а я полюбил вас, когда вы прыгнули ко мне в такси.
— Что?!
— Так что, спустя некоторое время, — продолжал он, не обращая внимания, — я почти уговорил себя, что чудеса еще случаются и слова Реджи Бинга — правда. Когда ваш отец навестил меня и сообщил то же самое, я окончательно уверился. Это невероятно, но приходилось верить. А теперь мне представляется, что по какой-то неведомой причине и Бинг, и ваш отец разыгрывали меня. Это все. Спокойной ночи.
Ответ был таким, какого Джордж или любой другой на его месте ожидать никак не мог. Сперва Мод молчала, а потом раскатился жемчуг ее смеха. Так разряжались чрезмерно натянутые нервы, но для Джорджа он звучал, как звон непритворного веселья.
— Я рад, что мой рассказ позабавил вас, — сухо сказал он, твердо веря, что эта девушка ему отвратительна и хочет он одного — чтобы она исчезла из его жизни. — Позже, когда-нибудь, смешная сторона дойдет и до меня. Сейчас мое чувство юмора, я боюсь, спит.
Мод слабо вскрикнула.
— Простите! Простите меня, мистер Бивен! Я не потому… я совсем не поэтому… О, простите меня! Я, право, сама не знаю, почему рассмеялась. Уж, наверное, не потому, что это смешно. Это не смешно. Это трагично. Произошла ужасная ошибка.
— Я заметил, — горько сказал Джордж. Темнота начинала действовать ему на нервы. Господи, хоть бы немного света!
Свет карманного фонаря упал на него.
— Я захватила его, чтобы освещать дорогу обратно. — Мод говорила странным, слабым голосом. — В поле так темно. Я не зажигала его, боялась, чтобы кто-нибудь не заметил.
Она приблизилась, держа фонарик над головой. В отблеске показалось ее лицо, озабоченное и сочувствующее, и негодование покинуло Джорджа. Тут какие-то тайны, не чета его буйству. Очевидно одно: эту девушку винить не в чем. Она благородна и пряма, как дирижерская палочка. Она — чистое золото.
— Я пришла сюда, чтобы рассказать вам обо всем, — сказала она, поставив фонарь на колесо повозки; луч образовал на полу, между ними, озерцо света. — И расскажу. Только… только теперь это труднее. Мистер Бивен, есть один человек… есть один человек, которого отец и Реджи Бинг приняли за… они решили… Понимаете, они знали, что вы — тот, с кем я была в такси, и когда вы приехали сюда, решили, что я ездила к вам в Лондон, то есть — что вы человек, которого я… я…
— Человек, которого вы любите.
— Да, — сказала Мод слабым голосом, и снова наступила тишина.
Джордж не ощущал ничего, кроме сочувствия. Оно подавило все прочие эмоции, даже серое отчаяние, охватившее его при этих словах. Он чувствовал то, что чувствовала она.
— Расскажите все, — попросил он.
— Я познакомилась с ним в прошлом году, в Уэльсе, — голос ее перешел в шепот. — Это узнали в семье, меня срочно вызвали сюда и с тех пор не выпускали. Когда мы с вами встретились, я сумела ускользнуть из дому. Я узнала, что он в Лондоне, и поехала туда, чтобы встретиться с ним. Но потом я увидела Перси и прыгнула в ваше такси. Это страшное недоразумение. Мне очень жаль.
— Понимаю, — задумчиво сказал Джордж. — Понимаю…
Душа его ныла, словно открытая рана. Как мало она сказала, как много пришлось угадывать. Неизвестный победно и презрительно глумился над ним из темноты.
— Мне очень жаль, — повторила Мод.
— Вам не о чем жалеть. Чем я могу вам помочь — вот в чем вопрос. Что надо сделать?
— Теперь я не могу вас просить.
— Как это? Почему не можете?
— Потому что… О нет, не могу!
Джорджу удалось засмеяться. Этот смех был неубедителен паже и для него самого, но он сослужил свою службу.
— Ну, ну! — сказал он. — Будьте же благоразумны. Вы нуждаетесь в помощи, и я, возможно, сумею вам ее предоставить. Нельзя же навеки лишать меня этого права только потому, что мне случилось полюбить вас. Положим, вы бы тонули, а только мистер Пламмер был бы поблизости. Разве бы вы не позволили ему спасти вас?
— Мистер Пламмер? При чем он тут?
— Вы же не могли забыть, что я невольно подслушивал, как он делал вам предложение.
Мод сдавленно вскрикнула.
— Ах, я не спросила! Какая я плохая! Вы сильно пострадали?
— Пострадал? — Джордж не поспевал за нею.
— Ну, в тот вечер. Когда вы были на балконе и…
— А! — Джордж понял. — Да нет, практически нет. Чуть-чуть содрал ладони.
— То, что вы сделали, так чудесно! — сказала Мод, восхищаясь человеком, столь небрежно отзывающимся о своем подвиге. Она всегда считала, что лорд Леонард, совершивший такой же подвиг, потом всю жизнь им похвалялся.
— Ничего особенного, — сказал Джордж, который и сам давно уже недоумевал, с чего это он развел столько шума из простого лазания по вполне надежной простыне.
— Это было великолепно! Джордж вспыхнул.
— Мы отвлекаемся, — сказал он. — Я хочу вам помочь. Мне очень дорого стоило приехать сюда, Чтобы помочь вам. Что же надо сделать?
Мод колебалась.
— Я боюсь, такая просьба вас обидит.
— Не бойтесь.
— Понимаете, вся трудность в том, что я Не могу снестись с Джеффри. Он в Лондоне, а я здесь. С тех пор, как мы с вами встретились и я увидела Перси, у меня нет ни малейшего шанса попасть в Лондон.
— Как ваши родные узнали, что это были вы?
— Спросили меня, прямо и просто.
— И вы все рассказали?
— Пришлось. Я не сумела солгать им в глаза. Джордж обомлел. И в этой девушке он еще сомневался!
— Тогда все стало еще хуже, — продолжала Мод. — Я не имею права рисковать, не могу написать ему, письмо перехватят. И я подумала… у меня почти сразу, как вы приехали сюда, появилась мысль…
— Вы хотите, чтобы я взял письмо и сделал так, чтобы оно наверняка дошло до него? А потом он может послать ответ на мой адрес, и я тайком доставлю его вам?
— Именно, именно. Но мне уже почти не хочется просить вас об этом.
— Да отчего же? Я с удовольствием сделаю.
— Я вам так благодарна.
— Пустяки. Я уж боялся, что вы хотите, чтобы я занялся вашим братцем и помял ему другую шляпу.
Мод рассмеялась от удовольствия. Для нее вся напряженность ситуации спала. Джордж все больше и больше нравился ей. Но в глубине души она с болью осознавала, что для него никакого облегчения нет. За него она печалилась. Всем Пламмерам на свете она без малейших угрызений совести оставляла их неутешную скорбь. Джордж — совсем другое дело.
— Бедняга Перси, — сказала она. — Я думаю, он этого не переживет. У него будут другие шляпы, но это все равно не то. — Она снова вернулась к тому, что было у нее на сердце. — Мистер Бивен, я подумала, может быть, вы сделаете для меня еще кое-что?
— Если в этом нет криминала. Или, собственно говоря, если и есть.
— Не могли бы вы поехать к Джеффри и повидать его, и рассказать обо мне… и потом вернуться и рассказать мне, как он выглядит и что говорит, и вообще?…
— Конечно. Как его имя и где его искать?
— Ах, я вам не сказала! Как глупо. Его зовут Джеффри Раймонд, живет он со своим дядюшкой Уилбуром Раймондом на Бэлгрейв-сквер, 11а.
— Завтра же поеду.
— Большое вам спасибо.
Джордж поднялся. Это движение возобновило его связь с внешним миром. Он увидел, что дождь прекратился, а в дверном проеме скопились звезды. Ему казалось, что он побыл в этом сарае очень долго, и это подтвердил взгляд на часы, хотя часы, по его разумению, сильно преуменьшали
Что время — на несколько столетий, по крайней мере. Он воздерживался от детального анализа своих эмоций, благоразумно предвидя, что довольно скоро он будет достаточно страдать и без собственной помощи.
— Я думаю, вам пора. Поздно. Вас могут хватиться. Мод счастливо засмеялась.
— Пусть их, мне теперь все равно. К ужину надо переодеваться, несмотря ни на что. — Вместе они прошли к двери. — Нет, что за чудесная ночь! Я уж думала, дождь не перестанет до конца света. Когда ты несчастлив, кажется, что так и будет всю жизнь.
— Да, — сказал Джордж. Мод протянула руку.
— Спокойной ночи, мистер Бивен.
— Спокойной ночи.
Он подумал, не будет ли каких-нибудь намеков на более ранние стадии этой встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Серый прямоугольник, обозначивший дверной проем, вдруг потемнел.
— Мистер Бивен?
Джордж подскочил. При звуке ее голоса каждая его жилка затрепетала от дикой радости. Это был другой человек. Депрессия спала с него, как спадают одежды. Он почувствовал, что до сих пор судил обо всем неправильно. Вечер, к примеру, — чудесный вечер, не из тех ужасных, сухих, испепеляющих вечеров, когда нечем дышать, но приятно влажный, наполненный мелодичным звоном дождя. А сарай? О, как он ошибался! Это просто чарующее местечко, уютное, просторное веселящее душу. А что может придать больше бодрости, чем запах свежего сена? Даже крысы, чувствовал он, когда Ты узнаешь их поближе, окажутся вполне пристойными.
— Я здесь!
Мод быстро приближалась. Его глаза уже привыкли к мраку, и он смутно различал ее силуэт. Запах намокнувшего плаща овеял его, как облако озона. Вот она уже так близко, что он различает блеск ее глаз.
— Вы давно ждете?
Сердце загромыхало о ребра. Он едва мог говорить, но с трудом выдавил «нет».
— Я уж думала, что не смогу вырваться. Пришлось…
Она вскрикнула. Крыса, любившая, как и все крысы, спортивные упражнения, в очередной раз пустилась бежать через сарай.
Рука ухватила Джорджа за локоть, продвинулась чуть вниз и там осталась. Последние остатки самообладания покинули его. Мир расплылся, лишился реальности, остался лишь один твердый факт — Мод в его объятиях, а он произносит самые разные слова, очень быстро, каким-то чужим голосом.
Гиава XIX
Остро, словно его ранили, Джордж почувствовал: что-то не так. Еще когда он схватил ее в объятия, она напряглась и вскрикнула; теперь же она боролась, силясь высвободиться. Она вырывалась из его рук. Он слышал ее тяжелое дыхание.
— Вы… вы… — она задохнулась.
— Мод!
— Как вы смеете!
Наступило молчание, тянувшееся до бесконечности. Дождь стучал по облепленной листвой крыше. Вдали тоскливо завыла собака. Тьма накрыла его, как одеялом, удушая все его мысли.
— Спокойной ночи, мистер Бивен, — голос ее был как лед. — Я не думала, что вы… что вы такой. Я не ожидала этого… от вас!
Она продвигалась к двери. Когда она достигла ее, Джордж вышел из ступора. Содрогнувшись с головы до ног, он вернулся к жизни. Все его многочисленные эмоции вылились в одну — в холодную ярость.
— Стойте!
Мод остановилась. Ее подбородок вздернулся, ее презрительный взгляд зря пропадал в темноте.
— Да?
Тон ее еще больше усилил его ярость. От несправедливости кружилась голова. Он ненавидел ее. Ведь это он оказался потерпевшей стороной! Он, а не она, оказался обманутым; его, а не ее, так постыдно разыграли.
— Я хочу кое-что сказать, прежде чем вы уйдете.
— Нам не о чем разговаривать!
Высшим напряжением воли Джордж заставил себя не говорить, пока не подберет слов помягче тех, что просились ему на уста.
— А я считаю, что есть! — сказал он сквозь зубы. Удивление примешалось к ее гневу. Теперь, когда первое потрясение прошло, более спокойная половина сознания пыталась утешить другую, разъяренную, убеждая, что Джордж просто ошибся, потерял на миг голову, оставаясь джентльменом и другом. Она напоминала, что именно он как-то раз помог в беде и не далее как вчера или позавчера фактически рисковал жизнью, спасая женскую честь. Услышав его зов, Мод решила, что лучшие чувства возобладали, и приготовилась с достоинством принять сумбурные и невнятные извинения. Но только что прозвучавший голос, резкий, жалящий, сгущенный, не свидетельствовал о раскаянии. Не кающийся, а очень сердитый человек приказывал ей — не просил! — остановиться и слушать.
— Да? — снова сказала она, на этот раз несколько мягче, решительно не понимая его состояния. Ведь это она — потерпевшая сторона. Она, а не он, доверилась; ее, а не его, предали.
— Я бы хотел объясниться.
— Прошу вас, не надо извинений. Джордж в отчаянье заскрежетал зубами.
— У меня нет ни малейших намерений извиняться. Я сказал, что хочу объясниться. Когда я закончу свои объяснения, вы можете уйти.
— Я уйду, когда захочу, — вспыхнула Мод. — Что за несносный человек!
— Вам нечего бояться. Такого… больше не будет. Чудовищное толкование ее слов взбесило Мод.
— Я ничего не боюсь!
— Тогда, быть может, вы соблаговолите выслушать? Я вас не задержу. Мое объяснение чрезвычайно просто. Из меня сделали дурака. Я — как тот лудильщик из пьесы, которого все сговорились убедить, что он король. Сначала ваш приятель, мистер Бинг, пришел и сообщил, что вы любите меня.
Мод раскрыла рот. Или этот человек сумасшедший, или Реджи Бинг. Она выбрала более вежливый вариант.
— Должно быть, Реджи Бинг не в своем уме.
— Я тоже так подумал. Во всяком случае, я решил, что он ошибается. Но влюбленный, конечно, — оптимистичный дурак, а я полюбил вас, когда вы прыгнули ко мне в такси.
— Что?!
— Так что, спустя некоторое время, — продолжал он, не обращая внимания, — я почти уговорил себя, что чудеса еще случаются и слова Реджи Бинга — правда. Когда ваш отец навестил меня и сообщил то же самое, я окончательно уверился. Это невероятно, но приходилось верить. А теперь мне представляется, что по какой-то неведомой причине и Бинг, и ваш отец разыгрывали меня. Это все. Спокойной ночи.
Ответ был таким, какого Джордж или любой другой на его месте ожидать никак не мог. Сперва Мод молчала, а потом раскатился жемчуг ее смеха. Так разряжались чрезмерно натянутые нервы, но для Джорджа он звучал, как звон непритворного веселья.
— Я рад, что мой рассказ позабавил вас, — сухо сказал он, твердо веря, что эта девушка ему отвратительна и хочет он одного — чтобы она исчезла из его жизни. — Позже, когда-нибудь, смешная сторона дойдет и до меня. Сейчас мое чувство юмора, я боюсь, спит.
Мод слабо вскрикнула.
— Простите! Простите меня, мистер Бивен! Я не потому… я совсем не поэтому… О, простите меня! Я, право, сама не знаю, почему рассмеялась. Уж, наверное, не потому, что это смешно. Это не смешно. Это трагично. Произошла ужасная ошибка.
— Я заметил, — горько сказал Джордж. Темнота начинала действовать ему на нервы. Господи, хоть бы немного света!
Свет карманного фонаря упал на него.
— Я захватила его, чтобы освещать дорогу обратно. — Мод говорила странным, слабым голосом. — В поле так темно. Я не зажигала его, боялась, чтобы кто-нибудь не заметил.
Она приблизилась, держа фонарик над головой. В отблеске показалось ее лицо, озабоченное и сочувствующее, и негодование покинуло Джорджа. Тут какие-то тайны, не чета его буйству. Очевидно одно: эту девушку винить не в чем. Она благородна и пряма, как дирижерская палочка. Она — чистое золото.
— Я пришла сюда, чтобы рассказать вам обо всем, — сказала она, поставив фонарь на колесо повозки; луч образовал на полу, между ними, озерцо света. — И расскажу. Только… только теперь это труднее. Мистер Бивен, есть один человек… есть один человек, которого отец и Реджи Бинг приняли за… они решили… Понимаете, они знали, что вы — тот, с кем я была в такси, и когда вы приехали сюда, решили, что я ездила к вам в Лондон, то есть — что вы человек, которого я… я…
— Человек, которого вы любите.
— Да, — сказала Мод слабым голосом, и снова наступила тишина.
Джордж не ощущал ничего, кроме сочувствия. Оно подавило все прочие эмоции, даже серое отчаяние, охватившее его при этих словах. Он чувствовал то, что чувствовала она.
— Расскажите все, — попросил он.
— Я познакомилась с ним в прошлом году, в Уэльсе, — голос ее перешел в шепот. — Это узнали в семье, меня срочно вызвали сюда и с тех пор не выпускали. Когда мы с вами встретились, я сумела ускользнуть из дому. Я узнала, что он в Лондоне, и поехала туда, чтобы встретиться с ним. Но потом я увидела Перси и прыгнула в ваше такси. Это страшное недоразумение. Мне очень жаль.
— Понимаю, — задумчиво сказал Джордж. — Понимаю…
Душа его ныла, словно открытая рана. Как мало она сказала, как много пришлось угадывать. Неизвестный победно и презрительно глумился над ним из темноты.
— Мне очень жаль, — повторила Мод.
— Вам не о чем жалеть. Чем я могу вам помочь — вот в чем вопрос. Что надо сделать?
— Теперь я не могу вас просить.
— Как это? Почему не можете?
— Потому что… О нет, не могу!
Джорджу удалось засмеяться. Этот смех был неубедителен паже и для него самого, но он сослужил свою службу.
— Ну, ну! — сказал он. — Будьте же благоразумны. Вы нуждаетесь в помощи, и я, возможно, сумею вам ее предоставить. Нельзя же навеки лишать меня этого права только потому, что мне случилось полюбить вас. Положим, вы бы тонули, а только мистер Пламмер был бы поблизости. Разве бы вы не позволили ему спасти вас?
— Мистер Пламмер? При чем он тут?
— Вы же не могли забыть, что я невольно подслушивал, как он делал вам предложение.
Мод сдавленно вскрикнула.
— Ах, я не спросила! Какая я плохая! Вы сильно пострадали?
— Пострадал? — Джордж не поспевал за нею.
— Ну, в тот вечер. Когда вы были на балконе и…
— А! — Джордж понял. — Да нет, практически нет. Чуть-чуть содрал ладони.
— То, что вы сделали, так чудесно! — сказала Мод, восхищаясь человеком, столь небрежно отзывающимся о своем подвиге. Она всегда считала, что лорд Леонард, совершивший такой же подвиг, потом всю жизнь им похвалялся.
— Ничего особенного, — сказал Джордж, который и сам давно уже недоумевал, с чего это он развел столько шума из простого лазания по вполне надежной простыне.
— Это было великолепно! Джордж вспыхнул.
— Мы отвлекаемся, — сказал он. — Я хочу вам помочь. Мне очень дорого стоило приехать сюда, Чтобы помочь вам. Что же надо сделать?
Мод колебалась.
— Я боюсь, такая просьба вас обидит.
— Не бойтесь.
— Понимаете, вся трудность в том, что я Не могу снестись с Джеффри. Он в Лондоне, а я здесь. С тех пор, как мы с вами встретились и я увидела Перси, у меня нет ни малейшего шанса попасть в Лондон.
— Как ваши родные узнали, что это были вы?
— Спросили меня, прямо и просто.
— И вы все рассказали?
— Пришлось. Я не сумела солгать им в глаза. Джордж обомлел. И в этой девушке он еще сомневался!
— Тогда все стало еще хуже, — продолжала Мод. — Я не имею права рисковать, не могу написать ему, письмо перехватят. И я подумала… у меня почти сразу, как вы приехали сюда, появилась мысль…
— Вы хотите, чтобы я взял письмо и сделал так, чтобы оно наверняка дошло до него? А потом он может послать ответ на мой адрес, и я тайком доставлю его вам?
— Именно, именно. Но мне уже почти не хочется просить вас об этом.
— Да отчего же? Я с удовольствием сделаю.
— Я вам так благодарна.
— Пустяки. Я уж боялся, что вы хотите, чтобы я занялся вашим братцем и помял ему другую шляпу.
Мод рассмеялась от удовольствия. Для нее вся напряженность ситуации спала. Джордж все больше и больше нравился ей. Но в глубине души она с болью осознавала, что для него никакого облегчения нет. За него она печалилась. Всем Пламмерам на свете она без малейших угрызений совести оставляла их неутешную скорбь. Джордж — совсем другое дело.
— Бедняга Перси, — сказала она. — Я думаю, он этого не переживет. У него будут другие шляпы, но это все равно не то. — Она снова вернулась к тому, что было у нее на сердце. — Мистер Бивен, я подумала, может быть, вы сделаете для меня еще кое-что?
— Если в этом нет криминала. Или, собственно говоря, если и есть.
— Не могли бы вы поехать к Джеффри и повидать его, и рассказать обо мне… и потом вернуться и рассказать мне, как он выглядит и что говорит, и вообще?…
— Конечно. Как его имя и где его искать?
— Ах, я вам не сказала! Как глупо. Его зовут Джеффри Раймонд, живет он со своим дядюшкой Уилбуром Раймондом на Бэлгрейв-сквер, 11а.
— Завтра же поеду.
— Большое вам спасибо.
Джордж поднялся. Это движение возобновило его связь с внешним миром. Он увидел, что дождь прекратился, а в дверном проеме скопились звезды. Ему казалось, что он побыл в этом сарае очень долго, и это подтвердил взгляд на часы, хотя часы, по его разумению, сильно преуменьшали
Что время — на несколько столетий, по крайней мере. Он воздерживался от детального анализа своих эмоций, благоразумно предвидя, что довольно скоро он будет достаточно страдать и без собственной помощи.
— Я думаю, вам пора. Поздно. Вас могут хватиться. Мод счастливо засмеялась.
— Пусть их, мне теперь все равно. К ужину надо переодеваться, несмотря ни на что. — Вместе они прошли к двери. — Нет, что за чудесная ночь! Я уж думала, дождь не перестанет до конца света. Когда ты несчастлив, кажется, что так и будет всю жизнь.
— Да, — сказал Джордж. Мод протянула руку.
— Спокойной ночи, мистер Бивен.
— Спокойной ночи.
Он подумал, не будет ли каких-нибудь намеков на более ранние стадии этой встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28