Ее куртка вся расписана таким же образом.
Взгляд его вновь вернулся к Брине – та по-прежнему пребывала в глубокой задумчивости. Питер не стал ее тревожить, он вновь обратился к самому большому в комнате полотну.
А что, неплохо! Картина ему, в сущности, нравилась, но ощущение какой-то неестественности не исчезало.
В чем же дело?
На переднем плане – пара в старомодных нарядах. Такие, если ему не изменяет память, носили в конце XIX века… Мужчина сидит на траве и покуривает трубку. Рядом обезьянка на привязи. Подальше толпа веселых, пестро одетых гуляк. И улыбки на лицах, и глаза сияют, но позы какие-то напряженные. Неестественно-угловатые… Вряд ли эта картина писалась с натуры. Выходит, по памяти? Может быть… И мазки какие-то странные. Вернее, даже не мазки, а… точки. Мельчайшие цветные пятнышки.
– Нравится?
Питер повернул голову. В дверном проеме стояла Лайсон. Одета она была в выпущенную поверх брюк длинную, до колен, рубашку в ярко-красных и зеленых пятнах.
– Где мы? – устало спросил Питер.
– В Нузе, в нашей норе. Моей и Брины, – объяснила девушка.
– Как же вы сумели поднять меня сюда? – удивился тролль.
– Это не я тащила. Я была в отключке. Очевидно, ты еще кое-что соображал и плелся за ними по лестнице. – Лайсон весело хмыкнула.
– Не помню…
– Ты был совсем как бревно. Совсем мертвый!… Питер удивленно глянул на Брину:
– Выходит, она спасла меня?
– Конечно. Брина – замечательная. – Голосок девушки зазвенел. – Она еще вчера начала медитировать, а через несколько минут выйдет из этого состояния. Ты действительно сильно пострадал.
– Ты отыскала адрес?
– Еще бы!
Лайсон подошла к нему и тоже встала на колени. Она оказалась очень привлекательной девушкой.
– Это место называется АБТек, расположено оно в Вестсайде. Мы проверили все справочники – нигде никакого упоминания о подобной фирме. Даже следа нет, – деловито рассказывала она. – Пришлось погрузиться в Матрицу поглубже, запустить специальную программу поиска. Тоже никакого результата. Сейчас отдохну и заберусь в компьютерные сети еще раз. Ладно. – Лайсон махнула рукой, оставляя серьезный разговор на потом. – Что вы думаете о нашем жилье?
– Очень уж здесь пестро, – усмехнулся тролль.
– Серьезно? А я хотела добавить еще несколько пятен погуще…
Он удивленно глянул на девушку. Не смеется ли она над ним? Вроде нет.
– А как вам показалась эта работа? – Она жестом указала на самую большую картину.
– Вполне…
– Это оригинал. Я достала его в Академии художеств.
– Как? Что достала?…
– Ну, эту картину. Это не моя работа. Один знакомый парнишка добыл ее у друга. – Глаза Лайсон горели от восторга. – Как, уточнять не будем. Тот, в свою очередь, украл ее у ответчика, на которого подал в суд партнер, вместе с которым он ограбил Академию художеств. Они проникли в здание сразу, как только рухнула Башня ИБМ. Это мой любимый холст.
Питер с еще большим любопытством и уважением посмотрел на прогуливающихся по парку людей.
– Только что-то здесь не то.
– Это манера такая. Цветные точки… – Она встала и подошла к картине. – Сера. Жорж Сера… Это его работа. Этого парня, Сёра… Он применил здесь особый способ, называемый дивизионизмом. Картину для меня нашла Брина, она же уговорила парнишку подарить ее мне. Понимаешь, множество цветных точек. Нанести их – огромный труд. Все вместе они создают иллюзию полноценной живописной работы. Ни единой линии, ни единого штришка. Только мельчайшие пятнышки… Вот какая странность получается – чем-то эта картина напоминает изображения, сделанные художниками, работающими в жанре фантастики. Тут очевидная загадка – ты только приглядись. Полотно как бы сотворено компьютером. Знаком, наверное, с компьютерной графикой? Один к одному. Разве не чудо, если вспомнить, что во времена Сера о вычислительных машинах никто и слыхом не слыхивал!
Питер озадаченно всмотрелся в картину.
– Теперь замечаешь? Приглядись получше. Этот парень использовал только чистые цвета – красный, желтый, зеленый, синий. Ты скажешь, что ясно различаешь фиолетовый, но на картине и в помине нет точки с таким., цветом. На расстоянии красный и голубой смешиваются в определенной пропорции, и получается новый оттенок, а то и цвет. Правда, здорово? Это напоминает плоский телевизор древности. Когда-то мне в руки попала книга. Представляешь – настоящая книга… Называлось «комик-бук». Там на иллюстрациях использовалась та же самая идея. Точки смешиваются, и изображение выглядит как единое целое.
Это все хорошо, решил Питер, дивизионизм, четыре основных цвета, но как быть с фигурками людей? Чем дольше он вглядывался в картину, тем заметнее становилась вычурность, неестественность их поз. Их изначальная безжизненность… Он не стал делиться своими сомнениями с Лайсон. Только спросил:
– Как она называется?
– «Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт». Что-то в этом духе… Я точно не знаю. По крайней мере, что-то похожее. Мне, собственно, до названия нет никакого дела. Представляешь, этот парень Сера написал ее в конце девятнадцатого века, когда техника была в зачаточном состоянии. Он хотел создать много работ в этой манере, открыть новое направление в живописи. Чтобы работы можно было составлять из уже заранее изготовленных кусочков. Понимаешь? Ну, как оружие со взаимозаменяемыми деталями. Новая живопись! Ты сам, купив набор элементов, мог создать полотно. – Как и ДНК?
– Ага. По крайней мере, сравнение мне кажется удачным… Точно. – Лайсон даже подпрыгнула на месте. – Как ДНК! Мы все составлены из мельчайших точек-хромосом, при их объединении получается живой организм. Представляешь, есть изначальный набор элементов. Из них создается какая-либо комбинация. Потом она удваивается, учетверяется – и пошло-поехало. До того момента, пока перед нами не предстанет полноценный, способный к жизни организм.
– Так и есть, – кивнул Питер, – при этом число всевозможных комбинаций переваливает за двойку в двадцать третьей степени.
Лайсон удивленно глянула на него и засмущалась:
– Ты что, на самом деле профессор?
– Нет…
– А то я уж подумала… – Она не договорила. Они оба вновь повернулись к картине.
– Лайсон, – тихо, несколько нерешительно спросил тролль. – Что ты думаешь о самой картине?
– О самой?
– Да, не о том, как она написана, не о цветовых точках, а… Вот взгляни на женщину с зонтиком в правом углу. Что ты о ней думаешь?
– Я никогда…
– Я имею в виду, что ты думаешь о ней как о человеке. Какая она, какой у нее характер? В каком настроении находится? Что ей довелось изведать за прожитые годы? Одним словом, кто она?
– Не знаю, – пожала плечами Лайсон. – Я как-то не задумывалась об этом. Разве что как о совокупности цветных точек – и все. Она мне не кажется живой.
Неожиданно Брина подняла руки, сияние сразу исчезло. Лайсон бросилась к подруге и крепко обняла ее – поддержала, чтобы та не упала.
– Как ты? – спросила Лайсон.
– Устала до смерти.
– Теперь бай-бай?
– Да. Помоги мне встать.
Вид у нее был как у древней старухи. Она с трудом поднялась.
– Спасибо за лечение, – вежливо сказал Питер.
– Это входит в мои обязанности, – улыбнулась Брина. В разговор вступила Лайсон:
– У нас здесь больше нет кроватей, так что тебе придется спать на полу. Согласен?
– Конечно, – сразу же отозвался тролль.
– В шкафу можно взять одеяла.
– Отлично.
– Тогда все. Спокойной ночи. – Девушки отошли в дальний конец комнаты.
– Спокойной ночи, Лайсон. Спокойной ночи, Брина. Тут же погас свет. Питер сунул руку во внутренний
карман и нащупал три дискеты, на которых были записаны результаты его исследований. Во тьме он на четвереньках подполз к маленькой зеленой пальме в ярко-красном вазоне и спрятал их за ствол. Затем вернулся на прежнее место.
Картину теперь не было видно, но Питер неотрывно смотрел в ту сторону. В памяти легко вырисовывалось изобилие точно расставленных цветных точек. Через несколько минут ему показалось, что составляющие это огромное полотно красные, зеленые и голубые пятнышки отделились от холста и, смешавшись, роем закружились над ним. Он с трудом мог уследить за их перемещениями. Потом точки начали гаснуть, и его окутал мрак. Спокойный, глубокий…
* * *
Разбудил его голос Катарины. Он открыл глаза, прислушался…
– Привет, – сказала мисс Эмидж, скорее спрашивая, чем здороваясь.
Питер был еще слишком погружен в дрему, чтобы немедленно ответить. Мисс Эмидж снова сказала:
– Привет. Теперь в ее голосе звучал страх.
– Катарина, это я, – откликнулся тролль.
– Кто я?
– Питер.
– А-а, Питер!…– Его имя она повторила с явным облегчением. – Где мы?
– У Брины и Лайсон. В Нузе. Думаю, в каком-то брошенном служебном здании.
– Точно, теперь и я вспомнила. – Катарина вздохнула. – Я как-то еще не привыкла. Не освоилась со всеми этими приключениями. Так много всего, свалилось на меня. Сразу и ворохом… Особенно непривычно, когда стреляют.
Питер услышал, как она заворочалась на кушетке.
– Ты тоже так жил? Ну, я имею в виду, в брошенных домах?
Тролль задумался. Ему здорово досталось за эти несколько дней. Никогда столько не доставалось.
– Сказать по правде – нет. Разве что недолго, – подумав, ответил он. – До пятнадцати лет я как сыр в масле катался. Теперь я понимаю, что то безбедное существование трудно назвать полнокровной жизнью.
– А вот со мной никогда ничего такого не случалось. – Катарина вздохнула. – Самые бурные события происходили, когда мне исполнилось три года. В ту пору мой дедушка перевел «Исследования клетки» из Амстердама в Чикаго. Я в общем-то выросла в этой компании – ее жизнь была моей жизнью. Вся наша корпорация напоминала одну большую семью. Очень большую… Конечно, мне приходилось ездить в командировки, путешествовать по служебным надобностям, но никогда ничего похожего на это безумие со мной не случалось. Все мое существование было связано с семьей, с «Исследованиями клетки». Я была уверена, что в этом мире я существую только для того, чтобы работать в компании. Моим долгом, жизненной целью было стремление добиться того, чтобы она процветала. А теперь?… Теперь я словно угодила в какой-то водоворот, меня затягивает в него все глубже и глубже. Я знаю, мне живой из этой переделки не выбраться. Как все хорошо начиналось, все мои планы были связаны с «Клеткой». Моя личная безопасность, самоуважение, положение в обществе. Деньги, наконец… Стоит только подумать, что всего несколько часов назад я могла бы умереть, – ужас пробирает. Она всхлипнула.
– Меня тоже, – после долгой-долгой паузы откликнулся Питер.
– На самом деле?
– Еще бы.
Он осторожно, на карачках, подполз поближе, сел рядом с кушеткой. Катарина уловила запах роз и еще каких-то экзотических ароматов.
– Представь, вот люди, и они стреляют в тебя. Понимаешь, это не игра, а всамделишные пули. – Голос тролля звучал мягко и нежно. – Они, эти люди, хотят убить меня. Знаешь, как я перепугался. Правда, есть и различия. Для тебя все это в первый раз.
– Да, – сказала она и засмеялась.
– А я уже стреляный – вернее, обстрелянный – воробей. О-о-х!… Мне уже доводилось бродяжить. Я знаю, что такое голод и в каких мусорных бачках лучше всего копаться. Где остатки пищи жирнее… Пришлось и на асфальте спать. Теперь мне это здорово помогает.
– Ты, значит, бичевал? – задумалась Катарина.
– Еще как. И больше не хочу.
– Ох, я умру. В конце концов, меня обязательно пристрелят. – Тихая жалоба прозвучала в голосе женщины.
– Не пристрелят. Если, конечно, ты крепко подумаешь, как выжить. Когда придумаешь, поступай согласно плану.
– Нет, Питер. Ты, Брина, Лайсон – вы знаете, как выжить. Я не знаю. Я выросла при фирме. Никаких забот. Чем я занималась всю свою сознательную жизнь? Долгосрочные планы развития корпорации, краткосрочные планы развития, планы прибыли, политика кредитования и обеспечения научных исследований… Это не так сложно, приучает к стабильности… Рождает веру в то, что все можно держать под контролем. – Она засмеялась, и Питер поддержал ее. – Так что же мы имеем на данный момент?
– Лайсон добыла адрес какой-то компании АБТек. Об этой корпорации нет никаких упоминаний в открытых файлах Матрицы, – с явным удовольствием сообщил Питер. – Завтра наш декер собирается нырнуть поглубже. В чем заключается моя задача? Мне необходимо отправиться и проверить ее информацию. Брине, возможно, надо дать отдохнуть. Тебе тоже было бы лучше остаться здесь и хорошенько выспаться. Ты же носишь ребенка, и тебя следует поберечь от пуль.
– Это верно.
Наступила тишина. Первой ее нарушила Катарина:
– Что ты больше всего любил читать в детстве? Какая книга для тебя самая-самая?
– Что?
– Ну, «Волшебник страны Оз»? Или «Одиссея»? Знаешь, какие книги мне нравились, когда я была ребенком? Там, где были приключения, где герои оказывались в неведомых странах, полных опасностей и тайн. Теперь меня угораздило попасть в подобную сказку, и я просто не пойму, как людям могут нравиться подобные приключения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Взгляд его вновь вернулся к Брине – та по-прежнему пребывала в глубокой задумчивости. Питер не стал ее тревожить, он вновь обратился к самому большому в комнате полотну.
А что, неплохо! Картина ему, в сущности, нравилась, но ощущение какой-то неестественности не исчезало.
В чем же дело?
На переднем плане – пара в старомодных нарядах. Такие, если ему не изменяет память, носили в конце XIX века… Мужчина сидит на траве и покуривает трубку. Рядом обезьянка на привязи. Подальше толпа веселых, пестро одетых гуляк. И улыбки на лицах, и глаза сияют, но позы какие-то напряженные. Неестественно-угловатые… Вряд ли эта картина писалась с натуры. Выходит, по памяти? Может быть… И мазки какие-то странные. Вернее, даже не мазки, а… точки. Мельчайшие цветные пятнышки.
– Нравится?
Питер повернул голову. В дверном проеме стояла Лайсон. Одета она была в выпущенную поверх брюк длинную, до колен, рубашку в ярко-красных и зеленых пятнах.
– Где мы? – устало спросил Питер.
– В Нузе, в нашей норе. Моей и Брины, – объяснила девушка.
– Как же вы сумели поднять меня сюда? – удивился тролль.
– Это не я тащила. Я была в отключке. Очевидно, ты еще кое-что соображал и плелся за ними по лестнице. – Лайсон весело хмыкнула.
– Не помню…
– Ты был совсем как бревно. Совсем мертвый!… Питер удивленно глянул на Брину:
– Выходит, она спасла меня?
– Конечно. Брина – замечательная. – Голосок девушки зазвенел. – Она еще вчера начала медитировать, а через несколько минут выйдет из этого состояния. Ты действительно сильно пострадал.
– Ты отыскала адрес?
– Еще бы!
Лайсон подошла к нему и тоже встала на колени. Она оказалась очень привлекательной девушкой.
– Это место называется АБТек, расположено оно в Вестсайде. Мы проверили все справочники – нигде никакого упоминания о подобной фирме. Даже следа нет, – деловито рассказывала она. – Пришлось погрузиться в Матрицу поглубже, запустить специальную программу поиска. Тоже никакого результата. Сейчас отдохну и заберусь в компьютерные сети еще раз. Ладно. – Лайсон махнула рукой, оставляя серьезный разговор на потом. – Что вы думаете о нашем жилье?
– Очень уж здесь пестро, – усмехнулся тролль.
– Серьезно? А я хотела добавить еще несколько пятен погуще…
Он удивленно глянул на девушку. Не смеется ли она над ним? Вроде нет.
– А как вам показалась эта работа? – Она жестом указала на самую большую картину.
– Вполне…
– Это оригинал. Я достала его в Академии художеств.
– Как? Что достала?…
– Ну, эту картину. Это не моя работа. Один знакомый парнишка добыл ее у друга. – Глаза Лайсон горели от восторга. – Как, уточнять не будем. Тот, в свою очередь, украл ее у ответчика, на которого подал в суд партнер, вместе с которым он ограбил Академию художеств. Они проникли в здание сразу, как только рухнула Башня ИБМ. Это мой любимый холст.
Питер с еще большим любопытством и уважением посмотрел на прогуливающихся по парку людей.
– Только что-то здесь не то.
– Это манера такая. Цветные точки… – Она встала и подошла к картине. – Сера. Жорж Сера… Это его работа. Этого парня, Сёра… Он применил здесь особый способ, называемый дивизионизмом. Картину для меня нашла Брина, она же уговорила парнишку подарить ее мне. Понимаешь, множество цветных точек. Нанести их – огромный труд. Все вместе они создают иллюзию полноценной живописной работы. Ни единой линии, ни единого штришка. Только мельчайшие пятнышки… Вот какая странность получается – чем-то эта картина напоминает изображения, сделанные художниками, работающими в жанре фантастики. Тут очевидная загадка – ты только приглядись. Полотно как бы сотворено компьютером. Знаком, наверное, с компьютерной графикой? Один к одному. Разве не чудо, если вспомнить, что во времена Сера о вычислительных машинах никто и слыхом не слыхивал!
Питер озадаченно всмотрелся в картину.
– Теперь замечаешь? Приглядись получше. Этот парень использовал только чистые цвета – красный, желтый, зеленый, синий. Ты скажешь, что ясно различаешь фиолетовый, но на картине и в помине нет точки с таким., цветом. На расстоянии красный и голубой смешиваются в определенной пропорции, и получается новый оттенок, а то и цвет. Правда, здорово? Это напоминает плоский телевизор древности. Когда-то мне в руки попала книга. Представляешь – настоящая книга… Называлось «комик-бук». Там на иллюстрациях использовалась та же самая идея. Точки смешиваются, и изображение выглядит как единое целое.
Это все хорошо, решил Питер, дивизионизм, четыре основных цвета, но как быть с фигурками людей? Чем дольше он вглядывался в картину, тем заметнее становилась вычурность, неестественность их поз. Их изначальная безжизненность… Он не стал делиться своими сомнениями с Лайсон. Только спросил:
– Как она называется?
– «Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт». Что-то в этом духе… Я точно не знаю. По крайней мере, что-то похожее. Мне, собственно, до названия нет никакого дела. Представляешь, этот парень Сера написал ее в конце девятнадцатого века, когда техника была в зачаточном состоянии. Он хотел создать много работ в этой манере, открыть новое направление в живописи. Чтобы работы можно было составлять из уже заранее изготовленных кусочков. Понимаешь? Ну, как оружие со взаимозаменяемыми деталями. Новая живопись! Ты сам, купив набор элементов, мог создать полотно. – Как и ДНК?
– Ага. По крайней мере, сравнение мне кажется удачным… Точно. – Лайсон даже подпрыгнула на месте. – Как ДНК! Мы все составлены из мельчайших точек-хромосом, при их объединении получается живой организм. Представляешь, есть изначальный набор элементов. Из них создается какая-либо комбинация. Потом она удваивается, учетверяется – и пошло-поехало. До того момента, пока перед нами не предстанет полноценный, способный к жизни организм.
– Так и есть, – кивнул Питер, – при этом число всевозможных комбинаций переваливает за двойку в двадцать третьей степени.
Лайсон удивленно глянула на него и засмущалась:
– Ты что, на самом деле профессор?
– Нет…
– А то я уж подумала… – Она не договорила. Они оба вновь повернулись к картине.
– Лайсон, – тихо, несколько нерешительно спросил тролль. – Что ты думаешь о самой картине?
– О самой?
– Да, не о том, как она написана, не о цветовых точках, а… Вот взгляни на женщину с зонтиком в правом углу. Что ты о ней думаешь?
– Я никогда…
– Я имею в виду, что ты думаешь о ней как о человеке. Какая она, какой у нее характер? В каком настроении находится? Что ей довелось изведать за прожитые годы? Одним словом, кто она?
– Не знаю, – пожала плечами Лайсон. – Я как-то не задумывалась об этом. Разве что как о совокупности цветных точек – и все. Она мне не кажется живой.
Неожиданно Брина подняла руки, сияние сразу исчезло. Лайсон бросилась к подруге и крепко обняла ее – поддержала, чтобы та не упала.
– Как ты? – спросила Лайсон.
– Устала до смерти.
– Теперь бай-бай?
– Да. Помоги мне встать.
Вид у нее был как у древней старухи. Она с трудом поднялась.
– Спасибо за лечение, – вежливо сказал Питер.
– Это входит в мои обязанности, – улыбнулась Брина. В разговор вступила Лайсон:
– У нас здесь больше нет кроватей, так что тебе придется спать на полу. Согласен?
– Конечно, – сразу же отозвался тролль.
– В шкафу можно взять одеяла.
– Отлично.
– Тогда все. Спокойной ночи. – Девушки отошли в дальний конец комнаты.
– Спокойной ночи, Лайсон. Спокойной ночи, Брина. Тут же погас свет. Питер сунул руку во внутренний
карман и нащупал три дискеты, на которых были записаны результаты его исследований. Во тьме он на четвереньках подполз к маленькой зеленой пальме в ярко-красном вазоне и спрятал их за ствол. Затем вернулся на прежнее место.
Картину теперь не было видно, но Питер неотрывно смотрел в ту сторону. В памяти легко вырисовывалось изобилие точно расставленных цветных точек. Через несколько минут ему показалось, что составляющие это огромное полотно красные, зеленые и голубые пятнышки отделились от холста и, смешавшись, роем закружились над ним. Он с трудом мог уследить за их перемещениями. Потом точки начали гаснуть, и его окутал мрак. Спокойный, глубокий…
* * *
Разбудил его голос Катарины. Он открыл глаза, прислушался…
– Привет, – сказала мисс Эмидж, скорее спрашивая, чем здороваясь.
Питер был еще слишком погружен в дрему, чтобы немедленно ответить. Мисс Эмидж снова сказала:
– Привет. Теперь в ее голосе звучал страх.
– Катарина, это я, – откликнулся тролль.
– Кто я?
– Питер.
– А-а, Питер!…– Его имя она повторила с явным облегчением. – Где мы?
– У Брины и Лайсон. В Нузе. Думаю, в каком-то брошенном служебном здании.
– Точно, теперь и я вспомнила. – Катарина вздохнула. – Я как-то еще не привыкла. Не освоилась со всеми этими приключениями. Так много всего, свалилось на меня. Сразу и ворохом… Особенно непривычно, когда стреляют.
Питер услышал, как она заворочалась на кушетке.
– Ты тоже так жил? Ну, я имею в виду, в брошенных домах?
Тролль задумался. Ему здорово досталось за эти несколько дней. Никогда столько не доставалось.
– Сказать по правде – нет. Разве что недолго, – подумав, ответил он. – До пятнадцати лет я как сыр в масле катался. Теперь я понимаю, что то безбедное существование трудно назвать полнокровной жизнью.
– А вот со мной никогда ничего такого не случалось. – Катарина вздохнула. – Самые бурные события происходили, когда мне исполнилось три года. В ту пору мой дедушка перевел «Исследования клетки» из Амстердама в Чикаго. Я в общем-то выросла в этой компании – ее жизнь была моей жизнью. Вся наша корпорация напоминала одну большую семью. Очень большую… Конечно, мне приходилось ездить в командировки, путешествовать по служебным надобностям, но никогда ничего похожего на это безумие со мной не случалось. Все мое существование было связано с семьей, с «Исследованиями клетки». Я была уверена, что в этом мире я существую только для того, чтобы работать в компании. Моим долгом, жизненной целью было стремление добиться того, чтобы она процветала. А теперь?… Теперь я словно угодила в какой-то водоворот, меня затягивает в него все глубже и глубже. Я знаю, мне живой из этой переделки не выбраться. Как все хорошо начиналось, все мои планы были связаны с «Клеткой». Моя личная безопасность, самоуважение, положение в обществе. Деньги, наконец… Стоит только подумать, что всего несколько часов назад я могла бы умереть, – ужас пробирает. Она всхлипнула.
– Меня тоже, – после долгой-долгой паузы откликнулся Питер.
– На самом деле?
– Еще бы.
Он осторожно, на карачках, подполз поближе, сел рядом с кушеткой. Катарина уловила запах роз и еще каких-то экзотических ароматов.
– Представь, вот люди, и они стреляют в тебя. Понимаешь, это не игра, а всамделишные пули. – Голос тролля звучал мягко и нежно. – Они, эти люди, хотят убить меня. Знаешь, как я перепугался. Правда, есть и различия. Для тебя все это в первый раз.
– Да, – сказала она и засмеялась.
– А я уже стреляный – вернее, обстрелянный – воробей. О-о-х!… Мне уже доводилось бродяжить. Я знаю, что такое голод и в каких мусорных бачках лучше всего копаться. Где остатки пищи жирнее… Пришлось и на асфальте спать. Теперь мне это здорово помогает.
– Ты, значит, бичевал? – задумалась Катарина.
– Еще как. И больше не хочу.
– Ох, я умру. В конце концов, меня обязательно пристрелят. – Тихая жалоба прозвучала в голосе женщины.
– Не пристрелят. Если, конечно, ты крепко подумаешь, как выжить. Когда придумаешь, поступай согласно плану.
– Нет, Питер. Ты, Брина, Лайсон – вы знаете, как выжить. Я не знаю. Я выросла при фирме. Никаких забот. Чем я занималась всю свою сознательную жизнь? Долгосрочные планы развития корпорации, краткосрочные планы развития, планы прибыли, политика кредитования и обеспечения научных исследований… Это не так сложно, приучает к стабильности… Рождает веру в то, что все можно держать под контролем. – Она засмеялась, и Питер поддержал ее. – Так что же мы имеем на данный момент?
– Лайсон добыла адрес какой-то компании АБТек. Об этой корпорации нет никаких упоминаний в открытых файлах Матрицы, – с явным удовольствием сообщил Питер. – Завтра наш декер собирается нырнуть поглубже. В чем заключается моя задача? Мне необходимо отправиться и проверить ее информацию. Брине, возможно, надо дать отдохнуть. Тебе тоже было бы лучше остаться здесь и хорошенько выспаться. Ты же носишь ребенка, и тебя следует поберечь от пуль.
– Это верно.
Наступила тишина. Первой ее нарушила Катарина:
– Что ты больше всего любил читать в детстве? Какая книга для тебя самая-самая?
– Что?
– Ну, «Волшебник страны Оз»? Или «Одиссея»? Знаешь, какие книги мне нравились, когда я была ребенком? Там, где были приключения, где герои оказывались в неведомых странах, полных опасностей и тайн. Теперь меня угораздило попасть в подобную сказку, и я просто не пойму, как людям могут нравиться подобные приключения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53