Со дня на день здесь будет гость из Тала. И не королева Найрия — ты слышала? Она заболела, поэтому не приедет. И король тоже не приедет, а он такой милый…
— Если честно, меня это не интересует, — ответила Элисса.
Ксантия пихнула в бок одну из своих подружек.
— Ах, какие мы правильные. Нам же запрещено касаться мужчин… Но мы все равно созданы из плоти и крови. И нам никто не помешает испытывать…
Она замолчала, подыскивая подходящее выражение, но пауза получилась весьма выразительной.
— … плотское влечение.
Последние слова Ксантия произнесла с совершенно неописуемой миной, к вящему восторгу зрительниц. Девушки хором рассмеялись.
Элисса сделала над собой усилие. Она не хотела читать мораль или изображать снисходительность, однако последнее время в разговоре с Ксантией неизменно чувствовала себя Хорошей Девочкой.
— Ты играешь с огнём и знаешь это. Зачем мучиться из-за того, чем тебе никогда не позволят насладиться?
Ксантия сделала вид, что пропустила замечание мимо ушей. Она улыбнулась своим подружкам, и Элисса словно увидела прежнюю, некогда обожаемую Ксантию.
— Обычно к нам присылают старого лекаря, из которого уже песочек сыпется. Но я знаю, что на этот раз приедет не он. Я выясняла. Так что… Только представь: молодой, высокий, красивый до безумия… Ах! — Ксантия закатила глаза.
— Или толстый коротышка, которому хорошо за тридцати — фыркнула одна из послушниц. — У которого одышка и изо рта плохо пахнет.
На этот раз Элисса не выдержала и улыбнулась. В любом случае, надо уходить. Если Ксантия решила её задеть, то непременно добьётся своего. Так что лучше не дожидаться.
Ксантия трагически скрестила руки на груди.
— О нет. Только не в этот раз. Я отказываюсь в это верить.
— А о чём вообще разговор? — спросила другая девушка.
— Да о том, что нам всего раз в десять лет выпадает возможность потанцевать с мужчинами, глупенькая! На время празднеств мы получаем послабление! А наша Элисса…
«Ну вот, начинается».
— … такая красотка, что перед ней никто не сможет устоять. Элисса с презрением посмотрела на Ксантию.
— Думай побольше о работе, а о мужчинах поменьше. Или ты забыла, кто мы такие?
Она тут же пожалела о том, что сказала.
— Как я могу об этом забыть, Элисса? Мне жаль, что меня вообще сюда привезли. Лучше бы я попытала счастья и померилась силами с Инквизитором Готом!
Элисса всегда следила за своим лицом. Но сейчас Ксантия увидела, как оно становится ледяным — прежде, чем её золотоволосая подруга развернулась и скрылась в коридоре. Ксантия пожала плечами. Отлично. Ей всё-таки удалось поддеть эту гордячку.
У Ксантии были все основания считать себя пленницей. Она не боялась Гота, хотя знала, что сделали инквизиторы с её собственной матерью, которая была Чувствующей. Найти бы этих деревенских доброхотов, которые передали её, Ксантию, в руки Старейшин Академии… Ох, она соберёт все крохи своих сил и разделается с ними! Этот гнев до сих пор кипел в её сердце. Здесь, в Академии, всё было ненавистно — и эти показное благочестие, и строгие порядки, и отношение к мужчинам, противное человеческой природе… и прежде всего — невозможность пользоваться своим даром. В отличие от большинства женщин Ксантия оказалась в Карембоше не по доброй воле. Девушка знала, что гораздо сильнее матера и будь у неё выбор, предпочла бы свободу.
Она коснулась архалитового диска, который блестел у неё на переносице. Только бы от него избавиться… Но как? Ксантия постоянно ломала над этим голову, но всё без толку. Чего она только не пробовала! Порой она, как маленькая девочка яростно, до крови раздирала кожу ногтями, пытаясь содрать ненавистный камень. И каждый раз Старейшины торжественно напоминали ей, что архалит прикрепляется лишь ко лбу Чувствующих и остаётся там навечно.
— Нет в Королевстве ни грубой силы, ни волшебства, что поможет снять этот камень, дитя моё, — твердила Старейшина Айрис. — Считай его частью себя.
Но Ксантия не могла так считать. Она не желала быть послушницей, и со временем это превратилось в навязчивую идею.
Однако двенадцать месяцев назад умерла Хелен, и вскоре весь монастырь узнал, что новую Старейшину выберут из числа старших послушниц. Ксантия не верила своим ушам. Она провела в Академии семнадцать зим, и ни разу за это время здесь не выбирали Старейшин. Да, это её шанс. Наконец-то она сможет сбросить оковы. Наконец-то сможет добиться хоть какого-то подобия свободы, положения, власти… А может быть, даже права путешествовать по Королевству.
Ксантия грезила наяву. Она — Главная Старейшина… Да, вот к чему стоит стремиться. Эта мысль настолько захватила её, что ни о чём другом думать было просто невозможно. Вскоре девушка убедила себя, что подходит на этот пост лучше, чем кто бы то ни было. Она провела в Академии дольше остальных послушниц, она очень умна — это признавали даже её недруги. А главное, она выбрала для исследований тему, за которую никто не желал браться. Ксантия изучала Тёмное Искусство. Это была её вотчина. Никто так не разбирался в природе этих сил, никто не знал их историю так хорошо, как Ксантия. Её заметки о Тёмном Искусстве успели прославиться едва ли не на все Королевство.
И вдруг… Это было как гром среди ясного неба — в буквальном смысле слова. Однажды, солнечным весенним утром, Ксантия решила пройти через сад, вместо того, чтобы обойти его. Здесь она случайно услышала, как две самые уважаемые Старейшины обсуждают каждую из четырёх девушек, которых прочили на пост Старейшины. К отчаянию Ксантии, обе собеседницы решительно поддерживали Элиссу. Ксантия знала, какой вес их голоса имеют в Круге Старейшин. Если они проголосуют за Элиссу, её шансы значительно сократятся. А Главная Старейшина в восторге от Элиссы, и это куда хуже.
Этого было достаточно, чтобы к концу весны Ксантия превратилась из лучшей подруги Элиссы в её самую яростную противницу. Сначала это проявлялось в приступах дурного настроения, однако Элисса, неизменно терпимая, мирилась с ними. Но к началу лета трещина между ними стала глубже. Казалось, Ксантию раздражало всё, что напоминало об их прежней дружбе.
В последнее время Ксантия стала действовать по-другому: она старалась выставить свою соперницу перед остальными послушницами в неприглядном свете. Пока из этого ничего не вышло: к Элиссе как будто не липла никакая грязь. И лишь однажды её терпение лопнуло. Она обвинила Ксантию в обмане, клевете… и узнала, что страдает мнительностью и болезненным самомнением.
В этот миг Элисса поняла, что их дружбе пришёл конец. С этим оставалось лишь смириться. Вот уже три месяца она старалась пореже сталкиваться с бывшей подругой, а при встрече держалась холодно и вежливо. Ксантия же пользовалась любой возможностью, чтобы задеть её.
Последний раз случай представился ей сегодня утром.
Ксантии совершенно не нравились младшие послушницы, которые постоянно увивались за ней. Но благодаря этой парочке остальным могло показаться, что Ксантия пользуется любовью и поддержкой; к тому же они очень вовремя начинали хихикать. Однако сейчас их щебет становился утомительным, и она попросила девочек удалиться. Свою роль они сыграли.
Она бесцельно бродила по коридорам Академии. Взгляд девушки скользил по великолепным фрескам, но она словно ничего не замечала: мысли унесли её очень далеко от Карембоша. Очнулась Ксантия лишь в зале, который служил ве-стиоюлем Академии. Посетитель, который впервые попадал иода, не мог остаться равнодушным к этим величественным мраморньм сводам. Однако Ксантия провела здесь почти всю жизнь, и у неё, что называется, замылился глаз.
Её внимание привлёк Саксен, который ковылял по двору, направляясь к воротам. Вот глупый, всё равно ничего не увидит… Что ему там понадобилось? Может быть, привезли еду? Но сегодня не тот день; к тому же товары обычно доставляют к задним воротам. Вот Саксен открывает глазок и прикладывает к нему ухо. Конечно, ему только и осталось, что слушать… Некоторое время клук постоял неподвижно, затем распахнул небольшое окошко, и чья-то рука просунула снаружи пергаментный свиток. Он не был запечатан и легко развернулся.
Зрение у Ксантии было великолепное, поэтому она успела заметить королевский герб на большой восковой печати. Затем пальцы Саксена заскользили по воску, читая рисунок.
— Во имя Света! — прошептала девушка. — Он здесь. Клук отпер ворота и застыл в почти раболепном поклоне, пропуская внутрь высокого молодого человека, который вёл под уздцы лошадь. Потом метнулся вперёд, на удивление ловко подхватил повод, вернул пергамент и указал пальцем прямо на Ксантию — во всяком случае, ей так показалось. Смущённая, девушка поспешила укрыться за одной из колонн, поддерживающих свод. И тут же украдкой выглянула снова.
У неё перехватило дыхание.
Пара самых изумительных тёмно-голубых глаз, какие ей только доводилось видеть, пристально изучали затенённый угол зала, где она стояла. Неужели её молитвы услышаны? Да, вот она — долгожданная возможность насладиться обществом мужчины. В следующий раз такая удача выпадет только десять лет спустя. К тому времени она состарится, ей будет почти тридцать.
Но сегодня она свой шанс не упустит.
И плевать на устав. Ксантия сделала глубокий вдох, одёрнула платье и вышла из своего укрытия.
— Добрый день, сударь. Добро пожаловать в Академию. А теперь реверанс. Как хорошо, что платье послушницы словно нарочно придумано, чтобы подчёркивать стройность фигуры. И вдвойне хорошо, что именно сегодня Ксантия не заплела волосы. Гость остановился.
— А-а… значит, это вы. Мне показалось, что в зале кто-то есть. Спасибо… э-э-э?
— Меня зовут Ксантия. Простите, что вас не встречают — обычно представителям королевской фамилии оказывают более радушный приём. Но мы не ждали вас так скоро.
Она улыбнулась, создав короткую паузу в разговоре, и окинула его взглядом, словно стараясь запечатлеть в памяти.
Тора это позабавило. Интересно, откуда она знает… Он хотел спросить, но сбился с мысли. Как давно ему не доводилось видеть таких красавиц! Ну, конечно, не с тех пор, как он расстался с Эйрин… Следующей была мысль об Элиссе. Но как устоять перед таким искушением? Тор наслаждался, хотя предостережение Меркуда все ещё навязчиво звучало у него в ушах. Девушка вежливо ждала.
— Да… я добрался немного быстрее, чем ожидал. Надеюсь, это не создаст неудобств, Ксантия?
Даже его голос оказался восхитительным.
— Никаких. Наоборот: немного приятного разнообразия жизни местных обитателей не помешает.
Она откровенно кокетничала — и с удовольствием наблюдала, как у него загораются глаза.
— Меня зовут Торкин Гинт. Я младший придворный лекарь и имею честь представлять королевскую…
Шум полных нетерпения голосов прервал их беседу. Сюда спешили Старейшины Айрис, Мей и Эллин, что было весьма некстати.
Ксантия поклонилась и густо покраснела.
— Послушница Ксантия! — пристыдила её Старейшина Айрис.
Ксантия не сомневалась, что позже, наедине, старуха обрушит на неё потоки праведного гнева. Пару мгновений она разглядывала мраморную прожилку у себя под ногами, потом украдкой покосилась на главу Академии. Да, на период Праздника действуют определённые послабления, но даже с учётом любых послаблений её поведение было недопустимым. И непонятно, что больше потрясло Старейшин — появление именитого гостя или столь вопиющее пренебрежение правилами. Молодой лекарь разрядил напряжение, учтиво поклонившись женщинам.
— Приветствую вас, Старейшины… Я — младший придворный лекарь Торкин Гинт. Я приехал сюда по поручению и от имени Их величеств короля Лориса и королевы Найрии и присутствую здесь вместо Старшего лекаря Меркуда, который неважно себя чувствует и не отважился совершить столь долгое путешествие… Прошу простить за столь раннее появление… — похоже, эту официальную тарабарщину он выучил заранее, потому что продолжал более живым тоном. — Наверно, я что-то неправильно понял. Тот слепец, привратник ничего мне не сказал, только показал пальцем… и я подумал что мне следует ждать здесь…
Тор выдержал паузу. Его широкая улыбка заставила дрогнуть не только поджатые губы Старейшин. Однако дамы сумели сдержаться.
— … А эта любезная девушка — Ксантия — проходила мимо и очень вежливо меня приветствовала. Как я понимаю, она собиралась сразу идти за вами, а я задержал её своими расспросами о местных красотах…
Он обвёл рукой зал и под прикрытием этого жеста незаметно подмигнул Ксантии.
Девушка заставила себя дышать ровно. Только бы ничего не испортить… Но он подмигнул! Она его обожала.
— … Может быть, Ксантии позволят показать мне Академию и её окрестности, пока я нахожусь здесь? Я имею в виду — то, что дозволено видеть посторонним.
Ксантии пришлось сжать зубы, чтобы маску смирения не смыло волной смятенных чувств. Этого не может быть! Ясно, что Старейшины не откажут в такой просьбе — по крайней мере, в открытую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Если честно, меня это не интересует, — ответила Элисса.
Ксантия пихнула в бок одну из своих подружек.
— Ах, какие мы правильные. Нам же запрещено касаться мужчин… Но мы все равно созданы из плоти и крови. И нам никто не помешает испытывать…
Она замолчала, подыскивая подходящее выражение, но пауза получилась весьма выразительной.
— … плотское влечение.
Последние слова Ксантия произнесла с совершенно неописуемой миной, к вящему восторгу зрительниц. Девушки хором рассмеялись.
Элисса сделала над собой усилие. Она не хотела читать мораль или изображать снисходительность, однако последнее время в разговоре с Ксантией неизменно чувствовала себя Хорошей Девочкой.
— Ты играешь с огнём и знаешь это. Зачем мучиться из-за того, чем тебе никогда не позволят насладиться?
Ксантия сделала вид, что пропустила замечание мимо ушей. Она улыбнулась своим подружкам, и Элисса словно увидела прежнюю, некогда обожаемую Ксантию.
— Обычно к нам присылают старого лекаря, из которого уже песочек сыпется. Но я знаю, что на этот раз приедет не он. Я выясняла. Так что… Только представь: молодой, высокий, красивый до безумия… Ах! — Ксантия закатила глаза.
— Или толстый коротышка, которому хорошо за тридцати — фыркнула одна из послушниц. — У которого одышка и изо рта плохо пахнет.
На этот раз Элисса не выдержала и улыбнулась. В любом случае, надо уходить. Если Ксантия решила её задеть, то непременно добьётся своего. Так что лучше не дожидаться.
Ксантия трагически скрестила руки на груди.
— О нет. Только не в этот раз. Я отказываюсь в это верить.
— А о чём вообще разговор? — спросила другая девушка.
— Да о том, что нам всего раз в десять лет выпадает возможность потанцевать с мужчинами, глупенькая! На время празднеств мы получаем послабление! А наша Элисса…
«Ну вот, начинается».
— … такая красотка, что перед ней никто не сможет устоять. Элисса с презрением посмотрела на Ксантию.
— Думай побольше о работе, а о мужчинах поменьше. Или ты забыла, кто мы такие?
Она тут же пожалела о том, что сказала.
— Как я могу об этом забыть, Элисса? Мне жаль, что меня вообще сюда привезли. Лучше бы я попытала счастья и померилась силами с Инквизитором Готом!
Элисса всегда следила за своим лицом. Но сейчас Ксантия увидела, как оно становится ледяным — прежде, чем её золотоволосая подруга развернулась и скрылась в коридоре. Ксантия пожала плечами. Отлично. Ей всё-таки удалось поддеть эту гордячку.
У Ксантии были все основания считать себя пленницей. Она не боялась Гота, хотя знала, что сделали инквизиторы с её собственной матерью, которая была Чувствующей. Найти бы этих деревенских доброхотов, которые передали её, Ксантию, в руки Старейшин Академии… Ох, она соберёт все крохи своих сил и разделается с ними! Этот гнев до сих пор кипел в её сердце. Здесь, в Академии, всё было ненавистно — и эти показное благочестие, и строгие порядки, и отношение к мужчинам, противное человеческой природе… и прежде всего — невозможность пользоваться своим даром. В отличие от большинства женщин Ксантия оказалась в Карембоше не по доброй воле. Девушка знала, что гораздо сильнее матера и будь у неё выбор, предпочла бы свободу.
Она коснулась архалитового диска, который блестел у неё на переносице. Только бы от него избавиться… Но как? Ксантия постоянно ломала над этим голову, но всё без толку. Чего она только не пробовала! Порой она, как маленькая девочка яростно, до крови раздирала кожу ногтями, пытаясь содрать ненавистный камень. И каждый раз Старейшины торжественно напоминали ей, что архалит прикрепляется лишь ко лбу Чувствующих и остаётся там навечно.
— Нет в Королевстве ни грубой силы, ни волшебства, что поможет снять этот камень, дитя моё, — твердила Старейшина Айрис. — Считай его частью себя.
Но Ксантия не могла так считать. Она не желала быть послушницей, и со временем это превратилось в навязчивую идею.
Однако двенадцать месяцев назад умерла Хелен, и вскоре весь монастырь узнал, что новую Старейшину выберут из числа старших послушниц. Ксантия не верила своим ушам. Она провела в Академии семнадцать зим, и ни разу за это время здесь не выбирали Старейшин. Да, это её шанс. Наконец-то она сможет сбросить оковы. Наконец-то сможет добиться хоть какого-то подобия свободы, положения, власти… А может быть, даже права путешествовать по Королевству.
Ксантия грезила наяву. Она — Главная Старейшина… Да, вот к чему стоит стремиться. Эта мысль настолько захватила её, что ни о чём другом думать было просто невозможно. Вскоре девушка убедила себя, что подходит на этот пост лучше, чем кто бы то ни было. Она провела в Академии дольше остальных послушниц, она очень умна — это признавали даже её недруги. А главное, она выбрала для исследований тему, за которую никто не желал браться. Ксантия изучала Тёмное Искусство. Это была её вотчина. Никто так не разбирался в природе этих сил, никто не знал их историю так хорошо, как Ксантия. Её заметки о Тёмном Искусстве успели прославиться едва ли не на все Королевство.
И вдруг… Это было как гром среди ясного неба — в буквальном смысле слова. Однажды, солнечным весенним утром, Ксантия решила пройти через сад, вместо того, чтобы обойти его. Здесь она случайно услышала, как две самые уважаемые Старейшины обсуждают каждую из четырёх девушек, которых прочили на пост Старейшины. К отчаянию Ксантии, обе собеседницы решительно поддерживали Элиссу. Ксантия знала, какой вес их голоса имеют в Круге Старейшин. Если они проголосуют за Элиссу, её шансы значительно сократятся. А Главная Старейшина в восторге от Элиссы, и это куда хуже.
Этого было достаточно, чтобы к концу весны Ксантия превратилась из лучшей подруги Элиссы в её самую яростную противницу. Сначала это проявлялось в приступах дурного настроения, однако Элисса, неизменно терпимая, мирилась с ними. Но к началу лета трещина между ними стала глубже. Казалось, Ксантию раздражало всё, что напоминало об их прежней дружбе.
В последнее время Ксантия стала действовать по-другому: она старалась выставить свою соперницу перед остальными послушницами в неприглядном свете. Пока из этого ничего не вышло: к Элиссе как будто не липла никакая грязь. И лишь однажды её терпение лопнуло. Она обвинила Ксантию в обмане, клевете… и узнала, что страдает мнительностью и болезненным самомнением.
В этот миг Элисса поняла, что их дружбе пришёл конец. С этим оставалось лишь смириться. Вот уже три месяца она старалась пореже сталкиваться с бывшей подругой, а при встрече держалась холодно и вежливо. Ксантия же пользовалась любой возможностью, чтобы задеть её.
Последний раз случай представился ей сегодня утром.
Ксантии совершенно не нравились младшие послушницы, которые постоянно увивались за ней. Но благодаря этой парочке остальным могло показаться, что Ксантия пользуется любовью и поддержкой; к тому же они очень вовремя начинали хихикать. Однако сейчас их щебет становился утомительным, и она попросила девочек удалиться. Свою роль они сыграли.
Она бесцельно бродила по коридорам Академии. Взгляд девушки скользил по великолепным фрескам, но она словно ничего не замечала: мысли унесли её очень далеко от Карембоша. Очнулась Ксантия лишь в зале, который служил ве-стиоюлем Академии. Посетитель, который впервые попадал иода, не мог остаться равнодушным к этим величественным мраморньм сводам. Однако Ксантия провела здесь почти всю жизнь, и у неё, что называется, замылился глаз.
Её внимание привлёк Саксен, который ковылял по двору, направляясь к воротам. Вот глупый, всё равно ничего не увидит… Что ему там понадобилось? Может быть, привезли еду? Но сегодня не тот день; к тому же товары обычно доставляют к задним воротам. Вот Саксен открывает глазок и прикладывает к нему ухо. Конечно, ему только и осталось, что слушать… Некоторое время клук постоял неподвижно, затем распахнул небольшое окошко, и чья-то рука просунула снаружи пергаментный свиток. Он не был запечатан и легко развернулся.
Зрение у Ксантии было великолепное, поэтому она успела заметить королевский герб на большой восковой печати. Затем пальцы Саксена заскользили по воску, читая рисунок.
— Во имя Света! — прошептала девушка. — Он здесь. Клук отпер ворота и застыл в почти раболепном поклоне, пропуская внутрь высокого молодого человека, который вёл под уздцы лошадь. Потом метнулся вперёд, на удивление ловко подхватил повод, вернул пергамент и указал пальцем прямо на Ксантию — во всяком случае, ей так показалось. Смущённая, девушка поспешила укрыться за одной из колонн, поддерживающих свод. И тут же украдкой выглянула снова.
У неё перехватило дыхание.
Пара самых изумительных тёмно-голубых глаз, какие ей только доводилось видеть, пристально изучали затенённый угол зала, где она стояла. Неужели её молитвы услышаны? Да, вот она — долгожданная возможность насладиться обществом мужчины. В следующий раз такая удача выпадет только десять лет спустя. К тому времени она состарится, ей будет почти тридцать.
Но сегодня она свой шанс не упустит.
И плевать на устав. Ксантия сделала глубокий вдох, одёрнула платье и вышла из своего укрытия.
— Добрый день, сударь. Добро пожаловать в Академию. А теперь реверанс. Как хорошо, что платье послушницы словно нарочно придумано, чтобы подчёркивать стройность фигуры. И вдвойне хорошо, что именно сегодня Ксантия не заплела волосы. Гость остановился.
— А-а… значит, это вы. Мне показалось, что в зале кто-то есть. Спасибо… э-э-э?
— Меня зовут Ксантия. Простите, что вас не встречают — обычно представителям королевской фамилии оказывают более радушный приём. Но мы не ждали вас так скоро.
Она улыбнулась, создав короткую паузу в разговоре, и окинула его взглядом, словно стараясь запечатлеть в памяти.
Тора это позабавило. Интересно, откуда она знает… Он хотел спросить, но сбился с мысли. Как давно ему не доводилось видеть таких красавиц! Ну, конечно, не с тех пор, как он расстался с Эйрин… Следующей была мысль об Элиссе. Но как устоять перед таким искушением? Тор наслаждался, хотя предостережение Меркуда все ещё навязчиво звучало у него в ушах. Девушка вежливо ждала.
— Да… я добрался немного быстрее, чем ожидал. Надеюсь, это не создаст неудобств, Ксантия?
Даже его голос оказался восхитительным.
— Никаких. Наоборот: немного приятного разнообразия жизни местных обитателей не помешает.
Она откровенно кокетничала — и с удовольствием наблюдала, как у него загораются глаза.
— Меня зовут Торкин Гинт. Я младший придворный лекарь и имею честь представлять королевскую…
Шум полных нетерпения голосов прервал их беседу. Сюда спешили Старейшины Айрис, Мей и Эллин, что было весьма некстати.
Ксантия поклонилась и густо покраснела.
— Послушница Ксантия! — пристыдила её Старейшина Айрис.
Ксантия не сомневалась, что позже, наедине, старуха обрушит на неё потоки праведного гнева. Пару мгновений она разглядывала мраморную прожилку у себя под ногами, потом украдкой покосилась на главу Академии. Да, на период Праздника действуют определённые послабления, но даже с учётом любых послаблений её поведение было недопустимым. И непонятно, что больше потрясло Старейшин — появление именитого гостя или столь вопиющее пренебрежение правилами. Молодой лекарь разрядил напряжение, учтиво поклонившись женщинам.
— Приветствую вас, Старейшины… Я — младший придворный лекарь Торкин Гинт. Я приехал сюда по поручению и от имени Их величеств короля Лориса и королевы Найрии и присутствую здесь вместо Старшего лекаря Меркуда, который неважно себя чувствует и не отважился совершить столь долгое путешествие… Прошу простить за столь раннее появление… — похоже, эту официальную тарабарщину он выучил заранее, потому что продолжал более живым тоном. — Наверно, я что-то неправильно понял. Тот слепец, привратник ничего мне не сказал, только показал пальцем… и я подумал что мне следует ждать здесь…
Тор выдержал паузу. Его широкая улыбка заставила дрогнуть не только поджатые губы Старейшин. Однако дамы сумели сдержаться.
— … А эта любезная девушка — Ксантия — проходила мимо и очень вежливо меня приветствовала. Как я понимаю, она собиралась сразу идти за вами, а я задержал её своими расспросами о местных красотах…
Он обвёл рукой зал и под прикрытием этого жеста незаметно подмигнул Ксантии.
Девушка заставила себя дышать ровно. Только бы ничего не испортить… Но он подмигнул! Она его обожала.
— … Может быть, Ксантии позволят показать мне Академию и её окрестности, пока я нахожусь здесь? Я имею в виду — то, что дозволено видеть посторонним.
Ксантии пришлось сжать зубы, чтобы маску смирения не смыло волной смятенных чувств. Этого не может быть! Ясно, что Старейшины не откажут в такой просьбе — по крайней мере, в открытую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68