Она сидела, глядя на танцующие языки пламени, когда неожиданно рядом с костром из кромешной тьмы возникла фигура человека. Облаченный в традиционный наряд дрессировщика слонов, незнакомец был строен и темноволос, но во взгляде его Тарзаке почудилось нечто зловещее.
– Присаживайся к огню, дрессировщик, и будь моим гостем. Нам всем частенько приходится странствовать по пустынным дорогам.
Незнакомец какое-то время смотрел на нее, потом качнул головой, повернулся и зашагал прочь.
– Подожди! – позвала Тарзака. Незнакомец обернулся:
– Чего ты от меня хочешь?
– А чего ты от меня хочешь? – ответила гадалка вопросом на вопрос, равнодушно пожав плечами.
– Я хочу остаться один, – произнес незнакомец, и на губах его скользнула тень улыбки.
– Большим чудаком нужно быть, чтобы темной ночью желать одиночества в ущелье Змеиной горы. Поговаривают, будто немало призраков бродит здесь среди горных теснин. Тот, кто носит на своей одежде серые полосы дрессировщика слонов, не может не знать об этом.
Незнакомец рассмеялся. Но в смехе его слышалось не веселье, а затаенная боль. Он отвернулся от огня, пряча лицо в ночном мраке. Неожиданно он в угрожающем жесте воздел сжатую в кулак руку:
– Чертовы призраки! Разрази вас гром! Если вы настолько всемогущи, то приходите ко мне, мы померяемся с вами силой!
– Не надо! – захлебнулась собственным криком Тарзака. Незнакомец тотчас обернулся к ней.
– Ты боишься призраков, гадалка? – поинтересовался он. И хотя в голосе слышалась усмешка, лицо его оставалось серьезным.
– А кто их не боится? – пожала плечами Тарзака. – Стоит ли искушать судьбу?
В ответ на ее слова незнакомец только рассмеялся. И вновь в его смехе прозвучала приглушенная боль. Оборвав смех, незнакомец указал рукой на гадалку:
– Судьба никогда не бывает благосклонна к тем, кто не воздает ей должное, гадалка.
Услышав эти слова, Тарзака слегка вздрогнула:
– Суровые вещи ты говоришь. А как зовут тебя?
Дрессировщик слонов смерил гадалку пристальным взглядом, а сам тем временем поставил сверток с поклажей поближе к костру.
– Мое имя… Мое имя Чужак. Вот так меня и зовут. – Он подошел поближе к костру и, присев на корточки, снова принялся внимательно рассматривать собеседницу. – А тебя как зовут, гадалка?
– Тарзакой, – ответила та, оглядев незнакомца таким же пристальным взглядом. – А вот твое имя звучит очень странно.
Чужак извлек из своей котомки комок теста, положил его возле огня и снова посмотрел на гадалку.
– Чужак – вот мое имя, – повторил он все с той же угрюмой усмешкой. – Тарзака, не желаешь ли моих лепешек в обмен на твое гадание?
– Нет, Чужак. Я не верю в предсказания.
– Забавно, – отозвался тот, покачав головой. – А вот я верю. Но только не в твои.
– Это почему же? – Гадалку его слова явно задели.
– Ты просто играешь в игры с картами, шарами, желаниями. Но ты не предсказываешь истинного будущего.
– Не сам ли Момус нашептал тебе это на ухо?
– Я не нуждаюсь в советах, которыми полны древние мифы и предания. – Дрессировщик слонов криво улыбнулся. – Давай я тебе погадаю, а, Тарзака?
– Это все равно как если бы ты меня попросил вскарабкаться на слона, – рассмеялась гадалка.
Человек, назвавшийся Чужаком, тоже рассмеялся, поднялся на ноги и подошел к ущелью. Он соскреб со скалы немного земли и обратился к Тарзаке:
– Тогда мое гадание потеряет всякую ценность. – Чужак вернулся к костру, раскатывая комок грязи. – За предсказание, которое не имеет никакой ценности, я не потребую с тебя платы.
– Может, я потребую с тебя плату, а? – насмешливо отозвалась Тарзака.
Чужак уселся на землю возле костра напротив гадалки, скрестил ноги и положил комок грязи на один из камней, огораживавших кострище. Затем протянул грязную руку к выпекавшейся на огне лепешке.
– Может, предсказания дрессировщика слонов покажутся тебе забавными, но ты в любом случае окажешься права. Так получи свою плату.
Гадалка пододвинулась ближе к костру, взяла с камня лепешку, разломила ее на две части, оставив вторую половину у огня. Потрогав вторую половину, она сказала:
– Испеклась. Забирай свою половину, пока она не превратилась в уголья.
И вновь Тарзака смерила его пристальным взглядом. На лице Чужака плясали отблески огня, и гадалка разглядела, что оно все перемазано грязью.
– Твой хлеб, Чужак. Смотри, не то сгорит. Юноша усмехнулся:
– Не беспокойся, Тарзака, я могу съесть и уголья, – ответил он и, закрыв глаза, принялся делать пассы над комком грязи. – Хагга-магга-багга, мамбо-джамбо-раззаматаз – приходите ко мне, я хочу видеть вас!
Не дав ему договорить, Тарзака выплюнула в огонь непрожеванный кусок лепешки:
– Убирайся прочь от моего огня, дрессировщик! Я не потерплю насмешек над моим ремеслом! Чужак смиренно склонил голову:
– Я не хотел проявить неуважение к тебе, Тарзака. Возьми в знак моего извинения вторую половину лепешки.
Тарзака вняла его совету и указала куском лепешки на комок грязи:
– Зачем он тебе?
– Это мой хрустальный шар, моя дверь в будущее. Гадалка собралась было что-то сказать, но Чужак не дал ей вымолвить ни слова, воздев вверх перепачканные грязью руки.
– Подожди! – Взгляд его был устремлен куда-то в темноту. – Я вижу их! Да! Теперь я вижу их!
Опустив глаза, он посмотрел на гадалку:
– Твое имя Тарзака.
Женщина разочарованно покачала головой:
– Я же сама назвала тебе свое имя.
– Что верно, то верно. – Чужак закрыл глаза. – А еще… ты родом из Тарзака.
– Хватит паясничать, – насмешливо бросила гадалка.
– Я не ошибся? – с улыбкой поинтересовался Чужак.
– Но ведь это мое имя!
– Ах да! Понимаю! – кивнул он. – Пожалуйста, ты уж прости мне мое убогое пророчество! Сейчас я попытаюсь исправиться. – Чужак смерил женщину долгим взглядом. – В Тарзаке ты обучалась у Ширли Смит, великой Мадам Зельды.
Тарзака вздохнула:
– Великая Мадам Зельда была единственной предсказательницей судеб в Старом Цирке.
– Да знаю я, знаю, – Чужак снова улыбнулся. – Приношу свои глубочайшие извинения.
Тарзака вытянулась возле костра, подперев голову ладонью:
– Ты становишься ужасно скучным, Чужак.
Изобразив жест крайнего отчаяния, несостоявшийся прорицатель хлопнул ладонями по камням. Затем, в задумчивости наклонив голову, улыбнулся и продолжил:
– В Тарзаке ты тайно жила с человеком, которого звали… При этих словах гадалка вскочила как ужаленная:
– Это ложь! Откуда тебе знать об этом?
– Это не ложь, Тарзака, – Чужак устремил взгляд на «хрустальный шар». – Его звали Ангарус. Он истинный красавчик, верно? Высокий, сильный, белозубый, с гладкой загорелой кожей, а волосы словно вороново крыло. А его руки… такие сильные! А тело…
Гадалка недоверчиво посмотрела на комок грязи, затем перевела взгляд на Чужака:
– Откуда тебе это известно? Незнакомец улыбнулся:
– Твои родители хотели отдать тебя замуж за Видара, кассира-казначея из Сины. Он был богат, завидный жених. Но с Ангарусом ты бежала под покровом ночи из…
– Довольно! – Изумление гадалки сменилось гневом. – Ты не ясновидец, а обычный мошенник. Сплетни не имеют ничего общего с ясновидением!
И вновь Чужак улыбнулся:
– Похоже, я снова попал впросак.
– Довольно, Чужак, хватит!
В который раз дрессировщик смерил ее долгим взглядом:
– В своих мыслях ты признаешь себя обманщицей. Ты знаешь, что линии руки – это просто морщинки на коже, а карты – всего лишь листочки бумаги. Твой хрустальный шар – отполированный кусок кварца, нужный лишь для того, чтобы поймать луч света и отвлечь внимание того, кому гадаешь.
Слова Чужака разожгли в гадалке злость. Ее глаза горели ненавистью – подумать только, этот дрессировщик осмелился разоблачить самую суть ее ремесла!
– Когда ты была маленькой девочкой, великая Зельда частенько говорила тебе, что нести всякий вздор неотесанной деревенщине – это и есть настоящее искусство гадания. Ты, конечно, помнишь первого своего клиента. Пока ты отвлекала его внимание, Зельда шарила в пожитках, подавая тебе знаки о том, какие вещи среди них находятся.
Тарзака побледнела.
– А сколько медяков я получила за свое первое гаданье?
– Ни одного, – покачал головой Чужак, – он заплатил тебе плодами тунгового дерева. Твоя наставница Зельда взяла себе половину. В тот же день на рынке ты поменяла свою долю на медяки. За ягоды ты выручила двадцать один мовилл. Долю причитающихся ей плодов Зельда съела.
Чужак заглянул гадалке в глаза.
– Ну что? Я успехи делаю? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Или нет? Тогда позволь мне попробовать еще раз. Когда тебе исполнилось четырнадцать, ты, путешествуя вместе с отцом, упала с лошади и получила увечье. С тех самых пор тебя мучают боли в животе. Сейчас ты находишься здесь потому, что идешь на юг из Дирака. Там ты услышала, будто есть такой целитель, который…
В изумлении Тарзака вскочила на ноги и медленно попятилась прочь от Чужака. Тот удивленно поднял брови:
– Ну что? Теперь-то я добился успехов?
– Да ты настоящий дьявол! Чужак развел руками:
– Эх, все-таки я не справился! – Подавшись вперед, он взял в руки комок земли и перевел взгляд на гадалку. – Бедная Тарзака! Целитель-то ничего не смог сделать, верно? – И он снова посмотрел на комок земли. – В моем хрустальном шаре видна твоя судьба, твое будущее. Желаешь о нем услышать?
– Будущее?
Чужак вновь заглянул в свой «хрустальный шар»:
– Конечно же, доброе прорицание лишит тебя неожиданных радостей, дурное – отравит отпущенные тебе дни. Так рассказать тебе, гадалка, о твоем будущем?
Повернувшись к Чужаку спиной, Тарзака бросилась наутек – прочь от костра в спасительную темноту, к дороге, что вела в сторону Мийры. Вдогонку ей донесся крик Чужака:
– Только не останавливайся! Беги! Беги! За тобой гонятся духи Змеиной Горы! Беги! Торопись!
Оставшись один, Чужак посмотрел вслед скрывшейся во мраке гадалке. Затем перевел взгляд на комок грязи и, взяв в руки, зашвырнул в ущелье. На его глазах комок растекся по камням темной жижей. Чужак сел возле костра, обхватил руками колени, опустил на них голову и заплакал.
Вскоре небо над его головой окрасил свет утренней зари, однако лишь в полдень лучи солнца коснулись восточной стены расселины, согрев дно ущелья Змеиной горы. Подняв голову, Чужак взглянул на узкую полоску неба где-то в вышине. На севере собирались темные тучи. Ему показалось, будто они – отражение его собственной души. Он посмотрел на черную стену ущелья:
– И это тоже отражение моей души!
Чужак сплюнул и огляделся по сторонам в поисках топлива для догоравшего костра. Его взгляд наткнулся на мешок с вещами гадалки. Рядом с мешком стоял винный кувшин, горлышко которого было перетянуто веревкой. Подняв с земли несколько сухих веток, Чужак бросил их в огонь, а затем потянулся за кувшином.
– Неужели я стану еще и вором, словно мало мне того, что я изгнанник?! – заговорил он, обращаясь к кувшину как к единственному собеседнику.
Поместив кувшин между колен, он вытащил деревянную затычку, поднес горлышко к губам и сделал жадный глоток. Он опустил кувшин на землю и, встряхнув головой, произнес:
– Нет. Изгнанник – это Джонджей. А он мертв. Я – всего лишь Чужак.
Сделав еще глоток, он продолжал:
– А Тарзака так ничего и не дала мне за мое предсказание. Чужак встал, держа кувшин за горлышко, и крикнул, обращаясь к противоположной стене ущелья:
– Чужак – вор! А если Чужак – вор, то он ни в чем не виноват, – хихикнул он, отпив еще немного вина.
Посмеявшись над собственной шуткой, он услышал раскаты грома, ворвавшиеся в ущелье откуда-то с севера. Заливаясь смехом, Чужак принялся подпевать грозным раскатам, время от времени прикладываясь к сосуду с вином. Отняв наконец кувшин от губ, он подошел к обочине дороги и заглянул в бездонную пропасть, на блестевшую где-то далеко внизу реку.
Почувствовав первые капли дождя, он перевел взгляд на небо. На лицо ему упали новые капли, и в следующее мгновение начался настоящий ливень. Чужак закрыл глаза, ощущая, как под холодными струями все его тело становится влажным. Вино ударило ему в голову. Вытянув вперед руки, он принялся пританцовывать под ритм дождевых струй, шлепая ногами по раскисшей дороге.
– Чужак – вор! Чужак – вор! – приговаривал он.
Почти одновременно с раскатами грома узкую полоску неба озарила ослепительная молния. Грохот заставил Чужака отскочить от края бездны. Неожиданно он почувствовал, что продрог, и посмотрел на все еще теплившийся костер. От беспощадного ливня пламя защищал вздымавшийся высоко над ним выступ скалы. Снова отхлебнув из кувшина, Чужак бросился к спасительному укрытию. Костер все еще горел жарко. Чужак попытался высушить одежду, переворачивая ее над огнем, а заодно еще разок приложился к кувшину. На глаза ему попался брошенный Тарзакой мешок.
Пошатываясь, Чужак подошел ближе, поставил кувшин на землю рядом с собой и, присев на корточки, склонился над мешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Присаживайся к огню, дрессировщик, и будь моим гостем. Нам всем частенько приходится странствовать по пустынным дорогам.
Незнакомец какое-то время смотрел на нее, потом качнул головой, повернулся и зашагал прочь.
– Подожди! – позвала Тарзака. Незнакомец обернулся:
– Чего ты от меня хочешь?
– А чего ты от меня хочешь? – ответила гадалка вопросом на вопрос, равнодушно пожав плечами.
– Я хочу остаться один, – произнес незнакомец, и на губах его скользнула тень улыбки.
– Большим чудаком нужно быть, чтобы темной ночью желать одиночества в ущелье Змеиной горы. Поговаривают, будто немало призраков бродит здесь среди горных теснин. Тот, кто носит на своей одежде серые полосы дрессировщика слонов, не может не знать об этом.
Незнакомец рассмеялся. Но в смехе его слышалось не веселье, а затаенная боль. Он отвернулся от огня, пряча лицо в ночном мраке. Неожиданно он в угрожающем жесте воздел сжатую в кулак руку:
– Чертовы призраки! Разрази вас гром! Если вы настолько всемогущи, то приходите ко мне, мы померяемся с вами силой!
– Не надо! – захлебнулась собственным криком Тарзака. Незнакомец тотчас обернулся к ней.
– Ты боишься призраков, гадалка? – поинтересовался он. И хотя в голосе слышалась усмешка, лицо его оставалось серьезным.
– А кто их не боится? – пожала плечами Тарзака. – Стоит ли искушать судьбу?
В ответ на ее слова незнакомец только рассмеялся. И вновь в его смехе прозвучала приглушенная боль. Оборвав смех, незнакомец указал рукой на гадалку:
– Судьба никогда не бывает благосклонна к тем, кто не воздает ей должное, гадалка.
Услышав эти слова, Тарзака слегка вздрогнула:
– Суровые вещи ты говоришь. А как зовут тебя?
Дрессировщик слонов смерил гадалку пристальным взглядом, а сам тем временем поставил сверток с поклажей поближе к костру.
– Мое имя… Мое имя Чужак. Вот так меня и зовут. – Он подошел поближе к костру и, присев на корточки, снова принялся внимательно рассматривать собеседницу. – А тебя как зовут, гадалка?
– Тарзакой, – ответила та, оглядев незнакомца таким же пристальным взглядом. – А вот твое имя звучит очень странно.
Чужак извлек из своей котомки комок теста, положил его возле огня и снова посмотрел на гадалку.
– Чужак – вот мое имя, – повторил он все с той же угрюмой усмешкой. – Тарзака, не желаешь ли моих лепешек в обмен на твое гадание?
– Нет, Чужак. Я не верю в предсказания.
– Забавно, – отозвался тот, покачав головой. – А вот я верю. Но только не в твои.
– Это почему же? – Гадалку его слова явно задели.
– Ты просто играешь в игры с картами, шарами, желаниями. Но ты не предсказываешь истинного будущего.
– Не сам ли Момус нашептал тебе это на ухо?
– Я не нуждаюсь в советах, которыми полны древние мифы и предания. – Дрессировщик слонов криво улыбнулся. – Давай я тебе погадаю, а, Тарзака?
– Это все равно как если бы ты меня попросил вскарабкаться на слона, – рассмеялась гадалка.
Человек, назвавшийся Чужаком, тоже рассмеялся, поднялся на ноги и подошел к ущелью. Он соскреб со скалы немного земли и обратился к Тарзаке:
– Тогда мое гадание потеряет всякую ценность. – Чужак вернулся к костру, раскатывая комок грязи. – За предсказание, которое не имеет никакой ценности, я не потребую с тебя платы.
– Может, я потребую с тебя плату, а? – насмешливо отозвалась Тарзака.
Чужак уселся на землю возле костра напротив гадалки, скрестил ноги и положил комок грязи на один из камней, огораживавших кострище. Затем протянул грязную руку к выпекавшейся на огне лепешке.
– Может, предсказания дрессировщика слонов покажутся тебе забавными, но ты в любом случае окажешься права. Так получи свою плату.
Гадалка пододвинулась ближе к костру, взяла с камня лепешку, разломила ее на две части, оставив вторую половину у огня. Потрогав вторую половину, она сказала:
– Испеклась. Забирай свою половину, пока она не превратилась в уголья.
И вновь Тарзака смерила его пристальным взглядом. На лице Чужака плясали отблески огня, и гадалка разглядела, что оно все перемазано грязью.
– Твой хлеб, Чужак. Смотри, не то сгорит. Юноша усмехнулся:
– Не беспокойся, Тарзака, я могу съесть и уголья, – ответил он и, закрыв глаза, принялся делать пассы над комком грязи. – Хагга-магга-багга, мамбо-джамбо-раззаматаз – приходите ко мне, я хочу видеть вас!
Не дав ему договорить, Тарзака выплюнула в огонь непрожеванный кусок лепешки:
– Убирайся прочь от моего огня, дрессировщик! Я не потерплю насмешек над моим ремеслом! Чужак смиренно склонил голову:
– Я не хотел проявить неуважение к тебе, Тарзака. Возьми в знак моего извинения вторую половину лепешки.
Тарзака вняла его совету и указала куском лепешки на комок грязи:
– Зачем он тебе?
– Это мой хрустальный шар, моя дверь в будущее. Гадалка собралась было что-то сказать, но Чужак не дал ей вымолвить ни слова, воздев вверх перепачканные грязью руки.
– Подожди! – Взгляд его был устремлен куда-то в темноту. – Я вижу их! Да! Теперь я вижу их!
Опустив глаза, он посмотрел на гадалку:
– Твое имя Тарзака.
Женщина разочарованно покачала головой:
– Я же сама назвала тебе свое имя.
– Что верно, то верно. – Чужак закрыл глаза. – А еще… ты родом из Тарзака.
– Хватит паясничать, – насмешливо бросила гадалка.
– Я не ошибся? – с улыбкой поинтересовался Чужак.
– Но ведь это мое имя!
– Ах да! Понимаю! – кивнул он. – Пожалуйста, ты уж прости мне мое убогое пророчество! Сейчас я попытаюсь исправиться. – Чужак смерил женщину долгим взглядом. – В Тарзаке ты обучалась у Ширли Смит, великой Мадам Зельды.
Тарзака вздохнула:
– Великая Мадам Зельда была единственной предсказательницей судеб в Старом Цирке.
– Да знаю я, знаю, – Чужак снова улыбнулся. – Приношу свои глубочайшие извинения.
Тарзака вытянулась возле костра, подперев голову ладонью:
– Ты становишься ужасно скучным, Чужак.
Изобразив жест крайнего отчаяния, несостоявшийся прорицатель хлопнул ладонями по камням. Затем, в задумчивости наклонив голову, улыбнулся и продолжил:
– В Тарзаке ты тайно жила с человеком, которого звали… При этих словах гадалка вскочила как ужаленная:
– Это ложь! Откуда тебе знать об этом?
– Это не ложь, Тарзака, – Чужак устремил взгляд на «хрустальный шар». – Его звали Ангарус. Он истинный красавчик, верно? Высокий, сильный, белозубый, с гладкой загорелой кожей, а волосы словно вороново крыло. А его руки… такие сильные! А тело…
Гадалка недоверчиво посмотрела на комок грязи, затем перевела взгляд на Чужака:
– Откуда тебе это известно? Незнакомец улыбнулся:
– Твои родители хотели отдать тебя замуж за Видара, кассира-казначея из Сины. Он был богат, завидный жених. Но с Ангарусом ты бежала под покровом ночи из…
– Довольно! – Изумление гадалки сменилось гневом. – Ты не ясновидец, а обычный мошенник. Сплетни не имеют ничего общего с ясновидением!
И вновь Чужак улыбнулся:
– Похоже, я снова попал впросак.
– Довольно, Чужак, хватит!
В который раз дрессировщик смерил ее долгим взглядом:
– В своих мыслях ты признаешь себя обманщицей. Ты знаешь, что линии руки – это просто морщинки на коже, а карты – всего лишь листочки бумаги. Твой хрустальный шар – отполированный кусок кварца, нужный лишь для того, чтобы поймать луч света и отвлечь внимание того, кому гадаешь.
Слова Чужака разожгли в гадалке злость. Ее глаза горели ненавистью – подумать только, этот дрессировщик осмелился разоблачить самую суть ее ремесла!
– Когда ты была маленькой девочкой, великая Зельда частенько говорила тебе, что нести всякий вздор неотесанной деревенщине – это и есть настоящее искусство гадания. Ты, конечно, помнишь первого своего клиента. Пока ты отвлекала его внимание, Зельда шарила в пожитках, подавая тебе знаки о том, какие вещи среди них находятся.
Тарзака побледнела.
– А сколько медяков я получила за свое первое гаданье?
– Ни одного, – покачал головой Чужак, – он заплатил тебе плодами тунгового дерева. Твоя наставница Зельда взяла себе половину. В тот же день на рынке ты поменяла свою долю на медяки. За ягоды ты выручила двадцать один мовилл. Долю причитающихся ей плодов Зельда съела.
Чужак заглянул гадалке в глаза.
– Ну что? Я успехи делаю? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Или нет? Тогда позволь мне попробовать еще раз. Когда тебе исполнилось четырнадцать, ты, путешествуя вместе с отцом, упала с лошади и получила увечье. С тех самых пор тебя мучают боли в животе. Сейчас ты находишься здесь потому, что идешь на юг из Дирака. Там ты услышала, будто есть такой целитель, который…
В изумлении Тарзака вскочила на ноги и медленно попятилась прочь от Чужака. Тот удивленно поднял брови:
– Ну что? Теперь-то я добился успехов?
– Да ты настоящий дьявол! Чужак развел руками:
– Эх, все-таки я не справился! – Подавшись вперед, он взял в руки комок земли и перевел взгляд на гадалку. – Бедная Тарзака! Целитель-то ничего не смог сделать, верно? – И он снова посмотрел на комок земли. – В моем хрустальном шаре видна твоя судьба, твое будущее. Желаешь о нем услышать?
– Будущее?
Чужак вновь заглянул в свой «хрустальный шар»:
– Конечно же, доброе прорицание лишит тебя неожиданных радостей, дурное – отравит отпущенные тебе дни. Так рассказать тебе, гадалка, о твоем будущем?
Повернувшись к Чужаку спиной, Тарзака бросилась наутек – прочь от костра в спасительную темноту, к дороге, что вела в сторону Мийры. Вдогонку ей донесся крик Чужака:
– Только не останавливайся! Беги! Беги! За тобой гонятся духи Змеиной Горы! Беги! Торопись!
Оставшись один, Чужак посмотрел вслед скрывшейся во мраке гадалке. Затем перевел взгляд на комок грязи и, взяв в руки, зашвырнул в ущелье. На его глазах комок растекся по камням темной жижей. Чужак сел возле костра, обхватил руками колени, опустил на них голову и заплакал.
Вскоре небо над его головой окрасил свет утренней зари, однако лишь в полдень лучи солнца коснулись восточной стены расселины, согрев дно ущелья Змеиной горы. Подняв голову, Чужак взглянул на узкую полоску неба где-то в вышине. На севере собирались темные тучи. Ему показалось, будто они – отражение его собственной души. Он посмотрел на черную стену ущелья:
– И это тоже отражение моей души!
Чужак сплюнул и огляделся по сторонам в поисках топлива для догоравшего костра. Его взгляд наткнулся на мешок с вещами гадалки. Рядом с мешком стоял винный кувшин, горлышко которого было перетянуто веревкой. Подняв с земли несколько сухих веток, Чужак бросил их в огонь, а затем потянулся за кувшином.
– Неужели я стану еще и вором, словно мало мне того, что я изгнанник?! – заговорил он, обращаясь к кувшину как к единственному собеседнику.
Поместив кувшин между колен, он вытащил деревянную затычку, поднес горлышко к губам и сделал жадный глоток. Он опустил кувшин на землю и, встряхнув головой, произнес:
– Нет. Изгнанник – это Джонджей. А он мертв. Я – всего лишь Чужак.
Сделав еще глоток, он продолжал:
– А Тарзака так ничего и не дала мне за мое предсказание. Чужак встал, держа кувшин за горлышко, и крикнул, обращаясь к противоположной стене ущелья:
– Чужак – вор! А если Чужак – вор, то он ни в чем не виноват, – хихикнул он, отпив еще немного вина.
Посмеявшись над собственной шуткой, он услышал раскаты грома, ворвавшиеся в ущелье откуда-то с севера. Заливаясь смехом, Чужак принялся подпевать грозным раскатам, время от времени прикладываясь к сосуду с вином. Отняв наконец кувшин от губ, он подошел к обочине дороги и заглянул в бездонную пропасть, на блестевшую где-то далеко внизу реку.
Почувствовав первые капли дождя, он перевел взгляд на небо. На лицо ему упали новые капли, и в следующее мгновение начался настоящий ливень. Чужак закрыл глаза, ощущая, как под холодными струями все его тело становится влажным. Вино ударило ему в голову. Вытянув вперед руки, он принялся пританцовывать под ритм дождевых струй, шлепая ногами по раскисшей дороге.
– Чужак – вор! Чужак – вор! – приговаривал он.
Почти одновременно с раскатами грома узкую полоску неба озарила ослепительная молния. Грохот заставил Чужака отскочить от края бездны. Неожиданно он почувствовал, что продрог, и посмотрел на все еще теплившийся костер. От беспощадного ливня пламя защищал вздымавшийся высоко над ним выступ скалы. Снова отхлебнув из кувшина, Чужак бросился к спасительному укрытию. Костер все еще горел жарко. Чужак попытался высушить одежду, переворачивая ее над огнем, а заодно еще разок приложился к кувшину. На глаза ему попался брошенный Тарзакой мешок.
Пошатываясь, Чужак подошел ближе, поставил кувшин на землю рядом с собой и, присев на корточки, склонился над мешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34