— Не мешай, — бросила ему Суок.
Второе окно — настоящее, то, что выходило на улицы города, Суок затемнила.
— Тебе не нравится этот город, — прокомментировал Вацлав, — раньше он тебе нравился.
— Раньше я его не знала. Теперь знаю. А тебе он, что, нравится?
— Не очень. Теперь не очень. Правильно, что затемнила окно.
Стены были пропитаны хамелеонным трансформирующимся раствором. Суок приказала им окраситься в синее, сделав их чуть шероховатыми, словно окаменевшая рябь на воде.
— Лес хорошо. Но к таким стенам больше подошли бы море и атомная яхта на подводных крыльях, — тихо стал мечтать Александр.
— И чтобы все это было настоящим, а не виртуальным, — добавил Вацлав.
— Да.
— Хочется отдохнуть. Суок, ты бы лучше занялась мебелью, а стенами потом. Когда отдохнем. Не увлекайся. Может, завтра нам придется съезжать отсюда. Все твои труды пропадут зря, — сказал Капитан.
— Хорошо.
Она прорастила из метаморфозных комочков кресла, диваны и стол, потом из стен проступили шкафы. Суок делала это без энтузиазма. Она посмотрела на левое запястье, где у нее в декоративный браслет с псевдобриллиантами был вставлен определитель подслушивающих и подглядывающих устройств.
— Все чисто, — сказала она с некоторым удивлением в голосе, очевидно, ожидая, что в номере обязательно окажется телекамера, транслирующая все, что здесь происходит, на один из мониторов, установленных в комнате администратора или охраны, — можем откровенничать.
— Попозже. Пока надо раздобыть наличные, — сказал Капитан.
— Без денег чувствуешь себя очень некомфортно, будто голой посреди людной улицы, — сказала Суок.
— Bay, — проронил Александр. На лице он изобразил нечто схожее с тем, что должно появиться у кота, почуявшего запах валерьянки.
Суок только хмыкнула и демонстративно отвернулась от Александра. Тот вывалил на стол и пол содержимое рюкзаков, разложил все, стал перебирать, раскладывая на две неравные кучки — в одной оказались все шлемы, упрятанные в вакуумный пакет скафандры, какие-то измерительные приборы. Это Бастиан подумал, что они измерительные, на самом-то деле он не знал, каковы их функции, а спрашивать было неудобно. В другую сторону Александр откладывал одежду и легкое снаряжение.
— Дорогая Суок, — сказал Александр, — очень ли тебе дорого вечернее платье?
— Очень.
— Жаль. Это ведь MARK OFF?
— Там написано.
— Куда ты в нем пойдешь? — спросил Александр, посмотрев на черный лейбл с белыми буквами. — За него прилично можно выручить.
— Хорошо, попробуй, — согласилась Суок, — что-нибудь выручи. — Ей тяжело дались эти слова.
Александр переложил платье в кучку, предназначенную для продажи.
— Знать бы заранее, что в таком дерьме... хм... пардон, окажемся. С «Коршуна» бы чего ценного тогда прихватили, — размышлял вслух Александр. — Вакуум-двигатель и легкий, и в хозяйстве пригодится, и на любом черном рынке его с руками оторвут, и снимается он легко. Вжик — и готово.
— Чего жалеть об этом? Теперь будем опытнее, — откликнулась Суок. Ее порывало как-то поддеть Александра. Платье она ему не простит. Долго не простит.
— Не дай бог еще раз в таком дерь... хм... в такой ситуации оказаться. Пусть это будут теоретические знания, — сказал Александр.
Бастиан вместе с Суок спустились к Лю Чену, оплатили номер, как и обещали, на два дня, потом вместе с ним поднялись обратно, показали вещи, чтобы тот посоветовал, кому их можно повыгоднее продать. Лю Чен, быстро осмотрев предложенное, сказал, что поищет покупателей. Он действовал очень расторопно. Бастиан и его спутники не ожидали, что старьевщики придут через десять минут. Очевидно, квартировались они где-то поблизости — два типа, с ног до головы завернутые в серые хламиды, скрывающие их фигуры и лица. Бастиан, встреть он их на улице, принял бы, скорее всего, за последователей какой-то религиозной секты и поспешил бы побыстрее обойти стороной, потому что под этими хламидами могли оказаться полностью трансформированные тела.
Бастиан не принимал участия в торге, не представляя, сколько можно выручить за выставленные на продажу товары. Никакой ценности он в них не видел. Хлам. Он развалился на кровати у себя в комнатушке, которую ему предстояло делить с Александром. Но дверь, убирающуюся в стену, прикрыл неплотно, так что слышал, как из холла доносятся возбужденные голоса, которые часто срывались на незнакомый ему язык.
До противоположной стены он мог дотянуться рукой, не вставая с кровати. Это походило на репетицию того, как он когда-нибудь будет лежать в гробу. Там будет немногим теснее. Отчего-то в голове рождался только черный юмор.
Размеры комнаты увеличивались за счет визуальных эффектов. Сделать можно было какую угодно псевдообстановку, но прежде чем этим заняться, стоило посоветоваться с Александром. Все-таки и ему здесь предстояло немного пожить. Изыски Бастиана ему могли не понравиться. Но Александр был увлечен торгом. Лежать без дела было скучно. В голову лезли не менее веселые мысли, чем ассоциации с гробом, поэтому Бастиан все-таки проявил на глухой стене окно, а потом стал просматривать движущиеся картинки, которые можно было бы в него поместить. Вариантов предлагалось миллионы. На любой вкус. К тому времени, как в холле затихли голоса, а старьевщики ушли, забрав предложенный им товар, Бастиан не успел просмотреть и малую часть картинок.
— Вылезай, — сказал Александр, загородив вход в комнату.
— А?
Похоже, Бастиан уснул. Глаза слипались.
— Вылезай, говорю. Будем обсуждать, что нам делать дальше. Да и ты, кстати, хотел узнать, как выглядят местные деньги. На. Посмотри.
Он протянул Бастиану полимерную полоску размером пять на десять сантиметров. Бастиан с интересом повертел ее в руках. Полоска была грязной. На одной ее стороне желтым нарисованы голова и плечи человека в скафандре и гермошлеме с откинутым вверх стеклом, которое обнажало улыбчивое лицо с узкими прорезями глаз. Человек занимал правую часть полимера, а левая пестрела разноцветными иероглифами, среди которых Бастиану была знакома лишь цифра «10», но после нее шли тоже какие-то письмена, поэтому оставалось непонятным, к чему эта цифра относится. На другой стороне полимера раскинулся невысокий город с остроконечными, слегка загнутыми по краям крышами, окруженный защитной стеной.
— Кто это? — спросил Бастиан, указывая на картинку космонавта. Хотя правильнее было бы спросить «Сколько это?»
— Здесь утверждается, что это первый космонавт Земли. Гай Ю Рин — уроженец Поднебесной империи. На самом деле он выглядел не совсем так, и звали его, хоть и похоже, но иначе, и то место, где он родился, вошло в Поднебесную империю гораздо позже его полета.
— Хм, — Бастиан отдал купюру. — Сколько это? — наконец решил узнать он о том, с чего и должен был начинать расспрос.
— Десять юаней. Здесь, на местном черном рынке, их меняют на кредитки почти один к одному, так что это почти десять кредитов.
— Ты говорил о том, что вы хотите обсудить, что делать дальше?
— Да.
— Разве я могу принимать участие в обсуждении? Неужели от меня что-то зависит?
— Почему нет? Ты, конечно, не прошел церемонию посвящения в члены экипажа корабля, но ведь и корабля у нас пока нет. Вот раздобудем и все формальности уладим. На совете решающее слово принадлежит Капитану, и он имеет право даже наложить вето на то, что одобрили все остальные. Но он умный и опытный, куда опытнее всех нас. Это только выглядит он чуть старше прочих. На самом-то деле он еще с Толстогубовым ходил старпомом на «Соколе». — Увидев непонимание в глазах Бастиана, Александр быстро добавил: — Был такой капитан корабля Толстогубов. Среди наших — личность легендарная. Поверь, это было давно. Еще тебя на свете не было. Ладно, как-нибудь расскажу. Потом. Капитан же наш к мнению других прислушивается, если с кем не согласен, убеждает в своей правоте, так что я и не припомню, когда он накладывал вето на общее решение. Можешь без стеснения высказывать свое мнение. Ну, если дельное чего придумаешь. Тебя выслушают. Перебивать не будут. Ты есть-то хочешь?
— Ага, — ответил Бастиан, прежде не ощущавший голода, но после слов Александра он вдруг почувствовал, что в животе у него урчит.
— Тогда торопись, а то еда остынет.
На столе были две пластиковые квадратные коробочки и две ложечки, запечатанные в целлофан. Все торговцы, ловко орудуя палочками, уже ковырялись в коробочках. Бастиан такими столовыми приборами пользоваться не умел. Александр взял обе коробочки, одну из них протянул Бастиану, другую оставил себе, снял крышку, понюхал содержимое и, судя по улыбке на его лице, остался доволен проверкой.
— Суп из акульих плавников, — прокомментировал он.
— Порошковый, — подтвердил Вацлав. Это он ходил за покупками в одну из палаток на улице, — ты ведь любишь.
— Люблю. Но натуральный лучше.
— Ой, ты ведь знаешь, сколько он стоит?
— Догадываюсь.
— Тогда ешь и молчи, а то подавишься. Бастиан, я не знал, что тебе по вкусу. Взял на свой страх и риск то же, что и Сашке. Думаю, тебе понравится.
— Спасибо, — сказал Бастиан, распечатывая свою коробку и вдыхая хлынувший из нее густой пар.
Пахло аппетитно. Выглядела похлебка тоже неплохо.
Бастиану было достаточно, что он чувствует себя равноправным членом экипажа. Поначалу он и не думал вступать в разговор.
Суок усовершенствовала холл. От взгляда на пустые безжизненные стены на Душе у каждого становилось все противнее и тоскливее. Накатывала безысходность. Суок пустила по стенам ползучие водоросли. Псевдоокно стало не идеально ровным, а похожим на дыру, пробитую в корпусе затонувшего корабля. В настоящем окне оставался реальный город.
Вацлав ткнул пальцем на голографическую трансляцию. До сей поры, особенно из-за того, что звук трансляции был отключен, никто и не обращал внимания на то, что там происходит.
— Там что-то интересное показывают, — сказал Вацлав.
— Сделайте звук погромче. Ничего ведь не слышно, а может быть, все, кроме меня, умеют читать по губам? — затараторила Суок.
На переднем плане стоял репортер и беззвучно раскрывал рот, а на дальнем — виднелось полузакрытое деревьями здание из стекла и пластика, а перед ним правоохранители, скрутив по рукам человека в распахнутом белом халате, заталкивали его в ярко-оранжевый флаер. Человек вырывался, что-то кричал, но слова его были неразборчивы. Как только его запихнули во флаер, к дому подогнали еще несколько белоснежных сверкающих машин, будто их только что тщательно отмыли, потому что, побудь они несколько минут в городе, борта так сверкать перестанут. Из них выбежали люди, с ног до головы замотанные в белые одежды, выдававшие в них представителей дезинфекционной службы, с масками на лице, чуть вытянутыми возле рта.
— Звук! — повторила Суок, отчего-то она смотрела на Александра, должно быть, в нем видя причину всех неудобств.
— Погромче, — сказал Александр, но эффекта никакого это приказание не возымело. — Он не реагирует, ты что, сама приказать не можешь?
Неожиданно Бастиан почувствовал, что сидит на чем-то жестком, похожем на нарост, будто кресло могло подцепить лишай, и если Бастиан коснется его рукой, то и сам заразится этой гадостью, покроется отвратительной коростой, похожей на кору старых деревьев. Мало ли кто здесь до них жил. Даже самая тщательная дезинфекция не уничтожит все следы возможных носителей какой-нибудь болезни. Он отсел в сторону, посмотрел, на чем сидел. Оказалось, что это пульт.
— Погромче, — снова потребовала Суок.
Бастиан одновременно увеличил звук пультом.
— Вот видишь, — сказал Александр, — тебя, Суок, он слушается.
— Благодаря оперативной информации, полученной от анонимного источника, правоохранителям в одном из домов в пригороде Сью-тауна в ходе обыска удалось обнаружить незаконный гарем клонов.
— Накапал кто-то из соседей. Вот и вся информация от анонимных источников, — предположил Александр.
— Заткнись, — бросила Суок.
— Ого, какие красотки. Может, там есть и Мия Альбина, — не унимался Александр, подзадоривая Суок.
Правоохранители стали выводить из здания нескольких полураздетых девушек.
— Зачем репортера показывают? Я на него уже до тошноты насмотрелся, — сказал Вацлав.
Изображение репортера сместилось вправо, потом стало испаряться, только голос его продолжал что-то вещать, совсем как вызванный на спиритическом сеансе дух.
Пятнадцать великолепно сложенных девушек прелестей своих не скрывали. Они непонимающе хлопали ресницами, разглядывая правоохранителей, а в глазах их стояла такая пустота, которая должна быть у животных, отправляемых на бойню. Правоохранители оглаживали девушек легкими шлепками, смеялись, войдя во вкус и забыв, что в эти мгновения они в прямом эфире и на них смотрят никак не меньше нескольких сотен тысяч человек.
— Вот повезло этим дуболомам, — сказал Александр.
— Чего с клонами они делать будут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50