Ты знаешь, против кого слово говоришь? Да я таких, как ты, на одну руку клал, другой прихлопывал, мокрое место оставалось!
Про мокрое место, которое от меня останется, я уже слышал неоднократно, но то, что стрельцы меня опознали и, похоже, не испытывают за спасение никакой благодарности, узнал только сейчас. Это меняло все дело. Теперь у меня не было никакой нужды заниматься их проблемами.
– Понятно, – сказал я, вставая, – девка вам приглянулась! Только она не про вас.
– Сам хочешь? – насмешливо спросил десятник. Я не стал вступать в бессмысленную дискуссию.
Положил руку на эфес сабли и объявил:
– Значит так, оба встали и тихонько пошли к дверям. Если кому нужно объяснить особо, я объясню.
– Что! – в один голос воскликнули стрельцы, разом объединяясь против общего врага. – Ты знаешь, такой-растакой, на кого голос поднял!
Голос я как раз и не поднимал, говорил, пожалуй, даже излишне тихо, но сути это не меняло.
Оба стрельца, стараясь помешать вытащить саблю, забыв о своих недавних увечьях, бросились на меня, так что тотчас завязалась небольшая драчка. На их беду, я этой зимой прошел кое-какую боевую подготовку, потому и не стал подставлять свои многострадальные бока под их крутые кулаки, а обошелся несколькими точечными ударами, которые сразу изменили расстановку сил. Теперь я один стоял посередине горницы, а стрельцы лежали по ее углам.
– Вам встать помочь или еще полежите? – вежливо спросил я.
Удивительно, как насильники понимают силу. С пола встали совершенно другие люди, чем были несколько минут назад, когда на него упали. Поднялись со слегка смущенными улыбками хорошие, в общем-то, ребята, способные понимать хорошую шутку.
– Как ты нас! – едва ли не восхищенно сказал десятник. – Где так драться научился?
– Есть такие места на земле. Вы сейчас в Москву пойдете или еще куда? – отвечая на вопрос, в свою очередь поинтересовался я.
– Нам бы здесь еще денек отлежаться, – просительно сказал Николай. – Ты ничего такого не думай. Сразу бы сказал, что поповна тебе глянулась; мы что, мы тоже понятие имеем.
– Здесь вам оставаться никак нельзя, хозяин этого не хочет. Поищите, может быть, вас еще кто-нибудь приютит. А то сходите в лес, похороните товарищей, а я батюшке панихиду закажу.
– Как туда пойдешь без оружия, – уныло проговорил Васильич, – сам же сказывал, что там разбойники...
– А как же ваши товарищи?
– Им теперь все равно. Господь дал, Господь взял. Чего уж теперь, пускай, может кто-нибудь и приберет.
Я подумал, что такое отношение к своим боевым соратникам оказалось столь живуче, что до сих пор остаются без погребения жертвы Великой отечественной войны. Говорят, что пока последний погибший солдат не будет похоронен, война так и не кончится, а последние оставшиеся в живых ветераны будут получать почетную пенсию, которая много ниже пособия по безработице в стране, проигравшей войну.
Почему-то никогда у нас не хватает ни совести, ни денег на уважение к самим себе.
– Ладно, Бог с вами, прощайте, – сказал я стрельцам, прекращая бесполезный разговор. – Может быть, когда-нибудь и свидимся.
В свете их недавнего обещания доставить меня в Разбойный приказ надежда на возможное свидание прозвучала двусмысленно, однако стрельцы никак на намек не отреагировали, вежливо простились и безропотно вышли из избы.
Тотчас на их место явились хозяева. Отец Петр многозначительно поглядывал, будто подтверждая, что помнит наш недавний разговор. Ваня держался скромно и всеми силами старался услужить будущим возможным родственникам. Один я оставался в жизненной прозе, ждал, когда наконец нас позовут обедать.
Теперь, когда хозяева избавились от опасных гостей, чувствовалось, что семья у священника дружная, и странности попадьи не так бросались в глаза. Я подумал, что, если мне после ночного похода не удастся вернуться под их кров, то нужно утрясти все наши дела до наступления вечера. Однако оказалось, что и так все решено, уже священник называл Ваню сынком и по простоте душевной завел прямой разговор об обещанном взносе на украшение церкви.
Я удвоил сумму и выложил на стол четыре серебряные цехина. После такого широкого жеста мать и дочь начали смотреть на нас умильно, быстро накрыли на стол, а попадья расщедрилась даже на склянку сладкой наливки. Так что обед прошел в сердечной атмосфере, и мне пришлось выслушать несколько трогательных семейных историй, как обычно, интересных только рассказчикам. После обеда был объявлен тихий час, в котором принял участие и я, рассчитывая отдохнуть перед ночным походом.
Глава 4
Богородский крестьянин с ветхозаветным именем Илья, решивший рискнуть жизнью за три медные московские копейки, ждал меня возле церкви в условленное время.
– А я думаю, придешь ты или оробеешь, – сказал он, когда я подошел к нему. – Ночью все кажется страшным.
– А самому-то не боязно? – в свою очередь поинтересовался я.
– Нет, чего мне бояться. Я вдовец, детей у меня нет, мне умирать не страшно.
– Неужели жить не хочется?
– Кому же не хочется, всякая тварь жизни радуется, только у всех конец один.
На встречи с доморощенными философами мне давно не везло, однако пока было не до поисков смысла жизни, сначала предстояло решить конкретные вопросы.
– Так ты считаешь, что в лесу балуют ваши местные? – спросил я.
– Кто его знает, кто там сейчас обретает, раньше наши проезжих пугали, теперь, может, и чужие забрели. Одно точно знаю, никакой нечисти в этом лесу отродясь не было.
– Ладно, скоро сами узнаем. У тебя оружие с собой есть?
– А как же, вот чем тебе не оружие, – показал он тяжелую суковатую дубину, – не хуже палицы будет.
Я в этом уверен, не был, но спорить не стал. Всяк вооружается, как ему удобно.
– Ладно, пошли. Только войти в лес нужно так, чтобы нас не заметили, – сказал я, зная нашу национальную слабость надеяться на «авось».
– Так может, там никого и нет.
– Днем были. В меня из пищали стреляли, потом дерево на дорогу свалили.
– Тогда, может быть, и есть, – задумчиво сказал он. – Однако если Бог не выдаст, свинья не съест.
С этим трудно было спорить, я и не стал, просто пошел рядом по дороге в направлении леса.
– Сам-то кто будешь? – после десятиминутного молчания поинтересовался Илья. – Смотрю я на тебя и никак не могу понять, из каких ты будешь.
Слышать такой вопрос от крестьянина было странно. Для них все люди в чистом платье, да еще с оружием были чужаки и начальники.
– На боярина не похож, на приказного тоже, гости, те совсем другие, – не дождавшись от меня скорого ответа, продолжил он определять социальный статус. – Может, разбойник?
– Нет, я так, сам по себе. Раньше жил на украйне, потом подался в Москву. Теперь уже сам не знаю, к кому относиться.
– А что тебе за дело до нашего леса? Пусть наши бояре ловят разбойников, а тебе какая в том корысть?
Вопрос был, что называется, на засыпку. Как на него не ответь, все равно слукавишь. Сознаться, что я, по большому счету, авантюрист, искатель приключений, было обидно мне самому. Это как бы снижало собственную самооценку. Одно дело – обычный «адреналинщик», рискующий своей единственной, неповторимой жизнью ради прихоти, пижонства или острых ощущений, совсем другое – народный спаситель. Однако и последнее прозвучало бы слишком претенциозно, хвастливо и нелепо. Такие заявления можно делать с трибуны, перед выборами, а не в частном разговоре, да еще с крестьянином, для которого высший пафос – обмануть сборщика податей. Потому я попытался объяснить свои мотивы хоть сколько-нибудь логично:
– Кобылу мою разбойники забрали, да самого едва не убили. Это кому понравится?
– Тогда понятно, а то я подумал, что ты сам какой-то мутный. А ты, оказывается, за кобылу! Тогда совсем другое дело. Хорошая кобыла больших денег стоит. Да и обидно...
Мы, не торопясь, шли по дороге. До полной темноты было еще около часа, и нужно было скоротать время. Пришлось искать тему для разговора. Как обычно, когда людей ничего не связывает, заговорили о жизни.
– Ну и как тут у вас? – спросил я. – Не голодаете?
– Живем, не тужим, грех жаловаться. Не будь я одиноким, было бы совсем хорошо.
Помолчали. Я с натугой придумал новый вопрос:
– На барина много приходится работать?
– Какой там барин! Наш живет в Москве, здесь только староста, мой кум. Живем так, что всем вокруг завидно.
Кажется, Илья принадлежал к категории людей, у которых всегда все хорошо. Я видел, какие у них в селе старые и убогие избы, и мне показалось, что для такого оптимизма явно нет почвы.
– Ты всю жизнь крестьянствуешь?
Кажется, вопрос Илье не понравился, во всяком случае, он почему-то хмыкнул и не сразу ответил, а когда надумал, сказал коротко и неконкретно:
– Это как придется.
Дальше мы шли молча, пока спутник не объявил:
– Здесь сворачиваем.
Мы сошли с дороги и краем поля направились в сторону леса.
– Там есть где прятаться? – спросил я. – Ну, там, какие-нибудь ямы, овраги?
– Есть, в нашем лесу долго беглые крестьяне жили. Много чего накопали.
Мы достигли опушки. Небо уже потемнело, и низкая светлая луна висела, касаясь верхушек деревьев. Запели соловьи. Мы присели прямо на траву возле комля толстой березы.
– Красота, – отметил Илья.
Я промолчал. Идти в темный лес не хотелось, с большим удовольствием я бы позагорал под лунным сиянием на перине в избе, чем пробирался по густым колючим зарослям неизвестно куда и зачем.
– Меч-то у тебя, смотрю, дорогой, – заметил спутник, поворачивая в мою сторону бледное в лунном свете лицо. – А сам говоришь, что не стрелец, и не воевода?
Ничего подобного я не говорил. Как и чего-либо другого о себе.
Потому ответил односложно:
– Нет.
– Всякие люди на земле живут, – обобщил Илья, – иной вообще не пойми что.
– Это точно, – подтвердил я.
– И шлем иноземный, тоже, поди, немалых денег стоит.
– Это ты к чему? – поинтересовался я.
– Просто так, к разговору. Ты если хочешь, подремли. Луна еще не скоро сядет, а раньше идти рискованно.
– Хорошо, подремать – это дело. Вчера не выспался.
– Вот и я говорю, чего тебе так сидеть. Ты поспи, а когда будет надо, я тебя разбужу.
Я подумал, что ни в какой лес мне идти не придется. Все может решиться и здесь, на опушке.
– Ладно, я и, правда, посплю часок, – сонным голосом сказал я. – А ты тут смотри в оба.
– Это как водится, ты не беспокойся, все будет в лучшем виде, – горячо проговорил Илья.
– Ну, коли так, то и ладно, – произнес я и ровно задышал.
Мужик сидел на своем месте, не двигаясь и, кажется, даже не дышал. Совсем недалеко начал заливаться соловей. Я отдохнул днем, спать не хотел и теперь терпеливо ждал начала развития событий. Однако довольно долго ничего не происходило. Ильи слышно не было. Тогда я попытался его простимулировать к действиям, начал мерно похрапывать. Мужик зашевелился и тихо окликнул:
– Эй, ты спишь?
Я неразборчиво забормотал, после чего опять захрапел.
– Ну, спи, спи, – насмешливо прошептал он и встал на ноги.
Я приготовился отразить нападение, но он просто отошел в сторону, Теперь стал понятен примерный расклад последующих событий: скоро подойдут его помощники и меня возьмут тепленьким.
Дав Илье время отойти подальше, я встал, размялся и начал обследовать местность. Луна еще была в полной силе, так что особых сложностей с осмотром не возникло. Довольно быстро я нашел густой кустарник с высокой травой вокруг, где можно было сделать идеальную засаду, Кусты были совсем недалеко от места нашей стоянки, так что оттуда можно было наблюдать за действиями противника. Я снял шлем, вымазал лицо припасенной сажей и устроился на земле. Тотчас над головой радостно зазвенели потревоженные в траве комары, вероятно, радуясь нежданному угощению.
На все про все ушло минут пятнадцать. Илью пока слышно не было, и я расслабился, пытаясь получить удовольствие от того, что оказалось в наличии, чистого лесного воздуха и трелей соловьев. Луна медленно опускалась за вершины деревьев, и оттого заметно потемнело.
Когда как бы из ничего возникли три фигуры, я прозевал, заметил людей, только когда они подошли к нашей стоянке. Илью опознал сразу, тем более, что он шел первым, вместе с ним были двое, один из которых выделялся большим ростом и крупным сложением. Шли они тихо, почти сливаясь со стволами деревьев. Илья подошел к тому месту, где оставил меня, и замер, не понимая, куда я делся. Товарищи остановились в нескольких метрах от него.
Представить, что последует дальше, труда не составляло: троица сошлась и начала совещаться. Говорили они тихо, да и расстояние было слишком велико, чтобы расслышать шепот. Только один раз Илья повысил голос:
– Здесь спал, – оправдываясь, сказал он, и головы вновь склонились друг к другу.
Мне было интересно, что последует за этим, отправятся ли они на поиски или устроят засаду. Я бы, пожалуй, выбрал последнее. Найти человека в ночном лесу просто нереально. Кажется, и мои визитеры пришли к такому же выводу, Илья сел на свое старое место, а его товарищи разошлись в разные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Про мокрое место, которое от меня останется, я уже слышал неоднократно, но то, что стрельцы меня опознали и, похоже, не испытывают за спасение никакой благодарности, узнал только сейчас. Это меняло все дело. Теперь у меня не было никакой нужды заниматься их проблемами.
– Понятно, – сказал я, вставая, – девка вам приглянулась! Только она не про вас.
– Сам хочешь? – насмешливо спросил десятник. Я не стал вступать в бессмысленную дискуссию.
Положил руку на эфес сабли и объявил:
– Значит так, оба встали и тихонько пошли к дверям. Если кому нужно объяснить особо, я объясню.
– Что! – в один голос воскликнули стрельцы, разом объединяясь против общего врага. – Ты знаешь, такой-растакой, на кого голос поднял!
Голос я как раз и не поднимал, говорил, пожалуй, даже излишне тихо, но сути это не меняло.
Оба стрельца, стараясь помешать вытащить саблю, забыв о своих недавних увечьях, бросились на меня, так что тотчас завязалась небольшая драчка. На их беду, я этой зимой прошел кое-какую боевую подготовку, потому и не стал подставлять свои многострадальные бока под их крутые кулаки, а обошелся несколькими точечными ударами, которые сразу изменили расстановку сил. Теперь я один стоял посередине горницы, а стрельцы лежали по ее углам.
– Вам встать помочь или еще полежите? – вежливо спросил я.
Удивительно, как насильники понимают силу. С пола встали совершенно другие люди, чем были несколько минут назад, когда на него упали. Поднялись со слегка смущенными улыбками хорошие, в общем-то, ребята, способные понимать хорошую шутку.
– Как ты нас! – едва ли не восхищенно сказал десятник. – Где так драться научился?
– Есть такие места на земле. Вы сейчас в Москву пойдете или еще куда? – отвечая на вопрос, в свою очередь поинтересовался я.
– Нам бы здесь еще денек отлежаться, – просительно сказал Николай. – Ты ничего такого не думай. Сразу бы сказал, что поповна тебе глянулась; мы что, мы тоже понятие имеем.
– Здесь вам оставаться никак нельзя, хозяин этого не хочет. Поищите, может быть, вас еще кто-нибудь приютит. А то сходите в лес, похороните товарищей, а я батюшке панихиду закажу.
– Как туда пойдешь без оружия, – уныло проговорил Васильич, – сам же сказывал, что там разбойники...
– А как же ваши товарищи?
– Им теперь все равно. Господь дал, Господь взял. Чего уж теперь, пускай, может кто-нибудь и приберет.
Я подумал, что такое отношение к своим боевым соратникам оказалось столь живуче, что до сих пор остаются без погребения жертвы Великой отечественной войны. Говорят, что пока последний погибший солдат не будет похоронен, война так и не кончится, а последние оставшиеся в живых ветераны будут получать почетную пенсию, которая много ниже пособия по безработице в стране, проигравшей войну.
Почему-то никогда у нас не хватает ни совести, ни денег на уважение к самим себе.
– Ладно, Бог с вами, прощайте, – сказал я стрельцам, прекращая бесполезный разговор. – Может быть, когда-нибудь и свидимся.
В свете их недавнего обещания доставить меня в Разбойный приказ надежда на возможное свидание прозвучала двусмысленно, однако стрельцы никак на намек не отреагировали, вежливо простились и безропотно вышли из избы.
Тотчас на их место явились хозяева. Отец Петр многозначительно поглядывал, будто подтверждая, что помнит наш недавний разговор. Ваня держался скромно и всеми силами старался услужить будущим возможным родственникам. Один я оставался в жизненной прозе, ждал, когда наконец нас позовут обедать.
Теперь, когда хозяева избавились от опасных гостей, чувствовалось, что семья у священника дружная, и странности попадьи не так бросались в глаза. Я подумал, что, если мне после ночного похода не удастся вернуться под их кров, то нужно утрясти все наши дела до наступления вечера. Однако оказалось, что и так все решено, уже священник называл Ваню сынком и по простоте душевной завел прямой разговор об обещанном взносе на украшение церкви.
Я удвоил сумму и выложил на стол четыре серебряные цехина. После такого широкого жеста мать и дочь начали смотреть на нас умильно, быстро накрыли на стол, а попадья расщедрилась даже на склянку сладкой наливки. Так что обед прошел в сердечной атмосфере, и мне пришлось выслушать несколько трогательных семейных историй, как обычно, интересных только рассказчикам. После обеда был объявлен тихий час, в котором принял участие и я, рассчитывая отдохнуть перед ночным походом.
Глава 4
Богородский крестьянин с ветхозаветным именем Илья, решивший рискнуть жизнью за три медные московские копейки, ждал меня возле церкви в условленное время.
– А я думаю, придешь ты или оробеешь, – сказал он, когда я подошел к нему. – Ночью все кажется страшным.
– А самому-то не боязно? – в свою очередь поинтересовался я.
– Нет, чего мне бояться. Я вдовец, детей у меня нет, мне умирать не страшно.
– Неужели жить не хочется?
– Кому же не хочется, всякая тварь жизни радуется, только у всех конец один.
На встречи с доморощенными философами мне давно не везло, однако пока было не до поисков смысла жизни, сначала предстояло решить конкретные вопросы.
– Так ты считаешь, что в лесу балуют ваши местные? – спросил я.
– Кто его знает, кто там сейчас обретает, раньше наши проезжих пугали, теперь, может, и чужие забрели. Одно точно знаю, никакой нечисти в этом лесу отродясь не было.
– Ладно, скоро сами узнаем. У тебя оружие с собой есть?
– А как же, вот чем тебе не оружие, – показал он тяжелую суковатую дубину, – не хуже палицы будет.
Я в этом уверен, не был, но спорить не стал. Всяк вооружается, как ему удобно.
– Ладно, пошли. Только войти в лес нужно так, чтобы нас не заметили, – сказал я, зная нашу национальную слабость надеяться на «авось».
– Так может, там никого и нет.
– Днем были. В меня из пищали стреляли, потом дерево на дорогу свалили.
– Тогда, может быть, и есть, – задумчиво сказал он. – Однако если Бог не выдаст, свинья не съест.
С этим трудно было спорить, я и не стал, просто пошел рядом по дороге в направлении леса.
– Сам-то кто будешь? – после десятиминутного молчания поинтересовался Илья. – Смотрю я на тебя и никак не могу понять, из каких ты будешь.
Слышать такой вопрос от крестьянина было странно. Для них все люди в чистом платье, да еще с оружием были чужаки и начальники.
– На боярина не похож, на приказного тоже, гости, те совсем другие, – не дождавшись от меня скорого ответа, продолжил он определять социальный статус. – Может, разбойник?
– Нет, я так, сам по себе. Раньше жил на украйне, потом подался в Москву. Теперь уже сам не знаю, к кому относиться.
– А что тебе за дело до нашего леса? Пусть наши бояре ловят разбойников, а тебе какая в том корысть?
Вопрос был, что называется, на засыпку. Как на него не ответь, все равно слукавишь. Сознаться, что я, по большому счету, авантюрист, искатель приключений, было обидно мне самому. Это как бы снижало собственную самооценку. Одно дело – обычный «адреналинщик», рискующий своей единственной, неповторимой жизнью ради прихоти, пижонства или острых ощущений, совсем другое – народный спаситель. Однако и последнее прозвучало бы слишком претенциозно, хвастливо и нелепо. Такие заявления можно делать с трибуны, перед выборами, а не в частном разговоре, да еще с крестьянином, для которого высший пафос – обмануть сборщика податей. Потому я попытался объяснить свои мотивы хоть сколько-нибудь логично:
– Кобылу мою разбойники забрали, да самого едва не убили. Это кому понравится?
– Тогда понятно, а то я подумал, что ты сам какой-то мутный. А ты, оказывается, за кобылу! Тогда совсем другое дело. Хорошая кобыла больших денег стоит. Да и обидно...
Мы, не торопясь, шли по дороге. До полной темноты было еще около часа, и нужно было скоротать время. Пришлось искать тему для разговора. Как обычно, когда людей ничего не связывает, заговорили о жизни.
– Ну и как тут у вас? – спросил я. – Не голодаете?
– Живем, не тужим, грех жаловаться. Не будь я одиноким, было бы совсем хорошо.
Помолчали. Я с натугой придумал новый вопрос:
– На барина много приходится работать?
– Какой там барин! Наш живет в Москве, здесь только староста, мой кум. Живем так, что всем вокруг завидно.
Кажется, Илья принадлежал к категории людей, у которых всегда все хорошо. Я видел, какие у них в селе старые и убогие избы, и мне показалось, что для такого оптимизма явно нет почвы.
– Ты всю жизнь крестьянствуешь?
Кажется, вопрос Илье не понравился, во всяком случае, он почему-то хмыкнул и не сразу ответил, а когда надумал, сказал коротко и неконкретно:
– Это как придется.
Дальше мы шли молча, пока спутник не объявил:
– Здесь сворачиваем.
Мы сошли с дороги и краем поля направились в сторону леса.
– Там есть где прятаться? – спросил я. – Ну, там, какие-нибудь ямы, овраги?
– Есть, в нашем лесу долго беглые крестьяне жили. Много чего накопали.
Мы достигли опушки. Небо уже потемнело, и низкая светлая луна висела, касаясь верхушек деревьев. Запели соловьи. Мы присели прямо на траву возле комля толстой березы.
– Красота, – отметил Илья.
Я промолчал. Идти в темный лес не хотелось, с большим удовольствием я бы позагорал под лунным сиянием на перине в избе, чем пробирался по густым колючим зарослям неизвестно куда и зачем.
– Меч-то у тебя, смотрю, дорогой, – заметил спутник, поворачивая в мою сторону бледное в лунном свете лицо. – А сам говоришь, что не стрелец, и не воевода?
Ничего подобного я не говорил. Как и чего-либо другого о себе.
Потому ответил односложно:
– Нет.
– Всякие люди на земле живут, – обобщил Илья, – иной вообще не пойми что.
– Это точно, – подтвердил я.
– И шлем иноземный, тоже, поди, немалых денег стоит.
– Это ты к чему? – поинтересовался я.
– Просто так, к разговору. Ты если хочешь, подремли. Луна еще не скоро сядет, а раньше идти рискованно.
– Хорошо, подремать – это дело. Вчера не выспался.
– Вот и я говорю, чего тебе так сидеть. Ты поспи, а когда будет надо, я тебя разбужу.
Я подумал, что ни в какой лес мне идти не придется. Все может решиться и здесь, на опушке.
– Ладно, я и, правда, посплю часок, – сонным голосом сказал я. – А ты тут смотри в оба.
– Это как водится, ты не беспокойся, все будет в лучшем виде, – горячо проговорил Илья.
– Ну, коли так, то и ладно, – произнес я и ровно задышал.
Мужик сидел на своем месте, не двигаясь и, кажется, даже не дышал. Совсем недалеко начал заливаться соловей. Я отдохнул днем, спать не хотел и теперь терпеливо ждал начала развития событий. Однако довольно долго ничего не происходило. Ильи слышно не было. Тогда я попытался его простимулировать к действиям, начал мерно похрапывать. Мужик зашевелился и тихо окликнул:
– Эй, ты спишь?
Я неразборчиво забормотал, после чего опять захрапел.
– Ну, спи, спи, – насмешливо прошептал он и встал на ноги.
Я приготовился отразить нападение, но он просто отошел в сторону, Теперь стал понятен примерный расклад последующих событий: скоро подойдут его помощники и меня возьмут тепленьким.
Дав Илье время отойти подальше, я встал, размялся и начал обследовать местность. Луна еще была в полной силе, так что особых сложностей с осмотром не возникло. Довольно быстро я нашел густой кустарник с высокой травой вокруг, где можно было сделать идеальную засаду, Кусты были совсем недалеко от места нашей стоянки, так что оттуда можно было наблюдать за действиями противника. Я снял шлем, вымазал лицо припасенной сажей и устроился на земле. Тотчас над головой радостно зазвенели потревоженные в траве комары, вероятно, радуясь нежданному угощению.
На все про все ушло минут пятнадцать. Илью пока слышно не было, и я расслабился, пытаясь получить удовольствие от того, что оказалось в наличии, чистого лесного воздуха и трелей соловьев. Луна медленно опускалась за вершины деревьев, и оттого заметно потемнело.
Когда как бы из ничего возникли три фигуры, я прозевал, заметил людей, только когда они подошли к нашей стоянке. Илью опознал сразу, тем более, что он шел первым, вместе с ним были двое, один из которых выделялся большим ростом и крупным сложением. Шли они тихо, почти сливаясь со стволами деревьев. Илья подошел к тому месту, где оставил меня, и замер, не понимая, куда я делся. Товарищи остановились в нескольких метрах от него.
Представить, что последует дальше, труда не составляло: троица сошлась и начала совещаться. Говорили они тихо, да и расстояние было слишком велико, чтобы расслышать шепот. Только один раз Илья повысил голос:
– Здесь спал, – оправдываясь, сказал он, и головы вновь склонились друг к другу.
Мне было интересно, что последует за этим, отправятся ли они на поиски или устроят засаду. Я бы, пожалуй, выбрал последнее. Найти человека в ночном лесу просто нереально. Кажется, и мои визитеры пришли к такому же выводу, Илья сел на свое старое место, а его товарищи разошлись в разные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41