Когда ведешь тихую кабинетную жизнь, для разрядки иногда хочется похулиганить, хотя бы в мечтах.
– Должен признаться, это у вас неплохо получается.
– Что, хулиганство?
– Надеюсь и оно тоже, пока же метаморфоза.
До начала переодевания я даже представить не мог, что одежда и стиль поведения могут так преобразить человека. Вчера я сам изображал бомжа, плелся заплетающимися ногами, сутулился и старался выглядеть приниженным и прибитым жизнью, но все это было дилетантскими шутками, по сравнению с тем, что выделывал Гутмахер. Его грузная фигура стала спортивной, движения плавными и мощными. Старик на моих глазах преобразился в типичного качка с криминальными наклонностями. У меня для подобного маскарада не было ни соответствующей одежды, ни таланта, пришлось понадеяться на то, что меня ник-то из топтунов не знает.
Когда приготовления завершились, я взял сотовый телефон и поднялся на лестничную площадку последнего этажа, с которой хорошо просматривался двор. Первым делом я взобрался по железной лестнице к потолку и сорвал припасенным гвоздодером замок на чердачном люке. Окончив это черное дело, утвердился в оконном проеме и закурил. Торчащий в окне мужчина с сигаретой вряд ли мог вызвать интерес у наблюдателей, только что как очередная жертва семейного произвола. Разглядеть же с освещенного солнцем двора человека за мутным стеклом было совсем нереально. Я набрал номер телефона Гутмахера и, как только он снял трубку, произнес: «Через полчаса приеду». Собеседник был еще более краток, он уместился в одно слово: «Жду». Теперь оставалось проследить, последует ли этому сообщению какая-нибудь реакция. Я уже докуривал сигарету, когда из стоящей невдалеке от подъезда машины вылез человек и кому-то помахал рукой. К нему спешно подошли два парня, и после короткого совещания все трое отправились к въезду во двор. Когда троица удалилась, из машины вышли еще два участника. Один вошел в подъезд, а другой открыл капот и стал в нем что-то разглядывать. Терять времени было нельзя, и я включил у телефона повтор. Когда соединение состоялось, и прошел первый гудок, я отключил связь. Это был оговоренный сигнал. Через полминуты ко мне на площадке присоединился «поделыцик», и мы друг за другом поднялись по лесенке на чердак. Он оказался с низким потолком и весь в переплетении обмурованных утеплителем труб, так что пробраться в другой конец дома оказалось делом сложным. Тем более, что мы старались не запачкаться, чтобы не вызывать к себе нежелательного внимания на улице.
Время Гутмахер рассчитал правильно, и мы вышли из крайнего подъезда в самый ответственный момент моего предполагаемого приезда. Двор, как и ожидалось, был пуст. Не выходя на тротуар, мы тут же свернули за угол и, миновав спортивную площадку и помойку, попали на боковую улочку.
Гутмахер, войдя в роль, шел «молодежной походкой», приволакивая ноги и подкидывая зад, как престарелый бойскаут. Видок у него был, надо сказать, классный и я, несмотря на сложность ситуации, не мог сдержать улыбку. Улочка, на которую мы попали, вывела нас прямо ко двору, в котором я оставил свою новую машину.
– У вас прекрасный автомобиль, – отпустил мне комплимент Аарон Моисеевич, пока я ставил на место снятый с трамблера провод.
– Это само собой, – согласился я, – и будет замечательно, если он еще и заведется.
Несмотря на подмоченную репутацию, высокую влажность и мой сарказм, «Москвич» завелся, как говорится, с пол-оборота. Ее прежний хозяин слесарь Володя меня не обманул. Однако, несмотря на непреодолимое желание сразу же уехать, пришлось ждать, пока прогреется двигатель, потом нагреется салон и очистятся запотевшие стекла. Я нервничал, но старался не показывать, что волнуюсь. Попасться сейчас в руки блюстителям мне очень не хотелось. Один мой боевой арсенал тянул на пять лет ИТУ усиленного режима.
– А вы хорошо водите автомобиль, – опять похвалил меня Гутмахер, когда мы, наконец, тронулись с места и влились в транспортный поток.
– Это точно, – подтвердил я, продвигаясь рывками по забитой машинами улице. – Главное, еду быстро.
– Да, я слышал по телевидению, что у нас в городе ужасные пробки, – поддержал светский разговор сосед. Между тем нам, наконец, удалось миновать перегруженный перекресток и удалиться от опасного места на безопасное расстояние. Теперь у наших преследователей почти не было шанса даже случайно наткнуться на нас.
После ночного снегопада улицы более ли менее очистили от снега, но в воздухе висела грязная водяная пыль, и я едва успевал очищать щетками ветровое стекло. Пожалуй, это был первый случай в моей водительской практике, когда забрызганные стекла меня не раздражали.
Между тем мы опять надолго встали на пересечении с главной дорогой. До светофора было с полкилометра, а мне предстоял левый поворот.
– Это надолго, – сообщил я Гутмахеру, – нужно было ехать в объезд.
– Куда нам торопиться, – подошел он к проблеме философски. – Интересно, кто это мне может звонить? – риторически поинтересовался Аарон Моисеевич, включая зазвонивший сотовый телефон. – Я звонка не жду. Ало, да, он здесь. Странно, но это почему-то вас.
Я не успел удивиться, взял телефон и машинально произнес:
– Слушаю.
– Где наша машина?! – рявкнул мне в ухо знакомый голос.
– Вениамин Ананьевич! Это вы! Какими судьбами?
– Ты, что, шутки со мной шутить вздумал?! – закричал старший Кругов. – Я тебя в последний раз спрашиваю, где наша машина?
Этого звонка я никак не ожидал и, честно говоря, не сразу сообразил, что мне отвечать. Пришлось потянуть время, чтобы сориентироваться.
– Как вы меня нашли? – спокойно, с легким удивлением в голосе, спросил я.
– Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если не отдашь машину? – перешел с крика на свистящий шепот собеседник.
– Понятия не имею, – честно сознался я.
– Я тебя, козла, в лагерях сгною, я тебя…
– Фу, как это грубо и не по-европейски, – перебил я его патетическую речь. – Откуда у вас, голубчик, такая агрессия? То убийц ко мне подсылаете, то сгноить собираетесь. Как-то это все негуманно…
– Ты вернешь машину, или мне счетчик включить? – проигнорировав мои вопросы, опять закричал Кругов.
– Включайте, голубчик, тем более что мой уже второй день работает.
– Что работает?
– Счетчик. Я вам его еще вчера включил, когда встретил двух горилл во дворе, в который вы меня послали…
– Какой счетчик, каких горилл, где наша машина? – спросил Вениамин Ананьевич, меняя тональность.
– Тех, которых вы в засаду посадили, я с ним пообщался и так на вас обиделся, что вам теперь придется заплатить мне за моральный ущерб. Причем дорого заплатить.
– Чего ты несешь? Ты что, щенок, меня шантажировать вздумал? Да я тебя сгною!
– Да, ладно, что вы меня все пугаете, по-моему, лучше в лагере гнить, чем с простреленной головой валяться в мусорном баке. Вы лучше подумайте, что будет, если собственности лишитесь. Это у меня ничего нет, ничего, кроме квартиры, а у вас… Помните, как в Библии говорится: «Не сотвори себе кумира», а если ваши кумиры погорят синем пламенем…
– Дай трубку, идиот, – послышался женский голос. Я его с радостью узнал.
– Здравствуй, Алеша, эта Валентина Ивановна. Алешенька, скажи, пожалуйста, где наша машинка?
– Здравствуйте, Валентина Ивановна, я ее оставил во дворе.
– В каком дворе, Алешенька?
– Вы знаете, я был в таком ужасном состоянии, что адрес не запомнил. Я потом ее найду, когда мы с Вениамином Ананьевичем утрясем наши имущественные дела…
– Алешенька, голубчик, ты знаешь, она нам сейчас очень нужна! – ласковым голосом проворковала милая женщина. – Вспомни, где ты ее оставил.
– Хорошо, Валентина Ивановна, я постараюсь, как только вспомню, тотчас же перезвоню, – пообещал я и прекратил разговор.
– Аарон Моисеевич, пожалуйста, выбросите телефон, а то нас чего доброго, еще запеленгуют.
– Чего им от вас нужно? – поинтересовался Гутмахер, «отключая аппарат и пряча его в карман.
– Свою машину хотят вернуть.
– Эту?
– Нет, на эту я обменял их «Фольксваген».
– Правда? Но ведь это не очень этично… да и где вы нашли такого глупца, который согласился поменять отечественную машину на иностранную!
Я посмотрел на старика, предполагая в его словах подвох или иронию, но он был и вправду удивлен. От такого сермяжного патриотизма я даже слегка прибалдел.
– Вы думаете, что старый «Москвич» лучше нового «Фольксвагена»?
– Ну, я не уверен, что лучше, у немцев всегда была неплохая техника, однако, «Москвич» очень хорошая машина, я сам где-то читал, что его называют «Русским чудом».
– «Москвич» чудом? Когда и где вы это читали?
– Не помню точно, кажется, в семидесятые годы…
– В таком случае, не стану спорить, я в то время только родился. А чем вам не нравятся иностранные машины?
– Я слышал, что они не очень надежные, да и с запчастями, вероятно, большие сложности.
– Это вы тоже в газете прочитали, году в пятидесятом?
– Нет, это я сам предположил.
– Понятно.
– А что, это не так?
– Не совсем. Слышали старый еврейский анекдот: «Хаим, правда, что ты выиграл в лотерею сто тысяч рублей? ». «Правда, но не совсем. Не в лотерею, а в преферанс, и не сто тысяч, а десять рублей, и не выиграл, а проиграл». Так же и с вашим «Русским чудом».
Так за светскими разговорами мы доползли до кольцевой дороги. Я старался держать себя естественно и не показывать, что нервничаю. Шанс, что в такую гнусную погоду автоинспекция выдернет из третьего ряда старенький «Москвич», был небольшой, но все-таки был, и у меня начала слегка подрагивать нога. Как назло, перед постом ГИБДД светофор переключился с зеленого на желтый. Проехать на него было можно, но я подстраховался и остановился точно на «Стоп» линии. Два инспектора, стоящие около будки, равнодушно посмотрели на трусливого чайника и вытащили из транспортного потока дорогую иномарку, продемонстрировав, что у всех должностных лиц в нашей стране в работе существует только свой личный интерес.
Я спокойно сидел, откинувшись на спинку сидения, пока не зажегся зеленый свет. После чего, не торопясь, тронулся с места, Наконец-то мы покинули город и оказались в области, где, я надеялся, у милиции другие ориентиры и ориентировки.
Глава 10
– Вот видите, какая «Москвич» замечательная машина! – неожиданно заявил Аарон Моисеевич, когда мы очередной раз каким-то чудом выбрались из снежной каши на относительно чистый участок дороги.
– Вы абсолютно правы, только он все-таки больше похож на корыто на колесах, чем на современный автомобиль.
– Это чистой воды инсинуация! – рассердился Гутмахер. – «Москвич» чудесно подходит к нашим дорогам и климатическим условиям.
– По-моему, это в вас говорит квасной русский патриотизм, – подначил я новоявленного почвенника.
Как многие талантливые люди, мой визави в отдельных случаях, когда дело не касалось его специальности, демонстрировал удивительную тупость.
– К вашему сведению, патриотизм отнюдь не ругательное слово, а совсем наоборот, – поделился своим наблюдением Аарон Моисеевич.
– Согласен, но только не в том случае, когда это имеет отношение к нашему автомобилестроению. Раньше, если вы помните, у наших машин не было конкуренции, а были только очереди за ними, отсюда и качество Притом они слишком конструктивно устарели, стали просты, как телега.
– Любой механизм, чем он проще, тем функциональнее, – перевел разговор в другую плоскость собеседник.
У меня было достаточно доводов против такой упрощенной концепции, но попусту спорить не хотелось, да и дорога не позволяла расслабляться. – Нам нужно зайти в хозяйственный магазин, без специального оборудования мы не сможем попасть в тот дом, – сказал я, когда мы въехали в очередной подмосковный город.
– Ох, извините, но я в спешке забыл наш список, – повинился Гутмахер.
– Ничего страшного, разберемся на месте.
Однако, сразу «разобраться» нам не удалось. Приспособления, чтобы проникать в чужие дома, в хозяйственных магазинах не продавались, пришлось «комбинировать» из имеющихся товаров. В конце концов, после нескольких попыток нам удалось подобрать необходимую оснастку. Я вбухал довольно много денег в инструменты, но зато можно было не опасаться застрять перед железными дверями или оконной решеткой. Теперь у нас была даже такая редкость, как аккумуляторная «болгарка» с несколькими отрезными кругами для металла.
Пока я занимался покупками, Аарон Моисеевич сторожил наш «Москвич». Слесарные инструменты его как «теоретика» не интересовали.
– Ну что, поехали на «объект»? – спросил я, разместив в багажнике очередную партию приспособлений.
– А не рано, ведь еще совсем светло? – замявшись, спросил Гутмахер. – Может быть, сначала где-нибудь перекусим?
Про еду за треволнениями побега я забыл и только после напоминания почувствовал, что тоже голоден.
– Действительно, что это я. Давайте где-нибудь пообедаем.
Выбирать в маленьком городке было особенно не из чего, и мы зашли в первую попавшуюся на пути кафешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Должен признаться, это у вас неплохо получается.
– Что, хулиганство?
– Надеюсь и оно тоже, пока же метаморфоза.
До начала переодевания я даже представить не мог, что одежда и стиль поведения могут так преобразить человека. Вчера я сам изображал бомжа, плелся заплетающимися ногами, сутулился и старался выглядеть приниженным и прибитым жизнью, но все это было дилетантскими шутками, по сравнению с тем, что выделывал Гутмахер. Его грузная фигура стала спортивной, движения плавными и мощными. Старик на моих глазах преобразился в типичного качка с криминальными наклонностями. У меня для подобного маскарада не было ни соответствующей одежды, ни таланта, пришлось понадеяться на то, что меня ник-то из топтунов не знает.
Когда приготовления завершились, я взял сотовый телефон и поднялся на лестничную площадку последнего этажа, с которой хорошо просматривался двор. Первым делом я взобрался по железной лестнице к потолку и сорвал припасенным гвоздодером замок на чердачном люке. Окончив это черное дело, утвердился в оконном проеме и закурил. Торчащий в окне мужчина с сигаретой вряд ли мог вызвать интерес у наблюдателей, только что как очередная жертва семейного произвола. Разглядеть же с освещенного солнцем двора человека за мутным стеклом было совсем нереально. Я набрал номер телефона Гутмахера и, как только он снял трубку, произнес: «Через полчаса приеду». Собеседник был еще более краток, он уместился в одно слово: «Жду». Теперь оставалось проследить, последует ли этому сообщению какая-нибудь реакция. Я уже докуривал сигарету, когда из стоящей невдалеке от подъезда машины вылез человек и кому-то помахал рукой. К нему спешно подошли два парня, и после короткого совещания все трое отправились к въезду во двор. Когда троица удалилась, из машины вышли еще два участника. Один вошел в подъезд, а другой открыл капот и стал в нем что-то разглядывать. Терять времени было нельзя, и я включил у телефона повтор. Когда соединение состоялось, и прошел первый гудок, я отключил связь. Это был оговоренный сигнал. Через полминуты ко мне на площадке присоединился «поделыцик», и мы друг за другом поднялись по лесенке на чердак. Он оказался с низким потолком и весь в переплетении обмурованных утеплителем труб, так что пробраться в другой конец дома оказалось делом сложным. Тем более, что мы старались не запачкаться, чтобы не вызывать к себе нежелательного внимания на улице.
Время Гутмахер рассчитал правильно, и мы вышли из крайнего подъезда в самый ответственный момент моего предполагаемого приезда. Двор, как и ожидалось, был пуст. Не выходя на тротуар, мы тут же свернули за угол и, миновав спортивную площадку и помойку, попали на боковую улочку.
Гутмахер, войдя в роль, шел «молодежной походкой», приволакивая ноги и подкидывая зад, как престарелый бойскаут. Видок у него был, надо сказать, классный и я, несмотря на сложность ситуации, не мог сдержать улыбку. Улочка, на которую мы попали, вывела нас прямо ко двору, в котором я оставил свою новую машину.
– У вас прекрасный автомобиль, – отпустил мне комплимент Аарон Моисеевич, пока я ставил на место снятый с трамблера провод.
– Это само собой, – согласился я, – и будет замечательно, если он еще и заведется.
Несмотря на подмоченную репутацию, высокую влажность и мой сарказм, «Москвич» завелся, как говорится, с пол-оборота. Ее прежний хозяин слесарь Володя меня не обманул. Однако, несмотря на непреодолимое желание сразу же уехать, пришлось ждать, пока прогреется двигатель, потом нагреется салон и очистятся запотевшие стекла. Я нервничал, но старался не показывать, что волнуюсь. Попасться сейчас в руки блюстителям мне очень не хотелось. Один мой боевой арсенал тянул на пять лет ИТУ усиленного режима.
– А вы хорошо водите автомобиль, – опять похвалил меня Гутмахер, когда мы, наконец, тронулись с места и влились в транспортный поток.
– Это точно, – подтвердил я, продвигаясь рывками по забитой машинами улице. – Главное, еду быстро.
– Да, я слышал по телевидению, что у нас в городе ужасные пробки, – поддержал светский разговор сосед. Между тем нам, наконец, удалось миновать перегруженный перекресток и удалиться от опасного места на безопасное расстояние. Теперь у наших преследователей почти не было шанса даже случайно наткнуться на нас.
После ночного снегопада улицы более ли менее очистили от снега, но в воздухе висела грязная водяная пыль, и я едва успевал очищать щетками ветровое стекло. Пожалуй, это был первый случай в моей водительской практике, когда забрызганные стекла меня не раздражали.
Между тем мы опять надолго встали на пересечении с главной дорогой. До светофора было с полкилометра, а мне предстоял левый поворот.
– Это надолго, – сообщил я Гутмахеру, – нужно было ехать в объезд.
– Куда нам торопиться, – подошел он к проблеме философски. – Интересно, кто это мне может звонить? – риторически поинтересовался Аарон Моисеевич, включая зазвонивший сотовый телефон. – Я звонка не жду. Ало, да, он здесь. Странно, но это почему-то вас.
Я не успел удивиться, взял телефон и машинально произнес:
– Слушаю.
– Где наша машина?! – рявкнул мне в ухо знакомый голос.
– Вениамин Ананьевич! Это вы! Какими судьбами?
– Ты, что, шутки со мной шутить вздумал?! – закричал старший Кругов. – Я тебя в последний раз спрашиваю, где наша машина?
Этого звонка я никак не ожидал и, честно говоря, не сразу сообразил, что мне отвечать. Пришлось потянуть время, чтобы сориентироваться.
– Как вы меня нашли? – спокойно, с легким удивлением в голосе, спросил я.
– Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если не отдашь машину? – перешел с крика на свистящий шепот собеседник.
– Понятия не имею, – честно сознался я.
– Я тебя, козла, в лагерях сгною, я тебя…
– Фу, как это грубо и не по-европейски, – перебил я его патетическую речь. – Откуда у вас, голубчик, такая агрессия? То убийц ко мне подсылаете, то сгноить собираетесь. Как-то это все негуманно…
– Ты вернешь машину, или мне счетчик включить? – проигнорировав мои вопросы, опять закричал Кругов.
– Включайте, голубчик, тем более что мой уже второй день работает.
– Что работает?
– Счетчик. Я вам его еще вчера включил, когда встретил двух горилл во дворе, в который вы меня послали…
– Какой счетчик, каких горилл, где наша машина? – спросил Вениамин Ананьевич, меняя тональность.
– Тех, которых вы в засаду посадили, я с ним пообщался и так на вас обиделся, что вам теперь придется заплатить мне за моральный ущерб. Причем дорого заплатить.
– Чего ты несешь? Ты что, щенок, меня шантажировать вздумал? Да я тебя сгною!
– Да, ладно, что вы меня все пугаете, по-моему, лучше в лагере гнить, чем с простреленной головой валяться в мусорном баке. Вы лучше подумайте, что будет, если собственности лишитесь. Это у меня ничего нет, ничего, кроме квартиры, а у вас… Помните, как в Библии говорится: «Не сотвори себе кумира», а если ваши кумиры погорят синем пламенем…
– Дай трубку, идиот, – послышался женский голос. Я его с радостью узнал.
– Здравствуй, Алеша, эта Валентина Ивановна. Алешенька, скажи, пожалуйста, где наша машинка?
– Здравствуйте, Валентина Ивановна, я ее оставил во дворе.
– В каком дворе, Алешенька?
– Вы знаете, я был в таком ужасном состоянии, что адрес не запомнил. Я потом ее найду, когда мы с Вениамином Ананьевичем утрясем наши имущественные дела…
– Алешенька, голубчик, ты знаешь, она нам сейчас очень нужна! – ласковым голосом проворковала милая женщина. – Вспомни, где ты ее оставил.
– Хорошо, Валентина Ивановна, я постараюсь, как только вспомню, тотчас же перезвоню, – пообещал я и прекратил разговор.
– Аарон Моисеевич, пожалуйста, выбросите телефон, а то нас чего доброго, еще запеленгуют.
– Чего им от вас нужно? – поинтересовался Гутмахер, «отключая аппарат и пряча его в карман.
– Свою машину хотят вернуть.
– Эту?
– Нет, на эту я обменял их «Фольксваген».
– Правда? Но ведь это не очень этично… да и где вы нашли такого глупца, который согласился поменять отечественную машину на иностранную!
Я посмотрел на старика, предполагая в его словах подвох или иронию, но он был и вправду удивлен. От такого сермяжного патриотизма я даже слегка прибалдел.
– Вы думаете, что старый «Москвич» лучше нового «Фольксвагена»?
– Ну, я не уверен, что лучше, у немцев всегда была неплохая техника, однако, «Москвич» очень хорошая машина, я сам где-то читал, что его называют «Русским чудом».
– «Москвич» чудом? Когда и где вы это читали?
– Не помню точно, кажется, в семидесятые годы…
– В таком случае, не стану спорить, я в то время только родился. А чем вам не нравятся иностранные машины?
– Я слышал, что они не очень надежные, да и с запчастями, вероятно, большие сложности.
– Это вы тоже в газете прочитали, году в пятидесятом?
– Нет, это я сам предположил.
– Понятно.
– А что, это не так?
– Не совсем. Слышали старый еврейский анекдот: «Хаим, правда, что ты выиграл в лотерею сто тысяч рублей? ». «Правда, но не совсем. Не в лотерею, а в преферанс, и не сто тысяч, а десять рублей, и не выиграл, а проиграл». Так же и с вашим «Русским чудом».
Так за светскими разговорами мы доползли до кольцевой дороги. Я старался держать себя естественно и не показывать, что нервничаю. Шанс, что в такую гнусную погоду автоинспекция выдернет из третьего ряда старенький «Москвич», был небольшой, но все-таки был, и у меня начала слегка подрагивать нога. Как назло, перед постом ГИБДД светофор переключился с зеленого на желтый. Проехать на него было можно, но я подстраховался и остановился точно на «Стоп» линии. Два инспектора, стоящие около будки, равнодушно посмотрели на трусливого чайника и вытащили из транспортного потока дорогую иномарку, продемонстрировав, что у всех должностных лиц в нашей стране в работе существует только свой личный интерес.
Я спокойно сидел, откинувшись на спинку сидения, пока не зажегся зеленый свет. После чего, не торопясь, тронулся с места, Наконец-то мы покинули город и оказались в области, где, я надеялся, у милиции другие ориентиры и ориентировки.
Глава 10
– Вот видите, какая «Москвич» замечательная машина! – неожиданно заявил Аарон Моисеевич, когда мы очередной раз каким-то чудом выбрались из снежной каши на относительно чистый участок дороги.
– Вы абсолютно правы, только он все-таки больше похож на корыто на колесах, чем на современный автомобиль.
– Это чистой воды инсинуация! – рассердился Гутмахер. – «Москвич» чудесно подходит к нашим дорогам и климатическим условиям.
– По-моему, это в вас говорит квасной русский патриотизм, – подначил я новоявленного почвенника.
Как многие талантливые люди, мой визави в отдельных случаях, когда дело не касалось его специальности, демонстрировал удивительную тупость.
– К вашему сведению, патриотизм отнюдь не ругательное слово, а совсем наоборот, – поделился своим наблюдением Аарон Моисеевич.
– Согласен, но только не в том случае, когда это имеет отношение к нашему автомобилестроению. Раньше, если вы помните, у наших машин не было конкуренции, а были только очереди за ними, отсюда и качество Притом они слишком конструктивно устарели, стали просты, как телега.
– Любой механизм, чем он проще, тем функциональнее, – перевел разговор в другую плоскость собеседник.
У меня было достаточно доводов против такой упрощенной концепции, но попусту спорить не хотелось, да и дорога не позволяла расслабляться. – Нам нужно зайти в хозяйственный магазин, без специального оборудования мы не сможем попасть в тот дом, – сказал я, когда мы въехали в очередной подмосковный город.
– Ох, извините, но я в спешке забыл наш список, – повинился Гутмахер.
– Ничего страшного, разберемся на месте.
Однако, сразу «разобраться» нам не удалось. Приспособления, чтобы проникать в чужие дома, в хозяйственных магазинах не продавались, пришлось «комбинировать» из имеющихся товаров. В конце концов, после нескольких попыток нам удалось подобрать необходимую оснастку. Я вбухал довольно много денег в инструменты, но зато можно было не опасаться застрять перед железными дверями или оконной решеткой. Теперь у нас была даже такая редкость, как аккумуляторная «болгарка» с несколькими отрезными кругами для металла.
Пока я занимался покупками, Аарон Моисеевич сторожил наш «Москвич». Слесарные инструменты его как «теоретика» не интересовали.
– Ну что, поехали на «объект»? – спросил я, разместив в багажнике очередную партию приспособлений.
– А не рано, ведь еще совсем светло? – замявшись, спросил Гутмахер. – Может быть, сначала где-нибудь перекусим?
Про еду за треволнениями побега я забыл и только после напоминания почувствовал, что тоже голоден.
– Действительно, что это я. Давайте где-нибудь пообедаем.
Выбирать в маленьком городке было особенно не из чего, и мы зашли в первую попавшуюся на пути кафешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41