- Интересно, - сказал Коэн, когда дворец памяти вновь вернул себе свои очертания. - Я и не ожидал, что ты встретишься с Люсиндой.
- Ты всегда видишь по-разному?
- С течением времени я все больше склоняюсь к тому, чтобы жертвовать способностью к поиску информации ради… других ценностей. То, что всплывает на поверхность, всегда сюрприз. Словно то, что я привношу с собой, задает направление. Большинство AI, включая и некоторых моих помощников, находят это смешным и неэффективным. Но тут, - при этом он самодовольно улыбнулся, - нужно заметить, что я - не большинство AI.
Ли оглянулась вокруг. «Как велико все это вокруг? И что или кто прячется в других дворцах памяти?»
- Что тебя беспокоит?
Она задумалась:
- Все это кажется таким… человечным.
- Ну, во многих отношениях Гиацинт человечен.
- Ты говоришь о нем так, будто он - не ты.
- Он - это не весь я. Но он первостепенен. - То есть он управляет… другими?
Лицо Коэна вырисовалось четко, во всех деталях.
- Управлять - это слишком сильно сказано. Я бы сказал, что он… служит связующим звеном. Я знаю, что ты считаешь меня очень дотошным, но на самом деле я никогда об этом не задумывался. Разве ты размышляешь о том, как ты идешь по улице? Или как работает твой желудок?
- Только о том, что не смогу управлять этим с помощью…
- С помощью того, от чего ты раньше чуть не упала со ступенек?
Ей показалось, что он ждал ее улыбки в ответ на его остроту по поводу ступенек, но не смогла улыбнуться.
- Тебе нужно с этим мириться? Ей нечего было ответить.
- Если тебя это утешит, у большинства чувствующих в моей совместной сети такая же реакция. Они не видят в системе никакого будущего без моего посредничества. Это вовсе не означает, что я управляю ими. У них - свои идеи и мнения. Но они здесь гости. И поскольку это мой дом, то они подчиняются моим правилам. В большинстве случаев.
Ли неуверенно смотрела на него, теряясь между множеством вопросов, бродивших у нее в голове, и невозможностью выбрать хотя бы один, чтобы задать сейчас. Она прошлась мимо полок с ящичками, заглядывая в некоторые из них. Коэн шел сзади, не отставая от нее и комментируя. Медленно, даже сама не осознавая, куда она направляется, она прошла в сад.
Это был странный сад, заросший, сильно пахнущий землей и розами. Ближайшая часть сада была хорошо ухожена, с аккуратными французскими клумбами, засаженными травами и цветами. Все выглядело формально в сравнении с теми джунглями, которые развел у себя в реальном пространстве Коэн. А дальний конец и даже какие-то части дворца полностью захватили буйные кусты шиповника.
Ли внимательно посмотрела на колючие заросли за опрятными клумбами с георгинами. Казалось, в этом углу сада затаился кто-то дикий и недружелюбный и выжидал, когда колючие побеги выбьются наверх и разбегутся по всей ограде.
- Тебе нужно все вырубить, - сказала она. - Иначе они вытеснят остальное.
- Я знаю, это сорные кусты. Да и шипы у них ужасные. Но дело в том, что мне они нравятся.
Ли пожала плечами.
- Это твой сад.
- Так оно и есть, - сказал Коэн и направился в одичавшую часть сада, где уселся на низкой скамейке, почти наполовину увитой колючей мускусной розой.
Ли кружила по саду, заглядывала в ящички и шкафы, расположенные вдоль изгороди. Она нашла воспоминания нескольких человек, которых знала: Нгуен, Колодной, двух-трех AI, с которыми встречалась на заданиях в Космической пехоте. Даже Шарифи. Но здесь не было того, кого она искала.
- Не можешь найти? - спросил Коэн.
Она посмотрела на него и увидела, что он над ней смеется.
- А кто тебе сказал, что я что-то ищу?
- Возьми розу, - ответил он.
Коэн сорвал бутон мускусной розы, которая росла у него за спиной, и протянул ей. Ли взяла цветок, но укололась, коснувшись стебля.
- О Боже!
Она увидела, как кровь начала сочиться из нескольких маленьких ранок на пальцах.
- Это настоящая роза, - сказал Коэн. - Он наклонился и снова протянул ей эту розу, осторожно держа ее в руке: - У настоящих роз есть шипы. Именно поэтому их аромат так сладок.
Ли поднесла цветок к носу и понюхала его. И сразу же поняла, что роза была воспоминанием. Воспоминанием о ней самой…
Это она шесть лет назад. Моложе, стройнее, но это - она. И это была не та Ли, какой она знала себя, а та, которую помнил Коэн. Молодая женщина-офицер, с которой он встретился во время первого напряженного совместного задания. Она была сильной, энергичной и несгибаемой, похожей на темную бурю. Вряд ли такая персона могла бы понравиться самой Ли. И вряд ли - она внезапно поняла это сейчас - она могла понравиться Коэну.
- Я что, действительно была такой ужасной? - спросила она.
- Просто немного колючей.
- Очень смешно.
- И вовсе нет. Как я вспоминаю, мое эго вовсе не страдало от твоих уколов. Забыла выступление на тему, что кому-то не хватало терпения работать с дилетантами? - ухмыльнулся он.
- Не напоминай мне, пожалуйста.
- Моя дорогая, было просто забавно наблюдать, как двадцатипятилетняя девушка, не закончившая даже среднюю школу, поглядывала на меня свысока.
- Наверное, я была не первой.
- Нет, до тебя чаще всего так проявляли нетерпимость. Ты же испытывала ко мне личную неприязнь. Это вызывало во мне уважение.
Что-то в его улыбке заставило ее опустить глаза и отвернуться. Она провела пальцем по белому бархату лепестка, потом наклонила голову и снова поднесла цветок к носу.
Еще одно воспоминание. Опять о ней. Она стоит у двери офицерского общежития на Альбе с хитрой ухмылкой на лице. Это происходило вечером накануне первой и единственной ночи, которую они провели вместе. Она помнила, как стояла там. Помнила, как смотрела в золотые глаза Роланда, который сидел в другом конце комнаты; как старалась сохранять невозмутимость; как удивлялась тому, что Коэн мог вообще найти в ней; как была почти уверена, что это просто розыгрыш с его стороны.
Но сейчас ее память была памятью Коэна. Ли чувствовала, как дрожат колени Роланда, как учащенно он дышит. И она ощущала что-то еще за внешней оболочкой органического интерфейса, что-то более чистое, тонкое и истинное. Как будто налаживался бесконечно сложный механизм. Винты завинчивались, тумблеры щелкали и поворачивались, заводя этот механизм, заставляя ее вспоминать прошлое, желать его, представлять его существующим в реальности. При этом она знала с точной уверенностью, от которой кружилась голова и мутилось сознание, что стоит только ей коснуться его, и все будет по-другому.
«Боже, - думала она. - Что я наделала? Почему он не говорил мне о своих чувствах?»
Но ведь она знала, что он чувствует, не так ли? Почему же она могла позволить себе быть невыносимо, непростительно жестокой к нему?
Она резко вернулась к действительности. Коэн сидел на скамейке и смотрел на нее, затаив дыхание, словно ребенок, который верил, что увиденное во сне станет явью, если этого очень сильно захотеть. Она помнила этот его взгляд еще с той ночи. И, Господи прости, все-таки ей захотелось заехать ему по щеке.
Он прищурился, и ее охватил стыд, когда она догадалась, что он уловил обрывок ее мысли.
- В тебе все так запутано, - сказал он.
- Тебе потребовалось шесть лет и целое состояние, потраченное на невропродукт, чтобы понять это?
- Нет, мне хватило пяти минут, - улыбнулся он. - Просто до сих пор невежливо было говорить об этом.
В глубине своего сознания она ощущала биение, словно кто-то постукивал мягкими пальцами. Она поняла, что уже какое-то время ощущает эти пальцы. В течение всего времени, пока она разгуливала по залитому солнцем саду дворца памяти Гиацинта, какой-то воришка на мягких кошачьих лапках проник в темные закоулки ее подсознания и заглядывал в ее воспоминания, оценивал ее ответы, измерял глубину ее чувств. Она подумала, что, скорее всего, этот воришка - мальчик в гетрах и футбольных трусах.
- Перестань залезать мне в голову, - сказала она ему. - Терпеть не могу, когда ты суешься в мои дела.
- Я суюсь в твои дела? А как ты думаешь, чем ты занимаешься здесь сама?
- Это совсем другое дело. Мне нужно быть здесь. В этом нет ничего личного.
- Разве? - Он посмотрел на нее из-под длинных ресниц Гиацинта и прикусил губу. - Здесь столько личного, сколько есть, Кэтрин. И это не односторонняя связь. Связь не устанавливается, если ты не хочешь.
- Думаю, она не установится, - сказала она.
Ли повернулась, собираясь уйти, и обнаружила, что зацепилась за один из длинных побегов шиповника.
- Черт возьми! - выругалась она, пытаясь оторвать от себя колючее растение.
Но острые шипы только глубже вонзались в ее руку через тонкий рукав ее рубашки.
И тут она почувствовала запах Гилеада.
Что говорил Коэн о том, что во дворце памяти можно найти только то, что ты принес туда? Это воспоминание, безусловно, она принесла сама. Оно с копии ее собственного файла КПОН.
Это был Гилеад. Четкий и реальный, словно происходил вновь. Грязь, мерзость, выворачивающий нутро и убивающий душу страх. Лица погибших друзей, по которым она давно перестала скорбеть. Вокруг были тела солдат, да и не только солдат. Бог пощадил ее, до этого момента она не помнила, как убивала.
А этот Гилеад возник не из отредактированной спин-записи ее файлов, а из страхов, ночных кошмаров и скачковых снов. Это был подлинный Гилеад: оригинальная запись в масштабе реального времени, сделанная много лет назад. Коэну удалось получить доступ к файлу, на просмотр которого у самой Ли не было допуска. Этот файл должен был храниться в защищенных архивах штаба КПОН. Он отличался от официальной памяти. Отличался тем, о чем она даже и думать не хотела.
Когда Ли увидела вблизи окровавленное молодое лицо Корчова, когда услышала, как произнесла слова, о которых он напомнил ей в полумраке своей антикварной лавки, она не выдержала и побежала.
ШЭНТИТАУН: 5.11.48
- А тебе не приходило в голову, что это может не получиться? - спросил Коэн у Корчова, когда вспотевшая от ужаса Ли рухнула в кресло, не глядя на него.
- Пытайтесь снова.
- Господи, посмотри на нее, Корчов. С нее уже достаточно.
- Еще раз.
- Перегнешь палку - она сломается.
- Она достаточно крепкая.
- А ведь ты, оказывается, дурак, правда?
Корчов промолчал. Ли услышала, как зашуршала одежда и заскрипело кресло Коэна, когда он вставал.
- Пойду прогуляюсь, - сказал он и вышел.
- Почему, по-твоему, он защищает тебя? - спросил Корчов.
- Из чувства вины, - ответила Ли, не поднимая головы. - Или ему просто кажется. Откуда, черт возьми, мне знать?
- И ты думаешь, что у машины может быть чувство вины? - спросил Корчов. - По-моему, такого быть не может.
Ли ничего не сказала.
- Я начинаю подозревать, что вы оба что-то затеваете против меня, - тихо сказал Корчов. - И когда я задаю себе вопрос, почему так, то выявляется очень много причин.
- Я ничего против тебя не затеваю, и ты прекрасно знаешь об этом.
- Тогда почему же ты не можешь выполнить эту сравнительно простую задачу?
- Я не знаю, - прошептала Ли, все еще поддерживая голову руками. - Может быть, ее невозможно выполнить.
- Шарифи сумела.
- Я не Шарифи.
Корчов просмотрел экран на пульте перед собой. Ли уже подумала, что разговор между ними закончен, когда он заговорил снова:
- Сегодня утром я разговаривал с Картрайтом. ООН послала солдат в качестве штрейкбрехеров. Мы опаздываем.
Ли недоуменно посмотрела на него.
- Надеюсь, ты понимаешь, что будет означать наша неудача, и прежде всего для тебя?
- Я больше ничего не понимаю, - сказала она, выталкивая себя из кресла. Последнее, что она увидела, когда выходила, был пристальный взгляд Корчова.
Ли подошла к выходу на улицу, открыла дверь и выглянула в проход между домами. Опять шел сильный дождь, и дребезжала плохо уложенная на крышах черепица.
После Альбы Корчов фактически не запирал ее, но между ними был негласный договор, что никто не будет рисковать своей безопасностью. И к тому же куда здесь идти? Определенно некуда, особенно под ядовитым химическим дождем. Она закрыла дверь и пошла назад по коридору к геодезическому куполу. Там было единственное место в убежище, где она не чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Сегодня купол напоминал аквариум. Дождь барабанил по панелям, заполненным конденсированной влагой. Свет вечерних сумерек, фильтруясь через мокрый вируфлекс, приобретал мягкий бархатный оттенок подводной глубины. Ли потерла глаза, потянулась и вздохнула.
- Взойди, любовь всей моей жизни, на сцену слева, - произнес голос откуда-то сверху.
Она подняла голову и увидела длинные ноги Рамиреса, свисавшие с узкой площадки наверху купола.
- Залезай, посиди со мной, - сказал Коэн.
Оказалось, что к боковым панелям купола была привинчена лестница. Она начиналась вертикально, затем переходила в винтовую лестницу и заканчивалась метрах в десяти над головой Коэна.
На лестнице когда-то имелись поручни, но их давным-давно отломали и растащили жители Шэнтитауна. Ей даже и думать не хотелось о том, как Коэн забрался туда. Возможно, он имел только теоретические представления о том, что случается с людьми, когда они падают с такой высоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76