Часы, ручные и бортовые, показывали одинаковое время. Но куда же, черт побери, подевалось его собственное ощущение времени? Он чувствовал себя на яхте не чужим: тело его явно свыклось с ограниченным пространством, следовательно, он находился в море давно. Но с каких именно пор, почему он не помнит этого?
Аварийный передатчик работал в автоматическом режиме и все посылал и посылал свой однообразный сигнал бедствия неизвестно куда. Спутниковая система связи действовала безотказно, а значит, спасители давно должны были быть здесь. А может, они, несмотря на все сигналы, не могли обнаружить яхту, так же как и он в бинокль не мог разглядеть абсолютно ничего через эту световую завесу? Настроенная на прием, радиостанция не издала ни единого звука ни на одной волне. Но ведь это нонсенс! Даже если бы планета сгинула в атомной войне, радиостанция все равно реагировала бы по крайней мере на электромагнитные колебания в атмосфере!
Следовало более энергично заняться этим необычным явлением, однако смятение, охватившее его, парализовало мозг. Он устало провел ладонью по лицу и почувствовал колкость бороды. Вспомнил, что этим летом решил отпустить бороду, так как во время учебных занятий неудобно ходить небритым. Не ради форса решил отпустить бороду. Вот уже пять лет, как он самый молодой профессор столицы, завкафедрой, а выглядит до неприличия молодо.
Он прошел в каюту и увидел на полке листки бумаги, исписанные мелким почерком. Сверху на них лежала авторучка. Подумал было, что это неизвестные шутники оставили записку, а оказалось – его собственный почерк, его писанина. То, что он прочитал на одном дыхании, представляло собой записки и конспект одновременно, дававшие пищу для размышления о наблюдаемых им сейчас аномалиях. Для размышлений не менее безумных, чем сами эти явления. К тому же, путаница в датах и мыслях свидетельствовала о том, что он наверняка был пьян, когда писал все это. Да, но если писал он, значит, он уже бывал здесь, а сейчас просто вышел из какого-то беспамятства.
Описание всевозможных приключений, происходивших за счет гравитации, заинтриговало его, и он бросился на палубу. Заглянул за левый борт – и действительно, будто припаянная одним краем к яхте, торчала тарелка. К правому борту таким же образом прилепилась книга. Постепенно содержание записок вошло в его сознание, и ему стало казаться, что все это он пережил сам лично. Пожалуй, он уже заглядывал через борт, чтобы посмотреть на книгу. И женщина, что стояла сейчас возле релинга на своих высоченных каблуках и в нелепом вечернем платье, завладела его чувствами отнюдь не час назад.
– Извините, скажите… – начала было женщина, и по ее просящему тону он понял, что теперь она уже не будет устраивать ему скандалов, и обратился к ней:
– Посмотрите-ка туда! Только осторожно, не упадите! Видите что-нибудь?
Она послушно склонилась над бортом и ответила без какого-либо удивления в голосе:
– Книгу.
– Значит, книгу?
– Думаю, что это ваша книга.
– Конечно, моя, если на моей яхте. Но как она туда попала?
– Не знаю. Простите, у вас тут есть туалет?
– На левом борту за каютой, – буркнул он, раздосадованный ее глупостью. Разве можно так реагировать на столь необычное явление?
Он вытащил из резиновой лодки мачту, чтобы с ее помощью отодрать или же вытащить книгу, и краешком глаза наблюдал, какой смешной, напоминающей походку гейши, поступью женщина двинулась в туалет в длинном и узком в шагу платье.
Книга легко отделилась от борта, но тотчас прильнула к нему снова, словно притянутая магнитом. Да, и это все было зафиксировано в записках! Однако сделать что-либо при помощи мачты было трудно, и он стал искать «морскую кошку». (Позже он вспомнит, что вытащил ее очень уверенным движением из лодки, а это было свидетельством того, что перед этим он сам положил ее туда.) Один из крючков «кошки» быстро подцепил матерчатый переплет книги, и вскоре она шлепнулась на палубу. Книга была хорошо переплетена, с эффектной обложкой. Но он не торопился поднимать ее, поскольку еще издали углядел на обложке свое имя, выведенное над заглавием яркими кричащими буквами.
Когда его спутница наконец возвратилась, смущенная и поникшая (из-за чего так ломаться, каждый человек ходит в туалет), он протянул ей книгу, пробормотав:
– Только что вы сказали, что она моя.
– Я читала ее, – произнесла женщина, но книгу не взяла.
– Как это читали, если я в жизни не писал ничего подобного! – закричал он, и женщина, встретившись с его свирепым взглядом, стала отходить назад, приговаривая:
– Умоляю вас! Умоляю!
– Чего меня умолять! Лучше скажите наконец, почему вы здесь?
Она отступила еще на несколько шагов назад и испуганно смотрела на него. Застывший в ее глазах страх заставлял его сдерживать себя.
– Простите, но я скоро совсем свихнусь! Творятся такие вещи…
– Да, и я ничего не понимаю, – поспешила согласиться она. – Извините, а вы не знаете, где мои вещи?
Вопрос показался ему настолько неуместным, что он еле сдержался, чтобы не заорать снова.
– Наверняка там же, где и мои. Идите на палубу, ведь я сказал вам быть там.
И бросился в туалет, поскольку, проснувшись час назад именно с целью сходить в туалет, он, обескураженный происходящим, напрочь забыл, зачем вставал.
В туалете его тоже поджидала неожиданность. Полочка перед зеркалом была прямо-таки заставлена – шикарное мыло, шампунь, импортная щетка для волос, кремы. Рядом с полотенцем висел красивый женский халат в бледно-зеленую и лиловую крапинки. Но почему эта идиотка притворяется, что ничего не знает, если приволокла на яхту все свои причиндалы?! Это было непонятно. Однако причину ее смущения он понял – дама не сумела справиться с бачком. Он нажал поочередно на обе ручки, вода хлынула воронкообразно вниз и почти тотчас же поднялась обратно. Ну, если центр гравитации переместился на саму яхту, как он написал это в своих записках, подобного можно было ожидать.
Теперь уже ему захотелось помириться с женщиной. Попытаться найти в происходящем логику и не бросаться с бухты-барахты в неизвестность.
Он медленно потащился на палубу, а когда приблизился к зябко поеживающейся в шезлонге женщине, его охватило чувство, что он пришел к своему другу по несчастью. Уж в чем в чем, а в том, что они попали в такое положение, это глупое создание повинно менее всего. Он сел на пол, взял стоящий рядом магнитофон и включил радио. Он знал, что ничегошеньки не услышит ни на одном диапазоне, и все же упрямо обшарил миллиметр за миллиметром.
– Что скажете об этой вот картине? – спросил он женщину, указывая на прикрепленный к штативу холст.
Она испуганно откинула назад волосы и ответила:
– Кажется, я уже видела ее где-то…
– Ага! Книгу читали, картину видели…
– Я прошу вас! – произнесла она в который уже раз, и в глазах ее застыли слезы.
– Ну хорошо. А вы не помните хотя бы, откуда мы знаем друг друга?
– Я посещала ваши лекции, – ответила она так, словно была не совсем уверена в том, что говорила, или что-то замалчивала.
– Вы физик?
– Биолог. Но моя подруга занималась в вашем семинаре, и я вместе с ней ходила на ваши лекции.
– Значит, интересуетесь физикой? Почему же тогда вас не удивила зависшая в пространстве книга? – заподозрил он ее в неискренности. Затем налил себе виски и столь же подозрительно понюхал. Затем спросил ее:
– Вам налить?
– Нет-нет, я почти не пью… – непонятно почему испугалась она. Потом добавила, как бы в порядке самозащиты: – Я супруга биофизика…
– Ага! Кх-кх, – поперхнулся он, услышав знакомое имя. Черт побери, что он тут делал с женой уважаемого коллеги?
– Наверное, вы поженились не так давно? – спросил с надеждой.
– Год назад.
– Знаете, у меня такое чувство, что я знаю вас очень давно…
– Может, смотрели фильм «В начале весны»? Я там играла.
Он усмехнулся.
– Значит, артистка? – И уже с подтекстом добавил: – Тогда понятно по крайней мере ваше легкомыслие… В общем, как бы там ни было, но кто-то или что-то свело нас на моей яхте, поэтому мы должны вместе вспомнить кое-какие подробности.
Она густо покраснела, решив, наверное, что он имеет в виду происшедшее недавно между ними, и окончательно рассмешила его.
– Знаете что, загляните для начала в каюту, – решил он дать ей возможность прийти в себя. – В кухонном шкафчике есть все необходимое для приготовления кофе. Только экономьте воду, кто его знает, сколько еще проторчим здесь! И никакой паники, никаких истерик. Слышите? Будете слушаться меня, иначе сделаю «а-та-та»!
Она собралась было встать с шезлонга, но так и застыла вместе с застывшим на ее губах вопросом:
– Как так?
– А так! Я совсем недавно стал практиковать доброту, до этого был страшный злюка.
Сказал, и невольно вспомнил, что когда-то был добрым, великодушным и справедливым к людям, не совершая над собою никакого усилия для этого.
Женщина наконец– поняла шутку, однако испуг ее пока еще не прошел. И, словно желая увести его от недобрых намерений, стала уверять:
– Нет-нет, вы добрый и очень уважаемый человек. И все это знают.
– Хорошо, что хотя бы вы знаете меня. Ну идите же. Я умираю, хочу кофе.
Разумеется, как хозяин, он должен был сварить кофе сам. Но профессор хотел, чтобы женщина на какое-то время оставила его одного.
Ему хотелось как-то систематизировать их пребывание на яхте, а потом уже заняться разгадкой окружившей их тайны – обманно-светлой, как и все тайны природы.
На каждой своей вступительной лекции он старался внушить студентам следующее: «Забудьте раз и навсегда сидящие в вас клише обыкновенного человека вроде: „темная загадка“, „черная тайна“ и так далее. Природа приветливо повернута лицом к человеку. Она не враг ему и готова сотрудничать с ним. Да только вот мы не понимаем пока еще ее тайн, которые она давным-давно нашептывает нам…»
Он задержал свой взгляд на теле молодой биологини, что шла по палубе, спотыкаясь из-за своих каблучищ, и между прочим отметил, что она могла бы скинуть свои ходули. И еще отметил, что тело это напоминает ему совсем о других тайнах… Странное световое облако, поглотившее яхту, безмолвствовало, хотя тяжесть его была довольно осязаемой, и профессор включил на всю мощь магнитофон, чтобы противопоставить этой бесчеловечной тишине музыку.
14
Она отсутствовала куда дольше, чем это необходимо для приготовления кофе. Оказалось, переодевалась. Сейчас на ней были белые фланелевые брюки, бело-розовая водолазка и белые спортивные тапочки на босу ногу. Не стесненная ничем грудь под водолазкой сразу привлекала внимание. Казалось, вместе с прежней одеждой она сняла с себя страх, и в данный момент походила на женщину, которую беспокоит только, понравится ли она.
– Там целая куча одежды! – весело сообщила она. – Ох, и богатая же дама была у вас в гостях. К сожалению, ее фигура получше моей.
– Неужели это не ваша одежда, девушка? – спросил он с улыбкой, закрывая ладонью бортовой дневник, что лежал у него на коленях. (Он нашел его за одним из холстов.)
– Нет, моих вообще здесь нет.
– Неужто? А когда же вы успели так приятно поправиться?
– Уф, после того, как вышла замуж. Я ведь целыми днями сижу зубрю, готовлюсь к госам.
Он влюбленно разглядывал ее изящную фигуру через золотистое виски, что было в бокале, и ему очень хотелось, чтобы она вспомнила если уж не больше, чем он, то хотя бы то, что он прочитал в дневнике.
– Значит, находите картину хорошей?
– Страшновато, но хорошая.
– Кошмарная! – сказал он, хотя и признал в ней свое произведение.
– Идея оригинальная. Нарисуй ноги человека, и увидишь весь путь, который он прошел.
Именно это говорил он недавно, ища оправдания неизвестно когда нарисованной им картине.
– Вы просто чудо, – засмеялся он. – Если следовать вашей логике, значит, достаточно нарисовать всего лишь подошвы… Ну да ладно. Садитесь, выпейте немного. Алкоголь пробуждает воспоминания. – Он сунул ей в руки бокал и положил рядом дневник. – А пока я буду пить кофе, прочтите эти вот последние страницы. Это ваш почерк, не так ли?
Его воспоминания пробудились еще не совсем, но все же прочитанное соотносилось с некоторыми событиями, хаотически всплывшими в его памяти. Уже при первом прочтении записок у него возникло ощущение, что он действительно пережил все описанное, несмотря на то, что даты, проставленные на страницах, уносили события в будущее, на несколько лет вперед. Но ведь те же самые даты, проставленные его рукой, зафиксированы на листках, находившихся в каюте. В самом низу на одной из страниц было подчеркнуто несколько раз жирной чертой: «Должно возникнуть нарушение причинно-следственной связи».
Это явление, что так завораживало физиков, он умел довольно впечатляюще объяснять студентам, но оно существовало только как математическая абстракция в мире микрочастиц. И вот, вроде как проглянуло. В его сознании, подобно вихрю, проносились события вчерашнего дня, все неизвестно откуда взявшиеся приключения, которые, возможно, были плодом его снов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Аварийный передатчик работал в автоматическом режиме и все посылал и посылал свой однообразный сигнал бедствия неизвестно куда. Спутниковая система связи действовала безотказно, а значит, спасители давно должны были быть здесь. А может, они, несмотря на все сигналы, не могли обнаружить яхту, так же как и он в бинокль не мог разглядеть абсолютно ничего через эту световую завесу? Настроенная на прием, радиостанция не издала ни единого звука ни на одной волне. Но ведь это нонсенс! Даже если бы планета сгинула в атомной войне, радиостанция все равно реагировала бы по крайней мере на электромагнитные колебания в атмосфере!
Следовало более энергично заняться этим необычным явлением, однако смятение, охватившее его, парализовало мозг. Он устало провел ладонью по лицу и почувствовал колкость бороды. Вспомнил, что этим летом решил отпустить бороду, так как во время учебных занятий неудобно ходить небритым. Не ради форса решил отпустить бороду. Вот уже пять лет, как он самый молодой профессор столицы, завкафедрой, а выглядит до неприличия молодо.
Он прошел в каюту и увидел на полке листки бумаги, исписанные мелким почерком. Сверху на них лежала авторучка. Подумал было, что это неизвестные шутники оставили записку, а оказалось – его собственный почерк, его писанина. То, что он прочитал на одном дыхании, представляло собой записки и конспект одновременно, дававшие пищу для размышления о наблюдаемых им сейчас аномалиях. Для размышлений не менее безумных, чем сами эти явления. К тому же, путаница в датах и мыслях свидетельствовала о том, что он наверняка был пьян, когда писал все это. Да, но если писал он, значит, он уже бывал здесь, а сейчас просто вышел из какого-то беспамятства.
Описание всевозможных приключений, происходивших за счет гравитации, заинтриговало его, и он бросился на палубу. Заглянул за левый борт – и действительно, будто припаянная одним краем к яхте, торчала тарелка. К правому борту таким же образом прилепилась книга. Постепенно содержание записок вошло в его сознание, и ему стало казаться, что все это он пережил сам лично. Пожалуй, он уже заглядывал через борт, чтобы посмотреть на книгу. И женщина, что стояла сейчас возле релинга на своих высоченных каблуках и в нелепом вечернем платье, завладела его чувствами отнюдь не час назад.
– Извините, скажите… – начала было женщина, и по ее просящему тону он понял, что теперь она уже не будет устраивать ему скандалов, и обратился к ней:
– Посмотрите-ка туда! Только осторожно, не упадите! Видите что-нибудь?
Она послушно склонилась над бортом и ответила без какого-либо удивления в голосе:
– Книгу.
– Значит, книгу?
– Думаю, что это ваша книга.
– Конечно, моя, если на моей яхте. Но как она туда попала?
– Не знаю. Простите, у вас тут есть туалет?
– На левом борту за каютой, – буркнул он, раздосадованный ее глупостью. Разве можно так реагировать на столь необычное явление?
Он вытащил из резиновой лодки мачту, чтобы с ее помощью отодрать или же вытащить книгу, и краешком глаза наблюдал, какой смешной, напоминающей походку гейши, поступью женщина двинулась в туалет в длинном и узком в шагу платье.
Книга легко отделилась от борта, но тотчас прильнула к нему снова, словно притянутая магнитом. Да, и это все было зафиксировано в записках! Однако сделать что-либо при помощи мачты было трудно, и он стал искать «морскую кошку». (Позже он вспомнит, что вытащил ее очень уверенным движением из лодки, а это было свидетельством того, что перед этим он сам положил ее туда.) Один из крючков «кошки» быстро подцепил матерчатый переплет книги, и вскоре она шлепнулась на палубу. Книга была хорошо переплетена, с эффектной обложкой. Но он не торопился поднимать ее, поскольку еще издали углядел на обложке свое имя, выведенное над заглавием яркими кричащими буквами.
Когда его спутница наконец возвратилась, смущенная и поникшая (из-за чего так ломаться, каждый человек ходит в туалет), он протянул ей книгу, пробормотав:
– Только что вы сказали, что она моя.
– Я читала ее, – произнесла женщина, но книгу не взяла.
– Как это читали, если я в жизни не писал ничего подобного! – закричал он, и женщина, встретившись с его свирепым взглядом, стала отходить назад, приговаривая:
– Умоляю вас! Умоляю!
– Чего меня умолять! Лучше скажите наконец, почему вы здесь?
Она отступила еще на несколько шагов назад и испуганно смотрела на него. Застывший в ее глазах страх заставлял его сдерживать себя.
– Простите, но я скоро совсем свихнусь! Творятся такие вещи…
– Да, и я ничего не понимаю, – поспешила согласиться она. – Извините, а вы не знаете, где мои вещи?
Вопрос показался ему настолько неуместным, что он еле сдержался, чтобы не заорать снова.
– Наверняка там же, где и мои. Идите на палубу, ведь я сказал вам быть там.
И бросился в туалет, поскольку, проснувшись час назад именно с целью сходить в туалет, он, обескураженный происходящим, напрочь забыл, зачем вставал.
В туалете его тоже поджидала неожиданность. Полочка перед зеркалом была прямо-таки заставлена – шикарное мыло, шампунь, импортная щетка для волос, кремы. Рядом с полотенцем висел красивый женский халат в бледно-зеленую и лиловую крапинки. Но почему эта идиотка притворяется, что ничего не знает, если приволокла на яхту все свои причиндалы?! Это было непонятно. Однако причину ее смущения он понял – дама не сумела справиться с бачком. Он нажал поочередно на обе ручки, вода хлынула воронкообразно вниз и почти тотчас же поднялась обратно. Ну, если центр гравитации переместился на саму яхту, как он написал это в своих записках, подобного можно было ожидать.
Теперь уже ему захотелось помириться с женщиной. Попытаться найти в происходящем логику и не бросаться с бухты-барахты в неизвестность.
Он медленно потащился на палубу, а когда приблизился к зябко поеживающейся в шезлонге женщине, его охватило чувство, что он пришел к своему другу по несчастью. Уж в чем в чем, а в том, что они попали в такое положение, это глупое создание повинно менее всего. Он сел на пол, взял стоящий рядом магнитофон и включил радио. Он знал, что ничегошеньки не услышит ни на одном диапазоне, и все же упрямо обшарил миллиметр за миллиметром.
– Что скажете об этой вот картине? – спросил он женщину, указывая на прикрепленный к штативу холст.
Она испуганно откинула назад волосы и ответила:
– Кажется, я уже видела ее где-то…
– Ага! Книгу читали, картину видели…
– Я прошу вас! – произнесла она в который уже раз, и в глазах ее застыли слезы.
– Ну хорошо. А вы не помните хотя бы, откуда мы знаем друг друга?
– Я посещала ваши лекции, – ответила она так, словно была не совсем уверена в том, что говорила, или что-то замалчивала.
– Вы физик?
– Биолог. Но моя подруга занималась в вашем семинаре, и я вместе с ней ходила на ваши лекции.
– Значит, интересуетесь физикой? Почему же тогда вас не удивила зависшая в пространстве книга? – заподозрил он ее в неискренности. Затем налил себе виски и столь же подозрительно понюхал. Затем спросил ее:
– Вам налить?
– Нет-нет, я почти не пью… – непонятно почему испугалась она. Потом добавила, как бы в порядке самозащиты: – Я супруга биофизика…
– Ага! Кх-кх, – поперхнулся он, услышав знакомое имя. Черт побери, что он тут делал с женой уважаемого коллеги?
– Наверное, вы поженились не так давно? – спросил с надеждой.
– Год назад.
– Знаете, у меня такое чувство, что я знаю вас очень давно…
– Может, смотрели фильм «В начале весны»? Я там играла.
Он усмехнулся.
– Значит, артистка? – И уже с подтекстом добавил: – Тогда понятно по крайней мере ваше легкомыслие… В общем, как бы там ни было, но кто-то или что-то свело нас на моей яхте, поэтому мы должны вместе вспомнить кое-какие подробности.
Она густо покраснела, решив, наверное, что он имеет в виду происшедшее недавно между ними, и окончательно рассмешила его.
– Знаете что, загляните для начала в каюту, – решил он дать ей возможность прийти в себя. – В кухонном шкафчике есть все необходимое для приготовления кофе. Только экономьте воду, кто его знает, сколько еще проторчим здесь! И никакой паники, никаких истерик. Слышите? Будете слушаться меня, иначе сделаю «а-та-та»!
Она собралась было встать с шезлонга, но так и застыла вместе с застывшим на ее губах вопросом:
– Как так?
– А так! Я совсем недавно стал практиковать доброту, до этого был страшный злюка.
Сказал, и невольно вспомнил, что когда-то был добрым, великодушным и справедливым к людям, не совершая над собою никакого усилия для этого.
Женщина наконец– поняла шутку, однако испуг ее пока еще не прошел. И, словно желая увести его от недобрых намерений, стала уверять:
– Нет-нет, вы добрый и очень уважаемый человек. И все это знают.
– Хорошо, что хотя бы вы знаете меня. Ну идите же. Я умираю, хочу кофе.
Разумеется, как хозяин, он должен был сварить кофе сам. Но профессор хотел, чтобы женщина на какое-то время оставила его одного.
Ему хотелось как-то систематизировать их пребывание на яхте, а потом уже заняться разгадкой окружившей их тайны – обманно-светлой, как и все тайны природы.
На каждой своей вступительной лекции он старался внушить студентам следующее: «Забудьте раз и навсегда сидящие в вас клише обыкновенного человека вроде: „темная загадка“, „черная тайна“ и так далее. Природа приветливо повернута лицом к человеку. Она не враг ему и готова сотрудничать с ним. Да только вот мы не понимаем пока еще ее тайн, которые она давным-давно нашептывает нам…»
Он задержал свой взгляд на теле молодой биологини, что шла по палубе, спотыкаясь из-за своих каблучищ, и между прочим отметил, что она могла бы скинуть свои ходули. И еще отметил, что тело это напоминает ему совсем о других тайнах… Странное световое облако, поглотившее яхту, безмолвствовало, хотя тяжесть его была довольно осязаемой, и профессор включил на всю мощь магнитофон, чтобы противопоставить этой бесчеловечной тишине музыку.
14
Она отсутствовала куда дольше, чем это необходимо для приготовления кофе. Оказалось, переодевалась. Сейчас на ней были белые фланелевые брюки, бело-розовая водолазка и белые спортивные тапочки на босу ногу. Не стесненная ничем грудь под водолазкой сразу привлекала внимание. Казалось, вместе с прежней одеждой она сняла с себя страх, и в данный момент походила на женщину, которую беспокоит только, понравится ли она.
– Там целая куча одежды! – весело сообщила она. – Ох, и богатая же дама была у вас в гостях. К сожалению, ее фигура получше моей.
– Неужели это не ваша одежда, девушка? – спросил он с улыбкой, закрывая ладонью бортовой дневник, что лежал у него на коленях. (Он нашел его за одним из холстов.)
– Нет, моих вообще здесь нет.
– Неужто? А когда же вы успели так приятно поправиться?
– Уф, после того, как вышла замуж. Я ведь целыми днями сижу зубрю, готовлюсь к госам.
Он влюбленно разглядывал ее изящную фигуру через золотистое виски, что было в бокале, и ему очень хотелось, чтобы она вспомнила если уж не больше, чем он, то хотя бы то, что он прочитал в дневнике.
– Значит, находите картину хорошей?
– Страшновато, но хорошая.
– Кошмарная! – сказал он, хотя и признал в ней свое произведение.
– Идея оригинальная. Нарисуй ноги человека, и увидишь весь путь, который он прошел.
Именно это говорил он недавно, ища оправдания неизвестно когда нарисованной им картине.
– Вы просто чудо, – засмеялся он. – Если следовать вашей логике, значит, достаточно нарисовать всего лишь подошвы… Ну да ладно. Садитесь, выпейте немного. Алкоголь пробуждает воспоминания. – Он сунул ей в руки бокал и положил рядом дневник. – А пока я буду пить кофе, прочтите эти вот последние страницы. Это ваш почерк, не так ли?
Его воспоминания пробудились еще не совсем, но все же прочитанное соотносилось с некоторыми событиями, хаотически всплывшими в его памяти. Уже при первом прочтении записок у него возникло ощущение, что он действительно пережил все описанное, несмотря на то, что даты, проставленные на страницах, уносили события в будущее, на несколько лет вперед. Но ведь те же самые даты, проставленные его рукой, зафиксированы на листках, находившихся в каюте. В самом низу на одной из страниц было подчеркнуто несколько раз жирной чертой: «Должно возникнуть нарушение причинно-следственной связи».
Это явление, что так завораживало физиков, он умел довольно впечатляюще объяснять студентам, но оно существовало только как математическая абстракция в мире микрочастиц. И вот, вроде как проглянуло. В его сознании, подобно вихрю, проносились события вчерашнего дня, все неизвестно откуда взявшиеся приключения, которые, возможно, были плодом его снов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30