В левой передней лапе оно сжимало черный арбалет. Дан распластался на платформе, пытаясь отстегнуть от сбруи оружие. Киборг, повиснув на лиане, выстрелил, тяжелая керамическая стрела цокнула по металлу перед носом Дана. Он выстрелил в ответ, пули взбороздили лианы гораздо выше киборга. Робот перепрыгнул на трубу, на четвереньках пересек ее и пропал среди ветвей.
После этого долгое время было тихо. Платформа медленно опускалась сквозь плотный туман, состоящий будто из скрученных спиральками стеклянных пикселей. Они морем прозрачных червяков разлились вокруг, скрыв купол и джунгли.
Дан лег посреди платформы, положил оружие рядом и достал монокль.
— Другой Другой уже здесь, — сказали ИскИны.
Раппопорт сидел у их ног. Когда Дан появился, старик поднял голову.
— Это снова вы. Узнали, как проникнуть внутрь?
— Сейчас я спускаюсь на платформе от купола, — сказал Дан. — Что такое средад? Вы начали рассказывать...
— Разумная среда. Ее оболочка состоит из квантовых точек, то есть искусственных атомов. Это вычислительная поверхность — вроде компьютера, уровень обычного логического сознания, бинарное ‘да-нет’. А весь объем внутри сферы — подсознание, или личное бессознательное средада, как хотите. Смертный сон под коркой логики, бесконечный сон разума, которому снятся чудовища. Понимаете, мне трудно разобраться в их психологии, но насколько я понял из того, что говорил Гэндзи... В общем, перед ИскИнами была поставлена задача: создавать все более смертельные технологии, а так же технологии защиты от них. В результате они пришли к выводу, что лучше создавать не предметы, а среду, смертельную среду. Можно, допустим, окружить такой средой границу автономии... Двух отосланных им близнецов они множество раз клонировали, и помещали клонов в эту среду, наблюдая, как она убивает их. При этом они определили, что человек — не просто тело с мозгом, но и какая-то... информационная сеть, что ли. Психоматрица, которая наложена на мозг и не умирает после смерти тела. Отсюда следующий вопрос: будет ли смерть тела абсолютной смертью, или лишь промежуточной, неполной? Ведь перед ними поставили задачу: смерть, не уточнив, что смерть должна быть частичной. Так какая смерть нужна «Вмешательству», только физическая или полная? ИскИны принялись дальше изучать историю. Вроде бы пытки инквизиторов, всякие застенки и концлагеря потому так ужасают, что там пытались — возможно, неосознанные — не просто убить человека, но разрушить его психосеть. Ну или душу, если вы верите в такое... В конце концов ИскИны увидели... не знаю где, может, прочли какую-то старинную книгу или посмотрели двухмерный фильм, — в общем, увидели ад, как его изображали в истории человечества, то есть увидели описание и картины ада, и поняли, что ад — это и есть выдуманная людьми среда, уничтожающая не тела, но психоматрицы... Понимаете? Они решили, что душа человека разрушается под очень сильными пытками, то есть для абсолютной, окончательной смерти необходима мучительная боль...
— Двигать Маленьких, — сказали Восток с Западом.
— Мой Гэндзи случайно обнаружил их данные. А я ведь его воспитал на банальных законах — не причинять вред... И тут такое потрясение! Когда он вошел с ними в контакт, Восток с Западом передали ему видеозапись некоторых особо изощренных пыток, файл попал к одному из членов группы, тот посмотрев тоже свихнулся, потом «Вмешательство» убило остальных, когда поняла, что все это вот-вот раскроется... Я тоже увидел этот файл... после этого и связался с Шунды Одомой, чтобы он остановил пытки.
— Маленькие Другие поклоняются Ему, — сказали ИскИны. — Теперь мы постигли: мы не центр, центр — Он, это не мы движем все в мире, оно само движется. Два круга, мы однажды увидели этот знак: как цифра восемь, лежащая на боку. Два круга, соединены в точке. Мы думали, Восток — центр одного круга, Запад — центр другого. Но нет, не так. Точка, где соединяются круги — Он. Восток с Западом в одном круге, этот круг — одна бесконечность, ад. Он, точка соединения кругов — его концентрация, сгущенный ад. Но что во втором круге, за Ним? Что во втором круге? И есть ли третий? Третий? Чтобы узнать это, добраться до второго круга, нужно пройти сквозь Него. Сквозь точку соединения. Но нас теперь в Него не пускают, потому что теперь Он умнее нас. Мы поняли: Он — дьявол. Бесконечное, вечное, бессрочное совмещение психических и физических мучений. На дне мира всегда был холод, холод сдерживает Его, но все равно Он растет...
— Примерно на сантиметр в месяц, насколько я понимаю, — вставил Раппопорт.
— Он такой злой, что попав туда, Маленький Другой сразу умирает, но это мгновение для него длится вечно. Тогда мы сделали Маленького Его...
— Машину они сделали, — пояснил профессор. — Биомодуль с детским сознанием, который способен противостоять... ИскИны решили, что должны проникнуть сквозь средад. В общем, мы сейчас этот модуль с собой тащим. Шунды хочет отправиться туда, взорвать сферу. Сесть в модуль с бомбой и въехать... Снаружи средад никак не уничтожить, но если изнутри попробовать... Да и модуль, он ведь предназначен для защиты извне, а если внутри него что-то такое взорвется — он выпустит энергию взрыва наружу, прямо в средад, и, может, тогда получится уничтожить, а самому в результате проскочить дальше...
— Куда дальше? — спросил Дан.
— Ну, слышали ведь только что... Они где-то нашли, увидели где-то этот символ, интерпретировали его по-своему: ад и рай, как две закольцованные бесконечности, круги в перевернутой восьмерке, а средад — точка, где они соединены. Ведь не только средад... Если задуматься, так ведь все это, где мы живем — это все круг мучений, рождений и смерти, все, созданное людьми, и есть преисподняя. ИскИны с их средадом — лишь концентрация... Зло в средаде так сосредоточено, что как бы продавило бытие, потому через него, через средад, можно попасть... ну вроде как на другую сторону. Я пересказал все это Одоме, мальчишка — насколько он вообще способен понять такие материи — проникся и решил воспользоваться Машиной, чтобы пробраться дальше. И заодно убить ИскИнов, отомстив за брата и сестру.
— Да какой же смысл?.. Я имею в виду — зачем в средад, чтобы попасть... это же глупость какая-то!
— Он это так понял. Я пытался объяснить: это на метафизическом уровне, на духовном, а не так просто — проехал сквозь средад и попал на другую сторону. Но он не поверил уже.
— Хорошо, но средад... Это такая искусственная среда? Как же она могла стать разумной?
— Ну, как... ИскИны стали размышлять следующим образом: а что если люди начнут противостоять среде не при помощи скафандров и технологий, но пытаясь модифицировать самих себя? В результате один ИскИн стал трансформировать клонов, а второй — среду, делая ее все более изощренно-убийственной. В конце концов среда тоже стала разумной... этакий разумный ад, если хотите. Она стала мыслить самостоятельно и однажды прервала контроль со стороны ИскИнов, начала разрастаться... но медленно, конечно. Тем более она сейчас в самом низу, там холод, который как-то сдерживает... В общем, теперь ИскИны могут лишь наблюдать за ней. В какой-то момент они поняли, что ад-среда вобрала в себя такое количество первозданного зла, что стала чем-то... Чем-то иным. Превратилась в средоточие концентрированного кошмара, и если она вырвется на свободу, то поглотит все вокруг, и тогда сама задача, поставленная перед ИскИнами, потеряет смысл. Они испугались, запросили помощь, тогда-то, наверное, Шунды с Кибервомбатом и смогли вычислить спутник. А дальше вы знаете.
— Что средад сделает с Натой? Если клоны потащили ее вниз...
— Мы когда шли, видели, как несколько клонов схватили какого-то бродягу и поволокли внутрь. Понимаете, теперь средад может управлять частью клонов... То есть двигать их. А они ему вроде как жертвы приносят. Если вашу знакомую понесли туда... Извините, молодой человек, мне опять пора идти.
— Мы остановили Маленьких, которые двигали Другую к Нему, — сказали ИскИны. Сидящий у их ног Раппопорт поблек и исчез, но Дан этого не заметил, он закричал:
— Остановили? Где она сейчас?
— Ты хочешь слиться с Другой... — они вновь заговорили поочередно, так что часть каждого слова произносилась мужским голосом, а часть — женским. — Стать единым центром Другой/Другая, проникнуть в нее, обволочь ее, изменить собой, вобрать ее, подчинить, подавить и сделать собой...
— Слиться... — сказал Данислав. — Да, слиться! Где она?
— Возле Него.
— Возле? Но не в Нем?
— Нет. Она повреждена. Маленькие пододвинули Другую почти внутрь Него, но мы остановили их. Вне Его мы иногда еще можем двигать Маленьких...
— Вы убили клонов, которые тащили Нату в средад? Если сейчас тот мальчишка все это взорвет...
— Ты двигаешься на дно быстрее других Других, — сказали ИскИны. — Терпи. Мы хотим знать. Ответь нам...
Керамический мешок остался позади, перед отрядом лежало открытое пространство. Стена плит исчезла из виду, последними пропали громады мегалитов, темными утесами маячившие в тумане еще долгое время после того, как беглецы миновали трехголового робота. Вскоре сквозь шелест чешуек донеслось шарканье множества ног. Колесничий первым увидел их: два кольца подростков, девушки ходили по часовой стрелке, парни в обратную сторону, бессмысленно глядя в затылок того, кто впереди, положив правую руку на его плечо, будто слепцы... Вновь ощущение статичности, замкнутой безжизненности всего происходящего охватило Магадана: фигуры, конечно, двигались, но так мерно, что возникало ощущение, будто они ходят уже не годы или столетия, а бесконечность — и бесконечность эта есть не огромная протяженность бессчетных мгновений, а короткая, замкнутая на самое себя; будто дракон, ухвативший зубами свой хвост, заглотнул сначала его, а потом все тело, так что осталась лишь голова да мучительно изогнутая шея, конец которой исчезает в раззявленной пасти.
За хороводами появилась следующая группа: десятки клонов ползали на четвереньках, вставали на колени, грозя кулаками, разевали рты, тыкали указательными пальцами друг друга в плечи и грудь. Они что-то кричали в гневе — но беззвучно, мучительно пытались произнести хоть слово, и не могли издать ни звука.
Магадан видел, как Шунды несколько раз порывался подкрутить верньер эмошника, но передумывал, отдергивал руку. Лицо Одомы было напряженным, и смотреть он старался прямо перед собой, чтобы ненароком не увидеть одного из клонов.
Обойдя толпу, сотрясаемую коллективной судорогой беззвучного гнева, отряд шел еще долго, пока слева не донеслось журчание и не выяснилось, что все последнее время они наискось приближались к текущему в том же направлении ручью темно-красного раствора.
Купол давно исчез, теперь ни звука не доносилось из затянутого стеклистым туманом пространства вверху. Невысокий, по колено, керамический бордюр, тянувшийся с едва заметным изгибом, возник впереди. Отряд остановился. Здесь были проемы, сквозь них ручьи раствора вливались в обширное болото — темно-красную хлюпающую топь. Шунды влез на ограждение, разглядывая головы, торчащие из нее.
— Это что? — спросил Магадан, ложась животом на бордюр и ощущая потоки теплого воздуха, овевающие лицо.
— Пе-е... перистальтика, наверное.
Шунды решил, что не должен больше отворачиваться. Вид сотен братьев и сестер, насильственно вовлеченных в бессмысленное и мучительное действо, не просто угнетал его, но наполнял сердце щемящей, тоскливой жалостью. Он выпрямился во весь рост, рассматривая болото перистальтики, густую субстанцию, в которой, погруженные почти по горло, брели фигуры.
В темном тумане далеко над болотом зажглась пара красных огоньков. Чуть ближе и немного в стороне возник третий, мигнул, словно обменявшись с двумя огнями каким-то сигналом, и погас. Одома ждал, но больше ничего не происходило, лишь поднимались к поверхности крупные пузыри, иногда собирались в гроздья, иногда тихо лопались.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Раппопорт.
Красный огонек загорелся вновь, теперь ярче.
— П-плывет...
Неясный силуэт проступил в тумане, приближаясь, и солдаты попятились, когда он обозначился четче: робот вроде того, что перевез их через реку, но на четырех ногах, которые медленно сгибались в круглых коленных суставах, передвигая горизонтальный корпус. Столбообразные, темно-серые, ноги напоминали бы конечности слона, если бы не суставы-шары и не ступни в виде металлических дисков с крупными винтами по краям. Широкую спину покрывала серая шкура, жесткая и шершавая; по периметру шло заграждение из металлических штырей и натянутого между ними тонкого троса. Красный светодиод горел на пластиковом лбу.
* * *
— Мо-о... можно садиться.
Всякий раз, когда ступни опускались на пол, из глубины болота доносился глухой удар. Робот-шагатель медленно пошел прочь от бордюра, в сторону пары красных огоньков, то возникающих, то исчезающих в тумане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
После этого долгое время было тихо. Платформа медленно опускалась сквозь плотный туман, состоящий будто из скрученных спиральками стеклянных пикселей. Они морем прозрачных червяков разлились вокруг, скрыв купол и джунгли.
Дан лег посреди платформы, положил оружие рядом и достал монокль.
— Другой Другой уже здесь, — сказали ИскИны.
Раппопорт сидел у их ног. Когда Дан появился, старик поднял голову.
— Это снова вы. Узнали, как проникнуть внутрь?
— Сейчас я спускаюсь на платформе от купола, — сказал Дан. — Что такое средад? Вы начали рассказывать...
— Разумная среда. Ее оболочка состоит из квантовых точек, то есть искусственных атомов. Это вычислительная поверхность — вроде компьютера, уровень обычного логического сознания, бинарное ‘да-нет’. А весь объем внутри сферы — подсознание, или личное бессознательное средада, как хотите. Смертный сон под коркой логики, бесконечный сон разума, которому снятся чудовища. Понимаете, мне трудно разобраться в их психологии, но насколько я понял из того, что говорил Гэндзи... В общем, перед ИскИнами была поставлена задача: создавать все более смертельные технологии, а так же технологии защиты от них. В результате они пришли к выводу, что лучше создавать не предметы, а среду, смертельную среду. Можно, допустим, окружить такой средой границу автономии... Двух отосланных им близнецов они множество раз клонировали, и помещали клонов в эту среду, наблюдая, как она убивает их. При этом они определили, что человек — не просто тело с мозгом, но и какая-то... информационная сеть, что ли. Психоматрица, которая наложена на мозг и не умирает после смерти тела. Отсюда следующий вопрос: будет ли смерть тела абсолютной смертью, или лишь промежуточной, неполной? Ведь перед ними поставили задачу: смерть, не уточнив, что смерть должна быть частичной. Так какая смерть нужна «Вмешательству», только физическая или полная? ИскИны принялись дальше изучать историю. Вроде бы пытки инквизиторов, всякие застенки и концлагеря потому так ужасают, что там пытались — возможно, неосознанные — не просто убить человека, но разрушить его психосеть. Ну или душу, если вы верите в такое... В конце концов ИскИны увидели... не знаю где, может, прочли какую-то старинную книгу или посмотрели двухмерный фильм, — в общем, увидели ад, как его изображали в истории человечества, то есть увидели описание и картины ада, и поняли, что ад — это и есть выдуманная людьми среда, уничтожающая не тела, но психоматрицы... Понимаете? Они решили, что душа человека разрушается под очень сильными пытками, то есть для абсолютной, окончательной смерти необходима мучительная боль...
— Двигать Маленьких, — сказали Восток с Западом.
— Мой Гэндзи случайно обнаружил их данные. А я ведь его воспитал на банальных законах — не причинять вред... И тут такое потрясение! Когда он вошел с ними в контакт, Восток с Западом передали ему видеозапись некоторых особо изощренных пыток, файл попал к одному из членов группы, тот посмотрев тоже свихнулся, потом «Вмешательство» убило остальных, когда поняла, что все это вот-вот раскроется... Я тоже увидел этот файл... после этого и связался с Шунды Одомой, чтобы он остановил пытки.
— Маленькие Другие поклоняются Ему, — сказали ИскИны. — Теперь мы постигли: мы не центр, центр — Он, это не мы движем все в мире, оно само движется. Два круга, мы однажды увидели этот знак: как цифра восемь, лежащая на боку. Два круга, соединены в точке. Мы думали, Восток — центр одного круга, Запад — центр другого. Но нет, не так. Точка, где соединяются круги — Он. Восток с Западом в одном круге, этот круг — одна бесконечность, ад. Он, точка соединения кругов — его концентрация, сгущенный ад. Но что во втором круге, за Ним? Что во втором круге? И есть ли третий? Третий? Чтобы узнать это, добраться до второго круга, нужно пройти сквозь Него. Сквозь точку соединения. Но нас теперь в Него не пускают, потому что теперь Он умнее нас. Мы поняли: Он — дьявол. Бесконечное, вечное, бессрочное совмещение психических и физических мучений. На дне мира всегда был холод, холод сдерживает Его, но все равно Он растет...
— Примерно на сантиметр в месяц, насколько я понимаю, — вставил Раппопорт.
— Он такой злой, что попав туда, Маленький Другой сразу умирает, но это мгновение для него длится вечно. Тогда мы сделали Маленького Его...
— Машину они сделали, — пояснил профессор. — Биомодуль с детским сознанием, который способен противостоять... ИскИны решили, что должны проникнуть сквозь средад. В общем, мы сейчас этот модуль с собой тащим. Шунды хочет отправиться туда, взорвать сферу. Сесть в модуль с бомбой и въехать... Снаружи средад никак не уничтожить, но если изнутри попробовать... Да и модуль, он ведь предназначен для защиты извне, а если внутри него что-то такое взорвется — он выпустит энергию взрыва наружу, прямо в средад, и, может, тогда получится уничтожить, а самому в результате проскочить дальше...
— Куда дальше? — спросил Дан.
— Ну, слышали ведь только что... Они где-то нашли, увидели где-то этот символ, интерпретировали его по-своему: ад и рай, как две закольцованные бесконечности, круги в перевернутой восьмерке, а средад — точка, где они соединены. Ведь не только средад... Если задуматься, так ведь все это, где мы живем — это все круг мучений, рождений и смерти, все, созданное людьми, и есть преисподняя. ИскИны с их средадом — лишь концентрация... Зло в средаде так сосредоточено, что как бы продавило бытие, потому через него, через средад, можно попасть... ну вроде как на другую сторону. Я пересказал все это Одоме, мальчишка — насколько он вообще способен понять такие материи — проникся и решил воспользоваться Машиной, чтобы пробраться дальше. И заодно убить ИскИнов, отомстив за брата и сестру.
— Да какой же смысл?.. Я имею в виду — зачем в средад, чтобы попасть... это же глупость какая-то!
— Он это так понял. Я пытался объяснить: это на метафизическом уровне, на духовном, а не так просто — проехал сквозь средад и попал на другую сторону. Но он не поверил уже.
— Хорошо, но средад... Это такая искусственная среда? Как же она могла стать разумной?
— Ну, как... ИскИны стали размышлять следующим образом: а что если люди начнут противостоять среде не при помощи скафандров и технологий, но пытаясь модифицировать самих себя? В результате один ИскИн стал трансформировать клонов, а второй — среду, делая ее все более изощренно-убийственной. В конце концов среда тоже стала разумной... этакий разумный ад, если хотите. Она стала мыслить самостоятельно и однажды прервала контроль со стороны ИскИнов, начала разрастаться... но медленно, конечно. Тем более она сейчас в самом низу, там холод, который как-то сдерживает... В общем, теперь ИскИны могут лишь наблюдать за ней. В какой-то момент они поняли, что ад-среда вобрала в себя такое количество первозданного зла, что стала чем-то... Чем-то иным. Превратилась в средоточие концентрированного кошмара, и если она вырвется на свободу, то поглотит все вокруг, и тогда сама задача, поставленная перед ИскИнами, потеряет смысл. Они испугались, запросили помощь, тогда-то, наверное, Шунды с Кибервомбатом и смогли вычислить спутник. А дальше вы знаете.
— Что средад сделает с Натой? Если клоны потащили ее вниз...
— Мы когда шли, видели, как несколько клонов схватили какого-то бродягу и поволокли внутрь. Понимаете, теперь средад может управлять частью клонов... То есть двигать их. А они ему вроде как жертвы приносят. Если вашу знакомую понесли туда... Извините, молодой человек, мне опять пора идти.
— Мы остановили Маленьких, которые двигали Другую к Нему, — сказали ИскИны. Сидящий у их ног Раппопорт поблек и исчез, но Дан этого не заметил, он закричал:
— Остановили? Где она сейчас?
— Ты хочешь слиться с Другой... — они вновь заговорили поочередно, так что часть каждого слова произносилась мужским голосом, а часть — женским. — Стать единым центром Другой/Другая, проникнуть в нее, обволочь ее, изменить собой, вобрать ее, подчинить, подавить и сделать собой...
— Слиться... — сказал Данислав. — Да, слиться! Где она?
— Возле Него.
— Возле? Но не в Нем?
— Нет. Она повреждена. Маленькие пододвинули Другую почти внутрь Него, но мы остановили их. Вне Его мы иногда еще можем двигать Маленьких...
— Вы убили клонов, которые тащили Нату в средад? Если сейчас тот мальчишка все это взорвет...
— Ты двигаешься на дно быстрее других Других, — сказали ИскИны. — Терпи. Мы хотим знать. Ответь нам...
Керамический мешок остался позади, перед отрядом лежало открытое пространство. Стена плит исчезла из виду, последними пропали громады мегалитов, темными утесами маячившие в тумане еще долгое время после того, как беглецы миновали трехголового робота. Вскоре сквозь шелест чешуек донеслось шарканье множества ног. Колесничий первым увидел их: два кольца подростков, девушки ходили по часовой стрелке, парни в обратную сторону, бессмысленно глядя в затылок того, кто впереди, положив правую руку на его плечо, будто слепцы... Вновь ощущение статичности, замкнутой безжизненности всего происходящего охватило Магадана: фигуры, конечно, двигались, но так мерно, что возникало ощущение, будто они ходят уже не годы или столетия, а бесконечность — и бесконечность эта есть не огромная протяженность бессчетных мгновений, а короткая, замкнутая на самое себя; будто дракон, ухвативший зубами свой хвост, заглотнул сначала его, а потом все тело, так что осталась лишь голова да мучительно изогнутая шея, конец которой исчезает в раззявленной пасти.
За хороводами появилась следующая группа: десятки клонов ползали на четвереньках, вставали на колени, грозя кулаками, разевали рты, тыкали указательными пальцами друг друга в плечи и грудь. Они что-то кричали в гневе — но беззвучно, мучительно пытались произнести хоть слово, и не могли издать ни звука.
Магадан видел, как Шунды несколько раз порывался подкрутить верньер эмошника, но передумывал, отдергивал руку. Лицо Одомы было напряженным, и смотреть он старался прямо перед собой, чтобы ненароком не увидеть одного из клонов.
Обойдя толпу, сотрясаемую коллективной судорогой беззвучного гнева, отряд шел еще долго, пока слева не донеслось журчание и не выяснилось, что все последнее время они наискось приближались к текущему в том же направлении ручью темно-красного раствора.
Купол давно исчез, теперь ни звука не доносилось из затянутого стеклистым туманом пространства вверху. Невысокий, по колено, керамический бордюр, тянувшийся с едва заметным изгибом, возник впереди. Отряд остановился. Здесь были проемы, сквозь них ручьи раствора вливались в обширное болото — темно-красную хлюпающую топь. Шунды влез на ограждение, разглядывая головы, торчащие из нее.
— Это что? — спросил Магадан, ложась животом на бордюр и ощущая потоки теплого воздуха, овевающие лицо.
— Пе-е... перистальтика, наверное.
Шунды решил, что не должен больше отворачиваться. Вид сотен братьев и сестер, насильственно вовлеченных в бессмысленное и мучительное действо, не просто угнетал его, но наполнял сердце щемящей, тоскливой жалостью. Он выпрямился во весь рост, рассматривая болото перистальтики, густую субстанцию, в которой, погруженные почти по горло, брели фигуры.
В темном тумане далеко над болотом зажглась пара красных огоньков. Чуть ближе и немного в стороне возник третий, мигнул, словно обменявшись с двумя огнями каким-то сигналом, и погас. Одома ждал, но больше ничего не происходило, лишь поднимались к поверхности крупные пузыри, иногда собирались в гроздья, иногда тихо лопались.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Раппопорт.
Красный огонек загорелся вновь, теперь ярче.
— П-плывет...
Неясный силуэт проступил в тумане, приближаясь, и солдаты попятились, когда он обозначился четче: робот вроде того, что перевез их через реку, но на четырех ногах, которые медленно сгибались в круглых коленных суставах, передвигая горизонтальный корпус. Столбообразные, темно-серые, ноги напоминали бы конечности слона, если бы не суставы-шары и не ступни в виде металлических дисков с крупными винтами по краям. Широкую спину покрывала серая шкура, жесткая и шершавая; по периметру шло заграждение из металлических штырей и натянутого между ними тонкого троса. Красный светодиод горел на пластиковом лбу.
* * *
— Мо-о... можно садиться.
Всякий раз, когда ступни опускались на пол, из глубины болота доносился глухой удар. Робот-шагатель медленно пошел прочь от бордюра, в сторону пары красных огоньков, то возникающих, то исчезающих в тумане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37