.. наверняка.
— Ты мне чепуху не говори, — отрезал Одома, разглядывая розовые губы на боку модуля. — Брысь в амфибию! Все, едем.
Когда миновали холм, выяснилось, что ферма уже горит. Байкеры носились вокруг, гоготали и постреливали по выбегающим из дома людям. Шунды ожидал, что мотоциклисты погонятся за отрядом и придется отбиваться, но те были слишком заняты.
В просторной кабине амфибии Одома сидел рядом с водителем, остальные устроились позади двумя рядами, лицами друг к другу, и посмеивались над Раппопортом — тот качался из стороны в сторону, тряс головой, иногда стонал и яростно тер глаз, будто хотел разодрать веко. Тишка, вооруженный автоматом, замер на покатом крыле возле колпака, а бесстрашный Магадан катил чуть впереди амфибии с гранатометом на плече.
Светать начало, когда ферма осталась далеко позади. Ландшафт не радовал глаз: унылые всхолмления да разрушенные домишки между ними. Миновали еще одну ферму, окруженную электрооградой и столбами с пулеметными гнездами на верхушках, а потом едущий впереди Магадан замахал рукой и, крутанувшись на месте, остановился.
Водитель притормозил и открыл колпак, Одома спросил:
— Что там?
— Да вон, глянь, командир, — откликнулся Магадан, показывая.
— Мальчик... ну по-о... пожалуйста... — залебезил Раппопорт, протягивая руки к выбирающемуся из кабины Шунде, но тот рявкнул, оттолкнув его:
— А в жопу тебе не задует? Сиди ровно! Я сказал: не получишь ничего, пока до места не доберемся!
— Да в-вдруг мы ту-у.. туда сто лет б-будем добираться? Если там про-о... пространство-время другое?
Не слушая, Шунды подошел к Магадану.
— Ну чего?
Отсюда тянулся пологий длинный склон. Сооружение из керамических обломков, бревен и веток высилось поперек реки внизу: от берега до берега, вроде широкой плотины, хотя воду оно не задерживало, лишь разбивало ее на множество быстрых потоков, клокочущих меж толстых свай.
— Это чего? — удивился Одома.
Магадан пожал плечами, и тогда Шунды, оглянувшись, крикнул:
— Эй, проф! Давай сюда!
За рекой начиналось болото, топкая поверхность с поблескивающими пятнами воды.
Вставший рядом Раппопорт растерянно протянул:
— Это же муравник...
На ближнем конце плотины появился человек. Собственно, теперь, когда начало светлеть, Шунды разглядел, что их там много — голые и грязные, они копошились среди бревен.
— Да кто это такие?
— Мо-о... можно бинокль?
Магадан протянул старику бинокль, проф посмотрел и сказал:
— Челомуры. Там микророботы живут.
Их заметили — с десяток человек уже поднимались по склону.
— Едем, — решил Одома, поворачиваясь.
Они заспешили к амфибии, и Шунды на ходу спросил:
— Эти роботы опасные, да?
Старик так ослаб, что Магадану пришлось подсаживать его на крыло.
— К-конечно, — сказал Раппопорт, пыхтя. — Да-а... дайте же руку кто-нибудь...
Один из дерекламистов схватил его за шиворот и втянул внутрь, Шунды тем временем уселся возле водителя.
— Магадан, залезь на второе крыло! Поехали! — он оглянулся, когда амфибия, управлявшаяся по старинке, рулем, рычагами и педалями, тронулась с места. — Проф, так эта херня на речке — это муравник, где живут роботы? А что там люди делают?
— Не люди — челомуры! — возразил Раппопорт. — Они живут в му-у... муравнике. У всех губчатая энцефалопатия, как от принов. А микророботы живут в челомурах...
— Чего? — не понял Одома, и тут оба колесничих одновременно открыли огонь.
Амфибия катила по склону, быстро набирая ход. Несколько людей впереди успело отпрыгнуть, других раскидал покатый нос, но все новые лезли на берег с плотины. Сквозь колпак доносилась частая дробь тишкиного автомата, гранатомет Магадана издавал глухие хлопки, и каждый раз впереди возникала вспышка, от которой разлетались ошметки тел. Одома ухватился за торчащие из приборной доски джойстики, нажал, выдвигая за колпаком турель пушки. Позади вопили и ругались дерекламисты.
В магазине было лишь семь гранат, использовав все, Магадан выхватил рукоять болевой жерди, нажал на кнопку и стал, как длинной дубинкой, размахивать вокруг себя потоком электромагнитных импульсов.
— Сворачивай!!! — завопил Шунды, когда торцевая часть плотины оказалась перед ними. Водитель крутанул руль.
Машина завалилась на бок, двигаясь по крутой дуге; перед Шунды мелькнула стена муравника: вроде огромного улья из уложенных по какой-то сложной системе бревен, веток, кусков арматуры, сломанных строительных балок и блоков, с сотней узких темных проходов, полных жизни, кишащих челомурами. Амфибия достигла реки, подняв дугу грязной воды, понеслась вдоль плотины, и тут прямо на колпак упала фигура. Челомур распластался, пытаясь удержаться на скользкой поверхности; мгновение Одома и орущий от страха водитель видели перед собой человеческую плоть, испещренную множество ходов, узких и широких прорех, окруженных лоснящимися розовыми язвами. Что-то шевелилось в них, выбиралось наружу, сновало между ранами и исчезало внутри — крошечные темные тела, не то паучки, не то рачки, и самое большое отверстие зияло в груди, сквозь него можно было заглянуть внутрь, словно в пещеру, где, запеленатое в полупрозрачную пленку, вроде жесткого целлофана, быстро билось сердце.
Магадан направил на челомура жердь, но та лишь вызывала сильную боль, а убить не могла. Существо соскользнуло влево, на второго колесничего. Тишка, повернув автомат, выстрелил в упор. Мгновенно выгорающий сжатый кислород вбил пули в плоть челомура, и тот соскользнул с колпака... успев схватить колесничего за ногу.
Магадан закричал, протягивая руку, но Тишка вместе с челомуром уже свалился под амфибию.
Шунды вдавил кнопку на правом джойстике. Повернутая к муравнику пушка выплюнула липкий шар размером с человеческую голову: оболочка из сплава алюминия, цинка, марганца и железа, начинка из термитного алюминия, а сверху все это покрыто еще и слоем модифицированного пирогеля. Эту штуку Одома сделал сам и очень ею гордился.
Бомба ударила в стену и взорвалась, полыхнув ослепительным сине-белым светом и залив все вокруг раскаленными комьями огня. Муравник просел.
Он пылал вовсю, когда амфибия вылетела на противоположный берег. Горящие тела метались сквозь огонь и падали вниз, в облако гремучего газа, поднявшегося там, где в воду попал термит.
— Жми! — кричал Шунды, видя, как приникший к колпаку Магадан делает отчаянные знаки, призывая вернуться за Тишкой. — Жми, не тормози!
Они остановились только когда река и горящий муравник исчезли из виду. Водитель трясущимися руками нажал на кнопку, колпак раскрылся, и Шунды полез наружу, ощущая слабость в коленках.
— Мать... мать... мать... — бормотал он, неловко хватаясь за скобы.
— Командир... — на Магадана было жалко смотреть. — Тишка...
— Все, кончился Тишка, — сказал Одома, садясь на крыле рядом. — Брось, не могли мы за ним возвращаться! Ты видел, сколько их там? Блядь, да успокойся ты!
Он вытянул перед собой руку с растопыренными пальцами, увидел, что они дрожат, будто тонкие веточки под ураганным ветром, полез было настроить эго-форминг, но передумал и огляделся. Отряд углубился в болото: лужи зеленой воды, ряска, кочки и бочажки вокруг. Уже рассвело, но солнце не показывалось, небо оставалось серым, унылым. Дерекламисты, встав на сидениях, с настороженным любопытством глядели по сторонам, только проф, стеная, качался из стороны в сторону: во время гонки по реке он упал и рассадил губу. Одома смотрел, как Раппопорт трясет головой, рукавом вытирает сопли... Старик был живым человеком, как и Магадан. Тот обладал своим характером, привычками, наклонностями — добродушный и равнодушный, незлой и жестокий... Шунды знал его прошлое: дизайнер крупной пиар-студии, жена и сын погибли в нелепом несчастном случае, когда вышел из строя висящий над скоростной трассой голо-бигборд, разработанный той самой конторой, где работал колесничий, и супруга Магадана, ослепленная сверканием, слетела на обочину — потому-то колесничий в конце концов и присоединился к дерекламистам. Знание всего этого делало Магадана в глазах Шунды объемной фигурой, телом из плоти и крови. Так же и Раппопорт — тот тоже был живым. А вот остальные солдаты... Будто одинаковые автоматы для ношения оружия и стрельбы, Одома даже не помнил имена: просто статисты на его жизненном пути.
Модуль никуда не делся, лежал позади амфибии, словно булыжник в черной кошелке.
— Проф! — позвал Одома. — Эй, проф! На хрена мы с собой эту штуку тянем? Ты уверен, что она нужна? Только мешает. С чего ты вообще взял...
Раппопорт встал коленями на сидение, выглянул, отирая губы ладонью, прошамкал:
— Гэндзи говорит, п-по дну человеку не пройти, без модуля — никак. Мальчик, н-ну дайте же мне стикерс!
— Говна тебе, — процедил Шунды, и его рот искривился коромыслом. — Ладно, едем дальше. Магадан, не плачь. Забудь ты про Тишку! Нет его больше. Давай, залазь в кабину, ты на своих колесах здесь не проедешь.
Дерекламисты молча расселись, только проф еще что-то бормотал, прикрыв правый глаз, нажимал пальцем на веко. Над сиденьем висел черный компьютерный терминал с торчащим под экраном пластиковым грибом — клавиатурным джойстиком. Старик отстегнул ремень от карабина, положил терминал на колени и включил. Магадан наконец пришел в себя, его лицо разгладилось. С Тишкой они особо не дружили, тот был примерно таким же статистом, как и прочие солдаты, но — единственным в отряде колесничим, не считая Магадана. Не родственные души, но родственные строение тел, потому-то Магадан и распереживался.
— Сейчас, погодите.
Шунды спрыгнул на мягкую землю. Воздух над болотом был чистым и ясным, никакого тумана. И тихо. Одома оглянулся на модуль, размышляя — может, в этой штуке поехать? Она хоть и странная, но когда находишься в ней, возникает ощущение безопасности. Да и управление, как выяснилось, было элементарным: словно едешь в детском токамобильчике, за рулем которого послушный ребенок, и ты говоришь ему, куда поворачивать.
Один из солдат полез наружу, Шунды прикрикнул на него: «Куда поперся?», и тот ответил — «Поссать надо, командир». «Ладно, ссы», разрешил Одома, и тут водитель, привстав, выкрикнул: «Там летит!..»
Шунды обернулся. Вдалеке, у края болота, что-то шевелилось, медленно приближаясь... наконец он разглядел, что это смерч: темный вращающийся конус воздуха, чуть наклонившись вперед, с гудением несся через лужи, слизывая их на своем пути, втягивая в себя.
— Бля-я... — вылезший из кабины дерекламист машинально поднял автомат. Смерч, скользящий со скоростью километров сто в час, уже навис над ними. Гудение заглушало крики тех, кто остался в амфибии.
Водитель, цепляясь комбинезоном за рукоятки и рычаги, с воплем полез из кабины. Солдат, развернувшись, побежал, тут же споткнулся и упал в лужу. Смерч настиг его.
Словно кто-то взял воронку из темно-синего стекла, вдавил ее в целлофановую поверхность и стал вращать, при этом медленно сдвигая, — лужи и топкая земля, все, что находилось вокруг узкой ножки смерча, искажалось, вытягивалось поначалу пологими, но ближе к эпицентру резко изгибающимися полосами... Солдат исчез. На глазах у Шунды растущий впереди куст оторвался от земли и канул в стене воздуха. Вопящие дерекламисты выскакивали и выпадали из кабины, пробегали мимо, только Раппопорт, выпрямившийся во весь рост, стоял неподвижно, глядя на смерч.
До амфибии оставалось всего несколько метров, когда тот распался; будто что-то большое и невидимое с грохотом рухнуло на землю, и стало тихо.
— Стоять, уроды! — заорал Шунды, оборачиваясь. — Куда поперли? Стоять, говорю!
Тут на голову ему упало нечто легкое, небольшое и мягкое, — шлепнуло по макушке и разбрызгалось в волосах. И сразу — плям! плям! — мясистые тельца стали падать со всех сторон. Воздух порозовел, наполнился движением. Широко раскрыв глаза, Одома огляделся. Красные черви размером с мизинец дождем падали на землю и выбивали фонтанчики грязной воды из луж.
— Проф! — закричал Шунды, бросаясь к кабине. — Это что такое?
Он вскочил на крыло, расталкивая других дерекламистов, которые тоже лезли в кабину, стремясь побыстрее захлопнуть колпак и укрыться от червивого дождя — но тот уже закончился. Последние мягкие тельца шмякнулись о броню амфибии, разбрызгавшись красно-коричневыми пятнами, и все стихло.
— Смерч за-а... затянул их, — прошамкал Раппопорт. — А ко-о... когда распался, они н-назад попадали...
Шунды, стянув куртку, принялся отряхивать ладонями волосы и трясти головой.
— Там еще летит, — сказал Магадан.
Одома только успел поднять голову, когда что-то большое рухнуло, подняв тучу брызг, в лужу неподалеку. Переглянувшись с Магаданом, он положил куртку на колпак, спрыгнул и пошел туда. Колесничий сказал: «Осторожно, командир», расстегнув кобуру на ремне, покатил следом. Пистолет в кобуре был заряжен не зулями, а обычными патронами.
Одома вдруг упал на колени и взвыл дурным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Ты мне чепуху не говори, — отрезал Одома, разглядывая розовые губы на боку модуля. — Брысь в амфибию! Все, едем.
Когда миновали холм, выяснилось, что ферма уже горит. Байкеры носились вокруг, гоготали и постреливали по выбегающим из дома людям. Шунды ожидал, что мотоциклисты погонятся за отрядом и придется отбиваться, но те были слишком заняты.
В просторной кабине амфибии Одома сидел рядом с водителем, остальные устроились позади двумя рядами, лицами друг к другу, и посмеивались над Раппопортом — тот качался из стороны в сторону, тряс головой, иногда стонал и яростно тер глаз, будто хотел разодрать веко. Тишка, вооруженный автоматом, замер на покатом крыле возле колпака, а бесстрашный Магадан катил чуть впереди амфибии с гранатометом на плече.
Светать начало, когда ферма осталась далеко позади. Ландшафт не радовал глаз: унылые всхолмления да разрушенные домишки между ними. Миновали еще одну ферму, окруженную электрооградой и столбами с пулеметными гнездами на верхушках, а потом едущий впереди Магадан замахал рукой и, крутанувшись на месте, остановился.
Водитель притормозил и открыл колпак, Одома спросил:
— Что там?
— Да вон, глянь, командир, — откликнулся Магадан, показывая.
— Мальчик... ну по-о... пожалуйста... — залебезил Раппопорт, протягивая руки к выбирающемуся из кабины Шунде, но тот рявкнул, оттолкнув его:
— А в жопу тебе не задует? Сиди ровно! Я сказал: не получишь ничего, пока до места не доберемся!
— Да в-вдруг мы ту-у.. туда сто лет б-будем добираться? Если там про-о... пространство-время другое?
Не слушая, Шунды подошел к Магадану.
— Ну чего?
Отсюда тянулся пологий длинный склон. Сооружение из керамических обломков, бревен и веток высилось поперек реки внизу: от берега до берега, вроде широкой плотины, хотя воду оно не задерживало, лишь разбивало ее на множество быстрых потоков, клокочущих меж толстых свай.
— Это чего? — удивился Одома.
Магадан пожал плечами, и тогда Шунды, оглянувшись, крикнул:
— Эй, проф! Давай сюда!
За рекой начиналось болото, топкая поверхность с поблескивающими пятнами воды.
Вставший рядом Раппопорт растерянно протянул:
— Это же муравник...
На ближнем конце плотины появился человек. Собственно, теперь, когда начало светлеть, Шунды разглядел, что их там много — голые и грязные, они копошились среди бревен.
— Да кто это такие?
— Мо-о... можно бинокль?
Магадан протянул старику бинокль, проф посмотрел и сказал:
— Челомуры. Там микророботы живут.
Их заметили — с десяток человек уже поднимались по склону.
— Едем, — решил Одома, поворачиваясь.
Они заспешили к амфибии, и Шунды на ходу спросил:
— Эти роботы опасные, да?
Старик так ослаб, что Магадану пришлось подсаживать его на крыло.
— К-конечно, — сказал Раппопорт, пыхтя. — Да-а... дайте же руку кто-нибудь...
Один из дерекламистов схватил его за шиворот и втянул внутрь, Шунды тем временем уселся возле водителя.
— Магадан, залезь на второе крыло! Поехали! — он оглянулся, когда амфибия, управлявшаяся по старинке, рулем, рычагами и педалями, тронулась с места. — Проф, так эта херня на речке — это муравник, где живут роботы? А что там люди делают?
— Не люди — челомуры! — возразил Раппопорт. — Они живут в му-у... муравнике. У всех губчатая энцефалопатия, как от принов. А микророботы живут в челомурах...
— Чего? — не понял Одома, и тут оба колесничих одновременно открыли огонь.
Амфибия катила по склону, быстро набирая ход. Несколько людей впереди успело отпрыгнуть, других раскидал покатый нос, но все новые лезли на берег с плотины. Сквозь колпак доносилась частая дробь тишкиного автомата, гранатомет Магадана издавал глухие хлопки, и каждый раз впереди возникала вспышка, от которой разлетались ошметки тел. Одома ухватился за торчащие из приборной доски джойстики, нажал, выдвигая за колпаком турель пушки. Позади вопили и ругались дерекламисты.
В магазине было лишь семь гранат, использовав все, Магадан выхватил рукоять болевой жерди, нажал на кнопку и стал, как длинной дубинкой, размахивать вокруг себя потоком электромагнитных импульсов.
— Сворачивай!!! — завопил Шунды, когда торцевая часть плотины оказалась перед ними. Водитель крутанул руль.
Машина завалилась на бок, двигаясь по крутой дуге; перед Шунды мелькнула стена муравника: вроде огромного улья из уложенных по какой-то сложной системе бревен, веток, кусков арматуры, сломанных строительных балок и блоков, с сотней узких темных проходов, полных жизни, кишащих челомурами. Амфибия достигла реки, подняв дугу грязной воды, понеслась вдоль плотины, и тут прямо на колпак упала фигура. Челомур распластался, пытаясь удержаться на скользкой поверхности; мгновение Одома и орущий от страха водитель видели перед собой человеческую плоть, испещренную множество ходов, узких и широких прорех, окруженных лоснящимися розовыми язвами. Что-то шевелилось в них, выбиралось наружу, сновало между ранами и исчезало внутри — крошечные темные тела, не то паучки, не то рачки, и самое большое отверстие зияло в груди, сквозь него можно было заглянуть внутрь, словно в пещеру, где, запеленатое в полупрозрачную пленку, вроде жесткого целлофана, быстро билось сердце.
Магадан направил на челомура жердь, но та лишь вызывала сильную боль, а убить не могла. Существо соскользнуло влево, на второго колесничего. Тишка, повернув автомат, выстрелил в упор. Мгновенно выгорающий сжатый кислород вбил пули в плоть челомура, и тот соскользнул с колпака... успев схватить колесничего за ногу.
Магадан закричал, протягивая руку, но Тишка вместе с челомуром уже свалился под амфибию.
Шунды вдавил кнопку на правом джойстике. Повернутая к муравнику пушка выплюнула липкий шар размером с человеческую голову: оболочка из сплава алюминия, цинка, марганца и железа, начинка из термитного алюминия, а сверху все это покрыто еще и слоем модифицированного пирогеля. Эту штуку Одома сделал сам и очень ею гордился.
Бомба ударила в стену и взорвалась, полыхнув ослепительным сине-белым светом и залив все вокруг раскаленными комьями огня. Муравник просел.
Он пылал вовсю, когда амфибия вылетела на противоположный берег. Горящие тела метались сквозь огонь и падали вниз, в облако гремучего газа, поднявшегося там, где в воду попал термит.
— Жми! — кричал Шунды, видя, как приникший к колпаку Магадан делает отчаянные знаки, призывая вернуться за Тишкой. — Жми, не тормози!
Они остановились только когда река и горящий муравник исчезли из виду. Водитель трясущимися руками нажал на кнопку, колпак раскрылся, и Шунды полез наружу, ощущая слабость в коленках.
— Мать... мать... мать... — бормотал он, неловко хватаясь за скобы.
— Командир... — на Магадана было жалко смотреть. — Тишка...
— Все, кончился Тишка, — сказал Одома, садясь на крыле рядом. — Брось, не могли мы за ним возвращаться! Ты видел, сколько их там? Блядь, да успокойся ты!
Он вытянул перед собой руку с растопыренными пальцами, увидел, что они дрожат, будто тонкие веточки под ураганным ветром, полез было настроить эго-форминг, но передумал и огляделся. Отряд углубился в болото: лужи зеленой воды, ряска, кочки и бочажки вокруг. Уже рассвело, но солнце не показывалось, небо оставалось серым, унылым. Дерекламисты, встав на сидениях, с настороженным любопытством глядели по сторонам, только проф, стеная, качался из стороны в сторону: во время гонки по реке он упал и рассадил губу. Одома смотрел, как Раппопорт трясет головой, рукавом вытирает сопли... Старик был живым человеком, как и Магадан. Тот обладал своим характером, привычками, наклонностями — добродушный и равнодушный, незлой и жестокий... Шунды знал его прошлое: дизайнер крупной пиар-студии, жена и сын погибли в нелепом несчастном случае, когда вышел из строя висящий над скоростной трассой голо-бигборд, разработанный той самой конторой, где работал колесничий, и супруга Магадана, ослепленная сверканием, слетела на обочину — потому-то колесничий в конце концов и присоединился к дерекламистам. Знание всего этого делало Магадана в глазах Шунды объемной фигурой, телом из плоти и крови. Так же и Раппопорт — тот тоже был живым. А вот остальные солдаты... Будто одинаковые автоматы для ношения оружия и стрельбы, Одома даже не помнил имена: просто статисты на его жизненном пути.
Модуль никуда не делся, лежал позади амфибии, словно булыжник в черной кошелке.
— Проф! — позвал Одома. — Эй, проф! На хрена мы с собой эту штуку тянем? Ты уверен, что она нужна? Только мешает. С чего ты вообще взял...
Раппопорт встал коленями на сидение, выглянул, отирая губы ладонью, прошамкал:
— Гэндзи говорит, п-по дну человеку не пройти, без модуля — никак. Мальчик, н-ну дайте же мне стикерс!
— Говна тебе, — процедил Шунды, и его рот искривился коромыслом. — Ладно, едем дальше. Магадан, не плачь. Забудь ты про Тишку! Нет его больше. Давай, залазь в кабину, ты на своих колесах здесь не проедешь.
Дерекламисты молча расселись, только проф еще что-то бормотал, прикрыв правый глаз, нажимал пальцем на веко. Над сиденьем висел черный компьютерный терминал с торчащим под экраном пластиковым грибом — клавиатурным джойстиком. Старик отстегнул ремень от карабина, положил терминал на колени и включил. Магадан наконец пришел в себя, его лицо разгладилось. С Тишкой они особо не дружили, тот был примерно таким же статистом, как и прочие солдаты, но — единственным в отряде колесничим, не считая Магадана. Не родственные души, но родственные строение тел, потому-то Магадан и распереживался.
— Сейчас, погодите.
Шунды спрыгнул на мягкую землю. Воздух над болотом был чистым и ясным, никакого тумана. И тихо. Одома оглянулся на модуль, размышляя — может, в этой штуке поехать? Она хоть и странная, но когда находишься в ней, возникает ощущение безопасности. Да и управление, как выяснилось, было элементарным: словно едешь в детском токамобильчике, за рулем которого послушный ребенок, и ты говоришь ему, куда поворачивать.
Один из солдат полез наружу, Шунды прикрикнул на него: «Куда поперся?», и тот ответил — «Поссать надо, командир». «Ладно, ссы», разрешил Одома, и тут водитель, привстав, выкрикнул: «Там летит!..»
Шунды обернулся. Вдалеке, у края болота, что-то шевелилось, медленно приближаясь... наконец он разглядел, что это смерч: темный вращающийся конус воздуха, чуть наклонившись вперед, с гудением несся через лужи, слизывая их на своем пути, втягивая в себя.
— Бля-я... — вылезший из кабины дерекламист машинально поднял автомат. Смерч, скользящий со скоростью километров сто в час, уже навис над ними. Гудение заглушало крики тех, кто остался в амфибии.
Водитель, цепляясь комбинезоном за рукоятки и рычаги, с воплем полез из кабины. Солдат, развернувшись, побежал, тут же споткнулся и упал в лужу. Смерч настиг его.
Словно кто-то взял воронку из темно-синего стекла, вдавил ее в целлофановую поверхность и стал вращать, при этом медленно сдвигая, — лужи и топкая земля, все, что находилось вокруг узкой ножки смерча, искажалось, вытягивалось поначалу пологими, но ближе к эпицентру резко изгибающимися полосами... Солдат исчез. На глазах у Шунды растущий впереди куст оторвался от земли и канул в стене воздуха. Вопящие дерекламисты выскакивали и выпадали из кабины, пробегали мимо, только Раппопорт, выпрямившийся во весь рост, стоял неподвижно, глядя на смерч.
До амфибии оставалось всего несколько метров, когда тот распался; будто что-то большое и невидимое с грохотом рухнуло на землю, и стало тихо.
— Стоять, уроды! — заорал Шунды, оборачиваясь. — Куда поперли? Стоять, говорю!
Тут на голову ему упало нечто легкое, небольшое и мягкое, — шлепнуло по макушке и разбрызгалось в волосах. И сразу — плям! плям! — мясистые тельца стали падать со всех сторон. Воздух порозовел, наполнился движением. Широко раскрыв глаза, Одома огляделся. Красные черви размером с мизинец дождем падали на землю и выбивали фонтанчики грязной воды из луж.
— Проф! — закричал Шунды, бросаясь к кабине. — Это что такое?
Он вскочил на крыло, расталкивая других дерекламистов, которые тоже лезли в кабину, стремясь побыстрее захлопнуть колпак и укрыться от червивого дождя — но тот уже закончился. Последние мягкие тельца шмякнулись о броню амфибии, разбрызгавшись красно-коричневыми пятнами, и все стихло.
— Смерч за-а... затянул их, — прошамкал Раппопорт. — А ко-о... когда распался, они н-назад попадали...
Шунды, стянув куртку, принялся отряхивать ладонями волосы и трясти головой.
— Там еще летит, — сказал Магадан.
Одома только успел поднять голову, когда что-то большое рухнуло, подняв тучу брызг, в лужу неподалеку. Переглянувшись с Магаданом, он положил куртку на колпак, спрыгнул и пошел туда. Колесничий сказал: «Осторожно, командир», расстегнув кобуру на ремне, покатил следом. Пистолет в кобуре был заряжен не зулями, а обычными патронами.
Одома вдруг упал на колени и взвыл дурным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37