Это полезный статус, при всей его дороговизне и недолговечности: режимы сменяются, сегодня их можно купить, а завтра? Итак, на горизонте маячит новая «фишка», которая разом решит эту проблему. Мы намерены с потрохами купить какое-нибудь суверенное государство.
Помимо того, что мы получим доступ к любым дипломатическим паспортам, в которых может возникнуть разумная необходимость, и освоим бесперебойный канал переправки контрабанды, именуемый дипломатической почтой, у нас в перспективе будет то, к чему стремятся наиболее ретивые руководители Первого уровня: место в Организации Объединенных Наций.
Для достижения этой цели вполне подходит Фенуа-Уа – группа островов в тихоокеанском архипелаге, именуемом Острова Содружества. Среди них – один обитаемый клочок земли и дна вулканических утеса в коросте птичьего помета; природные ресурсы отсутствуют, если не считать таковыми солнце, песок, соль и немногочисленные виды малосъедобных костистых рыб. Нынешние правители так жаждали обогатиться, что, не раздумывая об источнике доходов, предложили французам устроить здесь полигон для подземных ядерных испытаний, но французы отказались. Пресную воду раньше доставляли морем, потом установили опреснитель, но вода, говорят, все равно солоновата на вкус.
Электростанция работает с перебоями, на главном острове нет удобной естественной гавани, едва хватает места для нормального аэропорта, да вдобавок прибрежные рифы мешают заходу круизных судов, которые могли бы устремиться к этим берегам (правда, они сюда не стремятся, поскольку на Фенуа-Уа нет природных красот, как нет и культурных традиций, кроме традиции извлечения хребтов из костистой рыбы).
Но самая острая проблема состоит в том, что Фенуа-Уа не поднимается выше полутора метров над уровнем моря; если рифы хоть как-то защищают главный остров от волн и тихоокеанских приливов, то от последствий глобального потепления они не спасут. Если современные процессы не будут остановлены, через пятьдесят лет здешние места большей частью уйдут под воду, и столица будет напоминать Венецию во время шторма на Адриатике.
Предполагаемая сделка должна выглядеть следующим образом: если мы построим волнолом вокруг всего острова, фенуауанцы предоставят нам контроль над своим государством. Поскольку их, отчаявшихся граждан, насчитывается всего три с половиной тысячи, нам не составило труда подкупить практически всех. Три референдума, проведенные за последние пять лет, выявили почти единодушную поддержку наших планов.
Нельзя, однако, утверждать, что их реализация продвигается без сучка без задоринки. Зарубежные правительства, узнав о готовящейся сделке, исподволь пытаются ее сорвать: предлатают неограниченную помощь, кредиты, а также адресную финансовую поддержку членов фенуа-уанского правительства. Особое коварство проявляют Соединенные Штаты, Великобритания, Япония и Франция; при том, что наши материальные затраты пока невелики – оплачены индивидуальные поездки на горнолыжные курорты Тироля, пара прогулочных катеров, две-три квартиры в Майами и кое-какие дорогостоящие подарки, – мы все же приложили титанические усилия для достижения своей цели, но когда нам казалось, что успех совсем близок, правительство Фенуа-Уа вдруг ставило новые препоны или сообщало, что французы сулят построить на острове международный аэропорт, что японцы готовы усовершенствовать опреснительные сооружения, что Америка дарит ядерную электростанцию, а Британия планирует организовать визит принца Чарльза.
Как бы то ни было, до меня уже не первую неделю доходили слухи, что дело сдвинулось с мертвой точки и совещание в Блискрэге будто бы организовано с целью обсуждения завершающих деталей. Вполне возможно, – размышляла я, стоя по колено в воде и дожидаясь, пока дядя Фредди вытянет крошечную трепещущую форель, – что уже сегодня вечером авторучки оставят на бумаге необходимые росчерки, после чего произойдет обмен сердечными рукопожатиями и кожаными папками.
– Ну, – протянул дядя Фредди, вписываясь в поворот, и крутанул баранку так, что у пего скрестились руки. «Феррари» рванулся вбок и пошел юзом. – Давай, давай, старуха, – бормотал дядя Фредди, обращаясь не ко мне, а к машине. Я прижала к груди сумочку и невольно сгруппировалась, чувствуя, как под ногами сминаются яркие пакеты из универмага. Нас неминуемо несло прямиком на каменную стену (мне показалось, так прошла не одна секунда); на самом углу «дейтона» словно спохватилась, вытянутый красный капот дернулся вверх, и машина с ревом вылетела на прямой подъем. Автомобили были слабостью дяди Фредди: бывшие конюшни Блискрэга теперь вмещали целую коллекцию экзотических машин (в том числе и гоночных), которая могла бы дать сто очков вперед иному автомузею.
Мы возвращались из Хэрроугейта, что минутах в сорока езды от Блискрэга, или в получасе, если за рулем такой лихач, как дядя Фредди. Он предложил подбросить меня до города, чтобы я выбрала себе новое платье для торжественного ужина. Я успела позабыть, что он – любитель острых ощущений. Мы всю дорогу беседовали – главным образом для того (говорю только за себя), чтобы не думать о смертельной опасности, которой дядя Фредди, словно задавшись такой целью, подвергал нас обоих, – о положении в Фенуа-Уа, и я высказала осторожное мнение, что сегодня вечером, как уже говорилось выше, вопрос будет решен.
Вот тут-то дядя Фредди и произнес свое «ну» с тем особым выражением, от которого у меня екнуло сердце и в то же время вспыхнуло любопытство: сразу повеяло чем-то значительным.
Чтобы только отвлечься от лихачества дяди Ф., я принялась пересчитывать деньги, которые обменяла через два хэрроугейтских банкомата. В развитых странах людей нетрудно разделить на две категории: одни испытывают нервозность, выходя из дома с толстым бумажником (боятся его потерять или подвергнуться ограблению), а другие испытывают нервозность, выходя из дому с тощим бумажником (боятся упустить выгодную покупку). Я безоговорочно отношу себя ко вторым, и мой нижний порог нервозности намного, намного выше, чем верхний порог у большинства окружающих. Лучше я буду переплачивать за конвертацию валюты, чем пострадаю от нехватки какой-то пары шиллингов. Такая позиция обусловлена моим воспитанием. Оторвавшись от свого портмоне, я перевела взгляд на дядю Фредди.
– В каком смысле «ну»? – переспросила я.
– Ах ты сволочь, – пробормотал дядя Фредди, увидев, что впереди тащится трактор, а встречный поток машин не дает пойти на обгон. Тут он посмотрел на меня и ухмыльнулся:
– Наверно, могу тебе открыть правду. Рано или поздно все равно узнаешь.
– О чем ты?
– Фенуа-Уа не представляет для нас никакого интереса.
Я вытаращилась на него, убрала недосчитанные деньги и тупо спросила:
– Как?
– Это все для отвода глаз, Кейт. Отвлекающий маневр.
– Отвлекающий маневр? – Вот именно.
– Но для чего?
– Чтобы провести реальные переговоры.
– Реальные переговоры. – Я чувствовала себя полной идиоткой. Только и могла, что эхом повторять за дядей Фредди.
– Вот именно, – снова подтвердил он, вклиниваясь во встречный поток и обгоняя трактор. – На самом деле мы покупаем Тулан.
– Тулан?
С этим карликовым гималайским княжеством у нас было достигнуто – по крайней мере, так мне казалось – лишь крайне ограниченное понимание: туда обычным порядком текли деньги за дипломатические паспорта – вот и все. Накануне в телефонном разговоре дядя Фредди упомянул, что на выходные в Блискрэг прибывает Сувиндер Дзунг, правитель Тулана, но я выкинула это из головы, как только мысленно смирилась с тем, что меня ожидают назойливые ухаживания и все более бесцеремонные просьбы не запирать на ночь двери в обмен на россыпи бриллиантов и стада королевских яков.
– Тулан, – повторил дядя Фредди. – Мы покупаем Тулан. Только так можно добиться представительства в ООН.
– А как же Фенуа-Уа?
– Эти ошметки лишь на то и годились, чтобы сбивать с толку всех других представителей.
Здесь, видимо, нужно пояснить, что в течение последнего десятилетия, когда в высших эшелонах власти зрели планы обзавестись собственной страной и добиться членства в ООН, мы как-то незаметно стали называть все суверенные государства «представителями».
– Неужели? С самого начала?
– О да, – беспечно откликнулся дядя Фредди. – Пока велись негласные переговоры с туланцами, мы регулярно подкармливали одного субъекта из Госдепартамента США, чтобы американцы не оставляли попыток сорвать нашу сделку с Фенуа-Уа. И вот – пфук! – С этими словами дядя Фредди надул щеки и бросил руль, итальянским жестом вскинув руки. – Кому они нужны, эти Фенуа-Уа?
– Я думала, конкретное место не так уж важно. Я думала, самое главное – добиться представительства в ООН.
– Разумеется, но уж если покупать, так хоть приличную территорию, правда?
– Приличную территорию? Тулан – это задворки! – (Бывала я в этом Тулане.) – Там почти нет ровной земли: единственная взлетно-посадочная полоса используется для игры в футбол. Когда мы садились, самолет чуть не разбился, потому что с полосы забыли убрать ворота. Дядя Фредди, у них королевский дворец отапливается кизяком. Сушеным навозом яков. – (Ну, по крайней мере, раньше такое иногда случалось.) – Любимый вид спорта – бег из страны.
– Видишь ли, Тулан расположен очень высоко в горах. Там не страшно глобальное потепление. К тому же эта местность, скорее всего, не пострадает при столкновении с метеоритом или еще какой-нибудь хреновиной. А гору можно срыть и устроить на ее месте полноценный аэропорт. Мы планируем высечь в скалах множество пещер и тоннелей, чтобы перевезти из Швейцарии часть наших архивов. Мне говорили, там уже есть вполне сносная гидроэлектростанция, но у нас имеется ядерный реактор, купленный у Пакистана еще в прошлом году, – остается только смонтировать. А ты – нон отсюда, прочь с дороги!
Последнее относилось к трейлеру, оказавшемуся у нас на пути.
Я погрузилась в раздумья, пока дядя Фредди злился и бушевал. Тулан. Почему бы и нет?
Вслух я сказала:
– Фенуауанцы обидятся.
– Они неплохо поживились за наш счет. А Тулан мы купим без лишнего шума. Нам совсем не обязательно прекращать игру с Фенуа-Уа: пусть себе вытягивают у других представителей хоть аэропорт, хоть опреснитель, хоть что угодно.
– Но сменится всего одно поколение – и страна окажется под водой.
– Ничего, купят яхты на наши денежки.
– Это, конечно, будет им большим подспорьем.
– Вот сволочь! – прошипел дядя Фредди и пошел на обгон впритирку к трейлеру; встречная машина отчаянно замигала фарами. – И ты сволочь! – припечатал он, закладывая вираж у накатанного въезда в Блискрэг. – Ничего, что я по-французски? – Это уже было сказано мне.
Гравий барабанил, словно град, по днищу кузова, пока машина дергалась взад-вперед, прежде чем выйти на прямую, потом нащупала колесами бетон подъездной дорожки и с ревом ворвалась в ворота.
Я сверила разницу во времени и позвонила одной из моих калифорнийских подружек.
– Люс?
– Кейт! Как ты, дорогуша?
– Лучше не бывает. А ты как?
– Все бы ничего, только начальница, чертовка, разгромила меня в сквош!
– Очень дипломатично, что ты ей поддалась. Но мне казалось, у тебя начальник – мужчина.
– Нет, что ты. Дина Маркине.
– Кто-кто?
– Дина Маркине. Ты ее знаешь. Вы познакомились в ресторане «Минг». Под Новый год. Неужели не помнишь?
– Нет, не помню.
– На девичнике.
– Хм.
– Ты должна помнить. Мы платили каждая за себя, но счет принесли Пенелопе Айвз, потому что она сидела во главе стола; ты еще сказала: «Надо же, счет – только Пенни!»
– А, тот самый вечер.
– Короче, Дина Маркине тоже там была. Ой, а у меня кот попал в лечебницу.
– Вот так раз! Бедный Чистюля – что с ним стряслось?
– Весь покрылся какими-то струпьями. Но тебе это неинтересно, поверь. А ты все еще в стране Храброго Сердца? «Они могут нас ист-р-р-ребить, но никогда не смогут лишить нас свободы».
– Люс, держу пари, у тебя не только личный тренер по фитнессу, но и личный учитель риторики. Впрочем, ты не угадала, я сейчас в Англии, в Йоркшире.
– Неужели? В дядюшкином суперзамке?
– Вот-вот.
– Твой избранник будет с тобой?
– Где-нибудь поблизости, возможно, будет; а со мной – вряд ли.
– Напомни, как его зовут.
– А разве я тебе говорила?
– От тебя дождешься, как же! Ты жутко скрытная, Кейт. Все темнишь. Нам с тобой давно пора стать ближе друг к другу.
– Именно так я говорю своему избраннику.
– Вот шлюха!
– И рада бы, да никак. Ладно, это к делу не относится.
– Когда-нибудь ты встретишь своего принца, детка.
– Надеюсь. Как ни смешно, завтра сюда приезжает настоящий принц. Сувиндер Дзунг. Кажется, я тебе рассказывала.
– О да! Тот, что прижал тебя в буфетной.
– Не столько в буфетной, сколько в оранжерее. Но это он и есть, голубчик. Хочется думать, я ошибаюсь – но боюсь, меня пригласили только для того, чтобы ему было не скучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48