У меня нет права судить о твоих мотивах, так что делай что должен делать.
– Спасибо.
– В знак примирения я принёс кое-что для игры «я покажу – ты расскажи», – со знакомым блеском в глазах сказал профессор. Он вытащил из кармана коробочку и раскрыл, показывая странного вида раковину из двух половинок, с замысловатым узором из точек и бороздок на поверхности. – Что это? У тебя пять минут.
– Пара морских ежей, близняшки, – ответил Хатч, возвращая раковину. – Тоже неплохой образец.
– Чёрт бы тебя побрал! Ну ладно, раз ты наотрез отказываешься быть поставленным в тупик, тогда будь хоть чем-нибудь полезен – например, проясни обстоятельства, связанные с этим, – воскликнул профессор Хорн, большим пальцем указывая в направлении столовой. – Я хочу знать все детали, неважно насколько тривиальные. Любые упущения будут караться.
Вытянувшись и закинув ногу на ногу на плетёном ковре, Хатч поведал, как Бонтьер обнаружила лагерь пиратов, что нашла во время первых раскопок, как была найдена братская могила. Рассказал о золоте, об удивительном количестве находок, о плотной укладке трупов. Профессор слушал и энергично кивал, а брови поднимались и опускались при каждой новой детали.
– Что меня больше всего удивляет, – заключил Хатч, – так это само число трупов. К концу дня мы идентифицировали восемьдесят скелетов, а ведь раскопки далеко не закончены!
– Да уж, – произнёс профессор и умолк, а его взгляд блуждал, ни на чём особо не фокусируясь.
Затем поднялся, поставил кружку и деликатно отряхнул полы пиджака.
– Цинга, – повторил он, обращаясь скорее к самому себе. После чего насмешливо фыркнул. – Проводи меня, пожалуйста. На один вечер я потратил достаточно твоего времени.
В дверях профессор остановился и повернулся. Он одарил Хатча ровным взглядом, но его глаза не смогли скрыть интереса.
– Скажи-ка, Малин, что за флора доминирует на острове Рэгид? Я никогда там не был.
– Ну, – произнёс Хатч, – это типичный остров, деревьев практически нет. Крапива, черёмуха, лопух, шиповник…
– Вот как. Черёмуховый пирог – ммм… восхитительное блюдо. А ты когда-нибудь пил чай из шиповника?
– Конечно, – ответил Малин. – Мама то и дело его заваривала, говорила, полезно для здоровья. Но я его терпеть не мог.
Профессор Хорн кашлянул в ладонь. Хатч вспомнил, что это явный знак неодобрения.
– Что? – защищаясь, спросил он.
– Черёмуха и шиповник, – многозначительно произнёс профессор, – в прошлом обязательно входили в рацион на этом побережье. И то, и другое крайне полезно для здоровья. И то, и другое богато витамином C.
Настало молчание.
– Ох, – сказал Хатч. – Теперь ясно, к чему вы клоните.
– Моряки семнадцатого столетия могли не знать, что вызывает цингу, но наверняка знали, что практически все свежие ягоды, фрукты, корешки или овощи её излечивают, – пояснил профессор и испытующе глянул на Малина. – И с нашим торопливым диагнозом не стыкуется ещё одно.
– И что же?
– А то, как именно захоронили тела, – сказал старик и со значением постучал тростью об пол. – Малин, цинга не может заставить тебя швырнуть в общую могилу восемь десятков человек и улепётывать в такой спешке, что ты побросаешь золото и изумруды.
Вдали, на юге, вспыхнула молния, и вскоре докатился раскат грома.
– Но что же тогда может? – спросил Хатч.
В ответ доктор Хорн лишь ласково потрепал его по плечу. А затем развернулся, медленно спустился по ступенькам и заковылял прочь. Его фигура быстро растворилась в обволакивающем сумраке аллеи Океана, но тихое постукивание трости продолжало звучать ещё долго.
28
Ранним утром следующего дня Хатч вошёл в помещение Острова-1 и обнаружил, что центр управления и контроля битком забит народом. Бонтьер, Керри Вопнер и Сен-Джон говорили одновременно. И лишь Магнусен и капитан Найдельман молчали: Магнусен проводила диагностику, а Найдельман стоял посередине и попыхивал трубкой, спокойный, словно центр урагана.
– Вы совсем одурели, или как? – возмущался Вопнер. – Я должен быть на «Цербере», заниматься расшифровкой журнала, а не работать спелеологом. Я программист, а не сантехник.
– Другого выхода нет, – произнёс Найдельман, вынув трубку изо рта и посмотрев на него. – Ты же видел цифры.
– Ага, ага. А чего вы ждали? На этом треклятом острове ничто не работает как надо.
– Я что-то пропустил? – спросил Хатч, приближаясь к ним.
– А, доброе утро, Малин, – поприветствовал его Найдельман, одарив краткой улыбкой. – Ничего важного вы не пропустили. У нас возникла небольшая заминка с электроникой на лестницах.
– Небольшая, как же! – фыркнул Вопнер.
– В итоге нам не остаётся ничего, кроме как взять Керри с собой в первую экскурсию по Колодцу.
– Да к чёрту всё это! – раздражённо отозвался тот. – Сколько можно повторять? Последнее звено рухнуло, уж поверьте. «Сцилла» расшифрует эту пакость через пару часов.
– Но раз уж рухнуло последнее звено, тогда Кристофер сам может за всем этим проследить, – произнёс Найдельман чуть резче.
– Конечно, – ответил Сен-Джон, слегка выпятив грудь. – Всё, что осталось – взять результат и провести небольшую замену символов.
До крайности выпятив нижнюю губу, Вопнер переводил взгляд с одного на другого.
– Вопрос лишь в том, где ты нужнее, – сказал Найдельман. – А более всего ты нужен в нашей группе.
Он повернулся к Малину и пояснил:
– Мы просто обязаны установить пьезоэлектрические датчики вдоль всего Колодца. Как только их подсоединят к компьютерной сети, они послужат системой раннего предупреждения о возможных обрушениях под землёй. Но до сих пор Керри так и не сумел удалённо откалибровать их с Острова-1.
И перевёл взгляд на Вопнера.
– А раз сеть чудит, это означает лишь одно: ему придётся отправиться с нами и откалибровать их вручную, с карманного компьютера. Потом ему останется лишь слить информацию в реестр главного компьютера. Это, конечно, не слишком приятное занятие, но ничего другого не остаётся.
– Не слишком приятное?! – воскликнул Керри. – Заноза в заднице – выражение куда правильней!
– Большая часть команды отдала бы половину своей доли, лишь бы поучаствовать в первом проникновении, – заметил Сен-Джон.
– Да проникал я во всё это!… – отворачиваясь, пробормотал Вопнер.
Бонтьер хихикнула.
Найдельман обратился к историку:
– Расскажите доктору Хатч, какую фразу вы только что расшифровали.
Сен-Джон важно прокашлялся.
– Это не совсем фраза, если честно, – сказал он. – Скорее, фрагмент предложения: Вы, кто жаждет заполучить ключ от Колодца… здесь какое-то слово… отыщете…
Хатч с изумлением посмотрел на капитана.
– Значит, секретный ключ от Колодца действительно существует!
Найдельман улыбнулся и нетерпеливо потёр руку об руку.
– Скоро уже восемь, – сказал он. – Собирайте всё, что нужно, и отправляемся.
Хатч вернулся в офис за медицинским чемоданчиком и встретился с остальными членами группы на подъёме к Ортанку.
– Merde, как холодно! – сказала Бонтьер, после чего подула на руки и обняла себя. – Как вы называете такое летнее утро?
– Летнее утро в штате Мэн, – ответил Хатч. – Наслаждайся. Свежий воздух тебя взбодрит.
– Вот уж в чём нисколечко не нуждаюсь, monsieur le docteur, – заметила она.
И вприпрыжку побежала вперёд, пытаясь согреться. Следуя за ней, Хатч вдруг понял, что и сам немного дрожит, причём непонятно – то ли от холода, то ли от предвкушения спуска в Колодец. По земле пробежала тень от неровных облаков, и вслед за ними по небу потянулись ряды грозовых туч.
Добравшись до вершины острова, Хатч увидел громадину Ортанка. Из его брюха спускались разноцветные пучки кабелей, чтобы исчезнуть в распахнутой пасти Водяного Колодца. Но теперь это больше не Водяной Колодец: теперь он осушен, открыт для посетителей, и все его секреты только и ждали, чтобы их раскрыли.
Хатч снова содрогнулся и направился дальше. С этой точки ему открылся серый полумесяц дамбы, очерчивающий по морю дугу вокруг южной части острова. Очень причудливый вид. У дальнего края дамбы начинался тёмно-синий простор океана, исчезающий в извечной туманной дымке, а с ближнего каменное дно было чуть ли не непристойно обнажено и усыпано лужами стоячей воды. То здесь, то там виднелись метки, расставленные на каменистых пластах: входы в затопленные туннели, обозначенные для дальнейшего изучения и анализа. На пологом берегу по соседству с плотиной покоились груды заржавленного хлама, затопленного дерева и прочих обломков, которые подняли из глубин Колодца, очистив путь для экскурсии.
Стритер и его команда стояли на площадке рядом с Колодцем, вытягивая одни кабели и сбрасывая вниз другие. Приблизившись, Хатч рассмотрел нечто, похожее на конец громадной лестницы, свешивающейся через край Колодца. Обе её стороны представляли собой толстые блестящие металлические трубки, меж которыми располагались две пары покрытых резиной ступенек. Хатч знал, что большую часть ночи команда занималась тем, что скрепляла секции и опускала их вниз, лавируя между невидимыми препятствиями и беспорядочными остатками хлама, застрявшего между тех брусьев, что пересекаются внутри шахты.
– Я бы назвал это лестницей на стероидах, – присвистнув, заметил он.
– Это больше, чем просто лестница, – откликнулся Найдельман. – Это набор лестниц. Её стороны отлиты из титанового сплава, они послужат опорой для укрепления Колодца. Со временем мы заключим её в сетку из титановых же распорок, они подопрут стены и брусья – Колодец будет стабилен, а мы займёмся раскопками. И ещё, на этой лестнице мы сделаем открытый лифт.
Он указал на стойки лестницы.
– Сквозь обе трубы идут оптико-волоконные, коаксиальные, электрические кабели, а в каждой перекладине – лампа. Рано или поздно всё будет управляться с компьютера, от сервоприводов до камер наблюдения. Но наш друг Вопнер так пока и не сумел добиться, чтобы всё работало. Потому-то мы и пригласили его составить нам компанию.
Найдельман топнул по верхней перекладине.
– Построено по чертежам «Талассы», стоит чуть ли не двести тысяч долларов.
В этот миг к ним присоединился Вопнер, который услышал последние слова.
– Эй, капитан, – с ухмылкой сказал он. – А я знаю, где можно найти прелестные сиденья для унитаза, всего по шестьсот баксов за штуку.
Найдельман улыбнулся.
– Рад видеть, что ваше настроение улучшается, господин Вопнер. Что же, приступим.
И повернулся к остальным.
– Самая важная задача на сегодня – приделать вот такие пьезоэлектрические датчики к брусьям и подпоркам Колодца, – сказал он и, вытащив из пакета один датчик, пустил его по рукам.
Датчик оказался небольшой полоской металла с компьютерным чипом по центру, заключённой в жёсткий прозрачный пластик. С каждого конца под прямым углом торчало по кнопке с остриём в полдюйма.
– Просто прилепите или вгоните датчик в дерево. Господин Вопнер потом его прокалибрует и зарегистрирует в базе данных на КПК.
Пока Найдельман говорил, один из техников подошёл к доктору и помог нацепить ремни безопасности, после чего подал каску и показал, как пользоваться интеркомом и галогеновым фонарём. Затем Хатч получил мешок с кучей датчиков.
Поправляя на себе медицинский чемоданчик, Хатч увидел, что Найдельман жестом подзывает его к поручням. Он шагнул вперёд, и капитан заговорил в микрофон, закреплённый на каске:
– Магнусен, свет.
Хатч увидел, как вдоль всего спуска зажглась полоса огней, ярко освещая жёлтым всю глубину Водяного Колодца. Тройной ряд светящихся перекладин спускался под землю наподобие дороги в ад.
Впервые Хатч увидел, что представляет собой Колодец. Неровный квадрат, быть может, десяти футов в поперечнике, со всех четырёх сторон укреплённый мощными брёвнами, вставленными в пазы в брусьях каждого угла. С промежутком в десять футов шахту подпирали по четыре бревна поменьше, пересекаясь в центре. Они не давали Колодцу обрушиться внутрь. Малина потрясло, насколько техничным выглядело творение Макаллана; казалось, архитектор спроектировал его на тысячелетие, а не на те жалкие несколько лет, которые потребовались бы Окхэму, чтобы вернуться и забрать сокровище.
Уставившись вниз, на ряд огней, Хатч только сейчас ощутил, насколько Колодец глубок. Огни, казалось, протянулись так глубоко, что упёрлись в чёрную точку, так же как и сама лестница, что сужалась в мрачной глубине. Слышались шелест, капанье воды, тихое гудение, потрескивание, неотчётливые перешёптывания и стоны. У Малина возникло чувство, что сам Колодец живой.
Далёкий раскат грома прокатился над островом, и внезапный порыв ветра прижал к земле крапиву, выросшую рядом с Колодцем. Затем начался ливень, одинаково поливая и лопухи, и механизмы. Хатч стоял как вкопанный, частично укрытый массивной башней Ортанка. Малин подумал, что через несколько минут они просто встанут на лестницу и спустятся на самое дно. И снова возникло упрямое ощущение, что всё идёт слишком уж гладко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Спасибо.
– В знак примирения я принёс кое-что для игры «я покажу – ты расскажи», – со знакомым блеском в глазах сказал профессор. Он вытащил из кармана коробочку и раскрыл, показывая странного вида раковину из двух половинок, с замысловатым узором из точек и бороздок на поверхности. – Что это? У тебя пять минут.
– Пара морских ежей, близняшки, – ответил Хатч, возвращая раковину. – Тоже неплохой образец.
– Чёрт бы тебя побрал! Ну ладно, раз ты наотрез отказываешься быть поставленным в тупик, тогда будь хоть чем-нибудь полезен – например, проясни обстоятельства, связанные с этим, – воскликнул профессор Хорн, большим пальцем указывая в направлении столовой. – Я хочу знать все детали, неважно насколько тривиальные. Любые упущения будут караться.
Вытянувшись и закинув ногу на ногу на плетёном ковре, Хатч поведал, как Бонтьер обнаружила лагерь пиратов, что нашла во время первых раскопок, как была найдена братская могила. Рассказал о золоте, об удивительном количестве находок, о плотной укладке трупов. Профессор слушал и энергично кивал, а брови поднимались и опускались при каждой новой детали.
– Что меня больше всего удивляет, – заключил Хатч, – так это само число трупов. К концу дня мы идентифицировали восемьдесят скелетов, а ведь раскопки далеко не закончены!
– Да уж, – произнёс профессор и умолк, а его взгляд блуждал, ни на чём особо не фокусируясь.
Затем поднялся, поставил кружку и деликатно отряхнул полы пиджака.
– Цинга, – повторил он, обращаясь скорее к самому себе. После чего насмешливо фыркнул. – Проводи меня, пожалуйста. На один вечер я потратил достаточно твоего времени.
В дверях профессор остановился и повернулся. Он одарил Хатча ровным взглядом, но его глаза не смогли скрыть интереса.
– Скажи-ка, Малин, что за флора доминирует на острове Рэгид? Я никогда там не был.
– Ну, – произнёс Хатч, – это типичный остров, деревьев практически нет. Крапива, черёмуха, лопух, шиповник…
– Вот как. Черёмуховый пирог – ммм… восхитительное блюдо. А ты когда-нибудь пил чай из шиповника?
– Конечно, – ответил Малин. – Мама то и дело его заваривала, говорила, полезно для здоровья. Но я его терпеть не мог.
Профессор Хорн кашлянул в ладонь. Хатч вспомнил, что это явный знак неодобрения.
– Что? – защищаясь, спросил он.
– Черёмуха и шиповник, – многозначительно произнёс профессор, – в прошлом обязательно входили в рацион на этом побережье. И то, и другое крайне полезно для здоровья. И то, и другое богато витамином C.
Настало молчание.
– Ох, – сказал Хатч. – Теперь ясно, к чему вы клоните.
– Моряки семнадцатого столетия могли не знать, что вызывает цингу, но наверняка знали, что практически все свежие ягоды, фрукты, корешки или овощи её излечивают, – пояснил профессор и испытующе глянул на Малина. – И с нашим торопливым диагнозом не стыкуется ещё одно.
– И что же?
– А то, как именно захоронили тела, – сказал старик и со значением постучал тростью об пол. – Малин, цинга не может заставить тебя швырнуть в общую могилу восемь десятков человек и улепётывать в такой спешке, что ты побросаешь золото и изумруды.
Вдали, на юге, вспыхнула молния, и вскоре докатился раскат грома.
– Но что же тогда может? – спросил Хатч.
В ответ доктор Хорн лишь ласково потрепал его по плечу. А затем развернулся, медленно спустился по ступенькам и заковылял прочь. Его фигура быстро растворилась в обволакивающем сумраке аллеи Океана, но тихое постукивание трости продолжало звучать ещё долго.
28
Ранним утром следующего дня Хатч вошёл в помещение Острова-1 и обнаружил, что центр управления и контроля битком забит народом. Бонтьер, Керри Вопнер и Сен-Джон говорили одновременно. И лишь Магнусен и капитан Найдельман молчали: Магнусен проводила диагностику, а Найдельман стоял посередине и попыхивал трубкой, спокойный, словно центр урагана.
– Вы совсем одурели, или как? – возмущался Вопнер. – Я должен быть на «Цербере», заниматься расшифровкой журнала, а не работать спелеологом. Я программист, а не сантехник.
– Другого выхода нет, – произнёс Найдельман, вынув трубку изо рта и посмотрев на него. – Ты же видел цифры.
– Ага, ага. А чего вы ждали? На этом треклятом острове ничто не работает как надо.
– Я что-то пропустил? – спросил Хатч, приближаясь к ним.
– А, доброе утро, Малин, – поприветствовал его Найдельман, одарив краткой улыбкой. – Ничего важного вы не пропустили. У нас возникла небольшая заминка с электроникой на лестницах.
– Небольшая, как же! – фыркнул Вопнер.
– В итоге нам не остаётся ничего, кроме как взять Керри с собой в первую экскурсию по Колодцу.
– Да к чёрту всё это! – раздражённо отозвался тот. – Сколько можно повторять? Последнее звено рухнуло, уж поверьте. «Сцилла» расшифрует эту пакость через пару часов.
– Но раз уж рухнуло последнее звено, тогда Кристофер сам может за всем этим проследить, – произнёс Найдельман чуть резче.
– Конечно, – ответил Сен-Джон, слегка выпятив грудь. – Всё, что осталось – взять результат и провести небольшую замену символов.
До крайности выпятив нижнюю губу, Вопнер переводил взгляд с одного на другого.
– Вопрос лишь в том, где ты нужнее, – сказал Найдельман. – А более всего ты нужен в нашей группе.
Он повернулся к Малину и пояснил:
– Мы просто обязаны установить пьезоэлектрические датчики вдоль всего Колодца. Как только их подсоединят к компьютерной сети, они послужат системой раннего предупреждения о возможных обрушениях под землёй. Но до сих пор Керри так и не сумел удалённо откалибровать их с Острова-1.
И перевёл взгляд на Вопнера.
– А раз сеть чудит, это означает лишь одно: ему придётся отправиться с нами и откалибровать их вручную, с карманного компьютера. Потом ему останется лишь слить информацию в реестр главного компьютера. Это, конечно, не слишком приятное занятие, но ничего другого не остаётся.
– Не слишком приятное?! – воскликнул Керри. – Заноза в заднице – выражение куда правильней!
– Большая часть команды отдала бы половину своей доли, лишь бы поучаствовать в первом проникновении, – заметил Сен-Джон.
– Да проникал я во всё это!… – отворачиваясь, пробормотал Вопнер.
Бонтьер хихикнула.
Найдельман обратился к историку:
– Расскажите доктору Хатч, какую фразу вы только что расшифровали.
Сен-Джон важно прокашлялся.
– Это не совсем фраза, если честно, – сказал он. – Скорее, фрагмент предложения: Вы, кто жаждет заполучить ключ от Колодца… здесь какое-то слово… отыщете…
Хатч с изумлением посмотрел на капитана.
– Значит, секретный ключ от Колодца действительно существует!
Найдельман улыбнулся и нетерпеливо потёр руку об руку.
– Скоро уже восемь, – сказал он. – Собирайте всё, что нужно, и отправляемся.
Хатч вернулся в офис за медицинским чемоданчиком и встретился с остальными членами группы на подъёме к Ортанку.
– Merde, как холодно! – сказала Бонтьер, после чего подула на руки и обняла себя. – Как вы называете такое летнее утро?
– Летнее утро в штате Мэн, – ответил Хатч. – Наслаждайся. Свежий воздух тебя взбодрит.
– Вот уж в чём нисколечко не нуждаюсь, monsieur le docteur, – заметила она.
И вприпрыжку побежала вперёд, пытаясь согреться. Следуя за ней, Хатч вдруг понял, что и сам немного дрожит, причём непонятно – то ли от холода, то ли от предвкушения спуска в Колодец. По земле пробежала тень от неровных облаков, и вслед за ними по небу потянулись ряды грозовых туч.
Добравшись до вершины острова, Хатч увидел громадину Ортанка. Из его брюха спускались разноцветные пучки кабелей, чтобы исчезнуть в распахнутой пасти Водяного Колодца. Но теперь это больше не Водяной Колодец: теперь он осушен, открыт для посетителей, и все его секреты только и ждали, чтобы их раскрыли.
Хатч снова содрогнулся и направился дальше. С этой точки ему открылся серый полумесяц дамбы, очерчивающий по морю дугу вокруг южной части острова. Очень причудливый вид. У дальнего края дамбы начинался тёмно-синий простор океана, исчезающий в извечной туманной дымке, а с ближнего каменное дно было чуть ли не непристойно обнажено и усыпано лужами стоячей воды. То здесь, то там виднелись метки, расставленные на каменистых пластах: входы в затопленные туннели, обозначенные для дальнейшего изучения и анализа. На пологом берегу по соседству с плотиной покоились груды заржавленного хлама, затопленного дерева и прочих обломков, которые подняли из глубин Колодца, очистив путь для экскурсии.
Стритер и его команда стояли на площадке рядом с Колодцем, вытягивая одни кабели и сбрасывая вниз другие. Приблизившись, Хатч рассмотрел нечто, похожее на конец громадной лестницы, свешивающейся через край Колодца. Обе её стороны представляли собой толстые блестящие металлические трубки, меж которыми располагались две пары покрытых резиной ступенек. Хатч знал, что большую часть ночи команда занималась тем, что скрепляла секции и опускала их вниз, лавируя между невидимыми препятствиями и беспорядочными остатками хлама, застрявшего между тех брусьев, что пересекаются внутри шахты.
– Я бы назвал это лестницей на стероидах, – присвистнув, заметил он.
– Это больше, чем просто лестница, – откликнулся Найдельман. – Это набор лестниц. Её стороны отлиты из титанового сплава, они послужат опорой для укрепления Колодца. Со временем мы заключим её в сетку из титановых же распорок, они подопрут стены и брусья – Колодец будет стабилен, а мы займёмся раскопками. И ещё, на этой лестнице мы сделаем открытый лифт.
Он указал на стойки лестницы.
– Сквозь обе трубы идут оптико-волоконные, коаксиальные, электрические кабели, а в каждой перекладине – лампа. Рано или поздно всё будет управляться с компьютера, от сервоприводов до камер наблюдения. Но наш друг Вопнер так пока и не сумел добиться, чтобы всё работало. Потому-то мы и пригласили его составить нам компанию.
Найдельман топнул по верхней перекладине.
– Построено по чертежам «Талассы», стоит чуть ли не двести тысяч долларов.
В этот миг к ним присоединился Вопнер, который услышал последние слова.
– Эй, капитан, – с ухмылкой сказал он. – А я знаю, где можно найти прелестные сиденья для унитаза, всего по шестьсот баксов за штуку.
Найдельман улыбнулся.
– Рад видеть, что ваше настроение улучшается, господин Вопнер. Что же, приступим.
И повернулся к остальным.
– Самая важная задача на сегодня – приделать вот такие пьезоэлектрические датчики к брусьям и подпоркам Колодца, – сказал он и, вытащив из пакета один датчик, пустил его по рукам.
Датчик оказался небольшой полоской металла с компьютерным чипом по центру, заключённой в жёсткий прозрачный пластик. С каждого конца под прямым углом торчало по кнопке с остриём в полдюйма.
– Просто прилепите или вгоните датчик в дерево. Господин Вопнер потом его прокалибрует и зарегистрирует в базе данных на КПК.
Пока Найдельман говорил, один из техников подошёл к доктору и помог нацепить ремни безопасности, после чего подал каску и показал, как пользоваться интеркомом и галогеновым фонарём. Затем Хатч получил мешок с кучей датчиков.
Поправляя на себе медицинский чемоданчик, Хатч увидел, что Найдельман жестом подзывает его к поручням. Он шагнул вперёд, и капитан заговорил в микрофон, закреплённый на каске:
– Магнусен, свет.
Хатч увидел, как вдоль всего спуска зажглась полоса огней, ярко освещая жёлтым всю глубину Водяного Колодца. Тройной ряд светящихся перекладин спускался под землю наподобие дороги в ад.
Впервые Хатч увидел, что представляет собой Колодец. Неровный квадрат, быть может, десяти футов в поперечнике, со всех четырёх сторон укреплённый мощными брёвнами, вставленными в пазы в брусьях каждого угла. С промежутком в десять футов шахту подпирали по четыре бревна поменьше, пересекаясь в центре. Они не давали Колодцу обрушиться внутрь. Малина потрясло, насколько техничным выглядело творение Макаллана; казалось, архитектор спроектировал его на тысячелетие, а не на те жалкие несколько лет, которые потребовались бы Окхэму, чтобы вернуться и забрать сокровище.
Уставившись вниз, на ряд огней, Хатч только сейчас ощутил, насколько Колодец глубок. Огни, казалось, протянулись так глубоко, что упёрлись в чёрную точку, так же как и сама лестница, что сужалась в мрачной глубине. Слышались шелест, капанье воды, тихое гудение, потрескивание, неотчётливые перешёптывания и стоны. У Малина возникло чувство, что сам Колодец живой.
Далёкий раскат грома прокатился над островом, и внезапный порыв ветра прижал к земле крапиву, выросшую рядом с Колодцем. Затем начался ливень, одинаково поливая и лопухи, и механизмы. Хатч стоял как вкопанный, частично укрытый массивной башней Ортанка. Малин подумал, что через несколько минут они просто встанут на лестницу и спустятся на самое дно. И снова возникло упрямое ощущение, что всё идёт слишком уж гладко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58