Как я его понимал…
– И вообще, я не буду с вами говорить, пока вы не угостите меня чашкой чая. – Я указал кивком головы на тумбочку, где стояли все принадлежности для чаепития. – У меня в горле пересохло.
– У меня тут не чайхана!
– А моя квартира – не кофейня. Тем не менее, мой кофе вы пили, притом с большим удовольствием.
– Вам никто не говорил, что вы жлоб?
– Говорили. Но я им не верил. Я иногда даже нищим подаю. Так как насчет чая? Время в самый раз – раннее утро. Птички уже поют…
Похоже, я попал в точку. Ляхов тоже хотел немного взбодриться, потому что его подняли среди ночи с постели, и он примчался на место событий, даже не побрившись и не продрав, как следует, глаза.
Поэтому майор молча встал и сноровисто приготовил две большие чашки круто заваренного чая. Правда, мне он подсунул надтреснутую чашку со щербинками на ободке; наверное, из мести.
– Кто мог его убить? – задал риторический вопрос Ляхов, с удовольствием прихлебывая горячий чай.
Рекламная пауза, господа! – подумал я с иронией. Пока мент возился с кипятильником и заваркой, в нем вдруг проснулся нормальный человек. Он даже смотреть на меня стал по-другому – более мягко, что ли.
К тому же, судя по вопросу, майор начал склоняться к мысли, что к убийству я не имею никакого отношения. Однако не исключено, что он просто прощупывает меня.
– Да кто угодно.
– Не понял… Почему?
– А потому, что Альфред Пилацкий – это Джумбо.
– Джумбо? – Ляхов озадаченно наморщил лоб. – Что-то знакомое…
– Когда-то с ним весь город был знаком. Притом накоротке. А уж милиция должна знать его как облупленного. Он был «бригадиром».
– А! Вспомнил. Да, клиент был еще тот… Когда он крутил свои дела, я как раз закончил юрфак.
– Так у вас университетское образование!?
– Удивлены?
– Да как вам сказать…
– Лучше ничего не говорите. Так получилось…
– Что, с работой было трудно?
– А вы разве забыли те времена? Когда людей выбрасывали за ворота заводов, фабрик и проектных институтов пачками.
– Ну, тогда я еще в школе учился и меня этот бардак почти не коснулся.
– Вы счастливчик…
– Да уж…
Мы подумали одновременно об одном и том же и нахмурились. Ляхов допил чай одним богатырским глотком и резко отставил чашку в сторону. Я последовал его примеру.
– Спасибо за чай, – поблагодарил я вежливо и потянул из кармана пачку сигарет. – Можно?…
– Курите…
Майор пошарил по своим карманам в поисках курева, а затем беспомощно посмотрел на меня. Все понятно, опер по ходу дела оприходовал весь свой запас сигарет, а бежать в магазин или киоск еще рано да и недосуг.
– Угощайтесь, – предложил я великодушно, и мы задымили, как две фабричные трубы.
Только теперь я почувствовал, что пришел в норму. Мысли потекли плавно, непринужденно, а все мои подсознательные фобии исчезли.
– Скажите, Бояринов – только честно, и не для протокола – что вы обо всем этом думаете?
– То же, что и вы. Только наоборот.
– Извините, не понял…
– Всех убивает маньяк, но я им не являюсь. Делайте со мной, что хотите, но я чист.
– Хотелось бы в это верить…
– Правда?
– Не такая уж я ментовская сволочь, как вы себе представляете. Просто я в тупике. Мне неприятно в этом сознаваться, но это факт. Никогда прежде я не сталкивался с делом, в котором царит полный мрак. Мне даже не за что ухватиться.
– И вы вцепились в меня.
– А как бы вы поступили на моем месте? Куда не ткнись, везде найдется ваше присутствие. Как это объяснить?
– Если бы я знал…
– То-то же.
– Ладно, я сейчас кое-что расскажу. Не знаю, поможет ли вам этот рассказ, но теперь я начинаю думать, что тут не все так просто…
И я, в порыве непонятной откровенности, рассказал Ляхову про нищего, про «астролога»-лозоходца, детально описал внешность убийцы Альфреда и то, как сначала он не смог войти в мою квартиру, а потом растворился в воздухе, и наконец фантастическую историю рудничного талера, которая, по моему мнению, может иметь какое-то отношение ко всем этим событиям.
(Признаюсь, последнее предположение я добавил в свое повествование скорее по наитию, нежели по здравому размышлению. Меня словно кто-то за язык потянул).
– Ах ты, мама моя родня! – схватился за голову майор. – Почему я только сейчас об этом узнаю!?
– До сих пор я считал, что мои наблюдения и выводы – это бред больного воображения. Но сейчас я уже так не думаю. Все, что с некоторых пор начало происходить вокруг меня, здорово попахивает мистикой. Я знаю, что это чушь собачья, не верю в это, да и вы, судя по всему, законченный прагматик, реальный человек. Но некоторые факты подсказывают мне два варианта: или весь мир сошел с ума, или у меня с головой что-то не в порядке. Все. Другого не дано.
– Так вы говорите, убийца Пилацкого лопнул как мыльный пузырь…
– Что-то вроде этого. Конечно, можно предположить, что он очень сильный гипнотизер и внушил мне это невероятное видение. Такие люди есть, я лично читал об этом в газетах. Но почему он не убил меня, как Альфреда? Ведь я теперь могу слепить из обрывков воспоминаний его фоторобот. И тем не менее, я до сих пор жив. А он сбежал, притом так, что его не увидели даже ваши сверхбдительные сотрудники. Может, у него другого ножичка не было?
– Кстати, о ноже. Должен вам сказать, что такой экземпляр я вижу впервые. Кинжал словно из музея. И лет ему триста-четыреста. Но сохранность отличная. Сталь – супер. А рукоятка на первый взгляд сделана из серебра с золотой насечкой. Кроме того, в рукоятку вставлен большой красный камень, и опять-таки, не дешевая стекляшка. Эксперт говорит, что рубин. Интересно, сколько может стоить это ножик, и кто настолько богат, что запросто оставляет такой драгоценный раритет?
– Я заметил, что нож старинный… – Я немного замялся; но все-таки продолжил: – Отпечатки пальцев на рукоятке… уже определили, кому они принадлежат?
– Предварительно – да. – Ляхов нахмурился. – Жду официальное заключение эксперта, чтобы быть уверенным на все сто процентов. Должен вас успокоить – отпечатки не ваши. – И тут же он быстро добавил: – Как будто.
– Что вы зациклились только на мне!? – спросил я возмущенно. – Кроме моего камня на вашей дороге, есть булыжники и размером побольше. И не факт, что вы ушибли ногу именно об этот валун.
– Не учите меня, как нужно работать!
– Все, все, умолкаю. Хозяин – барин. Просто мне обидно…
– Поймите, я на вас не наезжаю…
Ох, и мастер вы заливать, гражданин начальник! Безопасней поцеловать кобру, нежели повестись на сладкие речи следака. Это меня так учил Лукич.
– Но что касается фактов, – продолжал майор, – то они говорят как раз не в вашу пользу.
– Понимаю, – буркнул я в полной безнадеге.
– А если понимаете, то почему не хотите мне помочь?
– Как!? Каким образом? Я уже все вам рассказал; нет, даже больше, чем все. А толку? Как что, так вы сразу меня за шкирку и тащите в свою «контору». Между прочим, я не щенок, а человек. И не иду на вас в контратаку только потому, что знаю как вам трудно.
– Спасибо за сочувствие. Только я в нем не нуждаюсь. Вы покажете мне этот ваш таинственный талер?
– Да. Но только скан. Он у меня, кстати, с собой.
Я достал из кармана порядком измятый листок с изображением монеты, который так и остался лежать в моем кармане после «консультаций» со всеми причастными к нему лицами.
– А саму монету можно увидеть?
Сейчас! Так я и разбежался. Этот талер стоит такую сумму, что вы, гражданин майор, за три жизни ее не заработаете.
Отдать монету в качестве вещдока в руки представителя правоохранительных органов, это все равно, что выбросить ее. Коль из милицейских сейфов оружие тырят, притом свои же сотрудники, чтобы толкнуть знакомым браткам, то монету, которая стоит как квартира в Москве, и подавно сопрут.
Доказывай потом, что это был не просто копеечный металлический кругляш, а бесценный раритет. Кто мне поверит?
– Вы тоже собираете коллекцию монет? – поинтересовался я не без иронии.
– Послушайте!…
– Товарищ майор, не нужно нервничать. Эта монета вам не нужна. Она мое личное имущество. Если вам приспичит ее у меня отнять, то только после того, как монету оценят специалисты, составят акт оценки, а затем и акт изъятия по полной форме в присутствии понятых. И не просто понятых, а моего адвоката и авторитетных нумизматов, готовых подтвердить в любое время и в любом месте, что вы изъяли именно тот талер, о котором идет речь в вышеуказанных бумагах. Я доходчиво объяснил?
– Куда уж более…
– Вот мы с вами и договорились. Я законопослушный человек, хотя вы обо мне, кажется, другого мнения. (Нет, я не скажу, что совсем прозрачный, в нашей стране каждому россиянину можно найти соответствующую статью уголовного кодекса, но и на маньяка – повторюсь в который раз – никак не тяну). Поэтому, ежели для следствия это надо, то я готов. Монета лежит в моем сейфе, она никуда не сбежит. Но чтобы все было по процедуре. Нумизматика, это мой хлеб, чтобы вам было до конца все понятно.
– Добро. Пока замнем вопрос для ясности. Я вам верю. А с этими сканами я попрошу поработать наших специалистов. И если они вдруг начнут настаивать, чтобы им предоставили оригинал, тут уж извините…
– Понял. Не возражаю. Но только по закону.
– Экий вы законник…
– Не нужно было запихивать меня в каталажку. Это меня там просветили в кое-каких моментах, – соврал я, не моргнув глазом.
– Так что зря вы на меня обижаетесь, – сделал неожиданный вывод из моей эскапады Ляхов. – Лишние знания никому еще не вредили.
– Может, мне за ваше здравие еще и свечку в церкви поставить?
– Свечки не нужно, а за откровенность спасибо. Возможно, мы что-нибудь и выкрутим из этих фактов. У вас еще есть время?
– Для вас – сколько угодно. Я тунеядец, как называли подобных мне людей в советские времена, сиречь, безработный, и времени у меня навалом. Что вам еще от меня нужно?
– Ну, во-первых, надо оформить ваши свидетельские показания, как положено. А во-вторых, – ловлю вас на слове – помогите нам составить фотороботы убийцы, «лозоходца» и того самого нищего, который так сильно вас доставал.
– Физиономии первых двух я хорошо запомнил. Что касается нищего, то здесь за точность своих наблюдений ручаться не буду. Но, может, что-то и получится.
– Тогда приступим…
В ответ я лишь тяжело вздохнул – до чего же мне не нравится всякая канцелярщина!
Глава 19
Когда я наконец к обеду возвратился домой, мне позвонил отец. «Секретный» телефон зазуммерил как раз в тот момент, когда я в прихожей снимал туфли.
– Привет, – сказал я усталым голосом.
– Что там у тебя опять случилось?
– А ты откуда знаешь?
– Сорока на хвосте принесла.
– Перестань… Мне сейчас не до загадок. Их и без того полон короб. Ко всему прочему, я сейчас как выжатый лимон. Тебе кто-то звонил?
– Нет. Я почувствовал. Прямо с утра. Но дозвониться до тебя не смог. Где ты был?
– В ментовке, – буркнул я, скорчив сам себе кислую мину.
– Ника, что за жаргон? – В голосе отца послышалась укоризна.
– Извини… Меня опять потащили в городское управление внутренних дел, и все тот же настырный господин майор.
– На предмет?…
– Соседа сверху завалили. Пардон, зарезали. Помнишь Альфреда? Джумбо…
– Что ты говоришь!?
– А чему тут удивляться? Он и так зажился на этом свете, откровенно говоря. Его должны были грохнуть еще лет десять назад, когда он мочил в городе всех налево и направо.
– Ника, не будь таким жестоким…
– Ладно, понял. О мертвых или хорошо, или ничего. Правда, есть вариант, что ему может повезти в очередной раз.
– Это как?
– Когда его увозили, он, мне кажется, еще дышал. Теперь все зависит от наших эскулапов.
– Как это случилось и почему тебе пришлось ехать в управление?
– В последнее время так получается, что я постоянно оказываюсь не в том месте и в не то время. Наверное, приближается «парад» планет…
И я обрисовал ночное происшествие – пусть и предельно сжато, но стараясь не упустить ни единой важной (с моей точки зрения) детали.
– В своих пророчествах ты оказался прав, папа. В нашем доме еще один труп.
– Увы…
– Однако меня, если честно, больше поразило другое…
– Что именно?
– Убийца на моих глазах растаял, превратился в облако, в туман. Или этот сукин сын меня загипнотизировал, или… Или у меня с головой что-то не в порядке. Но его, кстати, не заметили и менты из наружного наблюдения. Куда он девался?
– Весьма возможно, что убийца – очень сильный гипнотизер. Тогда все объясняется очень просто.
– Ты хочешь сказать, что он приказал Альфреду открыть дверь квартиры…
– И не только ему, но и Хамовичу. В противном случае его и на порог бы не пустили.
– Все это так, но, насколько я знаю, гипнотизеру нужен непосредственный контакт с человеком. А такого урода и Хамович, и Альфред послали бы не церемонясь и безо всяких предисловий на три буквы. От веяло выгребной ямой… и угрозой. Страшный человек… бр-р!
– Мне как-то пришлось присутствовать во время опытов, которые ставил в своем институте наш дед, – сказал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– И вообще, я не буду с вами говорить, пока вы не угостите меня чашкой чая. – Я указал кивком головы на тумбочку, где стояли все принадлежности для чаепития. – У меня в горле пересохло.
– У меня тут не чайхана!
– А моя квартира – не кофейня. Тем не менее, мой кофе вы пили, притом с большим удовольствием.
– Вам никто не говорил, что вы жлоб?
– Говорили. Но я им не верил. Я иногда даже нищим подаю. Так как насчет чая? Время в самый раз – раннее утро. Птички уже поют…
Похоже, я попал в точку. Ляхов тоже хотел немного взбодриться, потому что его подняли среди ночи с постели, и он примчался на место событий, даже не побрившись и не продрав, как следует, глаза.
Поэтому майор молча встал и сноровисто приготовил две большие чашки круто заваренного чая. Правда, мне он подсунул надтреснутую чашку со щербинками на ободке; наверное, из мести.
– Кто мог его убить? – задал риторический вопрос Ляхов, с удовольствием прихлебывая горячий чай.
Рекламная пауза, господа! – подумал я с иронией. Пока мент возился с кипятильником и заваркой, в нем вдруг проснулся нормальный человек. Он даже смотреть на меня стал по-другому – более мягко, что ли.
К тому же, судя по вопросу, майор начал склоняться к мысли, что к убийству я не имею никакого отношения. Однако не исключено, что он просто прощупывает меня.
– Да кто угодно.
– Не понял… Почему?
– А потому, что Альфред Пилацкий – это Джумбо.
– Джумбо? – Ляхов озадаченно наморщил лоб. – Что-то знакомое…
– Когда-то с ним весь город был знаком. Притом накоротке. А уж милиция должна знать его как облупленного. Он был «бригадиром».
– А! Вспомнил. Да, клиент был еще тот… Когда он крутил свои дела, я как раз закончил юрфак.
– Так у вас университетское образование!?
– Удивлены?
– Да как вам сказать…
– Лучше ничего не говорите. Так получилось…
– Что, с работой было трудно?
– А вы разве забыли те времена? Когда людей выбрасывали за ворота заводов, фабрик и проектных институтов пачками.
– Ну, тогда я еще в школе учился и меня этот бардак почти не коснулся.
– Вы счастливчик…
– Да уж…
Мы подумали одновременно об одном и том же и нахмурились. Ляхов допил чай одним богатырским глотком и резко отставил чашку в сторону. Я последовал его примеру.
– Спасибо за чай, – поблагодарил я вежливо и потянул из кармана пачку сигарет. – Можно?…
– Курите…
Майор пошарил по своим карманам в поисках курева, а затем беспомощно посмотрел на меня. Все понятно, опер по ходу дела оприходовал весь свой запас сигарет, а бежать в магазин или киоск еще рано да и недосуг.
– Угощайтесь, – предложил я великодушно, и мы задымили, как две фабричные трубы.
Только теперь я почувствовал, что пришел в норму. Мысли потекли плавно, непринужденно, а все мои подсознательные фобии исчезли.
– Скажите, Бояринов – только честно, и не для протокола – что вы обо всем этом думаете?
– То же, что и вы. Только наоборот.
– Извините, не понял…
– Всех убивает маньяк, но я им не являюсь. Делайте со мной, что хотите, но я чист.
– Хотелось бы в это верить…
– Правда?
– Не такая уж я ментовская сволочь, как вы себе представляете. Просто я в тупике. Мне неприятно в этом сознаваться, но это факт. Никогда прежде я не сталкивался с делом, в котором царит полный мрак. Мне даже не за что ухватиться.
– И вы вцепились в меня.
– А как бы вы поступили на моем месте? Куда не ткнись, везде найдется ваше присутствие. Как это объяснить?
– Если бы я знал…
– То-то же.
– Ладно, я сейчас кое-что расскажу. Не знаю, поможет ли вам этот рассказ, но теперь я начинаю думать, что тут не все так просто…
И я, в порыве непонятной откровенности, рассказал Ляхову про нищего, про «астролога»-лозоходца, детально описал внешность убийцы Альфреда и то, как сначала он не смог войти в мою квартиру, а потом растворился в воздухе, и наконец фантастическую историю рудничного талера, которая, по моему мнению, может иметь какое-то отношение ко всем этим событиям.
(Признаюсь, последнее предположение я добавил в свое повествование скорее по наитию, нежели по здравому размышлению. Меня словно кто-то за язык потянул).
– Ах ты, мама моя родня! – схватился за голову майор. – Почему я только сейчас об этом узнаю!?
– До сих пор я считал, что мои наблюдения и выводы – это бред больного воображения. Но сейчас я уже так не думаю. Все, что с некоторых пор начало происходить вокруг меня, здорово попахивает мистикой. Я знаю, что это чушь собачья, не верю в это, да и вы, судя по всему, законченный прагматик, реальный человек. Но некоторые факты подсказывают мне два варианта: или весь мир сошел с ума, или у меня с головой что-то не в порядке. Все. Другого не дано.
– Так вы говорите, убийца Пилацкого лопнул как мыльный пузырь…
– Что-то вроде этого. Конечно, можно предположить, что он очень сильный гипнотизер и внушил мне это невероятное видение. Такие люди есть, я лично читал об этом в газетах. Но почему он не убил меня, как Альфреда? Ведь я теперь могу слепить из обрывков воспоминаний его фоторобот. И тем не менее, я до сих пор жив. А он сбежал, притом так, что его не увидели даже ваши сверхбдительные сотрудники. Может, у него другого ножичка не было?
– Кстати, о ноже. Должен вам сказать, что такой экземпляр я вижу впервые. Кинжал словно из музея. И лет ему триста-четыреста. Но сохранность отличная. Сталь – супер. А рукоятка на первый взгляд сделана из серебра с золотой насечкой. Кроме того, в рукоятку вставлен большой красный камень, и опять-таки, не дешевая стекляшка. Эксперт говорит, что рубин. Интересно, сколько может стоить это ножик, и кто настолько богат, что запросто оставляет такой драгоценный раритет?
– Я заметил, что нож старинный… – Я немного замялся; но все-таки продолжил: – Отпечатки пальцев на рукоятке… уже определили, кому они принадлежат?
– Предварительно – да. – Ляхов нахмурился. – Жду официальное заключение эксперта, чтобы быть уверенным на все сто процентов. Должен вас успокоить – отпечатки не ваши. – И тут же он быстро добавил: – Как будто.
– Что вы зациклились только на мне!? – спросил я возмущенно. – Кроме моего камня на вашей дороге, есть булыжники и размером побольше. И не факт, что вы ушибли ногу именно об этот валун.
– Не учите меня, как нужно работать!
– Все, все, умолкаю. Хозяин – барин. Просто мне обидно…
– Поймите, я на вас не наезжаю…
Ох, и мастер вы заливать, гражданин начальник! Безопасней поцеловать кобру, нежели повестись на сладкие речи следака. Это меня так учил Лукич.
– Но что касается фактов, – продолжал майор, – то они говорят как раз не в вашу пользу.
– Понимаю, – буркнул я в полной безнадеге.
– А если понимаете, то почему не хотите мне помочь?
– Как!? Каким образом? Я уже все вам рассказал; нет, даже больше, чем все. А толку? Как что, так вы сразу меня за шкирку и тащите в свою «контору». Между прочим, я не щенок, а человек. И не иду на вас в контратаку только потому, что знаю как вам трудно.
– Спасибо за сочувствие. Только я в нем не нуждаюсь. Вы покажете мне этот ваш таинственный талер?
– Да. Но только скан. Он у меня, кстати, с собой.
Я достал из кармана порядком измятый листок с изображением монеты, который так и остался лежать в моем кармане после «консультаций» со всеми причастными к нему лицами.
– А саму монету можно увидеть?
Сейчас! Так я и разбежался. Этот талер стоит такую сумму, что вы, гражданин майор, за три жизни ее не заработаете.
Отдать монету в качестве вещдока в руки представителя правоохранительных органов, это все равно, что выбросить ее. Коль из милицейских сейфов оружие тырят, притом свои же сотрудники, чтобы толкнуть знакомым браткам, то монету, которая стоит как квартира в Москве, и подавно сопрут.
Доказывай потом, что это был не просто копеечный металлический кругляш, а бесценный раритет. Кто мне поверит?
– Вы тоже собираете коллекцию монет? – поинтересовался я не без иронии.
– Послушайте!…
– Товарищ майор, не нужно нервничать. Эта монета вам не нужна. Она мое личное имущество. Если вам приспичит ее у меня отнять, то только после того, как монету оценят специалисты, составят акт оценки, а затем и акт изъятия по полной форме в присутствии понятых. И не просто понятых, а моего адвоката и авторитетных нумизматов, готовых подтвердить в любое время и в любом месте, что вы изъяли именно тот талер, о котором идет речь в вышеуказанных бумагах. Я доходчиво объяснил?
– Куда уж более…
– Вот мы с вами и договорились. Я законопослушный человек, хотя вы обо мне, кажется, другого мнения. (Нет, я не скажу, что совсем прозрачный, в нашей стране каждому россиянину можно найти соответствующую статью уголовного кодекса, но и на маньяка – повторюсь в который раз – никак не тяну). Поэтому, ежели для следствия это надо, то я готов. Монета лежит в моем сейфе, она никуда не сбежит. Но чтобы все было по процедуре. Нумизматика, это мой хлеб, чтобы вам было до конца все понятно.
– Добро. Пока замнем вопрос для ясности. Я вам верю. А с этими сканами я попрошу поработать наших специалистов. И если они вдруг начнут настаивать, чтобы им предоставили оригинал, тут уж извините…
– Понял. Не возражаю. Но только по закону.
– Экий вы законник…
– Не нужно было запихивать меня в каталажку. Это меня там просветили в кое-каких моментах, – соврал я, не моргнув глазом.
– Так что зря вы на меня обижаетесь, – сделал неожиданный вывод из моей эскапады Ляхов. – Лишние знания никому еще не вредили.
– Может, мне за ваше здравие еще и свечку в церкви поставить?
– Свечки не нужно, а за откровенность спасибо. Возможно, мы что-нибудь и выкрутим из этих фактов. У вас еще есть время?
– Для вас – сколько угодно. Я тунеядец, как называли подобных мне людей в советские времена, сиречь, безработный, и времени у меня навалом. Что вам еще от меня нужно?
– Ну, во-первых, надо оформить ваши свидетельские показания, как положено. А во-вторых, – ловлю вас на слове – помогите нам составить фотороботы убийцы, «лозоходца» и того самого нищего, который так сильно вас доставал.
– Физиономии первых двух я хорошо запомнил. Что касается нищего, то здесь за точность своих наблюдений ручаться не буду. Но, может, что-то и получится.
– Тогда приступим…
В ответ я лишь тяжело вздохнул – до чего же мне не нравится всякая канцелярщина!
Глава 19
Когда я наконец к обеду возвратился домой, мне позвонил отец. «Секретный» телефон зазуммерил как раз в тот момент, когда я в прихожей снимал туфли.
– Привет, – сказал я усталым голосом.
– Что там у тебя опять случилось?
– А ты откуда знаешь?
– Сорока на хвосте принесла.
– Перестань… Мне сейчас не до загадок. Их и без того полон короб. Ко всему прочему, я сейчас как выжатый лимон. Тебе кто-то звонил?
– Нет. Я почувствовал. Прямо с утра. Но дозвониться до тебя не смог. Где ты был?
– В ментовке, – буркнул я, скорчив сам себе кислую мину.
– Ника, что за жаргон? – В голосе отца послышалась укоризна.
– Извини… Меня опять потащили в городское управление внутренних дел, и все тот же настырный господин майор.
– На предмет?…
– Соседа сверху завалили. Пардон, зарезали. Помнишь Альфреда? Джумбо…
– Что ты говоришь!?
– А чему тут удивляться? Он и так зажился на этом свете, откровенно говоря. Его должны были грохнуть еще лет десять назад, когда он мочил в городе всех налево и направо.
– Ника, не будь таким жестоким…
– Ладно, понял. О мертвых или хорошо, или ничего. Правда, есть вариант, что ему может повезти в очередной раз.
– Это как?
– Когда его увозили, он, мне кажется, еще дышал. Теперь все зависит от наших эскулапов.
– Как это случилось и почему тебе пришлось ехать в управление?
– В последнее время так получается, что я постоянно оказываюсь не в том месте и в не то время. Наверное, приближается «парад» планет…
И я обрисовал ночное происшествие – пусть и предельно сжато, но стараясь не упустить ни единой важной (с моей точки зрения) детали.
– В своих пророчествах ты оказался прав, папа. В нашем доме еще один труп.
– Увы…
– Однако меня, если честно, больше поразило другое…
– Что именно?
– Убийца на моих глазах растаял, превратился в облако, в туман. Или этот сукин сын меня загипнотизировал, или… Или у меня с головой что-то не в порядке. Но его, кстати, не заметили и менты из наружного наблюдения. Куда он девался?
– Весьма возможно, что убийца – очень сильный гипнотизер. Тогда все объясняется очень просто.
– Ты хочешь сказать, что он приказал Альфреду открыть дверь квартиры…
– И не только ему, но и Хамовичу. В противном случае его и на порог бы не пустили.
– Все это так, но, насколько я знаю, гипнотизеру нужен непосредственный контакт с человеком. А такого урода и Хамович, и Альфред послали бы не церемонясь и безо всяких предисловий на три буквы. От веяло выгребной ямой… и угрозой. Страшный человек… бр-р!
– Мне как-то пришлось присутствовать во время опытов, которые ставил в своем институте наш дед, – сказал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37