Миранда всегда настаивала на том, чтобы мальчик сидел там.
Чип устроился на крыше сарая, ожидая, когда она выйдет, и, как только девушка появилась, прыгнул ей на плечо. Вместе они вернулись на кухонный двор.
Миранда чувствовала себя одинокой и покинутой. Разве она сумеет справиться с тем, что просил ее сделать лорд Харкорт? И что там вообще будет? Что ждет ее в Лондоне? Каких людей ей предстоит там встретить? И вдруг перед ее взором предстали знакомые лица, мысленно она услышала знакомые голоса, и ее обычная тяжелая жизнь показалась милой и желанной, как никогда прежде.
Остановившись возле бочки с дождевой водой, она ополоснула лицо, пригладила волосы и попыталась смыть грязь с манжет своей рубашки, но без особого успеха. Милорд Харкорт будет за завтраком чисто выбрит, белье его будет сиять белизной и свежестью. Она же выглядит как грязный уличный мальчишка.
Она с удвоенной энергией принялась наводить чистоту, даже не заметив, что во двор вышел Гарет. Он наблюдал за ней, пока она причесывалась, проводя пятерней по волосам, вытирала мокрое лицо подолом юбки и с пристрастием разглядывала рукава своей рубашки. Вид у нее при этом был безутешный.
Она наконец подняла глаза и заметила его.
— Прошу прощения, милорд. Я вас задержала? — Она поспешила ему навстречу, смущенная и расстроенная. — Я пыталась привести себя в порядок, но, похоже, без осрбого успеха.
— Да, — согласился он, но улыбка его была столь ободряющей, что она сразу успокоилась. — Но ведь лиха беда начало. Идем завтракать.
Они прошли через кухню в общую комнату гостиницы, где сейчас никого не было, кроме служанки, ставившей тарелки и блюда на длинный, хорошо вымытый и вычищенный стол в центре комнаты.
Миранда при виде яичницы, белого хлеба из лучшей пшеничной муки и окорока облизнулась. Она скользнула на длинную скамью, забыв о своем одиночестве и страхе.
— Я просто умираю от голода.
— Меня это не удивляет после твоих утренних упражнений. — Гарет взял нож для разделки мяса. — Зельца или филе?
— И того и другого, если не возражаете.
Она подвинула к нему свое деревянное блюдо с хлебом, чтобы он положил на него тонкие ломти мяса. Потом взяла яичницу.
Служанка поставила перед ними кружки с элем, поклонилась и поспешила к камину разгрести вчерашние угли и золу.
Несколько минут Миранда ела в молчании. Потом встрепенулась:
— А где Чип? Он исчез.
— Господь милостив в своих неустанных заботах о нас, — пробормотал Гарет. — А я-то удивляюсь, отчего это наш завтрак такой мирный.
Миранда вскочила со скамьи и подбежала к окну, выходящему на улицу. Мимо проходил мальчик с коробом, полным пирожков, зазывая покупателей. За мальчиком следовал продавец овощей, толкая перед собой тележку с луком и капустой. Пожилая женщина чистила собачью конуру посреди двора. Она поспешила скрыться в доме, услышав предупредительный крик «Берегись!», и тотчас же из окна выплеснули содержимое ночного горшка.
Перед глазами Миранды развертывалась обычная для раннего утра уличная сцена. Чипа нигде не было видно.
Миранда вернулась к столу, но аппетит у нее пропал.
— Пойду поищу его во дворе, — сказала она.
Гарет кивнул и взял кружку с элем.
Пронзительный вопль заставил его вскочить на ноги. Он опрокинул кружку и уронил на пол нож. Гарет был на полпути к двери, ведущей в кухню, когда понял, что крик этот не человеческий. Уже в дверях он услышал, что к воплям обезьяны присоединились далеко не мелодичные крики Миранды. Она кричала с такой яростью, что он даже испугался.
Гарет ринулся через кухню, расталкивая кухонную челядь, столпившуюся у двери. Во дворе он остановился. Чип кричал оттого, что к хвосту его кто-то привязал горящую ветку. В панике он носился кругами по двору между столпившимися хохочущими увальнями, бросавшими камнями и конскими яблоками в обезумевшее животное и в девушку, тщетно пытавшуюся поймать зверька.
— Миранда, ты его не поймаешь, пока не перестанешь кричать! — Гарет рванулся вперед и схватил девушку за плечи. — Говори с ним спокойно!
— Но он сгорит! — крикнула она. По ее щекам струились слезы, лицо было белым, а губы бескровными.
Гарет бросился куда-то вбок, схватил ведро и выплеснул его на вопящую обезьянку. Потом ринулся на хохочущих оболтусов. В одной руке он держал шпагу, а другой расстегивал пояс. В мгновение ока Гарет оказался среди мужланов. Клинок описал в воздухе дугу. В другой руке Гарет держал тяжелый, с металлическими украшениями пояс, которым тоже размахивал изо всей силы. Теперь парни кричали не хуже обезьяны, пытаясь увернуться от ударов этого дьявола.
Они разбегались, визжа, как стадо испуганных свиней, сбивая друг друга с ног. Наконец Гарет прекратил колотить их. Он застегнул пояс, вложил шпагу в ножны и подошел к Миранде, немного успокоившейся и поймавшей наконец мокрого Чипа. Она сняла с его хвоста обугленную головню. Осматривая опаленную шерстку зверька, девушка баюкала его на руках.
Она подняла на Гарета заплаканное лицо, и он увидел ее сверкающие жаждой мести глаза. В голосе ее звучало настоящее торжество, когда она сказала:
— О! Вы их отлично проучили! Жаль только, что им удалось удрать!
Гарет сам удивлялся своему приступу ярости. Такого гнева он не испытывал много лет. Он чуть не убил их. Но спросил только:
— Как он?
— Шерсть немного обгорела. Он просто страшно испугался. Как они могли такое сделать? — Глаза ее снова наполнились слезами. — Я была такой глупой. Не могла догадаться, что надо окатить его водой… Но в голове у меня помутилось. Я не могла ничего сообразить.
— Ну, это едва ли удивительно, — ответил он, протягивая руку, чтобы отвести слипшуюся от слез прядь волос с ее щеки. — Неси его внутрь.
Обезьянка высвободила головку из рук Миранды и смотрела на своего спасителя блестящими глазами, в которых, как показалось Гарету, стояли слезы. Потом Чип что-то тихонько залопотал, протягивая тощую лапку графу.
— Он благодарит вас, — сказала Миранда, и Гарет. при всем свойственном ему скептицизме, был склонен ей поверить. — Теперь он всегда будет доверять вам и отныне станет вашим другом навеки, — добавила она.
— Как мне повезло! — пробормотал Гарет и был вознагражден слабой улыбкой девушки, после чего она снова принялась ласкать все еще дрожавшего Чипа.
Голова ее была склонена к зверьку, а сверкающие медью волосы разделены пробором на две ровные части. Гарет по привычке положил руку ей на плечо, побуждая войти первой. И загляделся на стройную шейку, открывшуюся его взору. Его рука невольно скользнула к шее, и пальцы прошлись по тонкой серебристой отметине в форме полумесяца, видной сейчас под волосами.
— Откуда он у тебя?
— Что?
Она подняла голову и попыталась посмотреть на то, что он показывает, через плечо.
— Да вот эта отметина. Это ведь шрам? Откуда он?
Он заставил ее снова наклонить голову, чтобы получше рассмотреть его. И вдруг кровь забурлила в его жилах. Миранда потрогала кожу на шее, пытаясь понять, о чем он говорит.
— Я не знаю, что это. Никогда его не видела. У меня ведь нет глаз на затылке, — добавила она со смехом, который не мог скрыть ее внезапного смущения. Она почувствовала его напряжение. У нее возникло неприятное ощущение, что она носит на коже какой-то уродливый знак, который принесет ей несчастье.
— Ты не помнишь, может быть, ты когда-нибудь упала и порезала шею?
— Нет, — она покачала головой, — такого не было. А что, это выглядит очень безобразно? — Она старалась изо всех сил скрыть тревогу, но голос ее дрожал.
— Ничуть, — последовал торопливый ответ. — Он совсем крошечный и почти не видим.
Он убрал руку. Она подняла голову, и волосы упали ей на шею, скрыв шрам.
— Пойдем. Нам пора собираться.
Но когда девушка, опередив его, вошла в здание гостиницы, он задержался во дворе. Это было нечто из ряда вон выходящее. Теперь он знал, что бродячая акробатка не просто двойник Мод.
Глава 5
Даже в это солнечное августовское утро городская тюрьма Дувра оставалась мрачным местом. В темную камеру из зарешеченного оконца под потолком проникал бледный лучик света. Мама Гертруда ходила туда-сюда по каменной темнице до тех пор, пока не поняла, что долгая холодная ночь наконец миновала. Она вздрогнула, поплотнее закуталась в шаль и еще раз пересчитала скрюченные фигуры на грязной соломенной подстилке на полу. Она делала это уже много раз, хотя отлично знала, что никто из ее товарищей по несчастью не мог просочиться сквозь толстые каменные стены.
Посередине камеры был расположен покатый вонючий сток, деревянное ведро в углу служило для отправления естественных надобностей. Больше в камере ничего не было.
Они все были здесь, ее актеры, все, кроме Миранды. Не в первый раз труппа проводила ночь в тюрьме. По обвинению в бродяжничестве или по подозрению в воровстве. На этот раз они попали сюда из-за Миранды. Миранды и ее обезьянки. Насколько понимала Гертруда, эта парочка вызвала переполох в городе, но каким-то образом ухитрилась скрыться от погони. А в результате всех артистов схватили как раз тогда, когда они собирались сесть на паром, чтобы отправиться обратно в Кале. И засунули в эту смрадную дыру, чтобы умиротворить разгневанных жителей Дувра.
Берт кашлянул, плюнул в сток и сел:
— Клянусь Господом, никогда не думал, что нас угораздит попасть в такую историю!
— Скоро нас выпустят, — сказала Гертруда. — Они не могут держать нас здесь, не предъявляя обвинения, а обвинять нас не в чем. Что бы ни натворила Миранда, мы тут ни при чем. Нас там вообще не было.
— Она бы не стала воровать, — объявил Берт, порываясь встать на ноги. Все его тело болело после того, как он провел ночь на жестком и сыром каменном полу.
— Конечно, нет, но это ничего не значит. Они все равно могут обвинить ее в воровстве. — Эти слова произнес Рауль, силач, сейчас разминавший свои мощные бицепсы и возвышавшийся, как башня, над остальными актерами. — Они обвинят ее в воровстве и признают виновной, не позволив и слова вымолвить в свою защиту. Они скажут, что она действовала заодно с обезьяной.
Робби всхлипнул:
— Они повесят Миранду?
— Сначала они должны будут ее поймать, — ответил Рауль.
— А Миранда увертливая, как угорь, — вмешался Люк, и в тоне его прозвучала наивная гордость. — Если они еще не поймали ее, то теперь и не поймают. А если бы поймали, мы бы знали об этом.
— Да, — согласился Рауль.
— И все же мы в плачевном положении. Они хотят обвинить нас в бродяжничестве, и нас всех выпорют на городской площади. Если нам удастся убраться отсюда с расквашенными носами, то мы будем считать, что нам повезло.
Робби сопел и растирал ногу, нещадно разболевшуюся от сырости и холода.
— И все из-за этой чертовой обезьяны, — послышался голос из дальнего угла. — Следовало свернуть ей шею, когда девчонка ее подобрала.
Гертруда рассмеялась, и ее гигантский бюст заколыхался, как желе.
— Хотелось бы мне посмотреть, как ты сделал бы это, Джебидайя! Если бы ты видел, что Миранда сотворила с шарманщиком, который дурно обращался с обезьянкой! Она орала на него, как торговка рыбой, опрокинула его шарманку и выплеснула на него ведро помоев, когда он погнался за ней.
— Да, это было стоящее зрелище! — мечтательно сказал Берт. — Не стоит связываться с нашей Мирандой, когда в ней просыпается гнев.
— Что касается меня, я буду рад вырваться отсюда на волю и увидеть свет дня, — пробормотал Джебидайя. — А если для этого надо будет отдать обезьяну в руки правосудия, от меня вы не услышите ни звука.
Тяжелые шаги тюремщика прервали беседу, и все повернулись к массивной деревянной двери с маленьким зарешеченным оконцем…
Кобыла выглядела даже хуже, чем накануне вечером, и у Гарета возникли серьезные сомнения, что она довезет их до Лондона. Особенно теперь, когда ей придется тащить на себе двоих. Двойное седло было побито молью, но Миранда отказалась от попоны с прокладкой из конского волоса, пожаловавшись, что торчащая из-под холста щетина ранит ее, как еловые иголки. Она удобно расположилась за спиной Гарета, и они выехали наконец из конюшни. Миранда молчала, но в ее молчании было что-то мрачное.
— Ненавижу, когда жульничают, — сказала она наконец, когда они выехали из города на крутую тропу, ведущую к замку на вершине утеса.
Гарет вздохнул. Он понял, что скрывается за ее молчанием. Владелец платной конюшни, одноглазый старый матрос с лысой, как яйцо, головой, бессовестно обобрал своего сиятельного клиента, взяв с него огромную плату за свою клячу и дамское седло. Гарет услышал, как Миранда возмущенно фыркнула, но не стал торговаться с хозяином лошади из-за нескольких пенсов. Этот человек и рассчитывал на то, что богатый господин не моргнув глазом заплатит ту цену, которую ему назначат.
— Это сравнительно небольшая плата, — заметил Гарет.
— Не для каждого, — сказала Миранда скорее себе, чем ему.
И Гарет ощутил какую-то непонятную неловкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Чип устроился на крыше сарая, ожидая, когда она выйдет, и, как только девушка появилась, прыгнул ей на плечо. Вместе они вернулись на кухонный двор.
Миранда чувствовала себя одинокой и покинутой. Разве она сумеет справиться с тем, что просил ее сделать лорд Харкорт? И что там вообще будет? Что ждет ее в Лондоне? Каких людей ей предстоит там встретить? И вдруг перед ее взором предстали знакомые лица, мысленно она услышала знакомые голоса, и ее обычная тяжелая жизнь показалась милой и желанной, как никогда прежде.
Остановившись возле бочки с дождевой водой, она ополоснула лицо, пригладила волосы и попыталась смыть грязь с манжет своей рубашки, но без особого успеха. Милорд Харкорт будет за завтраком чисто выбрит, белье его будет сиять белизной и свежестью. Она же выглядит как грязный уличный мальчишка.
Она с удвоенной энергией принялась наводить чистоту, даже не заметив, что во двор вышел Гарет. Он наблюдал за ней, пока она причесывалась, проводя пятерней по волосам, вытирала мокрое лицо подолом юбки и с пристрастием разглядывала рукава своей рубашки. Вид у нее при этом был безутешный.
Она наконец подняла глаза и заметила его.
— Прошу прощения, милорд. Я вас задержала? — Она поспешила ему навстречу, смущенная и расстроенная. — Я пыталась привести себя в порядок, но, похоже, без осрбого успеха.
— Да, — согласился он, но улыбка его была столь ободряющей, что она сразу успокоилась. — Но ведь лиха беда начало. Идем завтракать.
Они прошли через кухню в общую комнату гостиницы, где сейчас никого не было, кроме служанки, ставившей тарелки и блюда на длинный, хорошо вымытый и вычищенный стол в центре комнаты.
Миранда при виде яичницы, белого хлеба из лучшей пшеничной муки и окорока облизнулась. Она скользнула на длинную скамью, забыв о своем одиночестве и страхе.
— Я просто умираю от голода.
— Меня это не удивляет после твоих утренних упражнений. — Гарет взял нож для разделки мяса. — Зельца или филе?
— И того и другого, если не возражаете.
Она подвинула к нему свое деревянное блюдо с хлебом, чтобы он положил на него тонкие ломти мяса. Потом взяла яичницу.
Служанка поставила перед ними кружки с элем, поклонилась и поспешила к камину разгрести вчерашние угли и золу.
Несколько минут Миранда ела в молчании. Потом встрепенулась:
— А где Чип? Он исчез.
— Господь милостив в своих неустанных заботах о нас, — пробормотал Гарет. — А я-то удивляюсь, отчего это наш завтрак такой мирный.
Миранда вскочила со скамьи и подбежала к окну, выходящему на улицу. Мимо проходил мальчик с коробом, полным пирожков, зазывая покупателей. За мальчиком следовал продавец овощей, толкая перед собой тележку с луком и капустой. Пожилая женщина чистила собачью конуру посреди двора. Она поспешила скрыться в доме, услышав предупредительный крик «Берегись!», и тотчас же из окна выплеснули содержимое ночного горшка.
Перед глазами Миранды развертывалась обычная для раннего утра уличная сцена. Чипа нигде не было видно.
Миранда вернулась к столу, но аппетит у нее пропал.
— Пойду поищу его во дворе, — сказала она.
Гарет кивнул и взял кружку с элем.
Пронзительный вопль заставил его вскочить на ноги. Он опрокинул кружку и уронил на пол нож. Гарет был на полпути к двери, ведущей в кухню, когда понял, что крик этот не человеческий. Уже в дверях он услышал, что к воплям обезьяны присоединились далеко не мелодичные крики Миранды. Она кричала с такой яростью, что он даже испугался.
Гарет ринулся через кухню, расталкивая кухонную челядь, столпившуюся у двери. Во дворе он остановился. Чип кричал оттого, что к хвосту его кто-то привязал горящую ветку. В панике он носился кругами по двору между столпившимися хохочущими увальнями, бросавшими камнями и конскими яблоками в обезумевшее животное и в девушку, тщетно пытавшуюся поймать зверька.
— Миранда, ты его не поймаешь, пока не перестанешь кричать! — Гарет рванулся вперед и схватил девушку за плечи. — Говори с ним спокойно!
— Но он сгорит! — крикнула она. По ее щекам струились слезы, лицо было белым, а губы бескровными.
Гарет бросился куда-то вбок, схватил ведро и выплеснул его на вопящую обезьянку. Потом ринулся на хохочущих оболтусов. В одной руке он держал шпагу, а другой расстегивал пояс. В мгновение ока Гарет оказался среди мужланов. Клинок описал в воздухе дугу. В другой руке Гарет держал тяжелый, с металлическими украшениями пояс, которым тоже размахивал изо всей силы. Теперь парни кричали не хуже обезьяны, пытаясь увернуться от ударов этого дьявола.
Они разбегались, визжа, как стадо испуганных свиней, сбивая друг друга с ног. Наконец Гарет прекратил колотить их. Он застегнул пояс, вложил шпагу в ножны и подошел к Миранде, немного успокоившейся и поймавшей наконец мокрого Чипа. Она сняла с его хвоста обугленную головню. Осматривая опаленную шерстку зверька, девушка баюкала его на руках.
Она подняла на Гарета заплаканное лицо, и он увидел ее сверкающие жаждой мести глаза. В голосе ее звучало настоящее торжество, когда она сказала:
— О! Вы их отлично проучили! Жаль только, что им удалось удрать!
Гарет сам удивлялся своему приступу ярости. Такого гнева он не испытывал много лет. Он чуть не убил их. Но спросил только:
— Как он?
— Шерсть немного обгорела. Он просто страшно испугался. Как они могли такое сделать? — Глаза ее снова наполнились слезами. — Я была такой глупой. Не могла догадаться, что надо окатить его водой… Но в голове у меня помутилось. Я не могла ничего сообразить.
— Ну, это едва ли удивительно, — ответил он, протягивая руку, чтобы отвести слипшуюся от слез прядь волос с ее щеки. — Неси его внутрь.
Обезьянка высвободила головку из рук Миранды и смотрела на своего спасителя блестящими глазами, в которых, как показалось Гарету, стояли слезы. Потом Чип что-то тихонько залопотал, протягивая тощую лапку графу.
— Он благодарит вас, — сказала Миранда, и Гарет. при всем свойственном ему скептицизме, был склонен ей поверить. — Теперь он всегда будет доверять вам и отныне станет вашим другом навеки, — добавила она.
— Как мне повезло! — пробормотал Гарет и был вознагражден слабой улыбкой девушки, после чего она снова принялась ласкать все еще дрожавшего Чипа.
Голова ее была склонена к зверьку, а сверкающие медью волосы разделены пробором на две ровные части. Гарет по привычке положил руку ей на плечо, побуждая войти первой. И загляделся на стройную шейку, открывшуюся его взору. Его рука невольно скользнула к шее, и пальцы прошлись по тонкой серебристой отметине в форме полумесяца, видной сейчас под волосами.
— Откуда он у тебя?
— Что?
Она подняла голову и попыталась посмотреть на то, что он показывает, через плечо.
— Да вот эта отметина. Это ведь шрам? Откуда он?
Он заставил ее снова наклонить голову, чтобы получше рассмотреть его. И вдруг кровь забурлила в его жилах. Миранда потрогала кожу на шее, пытаясь понять, о чем он говорит.
— Я не знаю, что это. Никогда его не видела. У меня ведь нет глаз на затылке, — добавила она со смехом, который не мог скрыть ее внезапного смущения. Она почувствовала его напряжение. У нее возникло неприятное ощущение, что она носит на коже какой-то уродливый знак, который принесет ей несчастье.
— Ты не помнишь, может быть, ты когда-нибудь упала и порезала шею?
— Нет, — она покачала головой, — такого не было. А что, это выглядит очень безобразно? — Она старалась изо всех сил скрыть тревогу, но голос ее дрожал.
— Ничуть, — последовал торопливый ответ. — Он совсем крошечный и почти не видим.
Он убрал руку. Она подняла голову, и волосы упали ей на шею, скрыв шрам.
— Пойдем. Нам пора собираться.
Но когда девушка, опередив его, вошла в здание гостиницы, он задержался во дворе. Это было нечто из ряда вон выходящее. Теперь он знал, что бродячая акробатка не просто двойник Мод.
Глава 5
Даже в это солнечное августовское утро городская тюрьма Дувра оставалась мрачным местом. В темную камеру из зарешеченного оконца под потолком проникал бледный лучик света. Мама Гертруда ходила туда-сюда по каменной темнице до тех пор, пока не поняла, что долгая холодная ночь наконец миновала. Она вздрогнула, поплотнее закуталась в шаль и еще раз пересчитала скрюченные фигуры на грязной соломенной подстилке на полу. Она делала это уже много раз, хотя отлично знала, что никто из ее товарищей по несчастью не мог просочиться сквозь толстые каменные стены.
Посередине камеры был расположен покатый вонючий сток, деревянное ведро в углу служило для отправления естественных надобностей. Больше в камере ничего не было.
Они все были здесь, ее актеры, все, кроме Миранды. Не в первый раз труппа проводила ночь в тюрьме. По обвинению в бродяжничестве или по подозрению в воровстве. На этот раз они попали сюда из-за Миранды. Миранды и ее обезьянки. Насколько понимала Гертруда, эта парочка вызвала переполох в городе, но каким-то образом ухитрилась скрыться от погони. А в результате всех артистов схватили как раз тогда, когда они собирались сесть на паром, чтобы отправиться обратно в Кале. И засунули в эту смрадную дыру, чтобы умиротворить разгневанных жителей Дувра.
Берт кашлянул, плюнул в сток и сел:
— Клянусь Господом, никогда не думал, что нас угораздит попасть в такую историю!
— Скоро нас выпустят, — сказала Гертруда. — Они не могут держать нас здесь, не предъявляя обвинения, а обвинять нас не в чем. Что бы ни натворила Миранда, мы тут ни при чем. Нас там вообще не было.
— Она бы не стала воровать, — объявил Берт, порываясь встать на ноги. Все его тело болело после того, как он провел ночь на жестком и сыром каменном полу.
— Конечно, нет, но это ничего не значит. Они все равно могут обвинить ее в воровстве. — Эти слова произнес Рауль, силач, сейчас разминавший свои мощные бицепсы и возвышавшийся, как башня, над остальными актерами. — Они обвинят ее в воровстве и признают виновной, не позволив и слова вымолвить в свою защиту. Они скажут, что она действовала заодно с обезьяной.
Робби всхлипнул:
— Они повесят Миранду?
— Сначала они должны будут ее поймать, — ответил Рауль.
— А Миранда увертливая, как угорь, — вмешался Люк, и в тоне его прозвучала наивная гордость. — Если они еще не поймали ее, то теперь и не поймают. А если бы поймали, мы бы знали об этом.
— Да, — согласился Рауль.
— И все же мы в плачевном положении. Они хотят обвинить нас в бродяжничестве, и нас всех выпорют на городской площади. Если нам удастся убраться отсюда с расквашенными носами, то мы будем считать, что нам повезло.
Робби сопел и растирал ногу, нещадно разболевшуюся от сырости и холода.
— И все из-за этой чертовой обезьяны, — послышался голос из дальнего угла. — Следовало свернуть ей шею, когда девчонка ее подобрала.
Гертруда рассмеялась, и ее гигантский бюст заколыхался, как желе.
— Хотелось бы мне посмотреть, как ты сделал бы это, Джебидайя! Если бы ты видел, что Миранда сотворила с шарманщиком, который дурно обращался с обезьянкой! Она орала на него, как торговка рыбой, опрокинула его шарманку и выплеснула на него ведро помоев, когда он погнался за ней.
— Да, это было стоящее зрелище! — мечтательно сказал Берт. — Не стоит связываться с нашей Мирандой, когда в ней просыпается гнев.
— Что касается меня, я буду рад вырваться отсюда на волю и увидеть свет дня, — пробормотал Джебидайя. — А если для этого надо будет отдать обезьяну в руки правосудия, от меня вы не услышите ни звука.
Тяжелые шаги тюремщика прервали беседу, и все повернулись к массивной деревянной двери с маленьким зарешеченным оконцем…
Кобыла выглядела даже хуже, чем накануне вечером, и у Гарета возникли серьезные сомнения, что она довезет их до Лондона. Особенно теперь, когда ей придется тащить на себе двоих. Двойное седло было побито молью, но Миранда отказалась от попоны с прокладкой из конского волоса, пожаловавшись, что торчащая из-под холста щетина ранит ее, как еловые иголки. Она удобно расположилась за спиной Гарета, и они выехали наконец из конюшни. Миранда молчала, но в ее молчании было что-то мрачное.
— Ненавижу, когда жульничают, — сказала она наконец, когда они выехали из города на крутую тропу, ведущую к замку на вершине утеса.
Гарет вздохнул. Он понял, что скрывается за ее молчанием. Владелец платной конюшни, одноглазый старый матрос с лысой, как яйцо, головой, бессовестно обобрал своего сиятельного клиента, взяв с него огромную плату за свою клячу и дамское седло. Гарет услышал, как Миранда возмущенно фыркнула, но не стал торговаться с хозяином лошади из-за нескольких пенсов. Этот человек и рассчитывал на то, что богатый господин не моргнув глазом заплатит ту цену, которую ему назначат.
— Это сравнительно небольшая плата, — заметил Гарет.
— Не для каждого, — сказала Миранда скорее себе, чем ему.
И Гарет ощутил какую-то непонятную неловкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51