Тот тоже мастак был выходить в одиночку супротив цельного вражьего полчища. И завсегда побеждал… – проговорил Елпидифор Калинкин.
– Изложи нам сию легенду, братец, – попросил пивовар Иван Таранов. Подыми в нас дух боевой да раздуй пламя гнева праведного!
– Отчего ж не рассказать добрым людям. Тем паче и ночь до рассвета коротать как-то надобно… Только имейте к моему рассказу снисхождение – я же не боян прирожденный, а всего лишь витязь скромного происхождения, обученный не былины петь, а мечом махать.
– Ничего! – ободрил его Иван Таранов. Бояном .можешь ты не быть, но гражданином быть обязан! Сказывай сию историю!
И богатырь, откашлявшись, начал:
Во глубоком синем окияне
Шел корабль военный огромадный.
Было на нем с тысячу матросов,
Да с две сотни палубных орудий,
Да еще грозны боеголовки,
Что несут всем смерть и разрушенье.
Капитан командовал там честно,
Блюл законы и чинил расправы.
Уважала вся его команда
За седины и характер крепкий.
Был еще на корабле том повар,
Что по-флотски назывался коком.
Кока звали попросту – Никола
И хвалили за борщи и каши
Так и шло бы судно в окияне,
Да нашелся на борту предатель.
Он провел на борт головорезов:
Люд лихой, без совести и чести.
В самый день рожденья капитана
Тот предатель со своею сворой
Захватили полностью кораблик,
В трюм согнали тысячу матросов,
Заперли их там, чтоб не мешали
Подлецам вершить свое злодейство.
Капитана ж зверски пристрелили,
Не дали и пирога отведать,
Что в подарок кок ему готовил.
Щи варил на камбузе Никола
В те часы когда плохие парни
Захватили капитанский мостик.
Но Никола не простым был коком,
Обучался он в особой школе
И прибить половником мог сотню,
А сковородою – и полтыщи.
Вот прознал Никола, что творится,
Что корабль злодеями захвачен,
Что один он оказался против
Целой банды злобных негодяев.
Тут вооружается Никола
Вострым тесаком для резки хлеба,
Сковородкой, да печным ухватом,
Да еще топориком пожарным.
И пошел губить, он супостатов,
В одиночку, храбро, без пощады.
Грозно приговаривал Никола:
«Это вам – за сэра капитана!
Это вам – за тысячу матросов,
За две сотни палубных орудий,
Да за грозные боеголовки
Получайте, выродки-убийцы!»
Так побил врагов своих Никола,
Не числом он взял, а лишь уменьем.
Мастером он был кулачной битвы,
Драки на ножах да на дубинках.
Спас корабль простой Никола-повар,
Возвратил его он в порт приписки
И за то обрел бессмертну славу
Средь людей и штатских и военных.
– Хорошая былина, – одобрительно загомонили все. И впрямь дух боевой подымает.
– Тихо! – шепотом оборвал их вдруг Солодов. Я отвечаю, что милосердные братья возвратились! Слышите, как топают?
– Накумарились на своей медитации… Однако они что-то сегодня рано пришли.
– Ничего. Зато теперь мы приблизительно знаем, сколько нам потребуется времени, чтобы незамеченными сбежать в Чертоногий лес.
– Одно плохо; меж нашей лечебницей и лесом кладбище старое, заброшенное. Как бы тамошние покойнички не начали нам препятствий чинить. Микула Селянинович раздумчиво погладил бороду.
– Что ты, витязь! – махнул на него сухонькой ручкой Иван Таранов. Наши родимые покойнички, в освященной земле погребенные, церковными стихирами отпетые, супротив своих не пойдут! А вот иродов вашнапупских, ежели те за нами все ж погонятся, остановят. Потому как не потерпят, чтоб нашу землю попирали пятки иноземных захватчиков.
– Что ж, тогда решено, – построжевшим тоном сказал Микула Селянинович. Начинаем готовить побег. Пора выступать против паскудной бабы, что всю власть в свои руки сграбастала.
Тут смущенно кашлянул Иван-царевич:
– У меня только один вопрос к богатырям-заступничкам…
– Ну? – подняли брови богатыри.
– Вам же вроде как за службу платить полагается… А казна-то Аленкиными стараниями почти пуста теперь…
– Эх, царевич, царевич, – укоризненно пробасил Елпидифор Калинкин. Ты что ж думаешь, мы родную землю за деньги защищать будем?! Али чести в нас нет богатырской?! Али не дорог нам град Кутеж и все благословенное Тридевятое царство?!
– Не надобно нам ни златницы, ни пенязя, – негромко проговорил Ставр Годинович. Лишь бы держава родимая в прежней славе и богатстве восстала!
– Верно! – поддакнули богатыри.
– Вот так-то, царевич, – подытожил этот разговор Микула Селянинович. Спервоначала мы спасением отечества займемся…
– А потом и поглядим, у кого что в контракте записано, – прежним негромким голосом добавил Ставр Годинович.
Но на эту фразу никто из присутствующих не обратил внимания.
* * *
– Доброе утро! – вежливо приветствовала я Охранника сказок.
Он кивнул, а потом сказал:
– Утро добрым не бывает.
– Фу, как не стыдно разговаривать с дамой в таком тоне! – слегка возмутилась я. Уж не моим ли присутствием вызвано то недовольство, что проступает на вашей физиономии?
Охранник усмехнулся, и лицо его сразу перестало напоминать землетрясение.
– Так-то лучше, – похвалила, я. Что вас с утра столь озаботило, что вы готовы кидаться даже на скромных докторантов филологии?
– Озаботило, – посерьезнел охранник. Сон плохой видел.
– А что, ваши сны имеют какое-то отношение к реальности?
– Самое прямое. Умывальник, кстати, во дворе. На завтрак будет творог и чай. Мне туда сыпануть изюму?
– Куда?! В чай?!
– Нет. В творог.
– Что вы, не стоит так тратиться! Кстати, Охранник, вы не ответили на мой вопрос.
– Какой вопрос? Не было никакого вопроса?
– Значит, будет. Что вам снилось?
Охранник поежился, глаза его приняли отсутствующее выражение.
– Мне часто снится один и тот же сон, – заговорил он глухо, – Я подхожу к поляне, на которой играют дети. Много детей. Они смеются, качаются на качелях, лепят куличики из песка… И вдруг… Огонь, безумный огонь с неба обрушивается на них и превращает их в обугленные скелеты… И огненный ветер уносит их, словно сухие листья… Я вижу это и понимаю, что ничего не могу сделать… Ужасно.
– Ужасно. Тем более что это не ваш сон. Точнее, вам он сниться не должен.
– А вот снится, собака! И я при этом себя так чувствую, словно внутри у меня железо и только снаружи – человеческая плоть. К чему-бы это?
– Вы успокойтесь, – задушевно, сказала я. Этот сон вас не касается. А для профилактики попейте настойки пустырника. Помогает.
– Думаешь? – Охранник снова улыбнулся. Ладно, ступай свою подругу разбуди, а я все для завтрака приготовлю.
– Как скажете. Я отправилась будить свою прекрасную тезку, при этом размышляя над тем, какие странные вещи могут происходить во вверенном нам мире, И даже в сказках попадаются элементы мировых блокбастеров.
Василиса Прекрасная, оказывается, уже не спала. Она сидела перед небольшим столиком с овальным зеркалом в красивой бронзовой раме и укладывала в сложную прическу свои грандиозные косы. Поскольку рот Василисы был занят целым батальоном шпилек, на мое приветствие она ответила крайне невнятно.
– Охранник зовет нас завтракать, – ввела в курс дела я.
– Пшшдем. Еще три шпильки втыкаются в узел волос на затылке.
– Он странный, но, по-моему, неплохой человек.
– Хвауи шено ф штогу, а хошаина ф хробу! – ввернула в разговор народную мудрость тезка, и с десяток разнокалиберных шпилек воткнулись в прическу Василисы Прекрасной с грандиозной скоростью и точностью. Мне даже стало неудобно за свой собственный весьма непрезентабельный вид. Одолжившись у тезки большим костяным гребнем, я пристроилась рядом у зеркала и принялась наводить порядок на голове, иногда поглядывая на результат моих манипуляций,
– Да, кстати, свежая новость: ночью здесь побывала Аленка.
– Фто?!
Василиса выплюнула шпильки и закричала:
– Как это было?!
Я вкратце обрисовала общую картину ночного приключения.
– Беда! – схватилась за голову Василиса. Не оставит нас Аленка в покое! Раз уж она к самому Охраннику заявиться не побоялась…
– Заявиться-то заявилась, да ушла ни с чем. И, по-моему, этот Охранник – за нас.
Василиса Прекрасная горько улыбнулась:
– Ничего ты не понимаешь! Он и не за нас и не за них. Его дело охранять сказки. Остальное его не касается.
– Но пока, во всяком случае, он нас спас. И пойдем чай пить. Кстати, здешние удобства находятся во дворе. Могу проводить.
– Сделай одолжение.
Утро было прохладным и чуть пасмурным. Накрапывал легонький мелкий дождик. Поэтому задерживаться на лоне природы не хотелось. Даже ромашки, казалось, поникли от всепогодной мрачности и не радовали глаз.
Охранник не солгал, когда сказал, что на завтрак будет творог. Этого молочного продукта на столе было просто изобилие. Причем в разных видах, свидетельствующих о кулинарной изобретательности хозяина. Да, для того, чтобы вытворять подобное с обычным банальным продуктом, надо обладать воображением Сальвадора Дали. Хотя бы.
Я с некоторым опасением надкусила верхушку плотного белого конуса. Оказалось – ничего страшного. Просто прессованный творог с ванилью, начиненный Земляникой. С брусничным чаем – восхитительно!
– Что вы, уважаемые дамы, намерены делать дальше? – поинтересовался Охранник, едва мы покончили с творожным завтраком.
– Бежать. Посерьезнела расслабившаяся было за чаем Василиса Прекрасная.
– Зачем?
– Чтоб Аленка нас не достала на погибель нашу.
– Логично. Только, думается мне, она вас везде найдет. Уж если даже ко мне сунуться не побоялась…
– Значит, мы найдем такое место, куда она побоится лезть.
* * *
Пока Охранник и Василиса Прекрасная беседовали таким манером, я с любопытством осматривала комнату. В ней опять произошли метаморфозы. То, что ночью представлялось бревнами и пеньками, почему-то преобразилось в пластиковые мини-автомобильчики, вроде тех, на которых катаются пятилетние любители парковых аттракционов. Холодильник превратился в самое настоящее чучело императорского пингвина. Под крылом у него был зажат небольшой толстый альбом в сафьяновом переплете. В клюве пингвин ухитрялся держать чернильный прибор. Чайники-зайцы вообще куда-то исчезли, а на их месте красовалась напольная китайская ваза с букетом искусственных ирисов,
– Где мой компьютер? – поинтересовалась я у Охранника, бестактно вклиниваясь в его рассказ.
– Не волнуйся, – отмахнулся тот. Вон, бутыль стоит с жидкостью синего цвета, видишь?
– Да.
– Он и есть.
– Тогда там все погибло, – обреченно вздохнула я. Моя диссертация, Альманах, вообще все… Вы его что, в денатурате растворили?
Охранник расхохотался. Нет, он все-таки нормальный мужик. Какой-нибудь законченный подлец или жулик не сможет так искренне смеяться. Хотя, возможно, я просто плохо разбираюсь в людях…
– Не беспокойся. Отсмеявшись, Охранник вновь посерьезнел. Все в полном порядке. И те метаморфозы, которые происходят с вещами в этой комнате, не должны тебя пугать.
– А действительно… Почему здесь все меняется? Когда мы вчера к вам пришли, вон тот сиреневый в салатовую полоску автомобильчик был вполне респектабельным диваном. Ночью же на месте сего дивана я обнаружила бревно. Про другие вещи я уж и не говорю…
– Да, все меняется, – философски заметил Охранник. Ты когда-нибудь наблюдала такое зрелище: посреди быстро текущей реки торчит из воды какая-нибудь коряга. Или ветка. И всякая мелочь, что плывет, подчиняясь воле реки, обязательно за эту корягу зацепится. На мгновение. Или навсегда. Мой дом – та самая коряга в непрерывно движущемся потоке сказок. И все лишнее, ненужное потоку, попадает сюда само собой. И постоянно меняется – под воздействием сказочной атмосферы. Не слишком понятное объяснение, но на большее не рассчитывай.
– Ладно. Но он хоть может превратиться обратно?
– Конечно.
– Когда?
– Вероятно, следующей ночью. А зачем тебе? Все равно с собой ты его не понесешь, как я уже сказал. Ты оставишь его у меня на хранение. И заберешь тогда, когда… камни запоют.
Если камни запоют,
Ты припомнишь, как живут.
– Это же слова из заклинания, которым Аленка заколдовала моего мужа! Откуда вы знаете… про камни?
Охранник даже слегка удивился:
– Да кто ж об этом не знает! Есть такое место, пользующееся дурной репутацией. Чертоногий лес называется. Так вот там имеется уникальная заповедная зона; так называемая Каменная роща, где все из камней: деревья, трава, даже звери. И каждую пятницу все эти камни начинают петь. По непроверенным мною слухам, именно в каменную рощу попадают те, кто подпал под влияние злых чар. Заколдованные люди, одним словом.
– Никогда об этом не знала, – удивленно протянула Василиса Прекрасная, а я сидела и думала только об одном,
Поющая Каменная роща.
Заколдованные люди.
Заколдованный Иван.
Я даже самой себе боюсь признаться в том, что он стал мне дорог. И вовсе не из-за постельных отношений. В нем было то, чего так не хватает современному мужчине: безыскусная простота и талант ничего не бояться. А леденцы… Подумаешь, леденцы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Изложи нам сию легенду, братец, – попросил пивовар Иван Таранов. Подыми в нас дух боевой да раздуй пламя гнева праведного!
– Отчего ж не рассказать добрым людям. Тем паче и ночь до рассвета коротать как-то надобно… Только имейте к моему рассказу снисхождение – я же не боян прирожденный, а всего лишь витязь скромного происхождения, обученный не былины петь, а мечом махать.
– Ничего! – ободрил его Иван Таранов. Бояном .можешь ты не быть, но гражданином быть обязан! Сказывай сию историю!
И богатырь, откашлявшись, начал:
Во глубоком синем окияне
Шел корабль военный огромадный.
Было на нем с тысячу матросов,
Да с две сотни палубных орудий,
Да еще грозны боеголовки,
Что несут всем смерть и разрушенье.
Капитан командовал там честно,
Блюл законы и чинил расправы.
Уважала вся его команда
За седины и характер крепкий.
Был еще на корабле том повар,
Что по-флотски назывался коком.
Кока звали попросту – Никола
И хвалили за борщи и каши
Так и шло бы судно в окияне,
Да нашелся на борту предатель.
Он провел на борт головорезов:
Люд лихой, без совести и чести.
В самый день рожденья капитана
Тот предатель со своею сворой
Захватили полностью кораблик,
В трюм согнали тысячу матросов,
Заперли их там, чтоб не мешали
Подлецам вершить свое злодейство.
Капитана ж зверски пристрелили,
Не дали и пирога отведать,
Что в подарок кок ему готовил.
Щи варил на камбузе Никола
В те часы когда плохие парни
Захватили капитанский мостик.
Но Никола не простым был коком,
Обучался он в особой школе
И прибить половником мог сотню,
А сковородою – и полтыщи.
Вот прознал Никола, что творится,
Что корабль злодеями захвачен,
Что один он оказался против
Целой банды злобных негодяев.
Тут вооружается Никола
Вострым тесаком для резки хлеба,
Сковородкой, да печным ухватом,
Да еще топориком пожарным.
И пошел губить, он супостатов,
В одиночку, храбро, без пощады.
Грозно приговаривал Никола:
«Это вам – за сэра капитана!
Это вам – за тысячу матросов,
За две сотни палубных орудий,
Да за грозные боеголовки
Получайте, выродки-убийцы!»
Так побил врагов своих Никола,
Не числом он взял, а лишь уменьем.
Мастером он был кулачной битвы,
Драки на ножах да на дубинках.
Спас корабль простой Никола-повар,
Возвратил его он в порт приписки
И за то обрел бессмертну славу
Средь людей и штатских и военных.
– Хорошая былина, – одобрительно загомонили все. И впрямь дух боевой подымает.
– Тихо! – шепотом оборвал их вдруг Солодов. Я отвечаю, что милосердные братья возвратились! Слышите, как топают?
– Накумарились на своей медитации… Однако они что-то сегодня рано пришли.
– Ничего. Зато теперь мы приблизительно знаем, сколько нам потребуется времени, чтобы незамеченными сбежать в Чертоногий лес.
– Одно плохо; меж нашей лечебницей и лесом кладбище старое, заброшенное. Как бы тамошние покойнички не начали нам препятствий чинить. Микула Селянинович раздумчиво погладил бороду.
– Что ты, витязь! – махнул на него сухонькой ручкой Иван Таранов. Наши родимые покойнички, в освященной земле погребенные, церковными стихирами отпетые, супротив своих не пойдут! А вот иродов вашнапупских, ежели те за нами все ж погонятся, остановят. Потому как не потерпят, чтоб нашу землю попирали пятки иноземных захватчиков.
– Что ж, тогда решено, – построжевшим тоном сказал Микула Селянинович. Начинаем готовить побег. Пора выступать против паскудной бабы, что всю власть в свои руки сграбастала.
Тут смущенно кашлянул Иван-царевич:
– У меня только один вопрос к богатырям-заступничкам…
– Ну? – подняли брови богатыри.
– Вам же вроде как за службу платить полагается… А казна-то Аленкиными стараниями почти пуста теперь…
– Эх, царевич, царевич, – укоризненно пробасил Елпидифор Калинкин. Ты что ж думаешь, мы родную землю за деньги защищать будем?! Али чести в нас нет богатырской?! Али не дорог нам град Кутеж и все благословенное Тридевятое царство?!
– Не надобно нам ни златницы, ни пенязя, – негромко проговорил Ставр Годинович. Лишь бы держава родимая в прежней славе и богатстве восстала!
– Верно! – поддакнули богатыри.
– Вот так-то, царевич, – подытожил этот разговор Микула Селянинович. Спервоначала мы спасением отечества займемся…
– А потом и поглядим, у кого что в контракте записано, – прежним негромким голосом добавил Ставр Годинович.
Но на эту фразу никто из присутствующих не обратил внимания.
* * *
– Доброе утро! – вежливо приветствовала я Охранника сказок.
Он кивнул, а потом сказал:
– Утро добрым не бывает.
– Фу, как не стыдно разговаривать с дамой в таком тоне! – слегка возмутилась я. Уж не моим ли присутствием вызвано то недовольство, что проступает на вашей физиономии?
Охранник усмехнулся, и лицо его сразу перестало напоминать землетрясение.
– Так-то лучше, – похвалила, я. Что вас с утра столь озаботило, что вы готовы кидаться даже на скромных докторантов филологии?
– Озаботило, – посерьезнел охранник. Сон плохой видел.
– А что, ваши сны имеют какое-то отношение к реальности?
– Самое прямое. Умывальник, кстати, во дворе. На завтрак будет творог и чай. Мне туда сыпануть изюму?
– Куда?! В чай?!
– Нет. В творог.
– Что вы, не стоит так тратиться! Кстати, Охранник, вы не ответили на мой вопрос.
– Какой вопрос? Не было никакого вопроса?
– Значит, будет. Что вам снилось?
Охранник поежился, глаза его приняли отсутствующее выражение.
– Мне часто снится один и тот же сон, – заговорил он глухо, – Я подхожу к поляне, на которой играют дети. Много детей. Они смеются, качаются на качелях, лепят куличики из песка… И вдруг… Огонь, безумный огонь с неба обрушивается на них и превращает их в обугленные скелеты… И огненный ветер уносит их, словно сухие листья… Я вижу это и понимаю, что ничего не могу сделать… Ужасно.
– Ужасно. Тем более что это не ваш сон. Точнее, вам он сниться не должен.
– А вот снится, собака! И я при этом себя так чувствую, словно внутри у меня железо и только снаружи – человеческая плоть. К чему-бы это?
– Вы успокойтесь, – задушевно, сказала я. Этот сон вас не касается. А для профилактики попейте настойки пустырника. Помогает.
– Думаешь? – Охранник снова улыбнулся. Ладно, ступай свою подругу разбуди, а я все для завтрака приготовлю.
– Как скажете. Я отправилась будить свою прекрасную тезку, при этом размышляя над тем, какие странные вещи могут происходить во вверенном нам мире, И даже в сказках попадаются элементы мировых блокбастеров.
Василиса Прекрасная, оказывается, уже не спала. Она сидела перед небольшим столиком с овальным зеркалом в красивой бронзовой раме и укладывала в сложную прическу свои грандиозные косы. Поскольку рот Василисы был занят целым батальоном шпилек, на мое приветствие она ответила крайне невнятно.
– Охранник зовет нас завтракать, – ввела в курс дела я.
– Пшшдем. Еще три шпильки втыкаются в узел волос на затылке.
– Он странный, но, по-моему, неплохой человек.
– Хвауи шено ф штогу, а хошаина ф хробу! – ввернула в разговор народную мудрость тезка, и с десяток разнокалиберных шпилек воткнулись в прическу Василисы Прекрасной с грандиозной скоростью и точностью. Мне даже стало неудобно за свой собственный весьма непрезентабельный вид. Одолжившись у тезки большим костяным гребнем, я пристроилась рядом у зеркала и принялась наводить порядок на голове, иногда поглядывая на результат моих манипуляций,
– Да, кстати, свежая новость: ночью здесь побывала Аленка.
– Фто?!
Василиса выплюнула шпильки и закричала:
– Как это было?!
Я вкратце обрисовала общую картину ночного приключения.
– Беда! – схватилась за голову Василиса. Не оставит нас Аленка в покое! Раз уж она к самому Охраннику заявиться не побоялась…
– Заявиться-то заявилась, да ушла ни с чем. И, по-моему, этот Охранник – за нас.
Василиса Прекрасная горько улыбнулась:
– Ничего ты не понимаешь! Он и не за нас и не за них. Его дело охранять сказки. Остальное его не касается.
– Но пока, во всяком случае, он нас спас. И пойдем чай пить. Кстати, здешние удобства находятся во дворе. Могу проводить.
– Сделай одолжение.
Утро было прохладным и чуть пасмурным. Накрапывал легонький мелкий дождик. Поэтому задерживаться на лоне природы не хотелось. Даже ромашки, казалось, поникли от всепогодной мрачности и не радовали глаз.
Охранник не солгал, когда сказал, что на завтрак будет творог. Этого молочного продукта на столе было просто изобилие. Причем в разных видах, свидетельствующих о кулинарной изобретательности хозяина. Да, для того, чтобы вытворять подобное с обычным банальным продуктом, надо обладать воображением Сальвадора Дали. Хотя бы.
Я с некоторым опасением надкусила верхушку плотного белого конуса. Оказалось – ничего страшного. Просто прессованный творог с ванилью, начиненный Земляникой. С брусничным чаем – восхитительно!
– Что вы, уважаемые дамы, намерены делать дальше? – поинтересовался Охранник, едва мы покончили с творожным завтраком.
– Бежать. Посерьезнела расслабившаяся было за чаем Василиса Прекрасная.
– Зачем?
– Чтоб Аленка нас не достала на погибель нашу.
– Логично. Только, думается мне, она вас везде найдет. Уж если даже ко мне сунуться не побоялась…
– Значит, мы найдем такое место, куда она побоится лезть.
* * *
Пока Охранник и Василиса Прекрасная беседовали таким манером, я с любопытством осматривала комнату. В ней опять произошли метаморфозы. То, что ночью представлялось бревнами и пеньками, почему-то преобразилось в пластиковые мини-автомобильчики, вроде тех, на которых катаются пятилетние любители парковых аттракционов. Холодильник превратился в самое настоящее чучело императорского пингвина. Под крылом у него был зажат небольшой толстый альбом в сафьяновом переплете. В клюве пингвин ухитрялся держать чернильный прибор. Чайники-зайцы вообще куда-то исчезли, а на их месте красовалась напольная китайская ваза с букетом искусственных ирисов,
– Где мой компьютер? – поинтересовалась я у Охранника, бестактно вклиниваясь в его рассказ.
– Не волнуйся, – отмахнулся тот. Вон, бутыль стоит с жидкостью синего цвета, видишь?
– Да.
– Он и есть.
– Тогда там все погибло, – обреченно вздохнула я. Моя диссертация, Альманах, вообще все… Вы его что, в денатурате растворили?
Охранник расхохотался. Нет, он все-таки нормальный мужик. Какой-нибудь законченный подлец или жулик не сможет так искренне смеяться. Хотя, возможно, я просто плохо разбираюсь в людях…
– Не беспокойся. Отсмеявшись, Охранник вновь посерьезнел. Все в полном порядке. И те метаморфозы, которые происходят с вещами в этой комнате, не должны тебя пугать.
– А действительно… Почему здесь все меняется? Когда мы вчера к вам пришли, вон тот сиреневый в салатовую полоску автомобильчик был вполне респектабельным диваном. Ночью же на месте сего дивана я обнаружила бревно. Про другие вещи я уж и не говорю…
– Да, все меняется, – философски заметил Охранник. Ты когда-нибудь наблюдала такое зрелище: посреди быстро текущей реки торчит из воды какая-нибудь коряга. Или ветка. И всякая мелочь, что плывет, подчиняясь воле реки, обязательно за эту корягу зацепится. На мгновение. Или навсегда. Мой дом – та самая коряга в непрерывно движущемся потоке сказок. И все лишнее, ненужное потоку, попадает сюда само собой. И постоянно меняется – под воздействием сказочной атмосферы. Не слишком понятное объяснение, но на большее не рассчитывай.
– Ладно. Но он хоть может превратиться обратно?
– Конечно.
– Когда?
– Вероятно, следующей ночью. А зачем тебе? Все равно с собой ты его не понесешь, как я уже сказал. Ты оставишь его у меня на хранение. И заберешь тогда, когда… камни запоют.
Если камни запоют,
Ты припомнишь, как живут.
– Это же слова из заклинания, которым Аленка заколдовала моего мужа! Откуда вы знаете… про камни?
Охранник даже слегка удивился:
– Да кто ж об этом не знает! Есть такое место, пользующееся дурной репутацией. Чертоногий лес называется. Так вот там имеется уникальная заповедная зона; так называемая Каменная роща, где все из камней: деревья, трава, даже звери. И каждую пятницу все эти камни начинают петь. По непроверенным мною слухам, именно в каменную рощу попадают те, кто подпал под влияние злых чар. Заколдованные люди, одним словом.
– Никогда об этом не знала, – удивленно протянула Василиса Прекрасная, а я сидела и думала только об одном,
Поющая Каменная роща.
Заколдованные люди.
Заколдованный Иван.
Я даже самой себе боюсь признаться в том, что он стал мне дорог. И вовсе не из-за постельных отношений. В нем было то, чего так не хватает современному мужчине: безыскусная простота и талант ничего не бояться. А леденцы… Подумаешь, леденцы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47