– Да за что же нам это?! Зачем они из нас стариков делают?! – чуть не возопил я.
– А указание такое от Аленки-узурпаторши вышло. Потому как старики-то с нею воевать не будут. Вот она и решила состарить весь Кутеж, а там, глядишь, и все царство… А еще, я думаю, – совсем перешел на шепот Солодов, – не простые эти капли. Тот, кто долгое время употребляет перебродивший сок яблок молодильных, попадает от него в зависимость.
– Это как?
– Без энтого соку уж и жить не может. А пьет его еще быстрее стареет и, значит, быстрее помирает. Так все мужики и повымрут, и будет Аленка царевать со своим пришлым черномазым да его слугами непотребными…
Рассказав богатырям свою печальную историю, пивовар Иван Таранов поник головой. Уши его при этом как-то сами собой задумчиво шевельнулись.
– Так это что же? – яростным шепотом вопросил витязь Маздай. Нам тоже такую пакость вливать будут?! Чтоб и мы в дедов ушастых да зеленых превратились?! Ох, ты, господин Таранов, на эти слова не обижайся…
– Я не обижаюсь. А только пытки вам энтой не миновать.
– А ежли бежать? – вскинулся Ставр Годинович.
– Многие пытались бежать из лечебно-трудового очистилища, да всех вернули и лютому лечению предали. На прошлой неделе двое бедолаг, из кузнецких подмастерьев, кинулись ночью прямо скрозь стеклянные окна, изрезались все – страсть! Добежали до пожарной команды, там их спрятали, а утром пришли к пожарникам милосердные братья – по кровавым следам беглецов нашли. Отобрали, да еще и пожарников потащили с собой – за сопротивление действующему лечебному режиму, о как!
– Ничего, – нахмурился Микула Селянинович. Не встречал я на своем веку еще такой темницы, из которой бежать невозможно. Ну-ка, мужики, подтягивайтесь в кружок, кой-что обсудить надобно. А ты, пивовар уважаемый, нас послушай, может, совет дельный подашь. Да еще расскажи нам поподробнее: чем этих братьев милосердия одолеть можно будет?
Но стратегию борьбы с непотребной политикой лечебно-трудового очистилища, а также со злокозненными «милосердными братьями» богатыри обсудить не успели. Потому что дверь в их палату широко распахнулась и на пороге возникла высоченная мужская фигура в белом халате. За фигурой рядами выстроились смуглокожие тощенькие типы с серебряно посверкивающими глазками, держащие в руках столь же серебряно мерцающие непонятные штучки с иголками на концах. Все смуглокожие облачены были в строго белые одежды и даже лица их закрывали белые повязки.
– Кумарис, мудхи! – с плохо скрываемым презрением произнес высокий предводитель. С добрым утром, рабы вредных привычек!
– Хана, – пискнул богатырям пивовар Иван Таранов. Это обход.
И серой тенью споро метнулся в угол, где, видимо, находился его топчанчик.
И точно подтверждая слова пивовара, один из смуглокожих противно заорал:
– Всем лежать! Руки поверх, одеяла! Это обход!
– Позвольте представиться, – ощерился высокий, плохо изображая улыбку, – я ваш главный лекарь. Меня зовут Раджниш Квамасутра, но; вы будете обращаться ко мне, только используя слово «гуру». А теперь приступим к осмотру. На что не жалуетесь?..
* * *
– Тебе нужно бежать, – сказала Василиса Прекрасная. Глаза ее опасно блестели,
– Нам нужно бежать, – поправила я прекрасную тезку. Нам. Ты полагаешь, я тебя оставлю на растерзание этой дамочки с диагнозом «маниакально-депрессивный психоз»?
Василиса Прекрасная лишь усмехнулась в ответ на эту мою тираду.
– По чести сказать, иного я от тебя и не ждала, сестрица названая, – сказала она и, позванивая связкой ключей, поманила меня в так называемую кладовую. Надо собрать вещи самые ценные и те, что нам в первую очередь пригодятся.
– И те, что мы сможем на себе унести, – подняла указательный палец я. Потому что никакого эскорта в виде Тонечек-Дуняшек нам брать не придется. Иначе это будет не побег, а парадный выезд, о котором весь Кутеж узнает, а не только Аленка.
– Верно.
– Тогда приступим. Ч-ш-ш! Дверь скрипнула или мне показалось?
Мы напряженно замерли. Из-под моего локтя медленно и деликатно высунулись руки Крутого Сэма с двумя ножами вороненой стали и при помощи упомянутых ножей сделали эффектный жест, означающий, что все тихо и нам пока не о чем беспокоиться.
– Спасибо, Сэм, – улыбнулась я.
Решение о побеге назрело само собой. Если вы помните, узурпаторша затребовала с меня в качестве выкупа за жизнь близких людей основной труд по черной магии – древнюю Альманах-книгу. И сроку на разыскание оного раритета дано мне, было три дня. Естественно, что никакой книги я не нашла. Впрочем, и не искала. Хотя бы уже потому, что обещала кошке Руфине про сей фолиант даже никому не заикаться. То, что о моих проблемах с Альманахом давно уже знала Василиса Прекрасная, было печальным, но необходимым отступлением от обещания. Потому что тезка разбирается в магической литературе и вообще волшебстве лучше, чем я.
А бежать мы задумали сразу после того, как посланные Аленкой смуглые крепкие парнишки учинили в нашем тереме первый обыск. Я еще тогда нервно смеялась: «А Руфина говорила, что это неприступная крепость!» Второй обыск, с письменным предуведомлением, состоялся сегодня утром. Аленка писала:
«Исполать тебе, Василиса свет Премудрая! Не забыла, чай, что я тебе сделать, да что найти и пред мои ясны очи предоставить наказывала? Для освежения твоей памяти ц усиления твоей прыти посылаю слуг своих верных. Ежели они что разобьют, переломают, погромят у тебя в тереме – не взыщи, такие уж они у меня шаловливые. Жду тебя с нетерпением. И помни: не только я жду..:»
Письмо я разорвала в мелкие клочки, на погром, учиненный «шаловливыми» слугами, заставила себя смотреть философски. Благодарение Богу, ни в первый, ни во второй свой налет головорезы, переворачивая все в спальне, не натолкнулись на тайную дверь, за которой была комнатка с компьютером. По тому, как пристально, почти гипнотизирующе наблюдала за погромщиками Василиса Прекрасная, я поняла, что она натуральным образом отводила им глаза. И правильно делала! Потому что, узнай Аленка о диковинной машине – неизвестно, каких еще гадостей пришлось бы ожидать на свои головы несчастным жителям не только Кутежа, но и всего Тридевятого царства.
Конечно, наше бегство было крайней мерой. И весьма нерадостной. Уже потому, что мы оставляли на произвол судьбы, точнее Аленки, дорогих нам людей.
– Василиса, – поминутно повторяла я, – а что же будет без меня с моим Иваном?
– Она его уже и так заколдовала, судя по всему, очень крепким колдовством. И вряд ли станет расколдовывать, узнав о нашем побеге.
– А если?
– В конце концов, он мужчина. Должен справиться сам. Меня только одно беспокоит…
– Да?..
– В кого именно она его превратила? Судя по заклинанию, которое ты мне передала, Иван должен стать или пшеничным зерном или каким-нибудь камнем. Это плохо.
– Почему?
– Обрати она его в сокола, собаку или даже лягушку, он бы смог от нее бежать. А куда и как бежать дерну? Да и камень не покатится, пока его не пнешь…
– Все, хватит, – решила я. Я остаюсь. Никуда не побегу. Пусть эта колдунья и меня в камень превращает. Будем мы с Ванькой, два здоровенных булыжника, лежать прямо напротив царского крыльца. Глядишь, Аленка пойдет да об нас и споткнется. И нос себе расквасит. Или коленку расцарапает.
– Перестань! – одернула меня прекрасная тезка. Или думаешь, что у тебя одной такая маета безмужняя? Я ведь про своего царевича тоже толком ничего не знаю… Но если мы останемся, то Аленка с нас не то что Альманах, звезды с небеси потребует.
– Ладно. Пока делаем то, что получается, а дальше, жизнь покажет. Ваньку только очень жалко.
– Жалко. Только от того, что мы будем в тереме сидеть да слезы лить, ему легче не станет.
– Это точно.
Василиса Прекрасная захлопнула сундук.
– Вот. Этой одежды нам хватит, авось не на гулянку идем, – увязывая небольшой узелок, усталым голосом сообщила она. Оденемся непривлекательно, неброско, бедно, как поселянки худородные…
Я как можно незаметнее подошла к окну. По залитому предвечерним солнцем двору дефилировало дюжины три смуглокожих воинов. Подняла глаза вверх – над крышей терема лениво парили те самые мутантообразные птицы, одновременно напоминающие гуся, стрекозу и вертолет.
– А нас стерегут, – только и сказала я.
– А ты думала, – усмехнулась тезка.
– Я не уверена, что как поселянки в лаптях и холстине мы не привлечем внимания…
– В царских кокошниках нас заметят еще быстрее.
– Я не об этом. Тезка моя прекрасная, как мы вообще предполагаем бежать?
– Как часы за полночь пробьют, мы черным ходом двинемся. В сад, где беседка плетеная, помнишь?..
– Да.
– Эта беседка не простая. Ежели на ее полу нужные знаки начертить, она из сада исчезнет, а в нужном нам месте появится. Загвоздка только в том…
– ???
–Как мы сумеем добраться до беседки, не привлекая внимания.
Я побродила по комнате, для чего-то открыла ларец с моими свадебными подарками… Изумрудные ожерелья, сапфировые и гранатовые серьги, россыпи жемчужных бус блеснули в неярком свете комнаты как глаза затаившегося убийцы. Нормальные у меня ассоциации. Как раз для психиатрического диспансера. С видимым сожалением я захлопнула ларчик. Что ни говори, а оставлять украшения на растерзание вашнапупским вандалам было жалко. Василиса Прекрасная это заметила:
– Полно тебе, сестрица названая, об энтом мусоре печаловаться. Чай не яхонтами да смарагдами жив человек!
– Это верно. Главное, чтобы человек остался жив. В данном случае речь идет о наших жизнях. Только вот что меня беспокоит. Не окажется ли так, что весь сад вместе с беседкой тоже под завязку напихан Аленкиными шпионами?
На лице Василисы мелькнула растерянность.
– Об этом я как-то не подумала…
– А что, если…
– Да?
– У нас ведь полный сундук волшебных вещей! Я помню, мне Руфина еще до свадьбы показывала. Кажется, там была шапка-невидимка! Наденем – и пройдем через все кордоны без проблем.
Василиса Прекрасная поглядела на меня так, словно я сказала такое, что даже записному общегородскому дурачку Мормотке и то говорить зазорно.
– А в чем проблема? – вскинулась я. Василиса вздохнула:
– Тебе Руфина, конечно, многого не говорила, из политических соображений. Так вот. Беда в том, что хранить да беречь мы вещи волшебные можем, а вот использовать их – никак.
– Почему?
– Как бы это тебе объяснить… Ну, вот представь, что ты охотник, И разрешили тебе по осени два месяца волков стрелять. Два месяца можно, а более – ни-ни, иначе нарушение закона. Так и с волшебными вещами…
– Лицензия, что ли, на них закончилась? – сообразила я.
– Во-во. Она самая. Потому как у; нас с Руфиной волшебство не ахти какое сильное. Так что некоторые вещи, типа, к примеру, заветного колечка, что мужикам на известное место для увеличения размеру надевается, еще кой-какую силу сохранили. А остальные…
– Отстрелялись.
– Истинно так. Но оставить их мы не можем. Руфина говорила тебе небось, что это национальное достояние?
– Говорила.
– Вот. Нельзя, чтобы национальное достояние попало в руки к паскудной лжецарице.
– Я не спорю, конечно, но там же их целый сундук. Тяжелый.
– Справимся как-нибудь. Что под одежду наденем, что в заплечные мешки…
И тут я заломила руки.
– Что? – испугалась Василиса Прекрасная.
– Компьютер! Я не имею права его оставить! И как мы все это хозяйство потащим – представить себе не могу!!!
Василиса задумалась:
– А может, спрячем в тереме, в каком-нибудь тайном простенке. Я хорошо умею прятать. Не волнуйся, Аленка не найдет…
– Пойми, не могу я без него! Там все, все самое важное… Моя диссертация… Интернет…
От двери послышался недовольный свист, содержащий в себе явный намек.
– И Сэм не может без машины. А мы не можем без Сэма.
– Значит, понесем. Вон, дерюга здоровенная на полу лежит, в нее завернем –и потащим. Ничего. Настоящая баба тем и отличается от русалки али другой нечисти какой, что завсегда сможет на себе все свое самое дорогое волочить. Ране, помню, еще в Кутеже по двунадесятым праздникам во время народных гуляний была главная потеха: бабы соревновались, кто сколько может на себе вещей нужных нести, да еще и мужа в придачу.
– Веселенькое развлечение.
– То не развлечение, а необходимая предосторожность. Случись беда какая в доме – пожар али подтопление фундамента, – кому сундуки выносить? Кому мужика с полатей стаскивать да на плечи себе вскидывать? Опять же бабе! То традиция, не нами заведенная, не нам ее и нарушать…
– Василиса, а коня на скаку остановить ты можешь? – на всякий случай спросила я.
– Смотря чем, – серьезно ответила прекрасная тезка. Ежели свистом – раньше любого могла. А вот тяжеловоза – токмо руками. За хвост. Ну, чего ты хохочешь? Я ей, дурочке, правду говорю, а она заливается, словно и нет опасности перед нами никакой'
– Извини, ох! Я просто это представила…
– Ты лучше представь, как мы будем до беседки добираться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47