Закончили они, и тут услыхала я, как крылья шумят. Опускаются с небес на поляну перед избой восемь черных воронов, громадных, с теленка ростом; у каждого глаза горят, а в клювах держат они по книге.
– Смотри, Василиса, – произнесла тут Баба Яга. Это главные книги колдовской премудрости. Прочтешь любую – обретешь силу великую, только за то чтение тебе душу заложить надобно. Станешь читать?
Испугалась я. Душу-то закладывать страшно, да и кем я тогда стану – колдуньей черной, окаянной!
– Нет, – отказала я учителям своим. Не по силам мне этакое, не обессудьте.
Те только усмехнулись.
– Проверяли мы тебя, Василиса, – отсмеявшись, сказала чернокнижница, а месье Жак закивал. Не впала ли ты в гордыню демоническую. Не впала, как погляжу. Это хорошо. Ибо ни один смертный не может прочесть этих книг без опасности для здоровья. Если б ты взялась хоть за одну книгу, тебя тут же на месте бы испепелило. Вот как! Но знать о сих книгах ты, как всякая чародейка, обязана. Имена книгам суть сии: Шестокрыд, Воронограй, Рафли, Остролий, Золей, Звездочетьи, Врата и Альманах. В семи первых из них излагается особливое колдовство, а Альманах великий всему чернокнижному ремеслу посвящен. Нет его важнее! В чьи бы руки сия книга не попала, все равно она к своим хранителям вернется. Было дело, книгу сию и жгли, и в основание города вкладывали, а она опять-таки возвращалась.
– А кто же, – осмелилась я спросить у своей наставницы, – может этими книгами владеть и прочесть их?..
– Из людей только те на такое способны, кто душу дьяволу за неразменную копейку продали. Да таких немного. На копейки человечьи дети не слишком падкие, им все рубли подавай. Тут взмахнула Баба Яга рукавом, и улетели вороны с черными книгами. Хотела бы я поглядеть хоть на одного… или на одну, кто за копейку, хоть и неразменную, своей ин-ди-ви-ду-аль-ности лишится.
Сказала те слова чернокнижница и словно накликала. Потому что недели не прошло с той лунной ночи, как заявилась в избу окаянная Аленка, про которую я за годы обучения и думать забыла. И мстить ей вовсе не думала, не до того мне было.
Только вот она про меня помнила. Как увидела, сразу узнала и улыбаться стала гаденько.
– Пришла твоя погибель, – говорит. Я теперь, как и ты, сирота, терять мне нечего.
И заявила она наставникам моим, что пришла у них всю науку колдовскую вызнать. И они ее выучить обязаны, поскольку она, Аленка то бишь, душу свою дьяволу за неразменную копейку продала.
Месье Жак очень на Аленку гневались, но поделать ничего не могли: та все по правилам требовала! Стали они с Бабой Ягой ее учить, а я только и думала, как бы теперь от них уйти потихонечку, чтоб сводная сестра меня не тронула.
Аленка-то, в отличие от меня, всю простую чародейскую науку за год превзошла, так что месье Жак даже начал ее побаиваться, а Баба Яга клялась ее выгнать, потому что разговаривала с нею Аленка предерзостно и всякие пакости наставнице беспричинно творила. Только Аленка в них ровно клещ впилась: сказывайте, велит, как можно Черное Осьмокнижие в руки получить. Вишь, во всем хотела она не только меня, но и самих чернокнижников обойти! Но те ей ничего про Осьмокнижие не говорили – боялись, что слишком большую власть Аленка возьмет. И вот настало первое летнее полнолуние. О ту пору Баба Яга улетела травы собирать на дальнюю делянку, а месье Жак вообще отъехал в свою Помиранцию – на встречу с какими-то колдунами знакомыми. Остались мы с Аленкой вдвоем. Я дела дневные переделала, да и на чердак полезла – спать. И вот сплю я, а сама слышу, что вышла Аленка на полянку и принялась те заклинания выкрикивать, что воронов с книгами призывают. Тут весь сон с меня слетел, бросилась я прочь из избы через черный ход, потому как поняла, чем дело может обернуться.
И точно, слетелись, как и в тот раз, восемь громадных воронов, у каждого в клюве по книжке. А Аленка им говорит дерзко так:
– Клювы-то раззявьте, каркуны! Подавайте мне Черное Осьмокнижие! Я полное право имею на владение энтим раритетом!
Воронам, конечно, такое обращение не понравилось, подхватились они лететь, да не тут-то было! Аленка руками взмахнула, глазами сверкнула, так вороны все словно порох вспыхнули, в огне корчатся, а книг не выпускают. Глядеть страшно! И вот, как вороны те догорели, Аленка к головешкам-то подходит и книги забирает по очереди. Тут и лес шумит, и с неба молнии в Аленку бьют, и звезды прямо на поляну сыплются…
– Метеоритный дождь? – прервала я, но Василиса Прекрасная меня даже не слышала, поглощенная своим рассказом.
– А Аленке ничего не страшно. Забрала она себе семь книг, подходит к тому, что от последнего ворона осталось, а тот вдруг как полыхнет на нее пламенем! Пока Аленка отчихивалась, он взлетел, и вижу: прямо на меня, в малине затаившуюся, летит и книгу'последнюю в когтях держит! В один миг все и случилось. Увидал он меня, сунул в руки книгу, прохрипел: «Беги и сохрани сие!» – и тут же прахом рассыпался. Тут Аленка меня учуяла да как взвоет дурным голосом! Вопит: «Отдай! Все равно тебе не жить!», да я не стала дожидаться, когда она меня испепелит, и в лес убежала. Лес-то я получше Аленки знала, мне там больше петлять-бродить приходилось… – Василиса замолчала, прикрыв глаза. Лицо у нее стало бледным, словно у мраморной статуи.
Я тронула ее за плечо:
– Тебе плохо?
– Нет, – очнулась Василиса. Глаза у нее отчего-то сделались отсутствующими и выразительными настолько, насколько выразителен монитор зависшего компьютера. Что я сейчас говорила?
– Рассказывала про свою жизнь в колдовской спецшколе, – озадаченно протянула я. Про книги чародейные… А что дальше-то было? Как ты сюда попала?
– Ангел-хранитель привел, – Не утруждая себя более обширными комментариями, кратко сказала Василиса Прекрасная.
– А… книга? Это и был тот самый… Альманах?
Василиса кивнула:
– Тот самый.
– И какова же его судьба? Куда ты его дела?
Моя красавица-тезка непонятно глянула на меня. Усмехнулась с неким презрением:
– Ты думаешь, так я тебе и сказала?! Аленка все Тридевятое царство вверх дном перевернула, книгу эту ища, потому как без последней, восьмой книги не быть ей великой колдуньей, а ты хочешь у меня такую тайну выпытать?!
Меня разобрала обида. Нужны мне ваши тайны, как же!
– Ничего я не хочу, – холодно ответила я. Меня вообще ваши проблемы не касаются, своих хватает. Мне надо диссертацию писать, а не сказки… слушать. И вообще… Ты, между прочим, сама ко мне пришла.
– Прости, сестрица названая! – со слезами в голосе воскликнула Василиса Прекрасная. Испугалась я, что передо мной сейчас не ты сама сидишь, а проклятая Аленка в твоем образе! Только про книгу ту я ничего сказать тебе не могу. Как замуж за царевича выходила, отдала я на хранение Альманах самой царице Руфине (она еще о ту пору кошкой не была), а уж куда его Руфина спрятала…
Я вспомнила о том, что азартная кошка в пух и прах проигралась китай… кидайцу Ко Сею, и с сомнением посмотрела на Василису:
– Ты уверена, что Руфина действительно сохранила книгу?
– Да, – твердо ответствовала Василиса. Иначе давно бы уже Аленка ее заполучила и настали бы для нас девять казней египетских!.. Так что, сама понимаешь, я тебе это все не развлечения ради рассказала, а чтоб ты лишнего чего не говорила. Хоть Аленка над тобой да над Иваном твоим власти колдовской и не имеет, без опаски ходить и: говорить не след.
– Господи, как все сложно! Интересно, выйди я замуж, допустим, за царя, наверняка все было бы гораздо проще! Стала бы царицей, сидела бы в тереме на троне, семечки бы грызла да в бояр плевалась…
– За царя… Большого ума не надо – за царем-то замужем быть, Я вон, хоть и за царевичем, а и то грешным делом подумываю: лучше бы кузнец! Али стрелец… Тут, знаешь, есть такой один, Федотом зовут. Такой мужчина… Только женатый, и жена за него любой бабе глаза выклюет…
– Представляю, – кивнула я, вспоминая героев хрестоматийной сказки Леонида Филатова.
– А то, что твоего Ивана дураком зовут, так то, не зазорно. Потому что на самом деле ума у него предостаточно. Ты сама в этом, поди, уже убедилась.
– Не совсем, но…
Закончить фразу мне не дал как раз Иван. Он споро прошел в беседку, прервав наш разговор:
– Беда, Василисушки.
– Что такое? – разом напряглись и мы.
– Шум слышу возле терема да крик сильный. Надо идти, выяснить, что случилось. Опять, видно, Аленка залютовала…
Как оказалось впоследствии, – Иван оказался прав в своих предположениях.
Возле нашего терема стояли две дюжины вооруженных до зубов типов в черных одеждах. Поверх одежд мрачно поблескивали вороненые кольчуги, на острых верхах шлемов развевались пучки чего-то весьма напоминающего женские волосы.
– Это что за люди? – поинтересовалась я, усевшись на широкие перила крыльца. Рядом стояли Иван и моя тезка. Напоминают постояльцев из банка трансплантатов».
– Транс… чего? – удивился Иван. Не, это, Василисушка, не трансплантаты… Это шавки Аленкины. Охрана, значит. Отребье всякое: воры да висельники. Набрала она их на погибель нашу. Эй! – зычно рявкнул муженек вороненым воинам. Чего приперлись?! Давно по шеям не получали? Так я щас навтыкаю, мало не покажется, век коннекту не видать!
Я с молчаливым изумлением взглянула на Ванечку. Когда он слова-то эти выучить успел?
Меж тем в рядах войска произошло некоторое волнительное шевеление, видимо, грозные речи моего супруга были восприняты правильно. Из нестройного ряда вышел вперед, к запертой калитке, самый рослый детина с физиономией, на которой горох не только лущили, но, видимо, и перемалывали в пасту, и сказал басом:
– Государыня к себе в палаты Василису Премудрую требует!
– Не ходи! – тут же вцепилась мне в рукав прекрасная тезка.
– Почему? – удивилась я.
– Заколдует еще!
– Так ведь до сего момента не заколдовала же… А мне, может, интересно поглядеть на вашу узурпаторшу в дворцовом интерьере.
– Я с тобой, – вызвался муженек.
– Я и не сомневалась.
Мы прошли сквозь строй молчаливых охранников, выражением лиц напоминающих забор, исписанный образцами ненормативной лексики, и пешком зашагали к царским палатам. Вороненые молодцы топали за нами, позвякивая мечами и кольчугами.
А Василиса Прекрасная с затаенным страхом глядела нам вослед.
– Не учили, видать, тебя вежеству! Почто царице не кланяешься?
– А где здесь царица? Нет таковой! – вместо меня невозмутимо ответил Иванушка, бесстрашно глядя в лицо злобной кукле.
Мы с мужем стояли в тронном зале прямо перед престолом, на котором вальяжно раскинулась псевдоцарица Аленка. Она смотрела на нас с любопытством патологоанатома, занявшегося вскрытием редкостного покойника.
– Зачем звала? – меж тем резонно спросил Иван, покуда я осматривалась. Все-таки тронный зал – не курная изба, есть на что поглядеть. Например, на росписи настенные. Или на резную, с позолотой и инкрустацией мебель… Роскошный древнеславянский интерьер. Вот только дамочка на троне в этот интерьер никак не вписывается. Не идет ей корона. И платье это шикарное висит на Аленке ровно на вешалке…
– Ты мне не вякай тут! – рявкнула Аленка на моего супруга, чем здорово меня разозлила.
Нет, что это за манеры?! Если каждая стерва начнет из себя царицу строить, будет уже не сказка, а мистический триллер «Черепа». Или «Свежие кости»…
Впрочем, Иван пропустил грозное рычание лжецарицы мимо ушей. Ободряюще улыбнулся мне, дескать, не переживай, все в порядке, ничего эта дурочка нам не сделает. Да я, в общем-то, и не боялась. Внутри меня засела какая-то странная уверенность, что со мной в этом Тридевятом царстве ничего плохого не случится.
Только я это подумала, как Аленка мне брякнула:
– А я ведь тебя запытать могу. И окинула меня задумчивым взором, словно примериваясь, какую часть моего бренного тела следует подвергнуть пыткам в первую очередь.
– Ну и что? – в тон узурпаторше ответила я.
– Как «что»? – слегка растерялась Аленка. Трепещи давай! В ноги падай, умоляй мою царскую милость не гневаться и пощадить…
– Не буду, – ровным тоном отказалась я. Зачем звала-то, в самом деле? Одолжить пару тампонов «Тампакс»? Так я с собой не захватила…
Аленка скривилась. Вряд ли она знала о функциональном назначении упомянутых мною гигиенических средств, но мой тон явно ей не понравился.
– Дерзкая ты, – протянула узурпаторша. Погоди, обломаю я тебя… По-другому заговоришь.
– Посмотрим.
– Ты, Аленка, не шипи, а дело говори! – рявкнул Иван.
Та дернулась на своем троне, как смертник на электрическом стуле.
– Все сейчас скажу, – пообещала лжецарица. Выть у меня будете. И Василиса Прекрасная тоже завоет. Судьба ей, видно, овдоветь раньше времени…
Иван заметно напрягся. Очередной леденцовый петушок в его ладони жалобно хрустнул и превратился в мелкое крошево.
– Что с братом? – тихим голосом надвигающейся грозы спросил муженек.
Глаза Аленки засветились плохо скрываемым торжеством:
– Сидит в подвалах моих каменных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Смотри, Василиса, – произнесла тут Баба Яга. Это главные книги колдовской премудрости. Прочтешь любую – обретешь силу великую, только за то чтение тебе душу заложить надобно. Станешь читать?
Испугалась я. Душу-то закладывать страшно, да и кем я тогда стану – колдуньей черной, окаянной!
– Нет, – отказала я учителям своим. Не по силам мне этакое, не обессудьте.
Те только усмехнулись.
– Проверяли мы тебя, Василиса, – отсмеявшись, сказала чернокнижница, а месье Жак закивал. Не впала ли ты в гордыню демоническую. Не впала, как погляжу. Это хорошо. Ибо ни один смертный не может прочесть этих книг без опасности для здоровья. Если б ты взялась хоть за одну книгу, тебя тут же на месте бы испепелило. Вот как! Но знать о сих книгах ты, как всякая чародейка, обязана. Имена книгам суть сии: Шестокрыд, Воронограй, Рафли, Остролий, Золей, Звездочетьи, Врата и Альманах. В семи первых из них излагается особливое колдовство, а Альманах великий всему чернокнижному ремеслу посвящен. Нет его важнее! В чьи бы руки сия книга не попала, все равно она к своим хранителям вернется. Было дело, книгу сию и жгли, и в основание города вкладывали, а она опять-таки возвращалась.
– А кто же, – осмелилась я спросить у своей наставницы, – может этими книгами владеть и прочесть их?..
– Из людей только те на такое способны, кто душу дьяволу за неразменную копейку продали. Да таких немного. На копейки человечьи дети не слишком падкие, им все рубли подавай. Тут взмахнула Баба Яга рукавом, и улетели вороны с черными книгами. Хотела бы я поглядеть хоть на одного… или на одну, кто за копейку, хоть и неразменную, своей ин-ди-ви-ду-аль-ности лишится.
Сказала те слова чернокнижница и словно накликала. Потому что недели не прошло с той лунной ночи, как заявилась в избу окаянная Аленка, про которую я за годы обучения и думать забыла. И мстить ей вовсе не думала, не до того мне было.
Только вот она про меня помнила. Как увидела, сразу узнала и улыбаться стала гаденько.
– Пришла твоя погибель, – говорит. Я теперь, как и ты, сирота, терять мне нечего.
И заявила она наставникам моим, что пришла у них всю науку колдовскую вызнать. И они ее выучить обязаны, поскольку она, Аленка то бишь, душу свою дьяволу за неразменную копейку продала.
Месье Жак очень на Аленку гневались, но поделать ничего не могли: та все по правилам требовала! Стали они с Бабой Ягой ее учить, а я только и думала, как бы теперь от них уйти потихонечку, чтоб сводная сестра меня не тронула.
Аленка-то, в отличие от меня, всю простую чародейскую науку за год превзошла, так что месье Жак даже начал ее побаиваться, а Баба Яга клялась ее выгнать, потому что разговаривала с нею Аленка предерзостно и всякие пакости наставнице беспричинно творила. Только Аленка в них ровно клещ впилась: сказывайте, велит, как можно Черное Осьмокнижие в руки получить. Вишь, во всем хотела она не только меня, но и самих чернокнижников обойти! Но те ей ничего про Осьмокнижие не говорили – боялись, что слишком большую власть Аленка возьмет. И вот настало первое летнее полнолуние. О ту пору Баба Яга улетела травы собирать на дальнюю делянку, а месье Жак вообще отъехал в свою Помиранцию – на встречу с какими-то колдунами знакомыми. Остались мы с Аленкой вдвоем. Я дела дневные переделала, да и на чердак полезла – спать. И вот сплю я, а сама слышу, что вышла Аленка на полянку и принялась те заклинания выкрикивать, что воронов с книгами призывают. Тут весь сон с меня слетел, бросилась я прочь из избы через черный ход, потому как поняла, чем дело может обернуться.
И точно, слетелись, как и в тот раз, восемь громадных воронов, у каждого в клюве по книжке. А Аленка им говорит дерзко так:
– Клювы-то раззявьте, каркуны! Подавайте мне Черное Осьмокнижие! Я полное право имею на владение энтим раритетом!
Воронам, конечно, такое обращение не понравилось, подхватились они лететь, да не тут-то было! Аленка руками взмахнула, глазами сверкнула, так вороны все словно порох вспыхнули, в огне корчатся, а книг не выпускают. Глядеть страшно! И вот, как вороны те догорели, Аленка к головешкам-то подходит и книги забирает по очереди. Тут и лес шумит, и с неба молнии в Аленку бьют, и звезды прямо на поляну сыплются…
– Метеоритный дождь? – прервала я, но Василиса Прекрасная меня даже не слышала, поглощенная своим рассказом.
– А Аленке ничего не страшно. Забрала она себе семь книг, подходит к тому, что от последнего ворона осталось, а тот вдруг как полыхнет на нее пламенем! Пока Аленка отчихивалась, он взлетел, и вижу: прямо на меня, в малине затаившуюся, летит и книгу'последнюю в когтях держит! В один миг все и случилось. Увидал он меня, сунул в руки книгу, прохрипел: «Беги и сохрани сие!» – и тут же прахом рассыпался. Тут Аленка меня учуяла да как взвоет дурным голосом! Вопит: «Отдай! Все равно тебе не жить!», да я не стала дожидаться, когда она меня испепелит, и в лес убежала. Лес-то я получше Аленки знала, мне там больше петлять-бродить приходилось… – Василиса замолчала, прикрыв глаза. Лицо у нее стало бледным, словно у мраморной статуи.
Я тронула ее за плечо:
– Тебе плохо?
– Нет, – очнулась Василиса. Глаза у нее отчего-то сделались отсутствующими и выразительными настолько, насколько выразителен монитор зависшего компьютера. Что я сейчас говорила?
– Рассказывала про свою жизнь в колдовской спецшколе, – озадаченно протянула я. Про книги чародейные… А что дальше-то было? Как ты сюда попала?
– Ангел-хранитель привел, – Не утруждая себя более обширными комментариями, кратко сказала Василиса Прекрасная.
– А… книга? Это и был тот самый… Альманах?
Василиса кивнула:
– Тот самый.
– И какова же его судьба? Куда ты его дела?
Моя красавица-тезка непонятно глянула на меня. Усмехнулась с неким презрением:
– Ты думаешь, так я тебе и сказала?! Аленка все Тридевятое царство вверх дном перевернула, книгу эту ища, потому как без последней, восьмой книги не быть ей великой колдуньей, а ты хочешь у меня такую тайну выпытать?!
Меня разобрала обида. Нужны мне ваши тайны, как же!
– Ничего я не хочу, – холодно ответила я. Меня вообще ваши проблемы не касаются, своих хватает. Мне надо диссертацию писать, а не сказки… слушать. И вообще… Ты, между прочим, сама ко мне пришла.
– Прости, сестрица названая! – со слезами в голосе воскликнула Василиса Прекрасная. Испугалась я, что передо мной сейчас не ты сама сидишь, а проклятая Аленка в твоем образе! Только про книгу ту я ничего сказать тебе не могу. Как замуж за царевича выходила, отдала я на хранение Альманах самой царице Руфине (она еще о ту пору кошкой не была), а уж куда его Руфина спрятала…
Я вспомнила о том, что азартная кошка в пух и прах проигралась китай… кидайцу Ко Сею, и с сомнением посмотрела на Василису:
– Ты уверена, что Руфина действительно сохранила книгу?
– Да, – твердо ответствовала Василиса. Иначе давно бы уже Аленка ее заполучила и настали бы для нас девять казней египетских!.. Так что, сама понимаешь, я тебе это все не развлечения ради рассказала, а чтоб ты лишнего чего не говорила. Хоть Аленка над тобой да над Иваном твоим власти колдовской и не имеет, без опаски ходить и: говорить не след.
– Господи, как все сложно! Интересно, выйди я замуж, допустим, за царя, наверняка все было бы гораздо проще! Стала бы царицей, сидела бы в тереме на троне, семечки бы грызла да в бояр плевалась…
– За царя… Большого ума не надо – за царем-то замужем быть, Я вон, хоть и за царевичем, а и то грешным делом подумываю: лучше бы кузнец! Али стрелец… Тут, знаешь, есть такой один, Федотом зовут. Такой мужчина… Только женатый, и жена за него любой бабе глаза выклюет…
– Представляю, – кивнула я, вспоминая героев хрестоматийной сказки Леонида Филатова.
– А то, что твоего Ивана дураком зовут, так то, не зазорно. Потому что на самом деле ума у него предостаточно. Ты сама в этом, поди, уже убедилась.
– Не совсем, но…
Закончить фразу мне не дал как раз Иван. Он споро прошел в беседку, прервав наш разговор:
– Беда, Василисушки.
– Что такое? – разом напряглись и мы.
– Шум слышу возле терема да крик сильный. Надо идти, выяснить, что случилось. Опять, видно, Аленка залютовала…
Как оказалось впоследствии, – Иван оказался прав в своих предположениях.
Возле нашего терема стояли две дюжины вооруженных до зубов типов в черных одеждах. Поверх одежд мрачно поблескивали вороненые кольчуги, на острых верхах шлемов развевались пучки чего-то весьма напоминающего женские волосы.
– Это что за люди? – поинтересовалась я, усевшись на широкие перила крыльца. Рядом стояли Иван и моя тезка. Напоминают постояльцев из банка трансплантатов».
– Транс… чего? – удивился Иван. Не, это, Василисушка, не трансплантаты… Это шавки Аленкины. Охрана, значит. Отребье всякое: воры да висельники. Набрала она их на погибель нашу. Эй! – зычно рявкнул муженек вороненым воинам. Чего приперлись?! Давно по шеям не получали? Так я щас навтыкаю, мало не покажется, век коннекту не видать!
Я с молчаливым изумлением взглянула на Ванечку. Когда он слова-то эти выучить успел?
Меж тем в рядах войска произошло некоторое волнительное шевеление, видимо, грозные речи моего супруга были восприняты правильно. Из нестройного ряда вышел вперед, к запертой калитке, самый рослый детина с физиономией, на которой горох не только лущили, но, видимо, и перемалывали в пасту, и сказал басом:
– Государыня к себе в палаты Василису Премудрую требует!
– Не ходи! – тут же вцепилась мне в рукав прекрасная тезка.
– Почему? – удивилась я.
– Заколдует еще!
– Так ведь до сего момента не заколдовала же… А мне, может, интересно поглядеть на вашу узурпаторшу в дворцовом интерьере.
– Я с тобой, – вызвался муженек.
– Я и не сомневалась.
Мы прошли сквозь строй молчаливых охранников, выражением лиц напоминающих забор, исписанный образцами ненормативной лексики, и пешком зашагали к царским палатам. Вороненые молодцы топали за нами, позвякивая мечами и кольчугами.
А Василиса Прекрасная с затаенным страхом глядела нам вослед.
– Не учили, видать, тебя вежеству! Почто царице не кланяешься?
– А где здесь царица? Нет таковой! – вместо меня невозмутимо ответил Иванушка, бесстрашно глядя в лицо злобной кукле.
Мы с мужем стояли в тронном зале прямо перед престолом, на котором вальяжно раскинулась псевдоцарица Аленка. Она смотрела на нас с любопытством патологоанатома, занявшегося вскрытием редкостного покойника.
– Зачем звала? – меж тем резонно спросил Иван, покуда я осматривалась. Все-таки тронный зал – не курная изба, есть на что поглядеть. Например, на росписи настенные. Или на резную, с позолотой и инкрустацией мебель… Роскошный древнеславянский интерьер. Вот только дамочка на троне в этот интерьер никак не вписывается. Не идет ей корона. И платье это шикарное висит на Аленке ровно на вешалке…
– Ты мне не вякай тут! – рявкнула Аленка на моего супруга, чем здорово меня разозлила.
Нет, что это за манеры?! Если каждая стерва начнет из себя царицу строить, будет уже не сказка, а мистический триллер «Черепа». Или «Свежие кости»…
Впрочем, Иван пропустил грозное рычание лжецарицы мимо ушей. Ободряюще улыбнулся мне, дескать, не переживай, все в порядке, ничего эта дурочка нам не сделает. Да я, в общем-то, и не боялась. Внутри меня засела какая-то странная уверенность, что со мной в этом Тридевятом царстве ничего плохого не случится.
Только я это подумала, как Аленка мне брякнула:
– А я ведь тебя запытать могу. И окинула меня задумчивым взором, словно примериваясь, какую часть моего бренного тела следует подвергнуть пыткам в первую очередь.
– Ну и что? – в тон узурпаторше ответила я.
– Как «что»? – слегка растерялась Аленка. Трепещи давай! В ноги падай, умоляй мою царскую милость не гневаться и пощадить…
– Не буду, – ровным тоном отказалась я. Зачем звала-то, в самом деле? Одолжить пару тампонов «Тампакс»? Так я с собой не захватила…
Аленка скривилась. Вряд ли она знала о функциональном назначении упомянутых мною гигиенических средств, но мой тон явно ей не понравился.
– Дерзкая ты, – протянула узурпаторша. Погоди, обломаю я тебя… По-другому заговоришь.
– Посмотрим.
– Ты, Аленка, не шипи, а дело говори! – рявкнул Иван.
Та дернулась на своем троне, как смертник на электрическом стуле.
– Все сейчас скажу, – пообещала лжецарица. Выть у меня будете. И Василиса Прекрасная тоже завоет. Судьба ей, видно, овдоветь раньше времени…
Иван заметно напрягся. Очередной леденцовый петушок в его ладони жалобно хрустнул и превратился в мелкое крошево.
– Что с братом? – тихим голосом надвигающейся грозы спросил муженек.
Глаза Аленки засветились плохо скрываемым торжеством:
– Сидит в подвалах моих каменных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47