Этим годом тиун не провожал караван до Олешья – тихо было в поле половецком. Лишь постоял Ярослав на киевских кручах и помахал вслед каравану рукой. До самых порогов боялись купцы, все думали, что встретят их команы на порогах и пограбят, и пожгут караван. Но не ошибся Ярослав – кроме бродников, не было на порогах ни души.
Иеропес в тот день опасался, что в таверне не хватит вина. Такой получился пир! Вино и разговоры сблизили дружину и купцов. А берсерк Гуго к вечеру был совершенно пьян. Он, едва шевеля языком, призывал всех покинуть таверну и осадить Константинополь. Старик Гёде посмеивался над берсерком и говорил, что с такими воинами можно успешно осаждать только жаровню. А Гуго вращал налитыми кровью глазами и ничего не понимал.
Глава 6
Венецианцы каким-то образом дознались, кто устроил им погром. Скорее всего они заплатили греческой страже и выведали у них имя человека, выкупившего берсерков. И решили отомстить. Венецианцы выследили кюриоса Сарапионаса на торгах и приставили к нему своего человека, чтобы тот повсюду следовал за ним и запоминал те улицы, по которым имел обыкновение ходить кюриос. Очень скоро купцы-италийцы узнали, что кюриос, наезжая из провинции в полис, всегда останавливается в доме, на стене которого нацарапано «э катойкиа». И так как Сарапионас в любой день мог покинуть Константинополь, венецианцы решили не тянуть с местью и устроили в одном безлюдном темном закоулке засаду. Их расчет оказался верен – ни один человек, поднимающийся от залива к обители, не мог пройти каким-нибудь другим путем, кроме этого. Так кюриос Сарапионас попал в ловушку. Семеро венецианцев, закрывая лица черными плащами и шляпами, напали на него. Был поздний вечер, и были сумерки, граничащие с полной темнотой. И слуги, которые сопровождали кюриоса, освещали путь фонарями. Слуг было двое, и они имели при себе оружие. Когда они увидели, что люди в черных плащах заняли улицу спереди и сзади, то поняли – без боя здесь не обойтись, и первым делом швырнули в тех людей фонари, а затем выхватили мечи из ножен и, изготовившись, встали по обе стороны от Сарапионаса. Ни с той, ни с другой стороны не было произнесено ни слова. Сразу зазвенели клинки. К удивлению венецианцев, сам кюриос оказался хорошим воином и первым из всех нанес смертельную рану тому человеку, которого избрал для поединка. Венецианцам не было известно, что почтенный кюриос имел хорошее воспитание аристократа и никогда не пренебрегал воинскими упражнениями на ипподроме. Но когда Сарапионас сразил второго противника и, подхватив его меч, приступил к третьему, купцы-италийцы дрогнули и бежали… Однако чуть позже, ночью, они свершили свою месть. Венецианцы подожгли одну из лавок Сарапионаса, и та сгорела дотла вместе с товарами. Слуг же Сарапионаса, которые сбежались, чтобы потушить пожар, венецианцы расстреляли из арбалетов.
Узнав обо всем на следующий день, Рагнар сказал:
– Достоин презрения тот, кто, убегая от господина, мстит его слугам!
И велел всем собраться к полудню возле церкви святых Апостолов, что находится на Месе, да предупредил строго-настрого – не сбиваться в кучу дружина-дружиной, а раствориться в толпе, чтобы не привлекать внимания стражи. Был при этом и Гёде Датчанин. Он посоветовал взять для видимости весы и гирьки, а еще посоветовал говорить на разных языках: кому – на языке Руси, кому – на языке латинян, а тому, кто совсем не знает языков, говорить по-своему или вообще молчать.
С этим согласились варяги и поняли, что Рагнар задумал новую хитрость.
Как было велено, все собрались в назначенном месте и, скрываясь в толпе, но не теряя друг друга из виду, стали пробираться по направлению к Вигле. Новая хитрость Рагнара заключалась в том, что он не прибег вообще ни к какой хитрости. Рагнар знал – венецианцы будут ждать нападения к ночи и постараются на этот раз не попасться на уловку, подобную той, какую однажды уже предприняли берсерки. Но купцы-италийцы вряд ли могли предположить, что ответное нападение произойдет ясным полднем на глазах у множества людей, на глазах у византийской стражи. Поэтому они торговали спокойно, не догадываясь даже, что многие из них уже могли бы позаботиться о собственных грехах.
Постепенно вся дружина Рагнара оказалась вблизи лавок венецианцев. Многие варяги, говоря на разных языках, далее вступили с купцами в торг и достали свои весы и гирьки. Однако у некоторых «латинян» и «русов» был такой ужасный выговор, что венецианцы стали поглядывать на них с подозрением. Берсерка Ингольфа из-за его косого глаза хорошо запомнили все те купцы, какие встречались с ним в бою. И теперь, когда Ингольф показывался с весами в руке то у одного, то у другого прилавка, венецианцы глядели на него с открытой враждебностью и предупреждали друг друга об опасности.
Здесь, в италийском квартале, недалеко от торговых рядов был маленький фонтан, вода из которого сбегала в круглый, выложенный белым мрамором бассейн. Время от времени люди подходили к фонтану, чтобы напиться или омыть в бассейне руки и лицо. Так и Гёде Датчанин приблизился к этому фонтану. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что все в сборе, Гёде сделал несколько глотков воды и вошел в бассейн, где воды ему было по колено. Потом он достал из сумы большую морскую раковину и громко протрубил в нее, словно в боевой рог.
Женщины, которые проходили поблизости, засмеялись и сказали:
– Совсем спятил этот старик! Трубит, будто он бог моря…
Женщины остановились, чтобы посмотреть на сумасшедшего старика, но крики и шум, которые поднялись у торгов, отвлекли их.
Это люди Рагнара, услышавшие призыв, перескочили через прилавки и с оружием в руках накинулись на венецианских купцов. Тут же на товары, на весы брызнула кровь; звеня, покатились по мостовой сброшенные со столов монеты. Толпа, опешившая в первый миг от неожиданности, подняла невообразимый шум и отпрянула от прилавков. Но нашлись в толпе и такие, кто, пользуясь внезапной неразберихой, стали хватать с прилавков все, что можно было схватить, – деньги, ткани, горшки, стекло, украшения… Стражи оказалось поблизости всего человек пять, и они не решились вмешиваться, а только послали людей за помощью.
Многие венецианцы успели вооружиться, в их лавках завязался бой. И купцы-италийцы показали варягам, что они способны постоять за себя и за свою честь. И кое-кто из дружины Рагнара сполна изведал остроту италийского меча и на весах, принесенных с собой, взвесил собственную смерть.
Игрец и Эйрик на время погрома были приставлены к берсерку Гуго. Им сказал Гуго, что все сделает сам, если его будут надежно прикрывать сзади. И ему обещали прикрытие. После сигнала, поданного Гёде, берсерк, опрокинув прилавок, вломился в дом горшечника и принялся крушить там все, что только ни попадалось ему на глаза. Причем секира Гуго вращалась вокруг его головы с невероятной быстротой, и ее даже трудно было увидеть. Сам горшечник и его слуги оказались застигнутыми врасплох и не могли защищаться, потому что не имели в руках оружия. К тому же внезапное появление разъяренного берсерка повергло их в ужас. Берест и Эйрик, готовые к бою, следовали за берсерком. Секира Гуго почти не смолкала, она пела заунывную песнь крови и жаждала крови. И нашла ее. Руки Гуго слегка дрогнули, и секира, чуть изменив свой полет, раскроила череп горшечника. И когда хозяин, бездыханный и залитый кровью, свалился на пол, слуги его, все как один, метнулись внутрь дома. Они сделали это очень быстро – так, что даже берсерк не сумел их догнать. Слуги покинули дом через кухонную дверь, бросив все на милость победителя. Но, кроме горшков, у горшечника нечего было взять. И Гуго выбежал на улицу в поисках какой-нибудь другой добычи. Погром в лавках как раз был в самом шуме. Византийцы с перекошенными от страха лицами бежали прочь. Завидев Гуго, с секиры которого сбегала кровь, византийцы закричали и бросились в обратную сторону. Какая-то из женщин упала, другие бегущие спотыкались о ее тело и тоже падали рядом. Поднялась паника. Люди расталкивали один одного, падали, опять поднимались. Все хотели бежать, но не могли. И все кричали.
Здесь Эйрик и Берест утеряли Гуго из виду и бросились бежать вдоль лавок в надежде догнать его. В этот миг прозвучал второй сигнал Гёде, который означал, что всем пора уходить, – либо подоспела византийская стража, либо были на подходе основные силы венецианцев. Игрец и Эйрик уже собрались укрыться в толпе, да увидели, как не повезло Рагнару. Он сбил с ног дюжего купца и, размахнувшись секирой, готовил ему смертельный удар. Но другой венецианец, подбежавший сбоку, мечом отсек Рагнару правую руку по самый локоть. И рука, сжимающая секиру, упала на бледного купца. Тогда Ингольф, который бился неподалеку, оставил своего противника и сумел отомстить за Рагнара прежде, чем тот венецианец поднял меч во второй раз.
Услышав третий призыв Гёде, варяги начали отходить в сторону галатского моста. Но венецианцы, дождавшиеся подмоги, преследовали их. Рагнар потерял много крови и был очень слаб. Он не мог бежать быстро, и сознание его уже затуманилось. Тогда Ингольф и еще двое людей положили Рагнара на древка секир и так понесли его. А Эйрик, игрец и Гуго, выбежавший из лавки ювелира, отходили последними, прикрывая всех. И тут увидела дружина, что Эйрик и игрец, скромные в грабеже, достойны многих почестей, так как не было им равных в деле прикрытия. Лавину венецианцев, разъяренных и жаждущих крови, они остановили, нанося им сильные и точные удары. И тем ввели в изумление даже самого Гуго. Но очень скоро Гуго крикнул им, чтобы они пошевеливались, потому что на мосту появилась византийская стража.
Стражники, а было их человек десять, пытались остановить варягов. Но, так как никто из дружины не желал оказаться в темнице, они столкнули стражу в залив. После этого всем удалось скрыться на галатском берегу. А венецианцы не стали увлекаться преследованием, остановились на мосту. Однако злость их не проходила, многие жертвы не были отмщены. И венецианцы, потрясая над головой кулаками, многократно прокричали проклятия Сарапионасу.
К обители поднимались в молчании. Первым шел Гёде, за ним берсерки с Рагнаром на плечах, потом – поредевшая дружина. Замыкали шествие Гуго, игрец и Эйрик. Хотя Рагнару перевязали культю и накрепко перетянули жгутом, из раны потихоньку сочилась кровь и стекала на камни мостовой. Гёде, видя эту кровь, поторапливал берсерков, а Ингольфа послал за эскулапом.
Гуго мучила жажда. В одной из таверн он взял кувшин вина и тут же, на ходу, отпив половину, передал кувшин по рукам вперед. И повеселело на желудке у Гуго, и он показал Эйрику и игрецу свою суму, полную бус, серег и браслетов.
Берсерк сказал:
– Куда вы подевались?.. Нужно двигаться быстро, когда богатство само плывет в руки.
Но ему не ответили.
Гуго еще сказал:
– Пусть радуется тот, чей враг кричит проклятия.
А на мостовую все еще капала кровь. И Эйрик так ответил берсерку:
Глаза искали
Дорогу богатств,
Но дорогой крови
Ноги ступали.
Гладкого серебра
Искали руки.
Теперь не ищут.
Все так печально.
Они думали, что больше не будет крови в этот несчастливый день. Но ошибались. Под вечер все тот же неугомонный Гуго подбил нескольких человек прокутить у Иеропеса часть добычи и положил на общее блюдо два серебряных браслета. Ингольф согласился пойти, а также Гёде. За Гёде увязался отец Торольв, хотя был ранен в бедро и хромал. Эйрик и Берест – те, известно, за Ингольфом могли пойти на костер. Остальные варяги, сказавшись усталыми, остались в обители – да и нужно было кому-то присматривать за Рагнаром, ибо не следовало слепо доверяться эскулапу и Аввакуму, грекам, которые умеют красиво говорить, но еще и умеют скрывать свои тайные мысли.
Так к Иеропесу отправились шестеро, оставив в обители дюжину. А еще дюжина разбрелась по городу сразу после погрома.
На полпути к таверне варяги встретили мальчика – того самого мальчика, что иногда играл на флейте. Мальчик бросился под ноги Гёде и молил его о помощи и плакал так сильно, что ничего не мог объяснить. Все его худое тело сотрясалось, и всхлипывания были громче слов. При угасающем свете дня варяги сумели рассмотреть кровь на лице и руках у мальчика и увидели, что левое ухо его почти совсем оторвано и держится лишь на мочке.
Гёде поставил флейтиста на ноги и крепко встряхнул его. Лишь тогда тот немного успокоился и сказал, что в таверну пришли венецианцы и перевернули все столы, потом поймали кюриоса Иеропеса и принялись его избивать, и, наверное, уже совсем убили. А, его, мальчика, они держали за ухо и спрашивали, где тот безобразный норманн, который убил горшечника. Но мальчик сумел вырваться и убежал.
Гуго спросил, много ли в таверне венецианцев.
Мальчик ответил, что много. И еще сказал, что венецианцы очень злые, потому что кто-то отнял у них богатство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Иеропес в тот день опасался, что в таверне не хватит вина. Такой получился пир! Вино и разговоры сблизили дружину и купцов. А берсерк Гуго к вечеру был совершенно пьян. Он, едва шевеля языком, призывал всех покинуть таверну и осадить Константинополь. Старик Гёде посмеивался над берсерком и говорил, что с такими воинами можно успешно осаждать только жаровню. А Гуго вращал налитыми кровью глазами и ничего не понимал.
Глава 6
Венецианцы каким-то образом дознались, кто устроил им погром. Скорее всего они заплатили греческой страже и выведали у них имя человека, выкупившего берсерков. И решили отомстить. Венецианцы выследили кюриоса Сарапионаса на торгах и приставили к нему своего человека, чтобы тот повсюду следовал за ним и запоминал те улицы, по которым имел обыкновение ходить кюриос. Очень скоро купцы-италийцы узнали, что кюриос, наезжая из провинции в полис, всегда останавливается в доме, на стене которого нацарапано «э катойкиа». И так как Сарапионас в любой день мог покинуть Константинополь, венецианцы решили не тянуть с местью и устроили в одном безлюдном темном закоулке засаду. Их расчет оказался верен – ни один человек, поднимающийся от залива к обители, не мог пройти каким-нибудь другим путем, кроме этого. Так кюриос Сарапионас попал в ловушку. Семеро венецианцев, закрывая лица черными плащами и шляпами, напали на него. Был поздний вечер, и были сумерки, граничащие с полной темнотой. И слуги, которые сопровождали кюриоса, освещали путь фонарями. Слуг было двое, и они имели при себе оружие. Когда они увидели, что люди в черных плащах заняли улицу спереди и сзади, то поняли – без боя здесь не обойтись, и первым делом швырнули в тех людей фонари, а затем выхватили мечи из ножен и, изготовившись, встали по обе стороны от Сарапионаса. Ни с той, ни с другой стороны не было произнесено ни слова. Сразу зазвенели клинки. К удивлению венецианцев, сам кюриос оказался хорошим воином и первым из всех нанес смертельную рану тому человеку, которого избрал для поединка. Венецианцам не было известно, что почтенный кюриос имел хорошее воспитание аристократа и никогда не пренебрегал воинскими упражнениями на ипподроме. Но когда Сарапионас сразил второго противника и, подхватив его меч, приступил к третьему, купцы-италийцы дрогнули и бежали… Однако чуть позже, ночью, они свершили свою месть. Венецианцы подожгли одну из лавок Сарапионаса, и та сгорела дотла вместе с товарами. Слуг же Сарапионаса, которые сбежались, чтобы потушить пожар, венецианцы расстреляли из арбалетов.
Узнав обо всем на следующий день, Рагнар сказал:
– Достоин презрения тот, кто, убегая от господина, мстит его слугам!
И велел всем собраться к полудню возле церкви святых Апостолов, что находится на Месе, да предупредил строго-настрого – не сбиваться в кучу дружина-дружиной, а раствориться в толпе, чтобы не привлекать внимания стражи. Был при этом и Гёде Датчанин. Он посоветовал взять для видимости весы и гирьки, а еще посоветовал говорить на разных языках: кому – на языке Руси, кому – на языке латинян, а тому, кто совсем не знает языков, говорить по-своему или вообще молчать.
С этим согласились варяги и поняли, что Рагнар задумал новую хитрость.
Как было велено, все собрались в назначенном месте и, скрываясь в толпе, но не теряя друг друга из виду, стали пробираться по направлению к Вигле. Новая хитрость Рагнара заключалась в том, что он не прибег вообще ни к какой хитрости. Рагнар знал – венецианцы будут ждать нападения к ночи и постараются на этот раз не попасться на уловку, подобную той, какую однажды уже предприняли берсерки. Но купцы-италийцы вряд ли могли предположить, что ответное нападение произойдет ясным полднем на глазах у множества людей, на глазах у византийской стражи. Поэтому они торговали спокойно, не догадываясь даже, что многие из них уже могли бы позаботиться о собственных грехах.
Постепенно вся дружина Рагнара оказалась вблизи лавок венецианцев. Многие варяги, говоря на разных языках, далее вступили с купцами в торг и достали свои весы и гирьки. Однако у некоторых «латинян» и «русов» был такой ужасный выговор, что венецианцы стали поглядывать на них с подозрением. Берсерка Ингольфа из-за его косого глаза хорошо запомнили все те купцы, какие встречались с ним в бою. И теперь, когда Ингольф показывался с весами в руке то у одного, то у другого прилавка, венецианцы глядели на него с открытой враждебностью и предупреждали друг друга об опасности.
Здесь, в италийском квартале, недалеко от торговых рядов был маленький фонтан, вода из которого сбегала в круглый, выложенный белым мрамором бассейн. Время от времени люди подходили к фонтану, чтобы напиться или омыть в бассейне руки и лицо. Так и Гёде Датчанин приблизился к этому фонтану. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что все в сборе, Гёде сделал несколько глотков воды и вошел в бассейн, где воды ему было по колено. Потом он достал из сумы большую морскую раковину и громко протрубил в нее, словно в боевой рог.
Женщины, которые проходили поблизости, засмеялись и сказали:
– Совсем спятил этот старик! Трубит, будто он бог моря…
Женщины остановились, чтобы посмотреть на сумасшедшего старика, но крики и шум, которые поднялись у торгов, отвлекли их.
Это люди Рагнара, услышавшие призыв, перескочили через прилавки и с оружием в руках накинулись на венецианских купцов. Тут же на товары, на весы брызнула кровь; звеня, покатились по мостовой сброшенные со столов монеты. Толпа, опешившая в первый миг от неожиданности, подняла невообразимый шум и отпрянула от прилавков. Но нашлись в толпе и такие, кто, пользуясь внезапной неразберихой, стали хватать с прилавков все, что можно было схватить, – деньги, ткани, горшки, стекло, украшения… Стражи оказалось поблизости всего человек пять, и они не решились вмешиваться, а только послали людей за помощью.
Многие венецианцы успели вооружиться, в их лавках завязался бой. И купцы-италийцы показали варягам, что они способны постоять за себя и за свою честь. И кое-кто из дружины Рагнара сполна изведал остроту италийского меча и на весах, принесенных с собой, взвесил собственную смерть.
Игрец и Эйрик на время погрома были приставлены к берсерку Гуго. Им сказал Гуго, что все сделает сам, если его будут надежно прикрывать сзади. И ему обещали прикрытие. После сигнала, поданного Гёде, берсерк, опрокинув прилавок, вломился в дом горшечника и принялся крушить там все, что только ни попадалось ему на глаза. Причем секира Гуго вращалась вокруг его головы с невероятной быстротой, и ее даже трудно было увидеть. Сам горшечник и его слуги оказались застигнутыми врасплох и не могли защищаться, потому что не имели в руках оружия. К тому же внезапное появление разъяренного берсерка повергло их в ужас. Берест и Эйрик, готовые к бою, следовали за берсерком. Секира Гуго почти не смолкала, она пела заунывную песнь крови и жаждала крови. И нашла ее. Руки Гуго слегка дрогнули, и секира, чуть изменив свой полет, раскроила череп горшечника. И когда хозяин, бездыханный и залитый кровью, свалился на пол, слуги его, все как один, метнулись внутрь дома. Они сделали это очень быстро – так, что даже берсерк не сумел их догнать. Слуги покинули дом через кухонную дверь, бросив все на милость победителя. Но, кроме горшков, у горшечника нечего было взять. И Гуго выбежал на улицу в поисках какой-нибудь другой добычи. Погром в лавках как раз был в самом шуме. Византийцы с перекошенными от страха лицами бежали прочь. Завидев Гуго, с секиры которого сбегала кровь, византийцы закричали и бросились в обратную сторону. Какая-то из женщин упала, другие бегущие спотыкались о ее тело и тоже падали рядом. Поднялась паника. Люди расталкивали один одного, падали, опять поднимались. Все хотели бежать, но не могли. И все кричали.
Здесь Эйрик и Берест утеряли Гуго из виду и бросились бежать вдоль лавок в надежде догнать его. В этот миг прозвучал второй сигнал Гёде, который означал, что всем пора уходить, – либо подоспела византийская стража, либо были на подходе основные силы венецианцев. Игрец и Эйрик уже собрались укрыться в толпе, да увидели, как не повезло Рагнару. Он сбил с ног дюжего купца и, размахнувшись секирой, готовил ему смертельный удар. Но другой венецианец, подбежавший сбоку, мечом отсек Рагнару правую руку по самый локоть. И рука, сжимающая секиру, упала на бледного купца. Тогда Ингольф, который бился неподалеку, оставил своего противника и сумел отомстить за Рагнара прежде, чем тот венецианец поднял меч во второй раз.
Услышав третий призыв Гёде, варяги начали отходить в сторону галатского моста. Но венецианцы, дождавшиеся подмоги, преследовали их. Рагнар потерял много крови и был очень слаб. Он не мог бежать быстро, и сознание его уже затуманилось. Тогда Ингольф и еще двое людей положили Рагнара на древка секир и так понесли его. А Эйрик, игрец и Гуго, выбежавший из лавки ювелира, отходили последними, прикрывая всех. И тут увидела дружина, что Эйрик и игрец, скромные в грабеже, достойны многих почестей, так как не было им равных в деле прикрытия. Лавину венецианцев, разъяренных и жаждущих крови, они остановили, нанося им сильные и точные удары. И тем ввели в изумление даже самого Гуго. Но очень скоро Гуго крикнул им, чтобы они пошевеливались, потому что на мосту появилась византийская стража.
Стражники, а было их человек десять, пытались остановить варягов. Но, так как никто из дружины не желал оказаться в темнице, они столкнули стражу в залив. После этого всем удалось скрыться на галатском берегу. А венецианцы не стали увлекаться преследованием, остановились на мосту. Однако злость их не проходила, многие жертвы не были отмщены. И венецианцы, потрясая над головой кулаками, многократно прокричали проклятия Сарапионасу.
К обители поднимались в молчании. Первым шел Гёде, за ним берсерки с Рагнаром на плечах, потом – поредевшая дружина. Замыкали шествие Гуго, игрец и Эйрик. Хотя Рагнару перевязали культю и накрепко перетянули жгутом, из раны потихоньку сочилась кровь и стекала на камни мостовой. Гёде, видя эту кровь, поторапливал берсерков, а Ингольфа послал за эскулапом.
Гуго мучила жажда. В одной из таверн он взял кувшин вина и тут же, на ходу, отпив половину, передал кувшин по рукам вперед. И повеселело на желудке у Гуго, и он показал Эйрику и игрецу свою суму, полную бус, серег и браслетов.
Берсерк сказал:
– Куда вы подевались?.. Нужно двигаться быстро, когда богатство само плывет в руки.
Но ему не ответили.
Гуго еще сказал:
– Пусть радуется тот, чей враг кричит проклятия.
А на мостовую все еще капала кровь. И Эйрик так ответил берсерку:
Глаза искали
Дорогу богатств,
Но дорогой крови
Ноги ступали.
Гладкого серебра
Искали руки.
Теперь не ищут.
Все так печально.
Они думали, что больше не будет крови в этот несчастливый день. Но ошибались. Под вечер все тот же неугомонный Гуго подбил нескольких человек прокутить у Иеропеса часть добычи и положил на общее блюдо два серебряных браслета. Ингольф согласился пойти, а также Гёде. За Гёде увязался отец Торольв, хотя был ранен в бедро и хромал. Эйрик и Берест – те, известно, за Ингольфом могли пойти на костер. Остальные варяги, сказавшись усталыми, остались в обители – да и нужно было кому-то присматривать за Рагнаром, ибо не следовало слепо доверяться эскулапу и Аввакуму, грекам, которые умеют красиво говорить, но еще и умеют скрывать свои тайные мысли.
Так к Иеропесу отправились шестеро, оставив в обители дюжину. А еще дюжина разбрелась по городу сразу после погрома.
На полпути к таверне варяги встретили мальчика – того самого мальчика, что иногда играл на флейте. Мальчик бросился под ноги Гёде и молил его о помощи и плакал так сильно, что ничего не мог объяснить. Все его худое тело сотрясалось, и всхлипывания были громче слов. При угасающем свете дня варяги сумели рассмотреть кровь на лице и руках у мальчика и увидели, что левое ухо его почти совсем оторвано и держится лишь на мочке.
Гёде поставил флейтиста на ноги и крепко встряхнул его. Лишь тогда тот немного успокоился и сказал, что в таверну пришли венецианцы и перевернули все столы, потом поймали кюриоса Иеропеса и принялись его избивать, и, наверное, уже совсем убили. А, его, мальчика, они держали за ухо и спрашивали, где тот безобразный норманн, который убил горшечника. Но мальчик сумел вырваться и убежал.
Гуго спросил, много ли в таверне венецианцев.
Мальчик ответил, что много. И еще сказал, что венецианцы очень злые, потому что кто-то отнял у них богатство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55