- Если ты, друг мой, когда-нибудь
узнаешь правду, то..."
- Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, - вслух согласился он. -
Да.
Они дружно ускорили шаг, чтобы возглавить свою перепуганную, но
теперь в должной степени обозленную армию.

2
"Ничего не выходит, Циклоп".
Из-за толстого стекла на него смотрел жемчужный глаз, мерцающий на
высоком цилиндре, тонущем в клубах холодного тумана. По двойному ряду
лампочек пробегала одна и та же замысловатая световая волна. Призрак
Циклопа преследовал Гордона уже много месяцев, ибо был воплощением
единственной лжи, не уступавшей в дерзости его собственной, давно
опостылевшей самому автору.
В этой мрачной комнате ему лучше думалось. Там, среди снегов, на
частоколах, огораживающих деревни, в одиночестве сумрачного леса мужчины и
женщины принимали смерть за них двоих - за химеру, олицетворением которой
им казался Гордон, и за машину, хоронящуюся за этим стеклом.
"За Циклопа и за Возрожденные Соединенные Штаты".
Не будь этих могучих оплотов надежды, жители долины Уилламетт давно
уже были бы повержены. Корваллис лежал бы в руинах, а его собранные по
томику библиотеки, хлипкая промышленность, ветряки и мигающее
электричество - все бы рухнуло, покорившись надвигающейся дикости.
Захватчики с Рог-Ривер ввели бы здесь феодальные порядки, уже
свирепствовавшие к западу от Юджина.
Фермеры да электронщики преклонного возраста сражались против в
десятки раз более опытного и хитроумного противника. И все же битва
продолжалась, битва, в которой они отстаивали не столько собственную
жизнь, сколько эти два символа: ласковую, мудрую машину, на самом деле
давно уже мертвую, и канувшее в небытие государство, сохранившееся только
в их воображении.
Бедные простаки...
"Ничего не выходит", - говорил Гордон своей ровне, товарищу по
лицедейству. Ответом ему была все та же пляска лампочек у него перед
глазами и одновременно в мозгу.
"Суровая зима на время остановила холнистов. Они пока свирепствуют в
городах, захваченных еще осенью. Но по весне они снова вернутся, вцепятся
в нас, примутся жечь и убивать, пока деревни одна за другой не взмолятся,
чтобы бандиты приняли их под свою "защиту". Мы пытаемся огрызаться. Однако
любой из этих дьяволов стоит дюжины наших робких горожан и фермеров".
Гордон опустился в мягкое кресло перед толстым стеклянным экраном,
вдыхая запах пыли и затхлости, от которого некуда было деться даже здесь,
в Доме Циклопа.
Если бы у них было время на военную подготовку... Если бы мир не
царил здесь столь долго...
Если бы у них появился подлинный лидер... Такой, как Джордж Паухатан.
Из-за притворенной двери доносилась негромкая музыка. Кто-то поставил
пластинку двадцатилетней давности с записью "Канона" Пахельбеля.
Он вспомнил, как не сдержал слез, когда после огромного перерыва
снова услышал подобную музыку. Ему в ту минуту отчаянно хотелось верить,
что где-то на свете еще сохранились отвага и благородство, что здесь, в
Корваллисе, он нашел то, что искал. Однако "Циклоп" оказался
надувательством, ничем не лучше его собственного мифа о Возрожденных
Соединенных Штатах.
Для него оставалось загадкой, почему наступление "мастеров выживания"
вдохнуло в обе выдумки новую жизнь. Среди крови и ужаса обе легенды обрели
особо возвышенное звучание, и люди ежедневно отдавали ради них свои жизни.
"Не выходит, и все. - Он не ждал ответа от навеки умолкнувшей машины.
- Наши люди сражаются и умирают. Однако зверье в камуфляже доберется к
лету и сюда, как бы мы этому ни противились".
Он прислушался к печальной, волшебной музыке, задаваясь вопросом,
станет ли кто-нибудь слушать Пахельбеля после падения Корваллиса.
В дверь тихонько постучали. Гордон выпрямился в кресле. Кроме него, в
этот час в здании могли находиться только служащие Циклопа.
- Да? - отозвался он.
Пол прочертил узкий луч света. Потом луч расширился, и в нем выросла
длинная тень женщины с распущенными волосами.
Дэна... Именно ее ему сейчас меньше всего хотелось видеть.
Она заговорила тихо, но торопливо:
- Прости за беспокойство, Гордон, но я подумала, что тебе надо узнать
новость немедленно. Только что прискакал Джонни Стивенс.
Гордон вскочил с бешено бьющимся сердцем.
- Боже, так он прорвался!
Дэна кивнула.
- Джонни добрался до Розберга и вернулся, хотя и не без труда.
- Люди! Привел ли он... - Гордон поперхнулся, видя, что она покачала
головой. Ее взгляд не оставлял никакой надежды.
- Десять человек. Он доставил южанам твое послание, и они прислали
десяток добровольцев.
Голос Дэны звучал странно, словно ей было стыдно за остальной мир,
который так их подвел. Дальнейшее стало для него откровением: он еще ни
разу не слышал, чтобы у нее дрожал голос.
- О, Гордон, они даже не мужчины. Это мальчишки, просто мальчишки!

3
Дэну ребенком взял на воспитание Джозеф Лазаренски и другие ученые
Корваллиса, оставшиеся в живых, вскоре после Светопреставления. Она
выросла среди служащих Циклопа и поэтому оказалась достаточно рослой для
нового времени девушкой и получила неплохое образование. Неудивительно,
что Гордона поначалу влекло к ней.
Однако потом он испытал сожаление, видя, что она так начитанна. Лучше
бы она читала гораздо меньше... или неизмеримо больше. Дэна даже придумала
собственную теорию! Хуже того, она фанатично верила в эту теорию и без
устали пропагандировала ее в кругу впечатлительных подруг и даже за его
пределами.
Теперь Гордон боялся, что, сам того не ведая, способствовал всему
этому. Ему трудно было объяснить себе самому, как это он дал Дэне
уговорить себя и принял в армию девушек разведчицами.
"Тело юной Трейси Смит, распростертое среди сугробов... Следы на
ослепительно-белом снегу..."
Накинув белые халаты, они с Дэной прошли мимо охранников, караулящих
вход в Дом Циклопа, и ступили на снег, превращающий своим свечением ночь в
сумерки. Дэна негромко произнесла:
- Если Джонни действительно постигла неудача, то это означает, что у
нас остается всего одна надежна.
- Не хочу говорить об этом. - Он опустил голову. - Сейчас не хочу.
Снаружи стоял пронизывающий холод, и он торопился в столовую, чтобы
выслушать доклад юного Стивенса.
Дэна взяла его за руку, и он был вынужден взглянуть на нее.
- Поверь, Гордон, никто не огорчен случившимся больше меня. Неужели
ты считаешь, мы с девочками мечтали, чтобы у Джонни ничего не вышло?
По-твоему, мы сумасшедшие?
Гордон воздержался от наиболее очевидного ответа. Минувшим днем ему
выпало счастье полюбоваться на пополнение, собранное Дэной, - молодых
женщин из деревень на севере долины Уилламетт: восторженные голоса,
пылающие взоры новообращенных. Выглядели они забавно: скаутские куртки из
оленьей кожи, по ножу на бедре, на запястье и на голени: все сидели
кружком, положив на колени открытые книжки.
СЬЮЗЕН: Нет-нет, Мария! Ты все перепутала! "Лисистрата" [комедия
Аристофана: по инициативе ее главной героини женщины устраивают
специфическую "забастовку", отказывая мужчинам в близости, и тем
добиваются прекращения войны] не имеет никакого отношения к Данаидам!
[пятьдесят дочерей египтянина Даная, убившие в брачную ночь нелюбимых
мужей] Все они поступали неверно, но по разным причинам.
МАРИЯ: Не понимаю! Только потому, что одни использовали секс, а
другие взялись за мечи?
ГРЕЙС: Дело не в этом. Просто им не хватало системы взглядов,
идеологии...
Спор резко оборвался, стоило женщинам завидеть Гордона. Они вскочили
и отдали ему честь: он в замешательстве ускорил шаг. У всех женщин
радостно сияли глаза, и ему почему-то показалось, что он служит для них
каким-то образцом, символом неизвестно чего.
Совсем недавно Трейси смотрела на него такими же глазами. Как бы то
ни было, Гордону это совершенно ни к чему: он и так не знал, куда деваться
от стыда, когда из-за его лжи гибли мужчины. А тут еще женщины...
- Нет, - ответил он на вопрос Дэны, качая головой. - Сумасшедшие, но
не настолько...
Она, засмеявшись, стиснула его руку.
- Спасибо и на этом.
Но он отлично знал, что словами дело не кончится.
В столовой охранник принял у них халаты. Дэне хватило ума поотстать,
и Гордон получил возможность выслушать дурные новости один на один.

Отличная штука - молодость. Гордон вспомнил себя подростком, каким он
был еще незадолго до Светопреставления. В те времена его тоже ничто не
могло остановить, разве только автомобильная авария.
С некоторыми из ребят, ушедших с юга Орегона вместе с Джонни
Стивенсом две недели назад, произошло кое-что похуже. Сам Джонни побывал в
форменном аду.
И все же он по-прежнему выглядел беззаботным семнадцатилетним гонцом,
когда сидел у огня, грея руки о миску с бульоном. Ему не помешает горячая
ванна и часов сорок беспробудного сна. Лицо, там, где его не закрывали
свесившиеся соломенные волосы и проклевывающаяся бородка, было нещадно
исцарапано, а на форме сохранилось всего одно нетронутое место -
аккуратная нашивка с простой надписью:
ПОЧТОВАЯ СЛУЖБА ВОЗРОЖДЕННЫХ
СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
- Гордон! - Он широко улыбнулся и с трудом поднялся.
- Я молился за твое благополучное возвращение, - сказал Гордон,
обнимая Джонни и откладывая пачку депеш, за которые паренек не пожалел бы
жизни. - На это я взгляну чуть погодя. Сядь и выпей свой бульон.
Гордон мельком посмотрел на новобранцев, которых кормили и
обихаживали у большого камина работники столовой. У одного была подвязана
рука, другой вообще лежал на столе, в то время как армейский врач по
фамилии Пилч хлопотал над его раной в голове. Остальные хлебали из мисок
дымящийся суп и с откровенным любопытством разглядывали Гордона. Видимо,
Джонни прожужжал им уши героическими историями, и они выглядели готовыми
броситься в схватку.
Ни одному из них нельзя было дать больше шестнадцати лет.
"И это - наша последняя надежда?" - подумалось Гордону.
Население южной части Орегона противостояло "мастерам выживания" с
Рог-Ривер уже без малого двадцать лет, причем за последние десять лет им
удалось принудить варваров к обороне. В отличие от северян, которыми
приходилось командовать Гордону, скотоводы и фермеры из-под Розберга не
расслабились за последние годы, ибо так и не вкусили мирной жизни. Они
отличались стойкостью и хорошо понимали, что представляет собой противник.
Кроме того, у них были настоящие вожди. До Гордона доходили рассказы
о человеке, который топил в крови одно наступление холнистов за другим.
Именно поэтому врагу потребовался новый план действий. Совершив дерзкий
бросок, холнисты вышли к морю в районе Флоренса, далеко к северу от тех
мест, где их по старинке поджидали.
Маневр был безупречен. Остановить бандитов теперь невозможно. Фермеры
с юга прислали на подмогу всего десять мальчишек. Десять мальчишек!
Когда Гордон приблизился, новобранцы встали. Он прошелся вдоль
шеренги и у каждого спросил, как его зовут и откуда он родом. Они с жаром
трясли ему руку и величали "мистером инспектором". Несомненно, все
надеялись заслужить высшую награду - стать почтальонами, служить
государству, которого они по молодости лет знать не знали.
Ни это, ни то, что государства больше не существует, не помешает им
умереть, думал Гордон.
Потом он заметил в углу Фила Бокуто, строгающего палочку. Чернокожий
морской пехотинец ничего не сказал, но Гордон видел, что он уже
посматривает на новобранцев оценивающим взглядом и ничего не имеет против.
Любой из них, хоть что-то умеющий, станет разведчиком, что бы ни говорила
по этому поводу Дэна со своими женщинами.
Гордон почувствовал ее взгляд, хотя она осталась в дальнем конце
помещения. Придется ей смириться с тем, что он никогда не согласится с ее
новым планом. Пока он остается командующим армией Нижнего Уилламетта,
этому не бывать. Он будет сопротивляться безумию до последнего вздоха.
Гордон потратил еще несколько минут на разговор с новобранцами. Когда
он снова попытался отыскать взглядом Дэну, ее и след простыл. Не иначе,
поспешила с новостью к кучке своих новоиспеченных амазонок. Столкновение
становилось неминуемым.
Гордон возвратился к столу. Джонни Стивенс теребил сумку из блестящей
кожи. На сей раз от него не отвяжешься. Он протянул пакет, проделавший
вместе с ним столь длинный путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47