— Спасибо, — сказал я.
Мистер Кафф взял блюдечко со сливовым вареньем и высосал все его содержимое — громко. Мистер Клабб проделал то же самое с вареньем из плодов шиповника. Они высунули языки и облизали блюдца дочиста, съев все, что осталось по краям. Мистер Кафф отрыгнул. Перекрыв этот звук, мистер Клабб тоже отрыгнул.
— Вот это действительно можно назвать завтраком, мистер Клабб, — сказал мистер Кафф. — Вы со мной согласны?
— В высшей степени, — сказал мистер Клабб. — Это действительно можно назвать завтраком, именно это я называл настоящим завтраком раньше, и именно это я продолжу называть столь прелестным именем каждое утро в будущем. — Он повернулся ко мне и выждал какое-то время, потом цыкнул сначала одним зубом, потом другим. — Наша утренняя трапеза, сэр, состоит из таких вот простых вещей, с них мы начинаем свой день, кроме тех случаев, когда с раннего утра добросовестно сидим в приемной, а наши животы бурчат, потому что наш будущий клиент изволил явиться на работу позднее обычного. — Он вздохнул. — Что произошло по той же самой причине, которая заставила его обратиться к нам и по которой мы безотлагательно явились, чтобы предложить свою помощь. Прошу меня извинить, сэр, но по той же причине вы заказали завтрак, который скорее всего так и не смогли бы съесть, и все, о чем я прошу, прежде чем мы перейдем к делу, подумайте о том, что теперь у таких простых людей, как мы, есть возможность хорошенько вникнуть в суть дела.
— Я вижу, вы очень добросовестные люди, — начал я.
— И преданные, как псы, — ввернул мистер Клабб.
— И вы понимаете мое положение, — продолжал я.
— До мельчайших деталей, — снова перебил он меня. — Мы отправляемся в долгое путешествие.
— Итак, я продолжу, — настоял я, — что вы должны также понимать, что в дальнейшем не должны проявлять никакой инициативы без моего на то согласия.
Последние слова, казалось, вызвали дрожащее эхо. От чего — я не смог бы объяснить, но тем не менее эхо, и мой ультиматум не произвел желаемого эффекта. Мистер Клабб улыбнулся и сказал:
— Мы склонны прислушиваться ко всем вашим самым сокровенным пожеланиям, как я уже сказал, с верностью псов, потому что одна из наших священных обязанностей — исполнить их все, свидетельством чему, прошу прощения, сэр, является наш поступок с завтраком, ведь наши действия избавили вас от переедания и неизбежной впоследствии тошноты. Прежде чем вы возразите мне, сэр, пожалуйста, позвольте задать вам один вопрос. Как, по-вашему, вы бы чувствовали себя сейчас, если бы съели все эти жирные продукты сами?
Ответ был очевиден и требовал, чтобы его огласили.
— Отравленным, — сказал я. И после секундной паузы добавил: — Я бы чувствовал себя омерзительно.
— Именно, потому что вы лучше, чем о себе думаете. Представьте себе эту ситуацию. Позвольте себе вообразить, что бы произошло, если бы мистер Кафф и я сам не действовали в ваших интересах. Так как ваше сердце билось, а вены вздулись от волнения, вы приняли бы посетителей, и пока вы набивали бы желудок, мы вдвоем стояли бы перед вами совершенно голодные. Вы бы вспомнили потом слова той доброй женщины о том, что мы терпеливо ожидали вашего прибытия с восьми часов утра, и из-за этого, сэр, вы бы ощутили презрение к самому себе, которое отравило бы наши отношения. И с того самого момента, сэр, вы бы нашли совершенно невозможным воспользоваться всеми преимуществами наших услуг.
Я уставился на часто мигающего фермера.
— Вы хотите сказать, что, если бы я съел свой завтрак в вашем присутствии, вы бы отказались работать на меня?
— Но вы съели свой завтрак. Остальное досталось нам.
Это утверждение настолько точно соответствовало фактам, что я захохотал.
— Значит, я должен благодарить вас за спасение меня от себя самого. Теперь, когда вы наняты, пожалуйста, проинформируйте меня относительно оплаты за ваши услуги.
— У нас нет определенных тарифов, — сказал мистер Клабб.
— Мы предпочитаем оставлять такие вопросы на усмотрение клиента, — сказал мистер Кафф.
Очень хитро даже по фермерским стандартам, но я знал ответный ход.
— Какова самая большая сумма, которой бы вас вознаградили за одно задание?
— Шестьсот тысяч долларов, — произнес мистер Клабб.
— А самая маленькая?
— Ничего, ноль, ни копейки, — сказал тот же джентльмен.
— И как вы себя чувствуете при таком несоответствии?
— Прекрасно, — сказал мистер Клабб. — Нам всегда выплачивают верное количество денег. Когда придет время, вы будете знать сумму до пенни.
Про себя я подумал: конечно, буду и им я платить не стану.
— Мы должны обдумать, каким способом я мог бы передавать вам указания по мере продвижения дела. В будущем наши совещания должны происходить в анонимных общественных местах, например, на углу улицы, в общественных парках, закусочных и так далее. Меня не должны видеть в вашем офисе.
— Не должны, конечно, не должны, — сказал мистер Клабб. — Мы бы предпочли расположиться здесь в уединенности и приватности вашего собственного прекрасного офиса.
— Здесь?
Ему еще раз удалось совершенно ошеломить меня.
— Как показывает опыт, наше присутствие в рабочем пространстве клиента оказывается настолько выгодным, что отпадают все первоначальные возражения, — сообщил мистер Кафф. — А в данном случае, сэр, мы бы заняли один-единственный уголок позади меня, там, где столик стоит у окна. Мы бы приходили и уходили посредством вашего персонального лифта, справляли естественную нужду в вашей собственной ванной комнате, а свой простой рацион могли бы получать с вашей кухни. Вы не почувствуете никакого вмешательства в дела с нашей стороны и никакой неловкости. Итак, мы предпочитаем делать свою работу здесь, где можем выполнить ее наилучшим образом.
— Вы предпочитаете, — сказал я, придавая вес каждому слову, — въехать сюда и жить здесь вместе со мной.
— Предпочитаем это отказу от нашей помощи, поскольку в таком случае вам придется, сэр, искать поддержки у других менее надежных людей.
Несколько факторов, прежде всего сочетание задержки, трудностей и риска в связи с необходимостью поиска замены для пары, стоящей передо мной, привели меня к необходимости принять их абсурдное предложение. Чарли-Чарли, человек с широким кругом знакомств среди «теневой» части общества, прислал мне самых лучших. Все остальные будут хуже. Мистер Клабб и мистер Кафф могли входить и выходить из моего офиса незамеченными, это была правда. Таким образом, они могли обеспечить большую степень защищенности, чем в закусочных и общественных парках. Оставалось только одно непреодолимое препятствие.
— Все, что вы говорите, вполне разумно, но партнеры по бизнесу и клиенты ежедневно приходят ко мне в офис. Как мне объяснить присутствие двух посторонних?
— Сделать это очень легко, не так ли, мистер Клабб?
— Несомненно, — ответил его партнер. — Наш опыт дал нам два дополнительных надежных способа. Первый из них — установить ширму, чтобы скрыть нас от глаз людей, приходящих в офис.
— Вы собираетесь прятаться за ширмой? — спросил я.
— В те периоды, когда будет требоваться наше присутствие на месте.
— Вы и мистер Клабб способны сохранять абсолютную тишину? Вы никогда не шаркаете ногами? Никогда не кашляете?
— Вы могли бы объяснить наше присутствие в этих священных пределах единственным способом: натянув поверх меня и мистера Клабба одеяло уважаемой, анонимной безличности.
— Вы хотите, чтобы я представил вас как своих адвокатов?
— Я предлагаю вашему вниманию другое слово, — сказал мистер Кафф. — Неизменно держите его в мозгу. Отметьте неприкосновенность, которая отличает людей, обозначаемых этим словом, измерьте эффект, которое оно произведет на слышащих его. Слово, о котором я говорю, сэр, — «консультант».
Я открыл рот, чтобы возразить, но оказалось, что не могу вымолвить ни слова.
Люди любой профессии то и дело прибегают к помощи беспристрастных экспертов-консультантов. В каждом учреждении любого вида известны посещения людей, соответствующих высочайшим требованиям и имеющим доступ во все отделы, — консультантов. Консультанты должны быть невидимыми. Я снова открыл рот, но на этот раз, чтобы сказать:
— Джентльмены, вы в деле.
Я снял трубку с телефона и приказал миссис Рэмпейдж немедленно заказать доставку декоративной ширмы из «Блумингдейлс» и убрать поднос с завтраком.
С глазами, светящимися одобрением, мистер Клабб и мистер Кафф сделали шаг вперед, чтобы пожать мне руку.
— Итак, за дело, — сказал мистер Клабб.
— Которое, к слову сказать, — произнес мистер Кафф, — имеет пред собой священную цель.
Вошла миссис Рэмпейдж, обогнула мой стол и настороженно посмотрела на посетителей. Мистер Клабб и мистер Кафф вперили глаза в небо.
— Насчет ширмы, — сказала она. — В «Блумингдейлс» интересуются, какую ширму вам прислать лучше: шесть футов в высоту с черно-красным узором в китайском стиле или высотой в десять футов, Art Deco, в золотистых, коричнево-желтых и темно-серых тонах.
Мои фермеры одновременно закивали головами.
— Последнюю, пожалуйста, миссис Рэмпейдж, — сказал я. — Пусть ее доставят сегодня же днем, независимо от стоимости, и разместите ее у того столика для удобства этих джентльменов, мистера Клабба и мистера Каффа, высокопрофессиональных консультантов в области финансовой индустрии. Этот столик будет их командным пунктом.
— Консультанты, — проговорила она, — м-м...
Парни слегка склонили головы. С чувством облегчения миссис Рэмпейдж поинтересовалась, ожидаются ли в будущем какие-либо перемены.
— Посмотрим, — ответил я. — Мне бы хотелось, чтобы вы оказывали всяческую помощь этим джентльменам. Я знаю, мне не нужно напоминать вам, что перемены — главный жизненный закон.
Она исчезла, несомненно, направившись к телефону.
Мистер Клабб вытянул руки над головой.
— С организационными вопросами покончено, и мы можем наконец перейти к делу. С вами, сэр, поступили чрезвычайно, исключительно подло. Я не преувеличиваю?
— Нет, — ответил я.
— Будет ли преувеличением, если я заявлю, что вы оскорблены и страдаете от опустошающей душу раны?
— Нет! — ответил я с тем же жаром.
Мистер Клабб примостил свою толстую ляжку сверху на мой стол. Его лицо приняло выражение мрачного, угрожающего спокойствия.
— Вы ищете отмщения. Отмщение, сэр, это исправление, и ничего больше. Вы можете вообразить, что оно вернет вам утраченное равновесие, но ничего подобного не произойдет. Трещина появилась на поверхности земли, став причиной гибели живого. Со всех сторон слышны голоса раненых и умирающих. Как будто сама земля переживает страдания, схожие с вашими, не так ли?
Он выразил мои чувства, которые я до того момента не мог определить, и дрожащим голосом я ответил:
— Совершенно точно.
— Точно, — сказал он. — По этой причине я сказал, что исправление лучше восстановления. Восстановление невозможно. Перемены — главный жизненный закон.
— Да, конечно, — сказал я.
Мистер Клабб поудобнее устроил свою ягодицу на моем столе.
— Что случится, то случится, но мы предпочитаем, чтобы наши клиенты с самого начала сознавали, что результаты могут быть совсем неожиданными. Если вы выбираете заплатить за одно несчастье таким же по силе несчастьем, мы отвечаем, как говорят у нас в деревне: «Есть теленок, который не будет сосать молоко».
— Я знаю, что не могу отплатить своей жене добром, — сказал я.
— Если мы беремся за что-то, назад мы не поворачиваем. Нельзя отменить того, что уже сделано.
— Почему я должен захотеть что-то отменить? — спросил я.
Мистер Клабб подтянул ноги и скрестил их прямо передо мной. Мистер Кафф положил мясистую руку на мое плечо.
— Думаю, мы не станем спорить о том, — сказал мистер Клабб, — что вы ищете отмщения за оскорбление, нанесенное вам неверностью вашей супруги.
Мистер Кафф сжал мое плечо рукой.
— Вы желаете, чтобы мы с моим партнером наказали вашу супругу.
— Не нанял же я вас читать ей сказки на ночь, — сказал я.
Мистер Кафф дважды стиснул мое плечо до боли, выражая таким образом одобрение.
— Правильно ли мы понимаем, что наказание должно быть физического характера? — спросил мистер Клабб.
Его партнер еще раз сжал мое плечо со всей своей сердечностью.
— Какие еще есть способы? — спросил я, уворачиваясь от руки мистера Каффа.
Рука снова сомкнулась на моем плече, и мистер Клабб сказал:
— Наказание психического или психологического характера. Мы могли бы, например, измучить ее таинственными телефонными звонками и анонимными письмами. Мы могли бы воспользоваться одним из сотни способов, чтобы лишить ее сна. Угрозу можно инсценировать таким образом, что она придет в требуемое состояние ужаса.
— Мне нужно физическое наказание, — сказал я.
— Мы всегда отдаем этому предпочтение, — сказал он. — Результаты быстрее и более убедительны, когда применяется физическое наказание. Но опять же, у нас есть огромный спектр способов, из которого нужно сделать выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58