Покачав головой, Мэриан повела их к лестнице.
— Даже не знаю, как ей сказать, что она больше не может водить экскурсии. Я в том смысле, что... Ну, посудите сами, вы хотели бы, чтоб вам показывала поместье гид Агнес?
Дверь за их спиной со щелчком открылась.
— Та-а-ак! И что теперь? — спросила Мэриан.
Придерживая халат у горла и на поясе, нетвердо ступая, из спальни медленно выходила Агнес.
Мэриан уперла руки в бока:
— Глазам своим не верю!
— Последний парад, — осклабился Дарт.
Мэриан поспешила к пожилой женщине и что-то зашептала ей на ухо. Агнес сделала еще один нетвердый шаг вперед. Но Мэриан грубо развернула ее и повела в комнату. Агнес успела бросить Норе обреченный взгляд. Через несколько секунд Мэриан вышла и заперла дверь на ключ.
— Честно говоря, у меня были определенные трудности с Агнес, но еще никогда мне не приходилось запирать ее на ключ. Представляете, она заявила, что ей необходимо спуститься в кабинет директора!
— Может, все-таки не стоило запирать Агнес, — сказала Нора. — А что если ей понадобится в ванную?
— Потерпит до обеда. Маргарет и так уже на взводе благодаря «ботфортам» Нормана. К моменту окончания обеда мне будет просто необходимо выпить еще. — Мэриан подвела их к лестнице. — Даже не знаю, что вам сейчас предложить. Вам, наверное, хотелось бы вернуться в «Перечницу» или погулять, но, похоже, собирается ливень, а в такую погоду наши дорожки превращаются в селевые потоки. Давайте спустимся и посмотрим, как там на улице.
Сильный порыв ветра вдруг сотряс здание, где-то внизу в старых рамах задребезжали стекла.
— Ну вот, я же говорила, — всплеснула руками Мэриан.
Ливень сыпанул по фронтону, как заряд картечи, на секунду стих и вновь рванулся в уже более мощную и затяжную атаку.
В комнате отдыха зажгли свет. Окна глядели на сады и темное небо, щедро поливавшее дождем заблестевшую лужайку.
— По крайней мере, последняя экскурсия успела закончиться до того, как будущие адвокаты ринулись сюда требовать назад свои деньги. — Вдалеке гнулись под порывами ветра деревья. — О, настоящая буря! — Мэриан обернулась к Дарту. — Что будем делать? У нас, конечно, есть зонтики, но ветер тут же сломает их. Можно попробовать добежать до «Перечницы», когда чуть стихнет, но пока доберетесь — вываляетесь в грязи.
— К черту, — сказал Дарт. — Терпеть не могу мокнуть. А грязь приводит меня в бешенство.
За сплошь залитой, пенящейся лужайкой ветер гнул и трепал горестно вскидывавшие ветви деревья.
— Похоже, вы застрянете здесь до конца обеда. Мы могли бы найти вам какие-нибудь сапоги, Норма, но как быть с вами, Норман? — Мэриан потерла лоб. — После обеда я попрошу Тони принести дождевик и пару мужских сапог. Норма может воспользоваться моим плащом. И не пугайтесь, если вдруг погаснет свет, — свечей у нас предостаточно. Однако, несмотря на то что нашей электрокомпанией, похоже, управляет кучка провинциалов, через час после того, как заканчивается гроза, они всегда включают свет. Я обещала вам особенный обед, и вы его получите.
— Отлично.
— Но чем вы хотели бы заняться сейчас? Мне надо доделать кое-что в кабинете, а потом я должна помочь на кухне, так что вы будете более или менее предоставлены самим себе.
— Я хотела бы еще немного поговорить с Агнес, — попросила Нора.
— Ваш разговор придется отложить до завтра. — На лбу Мэриан появились и тут же растаяли три полукруглые скобочки морщинок. — Но разве вас не интересовали бумаги Джорджины?
— Я буду рада взглянуть на них. — Документы скорее всего хранились в кабинете на втором этаже, а Дарту рано или поздно понадобится в туалет.
— А может ли жаждущий получить здесь что-нибудь выпить? — спросил Дарт.
— Ну конечно! — воскликнула Мэриан. — Пойдемте со мной, я все устрою.
Откинув назад волосы, девушка повела их по главному коридору, спустилась по мраморной лестнице и, глядя оттуда вверх на Нору, обратилась к ней:
— Так вы хотите посмотреть бумаги?
— А разве они не наверху?
— Были наверху, но после того, как несколько писателей оккупировали кабинет Маргарет, мы перенесли их в маленькую комнатку моей секретарши, когда у меня еще была секретарша.
Мэриан привела их в крошечное квадратное помещение без окна, где стоял письменный стол, школьный стул и висели металлические полки, наполовину заполненные переплетенными журналами, гроссбухами, папками с перепиской и коробками с надписью: «Фотографии».
— Норман, я сейчас принесу вам выпить. Водка подойдет? Со льдом?
— "Пить, чтоб погрузиться в сон", — продекламировал Дарт.
Если в этой каморке и был когда-то телефон, он исчез вместе с секретаршей Мэриан.
93
Десять минут спустя Дарт повторил первую фразу, сказанную им после того, как Мэриан покинула комнату. Он откинулся на спинку стула, положил ноги на одну из полок и, пальцем гоняя в бокале кубики льда, произнес:
— Эта история была еще хуже романов Джейн Остин.
Нора закрыла один из гроссбухов и взяла с полки следующий. На протяжении двадцатых годов и в начале тридцатых Джорджина потратила крупные суммы на шампанское, которое закупала у бутлегера по фамилии Селден. Этот Селден после отмены закона Волстеда в тридцать третьем году уже легально открыл магазин спиртных напитков. В некоторых местах гроссбухи Джорджины были в образцовом порядке, в других же царил хаос. Почерком, который с годами постепенно деградировал от прямого готического донапоминающих колючую проволоку каракулей, Джорджина записывала в журналы сведения о каждом долларе, полученном и истраченном в «Береге», однако она ни в чем не разделяла личные расходы и расходы поместья — все валила в кучу. Запись о приобретении новой пятидолларовой авторучки красовалась под записью о покупке луковиц голландских тюльпанов на сумму триста долларов. С датами Джорджина тоже не придерживалась особой точности.
— Может быть, Агнес действительно видела бегущего Линкольна Ченсела. А может, в один прекрасный вечер перебрав амонтильядо, выдумала все это. Но как оно было на самом деле — мы никогда не узнаем. Почему не узнаем? «Берег» — как тараканья ловушка для реальности: правда входит сюда, но никогда отсюда не выходит, и причина тому — Джорджина. Неужели ты думаешь, что Джорджина Везеролл, даже до того, как она сменила шерри на жидкий морфий, могла бы дать тебе отчет о событиях каждого дня в этих стенах?
— Судя по состоянию ее записей, я бы не поручилась.
— Немудрено, что авторы романов чувствовали себя здесь в своей тарелке: все здесь пропитано вымыслом. — Дарт громко рассмеялся, восхищаясь своей даровитостью. — Да само название поместья лживое. «Берег»! А никакого берега здесь и в помине нет. Старик Джордж считал свою дочь умницей и красавицей, которой все восхищаются, а на деле она была всеобщим посмешищем с лошадиным лицом и в цирковом костюме и привлекала людей лишь бесплатными жильем и едой. Вокруг Джорджины вились известные писатели, подлизывались и льстили ей, и она чувствовала себя жутко важной и нужной. Она не переносила реальности и поэтому притворялась, что жалкие лачуги, в которых когда-то жили слуги, на самом деле — «коттеджи». Придумала им бредовые названия. «Я нарекаю тебя „Пряничным домиком“, тебя — „Рапунцелем“, а вот это поганое болото — „Полем тумана“». О чем тебе все это говорит? О том, что очень скоро маленькая девочка в белом передничке побежит за кроликом на чаепитие.
— Маленькая девочка — это, наверно, я, — сказала Нора.
— Угадала. И почему Агнес должна быть не такой, как они все? Она ведь полжизни провела на этой фабрике грез и не имеет ни малейшего понятия о том, что на самом деле случилось с девчонкой.
— А мне кажется — имеет. И кое-какие твои слова навели меня на это предположение.
Дарт опять самодовольно улыбнулся.
— В жизни не поверю, но как она узнала?
— Джорджина сказала ей, что случилось с Кэтрин.
— Бездна здравого смысла. Великая леди признается слрканке в том, что помогла скрыть убийство? Если это действительно было убийство, в чем я лично сомневаюсь.
— Ты ведь слышал Агнес.
— Агнес прикована к постели, в то время как ее главный конкурент, Лили Мелвилл, скачет по округе и врет туристам. Она одна в своей комнате с Генри Дэвидом Торо, которого тоже считает лжецом.
— Здесь всем не хватает чувства реальности, — заметила Нора.
— Ближе к полуночи они получат ее больше, чем смогут переварить. Кстати, ты нашла что-нибудь интересное в архиве?
— Пока нет. — Нора сняла с полки еще один гроссбух.
Записи начинались в июне неуказанного года с квитанции на пятисотдолларовый чек, выписанный Дж. В., предположительно отцом Джорджины, затем упоминались сорок пять долларов восемьдесят центов, потраченные на садовый инвентарь. Внимание Норы привлекла следующая запись: «18 июня, $75, ликер „Селден“, „Вдова Клико“». Значит, гроссбух начали вести после тридцать третьего года. Почерк Джорджины еще только начинал портиться.
* * *
— Какая же ты прилежная, Норочка — Дарт лениво подошел к полкам и вытянул коробку с надписью «Фотографии» и, пока Нора просматривала гроссбух, копался в ней. Пролистав еще несколько страниц, Нора не нашла упоминаний о суммах, которые превышали бы несколько тысяч долларов.
— А Агнес-то в те годы не была замарашкой, — сказал Дарт. — Неудивительно, что Ченсел щупал ее. Смотри.
Он протянул Норе маленькую черно-белую фотографию, и она взглянула на приятное личико молодой Агнес Бразерхуд, пышная грудь которой округло выпирала над вырезом черного форменного платья. Несомненно, горничной не раз приходилось шлепать по рукам постояльцев мужского пола. Она вернула фотографию Дарту и в тот момент, когда он взял снимок из ее рук, вдруг ясно поняла, как умерла Кэтрин Маннхейм. Она знала это все время, даже не подозревая, об этом: ответ ей дала ее собственная жизнь.
Потрясенная, Нора перевернула несколько страниц, едва проглядывая малопонятные записи. «Ящик джина и две бутылки вермута» из магазина, которым владел бывший бутлегер Джорджины Везеролл."Медз. $28,95, Диск. $55.65, Вхл. Мт. $2.00, «Мэнн и Вэар», фтгр. $65".
— Погоди-ка, — сказала Нора. — Какие-нибудь из этих фотографий делали профессиональные фотографы?
— Конечно. Большие групповые снимки.
Порывшись в коробке, Дарт передал Норе фотографию восемь на двенадцать традиционной группы мужчин в костюмах и галстуках, расположившихся вокруг величественной Джорджины. На обороте стоял штамп: «Пэтрик Мэнн и Лимен Вэар, художественная фотография. Студия „Мэнн-Вэар“, Мэйн-стрит, 26, Ленокс, Массачусетс».
Пэтрик Мэнн. Пэтти Мэнн. Пэдди Мэнн.
Лимен Вэар, мадам Лино-Вино Вэар, Лина Вэар.
«Берег», «Ночное путешествие», Дэйви Ченсел.
Два фотографа, ежегодно делавшие групповые снимки, два вымышленных персонажа, беспокойная поклонница Драйвера, преследовавшая Дэйви.
Нора отдала фотографию Дарту. Девушка по имени Патриция Мэнн, Пэтти Мэнн, погрузилась с головой в мир Драйвера и стала сначала Линой Вэар, потом Пэдди Мэнн. Одной из причин ее проникновения в мир фанатиков Драйвера было сходство ее фамилии с фамилией фотографа из Ленокса.
Тут Нора припомнила, что Пэдди Мэнн была к тому же племянницей Кэтрин Маннхейм: семейные сплетни еще глубже толкнули девушку в мир героев Драйвера. Она была уверена, что именно чуждая условностям сестра ее отца написала священную книгу, и дважды попыталась вернуть из забвения свою тетку. Она даже одевалась как Кэтрин Маннхейм.
Нора перевернула еще несколько желтых страниц гроссбуха, и тут имя и сумма будто выпрыгнули к ней со страницы: «Получ. Линк. Ченсел — $50,000».
— Вот! Линкольн Ченсел дал ей пятьдесят тысяч долларов.
Дарт подскочил к ней, чтобы взглянуть на запись.
— Здесь нет даже даты. И черта с два это доказывает, что Джорджина шантажировала его. Никто не мог шантажировать этого старого ублюдка.
Еще несколько страниц...
— Ага, вот и реставрация! Слушай: пятьсот долларов кровельщику, двести маляру. Примерно через неделю тот же маляр получает еще две сотни. Тысяча пятьсот строительному подрядчику. Шестьсот Б. Смитсону, электрику.
Снова маляр. А вот, в конце страницы, еще тысячу получает подрядчик. И еще... Снежный ком.
— Старая скорпионша безмерно полюбила «Вдову», не так ли?
— Вдову?
— "Вдову Клико", ты, невежда. Ладно, он дал ей кучу денег, и она стала прихорашивать поместье. Ченсел был жадным, но не был скупердяем. Он делал кучу денег и половину выбрасывал на ветер. «Джорджина, старая плутовка, вот тебе пятьдесят тысяч, приведи в божеский вид эти сараи и купи себе пару ящиков „Вдовы“, чтоб не скучать». Вот как было дело.
— Линкольн Ченсел добровольно отдал пятьдесят тысяч долларов женщине, которую он, возможно, презирал? Тогдашние пятьдесят тысяч — это в пересчете на современные доллары тысяч триста-четыреста.
— Ченсел вряд ли был мелочным. К тому же у него было еще две причины проявить щедрость к Джорджине. Во-первых, он хотел привлечь ее в свое общество, во-вторых, именно благодаря ей он встретился с Драйвером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86