Но прошу, пожалуйста, возвращайся скорее!
И она снова подставила губы для поцелуя.
Умолчим о том, что происходило в течение следующих нескольких минут. Когда Чевиот, покинув карету, уверенно зашагал к двери дома номер четыре по Уайтхолл-Плейс, ужаса он больше не испытывал.
«Ну же! — подхлестывал его насмешливый внутренний голос. — Разве не сбылась еще одна твоя мечта — тайная, заветная мечта? Разве ты не хотел посмотреть, как работал первый в истории Скотленд-Ярд? Тогда на улицах бушевала чернь, тогда совершались самые темные злодеяния, тогда полицейских ненавидели и считали помехой личной свободы. Тогда таинственные преступления — кражи со взломом, убийства — раскрывались лишь благодаря счастливой случайности или в результате доноса… Давай признаем, — продолжал все тот же насмешливый голос, — что убийство всегда омерзительно и совсем неинтересно; настоящие убийства совсем не похожи на те, что описывают в романах. И все же! Разве тебе не хотелось произвести впечатление на своих знаменитых предшественников, раскрыв какое-нибудь зловещее преступление по отпечаткам пальцев, следам пуль или благодаря современной дедукции? Разве в глубине души ты не хочешь поразить их своими способностями?»
— Да! — воскликнул суперинтендент Чевиот.
Дом номер четыре на Уайтхолл-Плейс был красивым кирпичным домом; в окнах по обе стороны от входной двери за плотными шторами горел свет. Чевиот взялся за дверной молоток и громко постучал.
Возможно, у него просто разыгралось воображение или он в самом деле услышал, как рядом кто-то тихо хихикнул? Чевиот круто развернулся на каблуках. Так и есть, ему померещилось. Никого.
Дверь открыл человек… именно такой, какого Чевиот и ожидал увидеть. Среднего роста, краснолицый; судя по военной выправке, явно отставной солдат. Сюртук, доходящий до середины бедра, был синего цвета, сверху до пояса шел ряд металлических пуговиц. Брюки тоже синие. Немногие догадались бы, что его цилиндр изнутри укреплен кожаной тульей и тростниковыми распорками, способными смягчить удар хлыстом или бутылкой.
Хорошенько разглядев Чевиота и его костюм, незнакомец почтительно осведомился:
— Чем могу служить, сэр?
— Моя фамилия Чевиот, — беззаботно проговорил посетитель. — У меня назначена встреча с полковником Роуэном и мистером Мейном.
— Да, сэр. Следуйте за мной, сэр.
Наметанный глаз Чевиота угадал скрытые под полами сюртука полисмена дубинку из прочной древесины и трещотку, введенные в обиход Пилем. Полицейский, по мнению Пиля, не должен был выделяться из толпы — на его профессию указывала лишь сине-белая повязка на левой руке. Она свидетельствовала о том, что ее обладатель находится на дежурстве.
Чевиот не спеша брел за своим провожатым. Из просторного вестибюля они вышли в коридор, который, казалось, вот-вот рухнет — если судить по запаху сырости и по пятнам на алых обоях.
Полисмен с негнущейся спиной прошагал к двери справа и распахнул ее.
— Мистер Чевиот! — хрипло объявил он. Судя по голосу, он был не дурак выпить.
Чевиоту опять стало страшно — так страшно, как никогда в жизни. Сейчас он свяжет себя обязательствами. К добру или к худу, к жизни или к смерти, но он должен шагнуть в неизвестность… Что ж, надо держаться достойно, так чтобы Флора гордилась им.
Он лишь мельком заметил довольно большую комнату, обшитую дубовыми панелями. Все стены сплошь увешаны военными трофеями. Насколько он помнил, здесь жил полковник Роуэн — холостяк. Расправив плечи и небрежно улыбнувшись, Чевиот перешагнул порог.
— Добрый вечер, господа! — сказал он.
Глава 2
Кража из кормушки
В комнате находились трое. Но поскольку один сидел за конторкой в дальнем углу, Чевиот вначале заметил только двоих.
На полу лежал красный турецкий ковер — такой грязный, затоптанный и засыпанный табачным пеплом, что его истинный цвет определить было трудно. В центре комнаты стоял полированный стол красного дерева, прожженный по краям. На нем, среди разбросанных документов и папиросной бумаги, светила масляная лампа под узким красным стеклянным колпаком, плоский фитиль ровно горел в красной колбе.
Не впервые Чевиот задумался: почему масляные лампы не взрываются? Вскоре ему предстояло узнать, что они взрываются, и довольно часто.
Сбоку от стола, в мягком кресле, обтянутом фиолетовым шелком, сидел высокий, худощавый, довольно привлекательный человек лет сорока восьми. Его редеющие и седеющие волосы были зачесаны назад и вились над высоким лбом. Однако прежде всего вы замечали его большие глаза и широкие ноздри. Благодаря им худое лицо казалось одухотворенным.
Разумеется, то был полковник Чарльз Роуэн. Он был в форме, хотя и без сабли и портупеи. Алый мундир украшали тяжелые золотые эполеты, темно-желтые обшлага и серебряные галуны 52-го пехотного полка. На ногах — белые лосины. В левой руке полковник держал сигару, в правой у него были белые перчатки, которыми он похлопывал по ручке кресла.
Чевиот посмотрел на второго человека за столом.
Мистер Ричард Мейн также курил сигару. Несмотря на молодость — тридцать с небольшим лет, — он уже являлся известным барристером, то есть адвокатом, имеющим право выступать в высших судах. С первого взгляда казалось, будто лицо у него совершенно круглое; впечатление усиливали блестящие черные волосы и лоснящиеся бакенбарды, которые почти охватывали лицо, словно заключив его в раму — до их полного срастания на подбородке оставался дюйм-другой. Из такого вот подобия рамки на вошедшего смотрели блестящие черные глаза, острые и проницательные, далее шел длинный нос и широкий рот.
Платье мистера Мейна, если не считать выделки, напоминало костюм самого Чевиота. На барристере был темный сюртук, узкий в талии, но длиннополый и свободно спадающий почти до колен. Высокий воротничок поднимался над белым шейным платком. Панталоны из коричневого бархата со штрипками были такими же, как у Чевиота.
«Спокойно! — приказал себе Чевиот. — Я совершенно спокоен».
Однако у него почему-то запершило в горле.
— Господа, — произнес он, кланяясь, — я… кхм… должен извиниться за опоздание.
Мужчины встали и поклонились в ответ. Оба выкинули сигары в фарфоровую плевательницу у стола.
— Не стоит извинений, — улыбнулся полковник Роуэн. — Что касается меня, я был очень рад, когда вы подали заявку. Насколько мне известно, вы впервые в Скотленд-Ярде?
Чевиот запнулся и неопределенно взмахнул шляпой.
— Да, да. Прошу садиться — туда, на тот стул. Обсудим, подходите ли вы нам.
Ричард Мейн, севший было, снова вскочил. Выражение круглого лица, обрамленного черными волосами и бакенбардами, вовсе не было недружелюбным, однако демонстрировало неприкрытое недоверие.
— Роуэн, — произнес Мейн низким голосом с легким ирландским акцентом, — мне все это не по душе. Простите меня, мистер Чевиот. — Он сдвинул черные брови и снова повернулся к полковнику: — Но он слишком уж явный джентльмен. Боюсь, это нам не подойдет!
— А я не уверен, — задумчиво возразил полковник.
— Не уверены? Черт побери, да вы идете против приказа самого Пиля! Костяк полиции должны составлять бывшие армейские рядовые, которыми командуют офицеры запаса. Офицеры запаса! Пиль ясно сказал: джентльмены ему ни к чему. — Мистер Мейн закатил глаза, вспоминая. — «Сержант гвардии, получающий двести фунтов в год, — процитировал он, — больше подходит для моих целей, чем капитан, отмеченный многими наградами; он будет служить либо бесплатно, либо в том случае, если я положу ему жалованье тысячу в год». Что вы на это скажете?
Из-за высокого и тесного черного галстука полковнику Роуэну трудно было вертеть головой; он медленно повернулся к Мейну.
— После первого же смотра, — сказал он, — мы вынуждены были уволить пятерых полицейских за то, что они явились на дежурство пьяными. Я уже не говорю о тех девятерых, которых уволили за их жалобы на «удлиненный рабочий день»!
— Пьянство? — усмехнулся молодой адвокат. — Перестаньте! Чего еще можно ожидать от них?
Еще раз вежливо поклонившись, полковник Роуэн направился в дальний угол комнаты. Там он обменялся несколькими словами с человеком, сидевшим за конторкой, и тот (Чевиот не очень хорошо его видел) передал полковнику длинный лист бумаги. Полковник Роуэн вернулся к столу.
— Итак, сэр. — Он внимательно посмотрел на Чевиота. — Вот ваш послужной список!
Он сел. Мейн и Чевиот тоже сели; последний все вертел в руках шляпу. Руки у него сделались ватными.
Под взглядом светло-голубых кротких глаз полковника Роуэна он вдруг почувствовал себя очень маленьким. Он вспомнил, как в тумане, портрет полковника с пятью медалями на мундире. Этот человек участвовал во всех крупнейших битвах Иберийской войны, а в битве при Ватерлоо командовал флангом.
— Насколько я понял, — продолжал полковник, проглядывая записи, — вы участвовали в последних сражениях?
Конечно, он имел в виду наполеоновские сражения.
— Да, сэр.
— Ваше звание?
— Капитан.
Ричард Мейн что-то проворчал.
— Да, — невозмутимо продолжал полковник Роуэн. — Насколько я понимаю, в 43-м пехотном полку. — Потом он заговорил о Чевиоте в третьем лице, как будто того рядом не было. — «Награжден за…» Не станем его смущать.
Чевиот промолчал.
— «Живет, — продолжал полковник Роуэн, — в меблированных комнатах „Олбани“ на Пикадилли. Располагает собственными средствами; эти сведения любезно предоставили его банкиры из конторы Гроллера с Ломбард-стрит. Вращается в… светском обществе. Отличный стрелок, борец и фехтовальщик…» — Полковник окинул одобрительным взглядом широкие плечи Чевиота и посмотрел на мистера Мейна. — «Личные связи…» Хм! Это нас не касается.
В прокуренной, дымной комнате раздался звонкий голос Чевиота:
— Если не возражаете, сэр, мне бы хотелось узнать, что вы накопали о моей личной жизни.
— Настаиваете?
— Прошу.
— «Временами любит предаваться азартным играм, — прочитал полковник Роуэн, — однако потом месяцами не притрагивается к картам или костям. Не является членом общества трезвости, но и пьяным его никто не видел. Общеизвестна его дружба с леди Дрейтон…»
Мистер Мейн громко хмыкнул.
— Повторяю, это нас не касается. Полковник бросил лист на стол.
Выйдя из ступора, вызванного шоком, Чевиот впал в другую крайность. Он ощутил необычайные веселость, легкость и беззаботность. Гори все огнем! Он готов следовать своей мечте.
Не успел он сделать это заключение, как прозвучал красивый, низкий голос мистера Мейна:
— Послушайте, мистер Чевиот! — Адвокат так резко подался к нему, что Чевиот испугался, как бы лампа не опалила пышные бакенбарды. — С вашего разрешения, я спрошу вас о том, о чем собирался спросить Роуэн.
Мейн встал, сунув руки под сюртук и поигрывая фалдами. Под сюртуком оказался бархатный жилет, в котором узоры черного цвета преобладали над зелеными; на животе посверкивала золотая цепочка для часов, с которой свисала связка печаток.
— Сэр, — продолжал адвокат, — вы просите назначить вас суперинтендентом нашего Центрального отделения, именуемого также Отделением внутренних дел. Насколько нам известно, вы — человек обеспеченный. Ваше жалованье здесь будет составлять всего двести фунтов в год. Вам придется дежурить по двенадцать часов в день. Ваша работа будет трудной, опасной, даже кровавой. Мистер Чевиот, зачем вам все это?
Чевиот вскочил.
— Затем, — парировал он, — что в обязанности полиции входит не только подавление мятежей или растаскивание пьяных драчунов. Вы согласны со мной?
— Допустим…
— В обязанности полиции входит также раскрывать преступления. Грабежи, кражи со взломом, даже убийства! — Последнее слово Чевиот произнес особенно веско.
Мейн нахмурился и оставил в покое фалды. Полковник Роуэн молчал.
— По-моему, подобными преступлениями, — продолжал Чевиот, — сейчас занимаются сыщики. Но сыщики продажны. Их может нанять любой гражданин; или правительство назначает награду в соответствии с уровнем преступления. Ах да! Уголовный полицейский суд на Боу-стрит всегда может отыскать подходящего кандидата на виселицу. Однако часто ли вы вешаете того, кого следует?
Полковник Роуэн перебил его необычно резко.
— Редко, — заявил он. — Чертовски редко! Дайте срок, — продолжал он, — лет двенадцать или более того, и мы покончим с сыщиками. Мы создадим собственные силы, которые будут называться «уголовной полицией».
— Отлично! — звонко ответил Чевиот. — Так почему бы мне, в дополнение к моим обычным обязанностям, не стать первым сотрудником вашей уголовной полиции? И приступить к службе немедленно!
Ответом ему было молчание.
Вид у полковника Роуэна был обескураженный и даже недовольный. Однако Чевиота неожиданно поддержал мистер Ричард Мейн.
— Да, почему бы нет?! — с жаром воскликнул он. — Мы живем в новый век, Роуэн! В век паровых машин, железных дорог, ткацких станков!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
И она снова подставила губы для поцелуя.
Умолчим о том, что происходило в течение следующих нескольких минут. Когда Чевиот, покинув карету, уверенно зашагал к двери дома номер четыре по Уайтхолл-Плейс, ужаса он больше не испытывал.
«Ну же! — подхлестывал его насмешливый внутренний голос. — Разве не сбылась еще одна твоя мечта — тайная, заветная мечта? Разве ты не хотел посмотреть, как работал первый в истории Скотленд-Ярд? Тогда на улицах бушевала чернь, тогда совершались самые темные злодеяния, тогда полицейских ненавидели и считали помехой личной свободы. Тогда таинственные преступления — кражи со взломом, убийства — раскрывались лишь благодаря счастливой случайности или в результате доноса… Давай признаем, — продолжал все тот же насмешливый голос, — что убийство всегда омерзительно и совсем неинтересно; настоящие убийства совсем не похожи на те, что описывают в романах. И все же! Разве тебе не хотелось произвести впечатление на своих знаменитых предшественников, раскрыв какое-нибудь зловещее преступление по отпечаткам пальцев, следам пуль или благодаря современной дедукции? Разве в глубине души ты не хочешь поразить их своими способностями?»
— Да! — воскликнул суперинтендент Чевиот.
Дом номер четыре на Уайтхолл-Плейс был красивым кирпичным домом; в окнах по обе стороны от входной двери за плотными шторами горел свет. Чевиот взялся за дверной молоток и громко постучал.
Возможно, у него просто разыгралось воображение или он в самом деле услышал, как рядом кто-то тихо хихикнул? Чевиот круто развернулся на каблуках. Так и есть, ему померещилось. Никого.
Дверь открыл человек… именно такой, какого Чевиот и ожидал увидеть. Среднего роста, краснолицый; судя по военной выправке, явно отставной солдат. Сюртук, доходящий до середины бедра, был синего цвета, сверху до пояса шел ряд металлических пуговиц. Брюки тоже синие. Немногие догадались бы, что его цилиндр изнутри укреплен кожаной тульей и тростниковыми распорками, способными смягчить удар хлыстом или бутылкой.
Хорошенько разглядев Чевиота и его костюм, незнакомец почтительно осведомился:
— Чем могу служить, сэр?
— Моя фамилия Чевиот, — беззаботно проговорил посетитель. — У меня назначена встреча с полковником Роуэном и мистером Мейном.
— Да, сэр. Следуйте за мной, сэр.
Наметанный глаз Чевиота угадал скрытые под полами сюртука полисмена дубинку из прочной древесины и трещотку, введенные в обиход Пилем. Полицейский, по мнению Пиля, не должен был выделяться из толпы — на его профессию указывала лишь сине-белая повязка на левой руке. Она свидетельствовала о том, что ее обладатель находится на дежурстве.
Чевиот не спеша брел за своим провожатым. Из просторного вестибюля они вышли в коридор, который, казалось, вот-вот рухнет — если судить по запаху сырости и по пятнам на алых обоях.
Полисмен с негнущейся спиной прошагал к двери справа и распахнул ее.
— Мистер Чевиот! — хрипло объявил он. Судя по голосу, он был не дурак выпить.
Чевиоту опять стало страшно — так страшно, как никогда в жизни. Сейчас он свяжет себя обязательствами. К добру или к худу, к жизни или к смерти, но он должен шагнуть в неизвестность… Что ж, надо держаться достойно, так чтобы Флора гордилась им.
Он лишь мельком заметил довольно большую комнату, обшитую дубовыми панелями. Все стены сплошь увешаны военными трофеями. Насколько он помнил, здесь жил полковник Роуэн — холостяк. Расправив плечи и небрежно улыбнувшись, Чевиот перешагнул порог.
— Добрый вечер, господа! — сказал он.
Глава 2
Кража из кормушки
В комнате находились трое. Но поскольку один сидел за конторкой в дальнем углу, Чевиот вначале заметил только двоих.
На полу лежал красный турецкий ковер — такой грязный, затоптанный и засыпанный табачным пеплом, что его истинный цвет определить было трудно. В центре комнаты стоял полированный стол красного дерева, прожженный по краям. На нем, среди разбросанных документов и папиросной бумаги, светила масляная лампа под узким красным стеклянным колпаком, плоский фитиль ровно горел в красной колбе.
Не впервые Чевиот задумался: почему масляные лампы не взрываются? Вскоре ему предстояло узнать, что они взрываются, и довольно часто.
Сбоку от стола, в мягком кресле, обтянутом фиолетовым шелком, сидел высокий, худощавый, довольно привлекательный человек лет сорока восьми. Его редеющие и седеющие волосы были зачесаны назад и вились над высоким лбом. Однако прежде всего вы замечали его большие глаза и широкие ноздри. Благодаря им худое лицо казалось одухотворенным.
Разумеется, то был полковник Чарльз Роуэн. Он был в форме, хотя и без сабли и портупеи. Алый мундир украшали тяжелые золотые эполеты, темно-желтые обшлага и серебряные галуны 52-го пехотного полка. На ногах — белые лосины. В левой руке полковник держал сигару, в правой у него были белые перчатки, которыми он похлопывал по ручке кресла.
Чевиот посмотрел на второго человека за столом.
Мистер Ричард Мейн также курил сигару. Несмотря на молодость — тридцать с небольшим лет, — он уже являлся известным барристером, то есть адвокатом, имеющим право выступать в высших судах. С первого взгляда казалось, будто лицо у него совершенно круглое; впечатление усиливали блестящие черные волосы и лоснящиеся бакенбарды, которые почти охватывали лицо, словно заключив его в раму — до их полного срастания на подбородке оставался дюйм-другой. Из такого вот подобия рамки на вошедшего смотрели блестящие черные глаза, острые и проницательные, далее шел длинный нос и широкий рот.
Платье мистера Мейна, если не считать выделки, напоминало костюм самого Чевиота. На барристере был темный сюртук, узкий в талии, но длиннополый и свободно спадающий почти до колен. Высокий воротничок поднимался над белым шейным платком. Панталоны из коричневого бархата со штрипками были такими же, как у Чевиота.
«Спокойно! — приказал себе Чевиот. — Я совершенно спокоен».
Однако у него почему-то запершило в горле.
— Господа, — произнес он, кланяясь, — я… кхм… должен извиниться за опоздание.
Мужчины встали и поклонились в ответ. Оба выкинули сигары в фарфоровую плевательницу у стола.
— Не стоит извинений, — улыбнулся полковник Роуэн. — Что касается меня, я был очень рад, когда вы подали заявку. Насколько мне известно, вы впервые в Скотленд-Ярде?
Чевиот запнулся и неопределенно взмахнул шляпой.
— Да, да. Прошу садиться — туда, на тот стул. Обсудим, подходите ли вы нам.
Ричард Мейн, севший было, снова вскочил. Выражение круглого лица, обрамленного черными волосами и бакенбардами, вовсе не было недружелюбным, однако демонстрировало неприкрытое недоверие.
— Роуэн, — произнес Мейн низким голосом с легким ирландским акцентом, — мне все это не по душе. Простите меня, мистер Чевиот. — Он сдвинул черные брови и снова повернулся к полковнику: — Но он слишком уж явный джентльмен. Боюсь, это нам не подойдет!
— А я не уверен, — задумчиво возразил полковник.
— Не уверены? Черт побери, да вы идете против приказа самого Пиля! Костяк полиции должны составлять бывшие армейские рядовые, которыми командуют офицеры запаса. Офицеры запаса! Пиль ясно сказал: джентльмены ему ни к чему. — Мистер Мейн закатил глаза, вспоминая. — «Сержант гвардии, получающий двести фунтов в год, — процитировал он, — больше подходит для моих целей, чем капитан, отмеченный многими наградами; он будет служить либо бесплатно, либо в том случае, если я положу ему жалованье тысячу в год». Что вы на это скажете?
Из-за высокого и тесного черного галстука полковнику Роуэну трудно было вертеть головой; он медленно повернулся к Мейну.
— После первого же смотра, — сказал он, — мы вынуждены были уволить пятерых полицейских за то, что они явились на дежурство пьяными. Я уже не говорю о тех девятерых, которых уволили за их жалобы на «удлиненный рабочий день»!
— Пьянство? — усмехнулся молодой адвокат. — Перестаньте! Чего еще можно ожидать от них?
Еще раз вежливо поклонившись, полковник Роуэн направился в дальний угол комнаты. Там он обменялся несколькими словами с человеком, сидевшим за конторкой, и тот (Чевиот не очень хорошо его видел) передал полковнику длинный лист бумаги. Полковник Роуэн вернулся к столу.
— Итак, сэр. — Он внимательно посмотрел на Чевиота. — Вот ваш послужной список!
Он сел. Мейн и Чевиот тоже сели; последний все вертел в руках шляпу. Руки у него сделались ватными.
Под взглядом светло-голубых кротких глаз полковника Роуэна он вдруг почувствовал себя очень маленьким. Он вспомнил, как в тумане, портрет полковника с пятью медалями на мундире. Этот человек участвовал во всех крупнейших битвах Иберийской войны, а в битве при Ватерлоо командовал флангом.
— Насколько я понял, — продолжал полковник, проглядывая записи, — вы участвовали в последних сражениях?
Конечно, он имел в виду наполеоновские сражения.
— Да, сэр.
— Ваше звание?
— Капитан.
Ричард Мейн что-то проворчал.
— Да, — невозмутимо продолжал полковник Роуэн. — Насколько я понимаю, в 43-м пехотном полку. — Потом он заговорил о Чевиоте в третьем лице, как будто того рядом не было. — «Награжден за…» Не станем его смущать.
Чевиот промолчал.
— «Живет, — продолжал полковник Роуэн, — в меблированных комнатах „Олбани“ на Пикадилли. Располагает собственными средствами; эти сведения любезно предоставили его банкиры из конторы Гроллера с Ломбард-стрит. Вращается в… светском обществе. Отличный стрелок, борец и фехтовальщик…» — Полковник окинул одобрительным взглядом широкие плечи Чевиота и посмотрел на мистера Мейна. — «Личные связи…» Хм! Это нас не касается.
В прокуренной, дымной комнате раздался звонкий голос Чевиота:
— Если не возражаете, сэр, мне бы хотелось узнать, что вы накопали о моей личной жизни.
— Настаиваете?
— Прошу.
— «Временами любит предаваться азартным играм, — прочитал полковник Роуэн, — однако потом месяцами не притрагивается к картам или костям. Не является членом общества трезвости, но и пьяным его никто не видел. Общеизвестна его дружба с леди Дрейтон…»
Мистер Мейн громко хмыкнул.
— Повторяю, это нас не касается. Полковник бросил лист на стол.
Выйдя из ступора, вызванного шоком, Чевиот впал в другую крайность. Он ощутил необычайные веселость, легкость и беззаботность. Гори все огнем! Он готов следовать своей мечте.
Не успел он сделать это заключение, как прозвучал красивый, низкий голос мистера Мейна:
— Послушайте, мистер Чевиот! — Адвокат так резко подался к нему, что Чевиот испугался, как бы лампа не опалила пышные бакенбарды. — С вашего разрешения, я спрошу вас о том, о чем собирался спросить Роуэн.
Мейн встал, сунув руки под сюртук и поигрывая фалдами. Под сюртуком оказался бархатный жилет, в котором узоры черного цвета преобладали над зелеными; на животе посверкивала золотая цепочка для часов, с которой свисала связка печаток.
— Сэр, — продолжал адвокат, — вы просите назначить вас суперинтендентом нашего Центрального отделения, именуемого также Отделением внутренних дел. Насколько нам известно, вы — человек обеспеченный. Ваше жалованье здесь будет составлять всего двести фунтов в год. Вам придется дежурить по двенадцать часов в день. Ваша работа будет трудной, опасной, даже кровавой. Мистер Чевиот, зачем вам все это?
Чевиот вскочил.
— Затем, — парировал он, — что в обязанности полиции входит не только подавление мятежей или растаскивание пьяных драчунов. Вы согласны со мной?
— Допустим…
— В обязанности полиции входит также раскрывать преступления. Грабежи, кражи со взломом, даже убийства! — Последнее слово Чевиот произнес особенно веско.
Мейн нахмурился и оставил в покое фалды. Полковник Роуэн молчал.
— По-моему, подобными преступлениями, — продолжал Чевиот, — сейчас занимаются сыщики. Но сыщики продажны. Их может нанять любой гражданин; или правительство назначает награду в соответствии с уровнем преступления. Ах да! Уголовный полицейский суд на Боу-стрит всегда может отыскать подходящего кандидата на виселицу. Однако часто ли вы вешаете того, кого следует?
Полковник Роуэн перебил его необычно резко.
— Редко, — заявил он. — Чертовски редко! Дайте срок, — продолжал он, — лет двенадцать или более того, и мы покончим с сыщиками. Мы создадим собственные силы, которые будут называться «уголовной полицией».
— Отлично! — звонко ответил Чевиот. — Так почему бы мне, в дополнение к моим обычным обязанностям, не стать первым сотрудником вашей уголовной полиции? И приступить к службе немедленно!
Ответом ему было молчание.
Вид у полковника Роуэна был обескураженный и даже недовольный. Однако Чевиота неожиданно поддержал мистер Ричард Мейн.
— Да, почему бы нет?! — с жаром воскликнул он. — Мы живем в новый век, Роуэн! В век паровых машин, железных дорог, ткацких станков!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36