— Так вот, сэр, что касается вас. Вы суперинтендент отдела расследований. Все равно! Мы не можем допустить, чтобы вы рисковали вашими замечательными мозгами, участвуя в уличных драках.
— Но, сэр…
— Я еще не закончил, мистер Чевиот.
Было три часа пополудни; дул сильный октябрьский ветер. Размытое солнце, бросая отблески на последние листья, проникало сквозь красные шторы и высвечивало красный турецкий ковер, засыпанный пеплом.
С прошлой ночи здесь ничего не изменилось. Даже пистолет с серебряной рукояткой по-прежнему стоял на примитивном предохранителе. Он лежал под незажженной красной лампой; очевидно, его не трогали.
Чевиоту, успевшему принять ванну, побриться и переодеться в свежую одежду, его положение казалось уже не таким странным. Его уже не удивляло, что он снимает роскошные меблированные комнаты в «Олбани», а молодой туповатый слуга наливает ему ванну и помогает одеться.
Если бы Чевиот задумался, все эти обстоятельства привели бы его в ужас. Однако он не думал; министр внутренних дел словно гипнотизировал его взглядом.
— Я еще не закончил, мистер Чевиот!
— Извините, сэр!
— Хорошо, хорошо! — Мистер Пиль махнул рукой. — Отныне большая часть ваших обязанностей переходит к старшему инспектору. Вы не будете носить форму, даже с золотой шнуровкой по воротнику, чтобы обозначить ваш ранг. Вы должны оставаться в пестрой одежде, в какой вы сейчас.
«Почему же я сам не догадался? — подумал Чевиот. — Пестрая одежда обозначает просто „гражданское“; мне бы догадаться после слов того кучера».
— Пока у нас нет собственно уголовной полиции, — продолжал мистер Пиль. — Более одного человека в штатском может возбудить подозрения, и люди начнут кричать: «Шпион!» Но у нас есть он. — Пиль кивнул в сторону Чевиота. — Он замещает всю уголовную полицию в одном лице. Вы математик, полковник Роуэн?
— Мистер Пиль, — вежливо отвечал полковник, — у меня лишь начальные…
— А вы математик, мистер Мейн?
Молодой адвокат округлил глаза, что лишь еще более подчеркнуло его круглые щеки и выдающиеся бакенбарды, и собрался уже разразиться длинной речью, но потом криво улыбнулся и просто покачал головой.
Мистер Пиль хмыкнул:
— Ну хорошо. Вам математика действительно ни к чему. Просто ведите счет вознаграждениям, выплачиваемым проклятым сыщикам с Боу-стрит. За задержание взломщика сорок фунтов. За поимку грабителя с большой дороги сорок фунтов. За поимку убийцы сорок фунтов. — Он снова кивнул в сторону Чевиота. — Теперь вы понимаете, сколько денег мы сэкономим с ним?
— О, не сомневаюсь, — без улыбки заметил полковник Роуэн.
— Итак? — спросил мистер Пиль, разворачиваясь к Чевиоту.
— Простите, сэр, что?
— Мне пора в парламент. Я не могу здесь оставаться. Но я не уйду, не узнав самого главного.
Мистер Пиль вернулся к столу и стукнул внушительным кулаком по листкам с рапортом Чевиота.
— Кто убил племянницу Марии Корк, Маргарет Ренфру? И каким образом мерзавец сделал свое черное дело?
На Чевиота устремились четыре пары глаз. В них сквозило любопытство, любопытство почти детское. Даже у мистера Пиля! Министр внутренних дел поджал губы. Ричард Мейн буквально поедал Чевиота взглядом. Алан Хенли в углу, за своей конторкой, встал и оперся на палку черного дерева. Хотя полковник Роуэн лучше других скрывал свои чувства, он все же нервно хлопал и хлопал белыми перчатками по белым панталонам.
— Сэр, — заявил Чевиот, — пока я не могу этого сказать.
— Не можете? — изумленно повторил мистер Пиль.
— Да, сэр. Пока не могу. Сегодня утром я получил весьма ценные сведения от мистера Фредерика Деббита, о чем в рапорте не говорится. Но…
Мистер Пиль повернулся к остальным. На лице его застыло недоверчивое выражение.
— Вот человек, которому достаточно одного взгляда на место происшествия, и он рассказывает нам почти все, что случилось! И он же не в состоянии добавить нам такую незначительную подробность?
У Чевиота упало сердце.
После его трудов в прошлую ночь — заместитель комиссара в прошлой жизни не удостоил бы его ни словом похвалы — эти люди настолько воодушевились, что ожидают от него чуда. Они серьезно считают его волшебником.
И более того. Старый дом, с пристроенным крылом, в котором должен разместиться комиссариат полиции, сегодня шумит и гудит, несмотря на то что стройка еще не окончена. Четыре инспектора с коротким серебряным шнуром по вороту и сержанты с металлическими бляхами, на которых значатся номера от единицы до шестнадцати, все на месте и держатся вежливо. Шестьдесят пять констеблей, сказали ему, ждут его смотра на маленькой парадной площадке с тыла здания.
С ними нелегко будет справиться — они начнут ворчать или злиться, если суперинтендент не сумеет с ними совладать. Едва войдя, Чевиот услышал торопливые шаги, учуял запах бренди, услышал топот: два каких-то шутника что было сил молотили друг друга деревянными дубинками.
Он проходит настоящее испытание.
Чевиоту, который с самого раннего утра вынужден был смирять свой характер, на сей раз удалось не выдать своих чувств.
— Мистер Пиль, — сказал он холодно, — прошу вас принять во внимание все трудности. Например, насколько мне известно, вы прочли мой рапорт…
— Да. От первого до последнего слова.
— И вы также видели мой набросок места происшествия — галереи?
Не говоря ни слова, Ричард Мейн порылся среди бумаг, нашел план и передал его министру.
— Но к чему все это? — поморщился мистер Пиль. — Я и так много раз видел галерею, которую вы описываете.
— Я тоже, — сказал полковник Роуэн, подняв глаза к потолку.
— Простите, — возразил Чевиот, — но мои слова вовсе не бессмысленны. Наконец, я привлекаю ваше внимание к результатам медицинского осмотра и направлению, в котором была выпущена пуля.
Он помолчал и по очереди посмотрел на каждого из слушающих.
— Пуля, — звонким голосом продолжал Чевиот, — которая убила мисс Ренфру, была пущена по прямой линии. Понимаете? В нее стреляли сзади.
Мистер Пиль как будто отступил на шаг и внимательно посмотрел на него большими умными глазами, взвешивая услышанное. Полковник Роуэн и мистер Мейн, комиссары подались вперед.
— Понимаю, что вы имеете в виду, мистер Чевиот, — произнес полковник, забрав у своего коллеги план и постукивая по нему пальцем. — В галерее, которая выходит на лестницу, слева две одинарные двери и справа двойные, ведущие в бальную залу. Следовательно, ни одну из этих дверей не открывали. Иначе пуля попала бы в нее… в бедняжку под углом.
— Вот именно!
— Черт побери, — вмешался Мейн, — ведь дело ясно как божий день!
— Неужели? — удивился Чевиот.
— Стреляли, — пояснил мистер Мейн, — сзади. Откуда-то совсем рядом с тем местом, где стояли вы и Хенли. Согласны?
— Да.
— Следует предположить, — продолжал мистер Мейн, вспоминая о своих важных адвокатских повадках, — что ни вы, ни Хенли не стреляли. Вы видели бы друг друга. Но что же с двойными дверями, которые находились у вас за спиной? А? Что же с двойными дверями будуара леди Корк?
— Простите…
— Вы стояли спиной к тем дверям. Полагаю, их кто-то мог открыть?
— Теоретически да.
— Что значит «теоретически», мистер Чевиот?
— Могли, но не открыли, — ответил Чевиот. — Замок открывается с громким щелчком — громким, как пистолетный выстрел. Как я указал в своем рапорте, замок щелкает и когда дверь открывают, и когда закрывают. Мы непременно это услышали бы, однако мы не слышали ничего. Во-вторых, возможно ли, чтобы кто-то выстрелил поверх моего плеча или плеча Хенли так, чтобы мы не ощутили ни запаха пороха, ни дуновения?
— Вероятно ли, сэр? — переспросил мистер Мейн с преувеличенным удивлением, как будто он находился в зале суда. — Вероятно ли? Мой дорогой сэр, но именно так все и было!
— Простите…
Неожиданно адвокат ткнул в него пальцем.
— Где бы ни находился стрелок, вы признаете, что он стоял неподалеку от вас? Да. И тем не менее вы уверяете, что ничего не услышали, ничего не почувствовали и ничего не увидели?
— Мистер Мейн, вы называете меня лжецом?
— Господа! — озабоченным тоном перебил их полковник Роуэн.
Роберт Пиль, который, очевидно, наслаждался стычкой, переводил взгляд с одного спорщика на другого.
— Что касается… сомнений в вашей честности, мистер Чевиот, — с достоинством заявил адвокат, — то их у меня нет. Я юрист, сэр. Я должен иметь дело с доказательствами.
— А я офицер полиции, сэр. И я тоже имею дело с доказательствами.
— Значит, будьте любезны предоставить их нам. — Мистер Мейн выхватил набросок из рук полковника и поднял его повыше. — На вашем замечательном плане, как я заметил, вы указали все двери.
— Да.
— Отлично! За некоторое время до убийства, скажем, мог ли кто-то выскользнуть из бальной залы незаметно для остальных танцующих?
— Нет, поскольку в галерее сидела леди Дрейтон.
— Ах да! Леди Дрейтон! — задумчиво протянул мистер Мейн. Его круглые черные блестящие глаза вдруг закатились. Чевиота кольнул страх. — Но мы пока про нее забудем. Леди Дрейтон, насколько я понял, не находилась в галерее все время до убийства?
— Нет. Она спускалась вниз, чтобы добыть список драгоценностей леди Корк.
— Вот именно! — согласился мистер Мейн, покачиваясь на каблуках. — Вот именно! Поэтому я повторяю: мог ли убийца — мужчина или женщина — выйти из бальной залы незаметно для других танцующих?
— Да, вполне возможно. Когда я сам заглянул в бальную залу, танцоры были настолько поглощены танцем, что почти не обратили на меня внимания.
— Ага! — Мистер Мейн снова закачался на каблуках. — Вот вам, мистер Чевиот, одно из возможных предположений. Представим, что убийца незаметно выходит из бальной залы. Он или она пересекает галерею по диагонали, направляясь к двери столовой. У нас, — он поднял повыше план, — имеется доказательство того, что из столовой дверь ведет в будуар леди Корк и еще одна дверь в будуар выходит из ее спальни.
Мистер Мейн бросил план на стол и стал качаться на каблуках. Его глаза оживленно блестели.
— Должен заметить, мистер Чевиот, — продолжал он, — что убийца мог прятаться в спальне леди Корк. Как только вы и Хенли вышли из будуара, закрыв за собой двойные двери, убийца тоже поспешил к выходу и открыл створку следом за вами. Из-за шума вы не слышали выстрела, который пришелся над вашим плечом. Затем убийца закрыл дверь и вернулся в спальню. Позвольте спросить, — мистер Мейн поднял палец, — возможно ли такое?
— Нет, — ответил Чевиот.
— Как нет?! Почему же?
— Потому что леди Корк все время находилась в будуаре.
— Я не понимаю…
— Неужели, мистер Мейн? Подумайте! Когда я через какое-то время вошел в будуар, леди Корк дремала у камина. Однако, услышав щелчок замка, она тут же проснулась.
— И что же?
— По-вашему, сэр, убийца мог прокрасться в будуар, открыть скрипучую дверь, выстрелить из пистолета, снова захлопнуть дверь и выйти — и чтобы леди Корк его не заметила? А может, вы подозреваете леди Корк в соучастии?
В комнате воцарилось напряженное молчание.
Мистер Пиль прикрыл ладонью подбородок, чтобы спрятать улыбку. На красивом лице полковника Роуэна застыло рассеянное выражение — очевидно, он думал о чем-то своем. Мейн сохранял спокойствие, хотя в глазах его бушевала ярость.
— Вы предпочитаете невозможное положение, мистер Чевиот?
— Вашему решению, сэр, да.
— Разумеется, — задумчиво заявил адвокат, — существует и другое предположение, оно достаточно простое. Однако я не решаюсь его высказать.
Чевиот пожал плечами, как бы разрешая своему противнику продолжить.
Круглое лицо Ричарда Мейна смягчилось. В глубине души, как он уже доказал в недавнем прошлом и как ему еще предстояло доказать в будущем, он был добрым человеком и хорошо знал свое дело. Однако кипучая энергия в его тридцать три года иногда доставляла ему хлопоты.
Все еще не решаясь начать, адвокат подошел к ближайшему окну и отодвинул красную штору. Он увидел жидкую грязь во дворе, изъезженную колесами экипажей и закиданную палой листвой. Там стояла и строгая, но роскошная карета мистера Пиля — в безлистных кустах, у единственного высокого и изогнутого дерева с несколькими желтыми листьями, которые все еще остались на ветвях.
Ричард Мейн сжал губы. Он вернулся к столу и похлопал по столешнице рапортом Чевиота.
— Мистер Чевиот, — сурово спросил он, — почему вы выгораживаете леди Дрейтон?
Перо выпало из руки мистера Хенли и со стуком покатилось по полу. Старший клерк подобрал его. Сердце у Чевиота ушло в пятки.
— Неужели вы усмотрели в моем рапорте доказательства того, что я покрываю леди Дрейтон? — спросил он.
Мистер Мейн досадливо отмахнулся:
— Дело не в том, что вы там написали. Главное в том, чего вы не написали. Полно! Она ваша самая главная свидетельница, но вы о ней почти не упоминаете. По вашим же собственным словам, леди Дрейтон стояла всего в каких-нибудь десяти — двенадцати футах от жертвы. И вот еще весьма необычное обстоятельство — в доме она носила муфту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36