— Да! Верно.
— Далее вы заметили, — мягко продолжал Чевиот, — что никакого оружия у леди Дрейтон нет.
— Снова верно.
— Отлично. — Взглянуть на Флору он не осмеливался. — Но в галерее нет оружия. Я только что все обыскал. Далее, обратите внимание на положение тела мисс Ренфру. В нее стреляли сзади. Все произошло на наших глазах, мы это знаем. Как видите, она лежит на середине ковра, лицом к лестнице, на довольно значительном расстоянии от всех дверей, выходящих в галерею.
— Ага! Значит…
— Вероятно, одну из дверей быстро открыли и тут же снова закрыли.
— Но вы ведь сказали, что…
— Я помню, что я говорил. Мне до сих пор кажется, что ни одна дверь не открывалась. И тем не менее, если не допустить такой возможности, остается поверить в чудеса, магию или колдовство.
— Осторожнее, сэр! Осторожнее! Колдовство, возможно, и существует, хотя и говорят, что это враки.
Пропустив последнее замечание мимо ушей, Чевиот шагнул вперед.
— Вы спрашиваете, на что нужен врач? Извлекши пулю, врач может сказать, направлен был выстрел прямо или по диагонали. Если по диагонали, то откуда стреляли — справа или слева. Вы понимаете, насколько это важно? Мы узнаем, где стоял убийца.
— Ах-ах-ах! — прошептал мистер Хенли, распрямляя спину. — Сэр, прошу прощения. Теперь-то я понимаю: в полиции служить — не только пятерней махать да выбивать правду из воришек. Напрасно я отрывал вас от дела, мистер Чевиот, больше я ни секунды лишней не потрачу. Бегу за врачом! — И старший клерк, с достоинством склонив свою лысеющую голову, развернулся и заковылял к лестнице.
Чевиот некоторое время смотрел ему вслед.
Он помнил, что выражение «пятерней махать» в то время обозначало «работать кулаками». Он много читал, был более-менее в курсе тогдашнего политического положения и, в общем, разбирался в выражениях, присущих только что образованной столичной полиции, однако не испытывал иллюзий и понимал, что не сможет понять все тонкости старого жаргона.
Оставалось лишь с трудом продвигаться вперед, расследуя преступление, кренясь под тяжким бременем, которым нагрузили его случай и время.
Он нагнулся, подсунул руку под плечи Маргарет Ренфру, другой подхватил ее под колени и поднял.
— Флора! — отрывисто позвал он. — Нам надо куда-то ее перенести.
Флора собиралась что-то сказать, но передумала. С муфтой, болтающейся на правой руке, она побежала вперед и открыла дверь, ближайшую к лестнице.
Чевиот направился было туда, но остановился и обернулся.
Из бальной залы доносился все усиливающийся шум. Леди Корк не сможет удерживать гостей долго. Вряд ли кто-то из гостей, высыпавших в галерею, заглянет под основание лампы и найдет спрятанный там пистолет. И тем не менее…
Собрав все силы, не выпуская трупа, он одной рукой поднял лампу и вынул из-под нее маленький пистолет с золотой ромбовидной пластинкой на деревянной рукоятке, на которой были выгравированы инициалы «А.Д.».
Сунуть пистолет в карман он не мог — пришлось бы опустить на пол труп. Он и так едва не выронил его; лицо мертвой женщины прижалось к его щеке, и он ощутил неприятный холодок.
Флора облизала пересохшие губы. Она была так же бледна, как и мертвая мисс Ренфру. Хотя ее густые золотые волосы не растрепались, она судорожно поднесла обе руки к ушам, словно поправляя прическу.
Чевиот быстро последовал за ней. За дверью оказалась столовая. По обоим концам длинного обеденного стола в стиле чиппендейл, отполированного до блеска, стояло по массивному серебряному канделябру на семь свечей. Свечи были зажжены давно, о чем говорили застывшие капельки белого воска. Огоньки трещали, отбрасывая тени на стены большой комнаты.
— Джек! Что ты делаешь?
— Кладу тело на стол. Сегодня здесь есть не будут. Запри дверь.
Опуская свою ношу лицом вверх на столешницу, между тусклыми и неверными огоньками, Чевиот услышал, как в замочной скважине повернулся еще один медный ключ. Замок защелкнулся сразу, как только Флора повернула ключ, — и ни секундой позже. И в тот же миг он услышал, как с треском распахнулись двойные двери бальной залы. Приглушенный гул достиг ушей Чевиота. Но слов невозможно было разобрать. Голоса гостей смещались в сторону лестницы.
Чевиот подошел к дальнему концу стола и посмотрел в лицо Флоре, прислонившейся спиной к двери. Казалось, зрелище лежащего на столе трупа причиняло ей нечеловеческие страдания; нервы ее были на пределе. И все же она пыталась держать спину прямо — и вопреки своей слабости.
Он сделал то, что должен был сделать. Глядя на нее поверх стола, не выпуская из рук пистолета, Чевиот негромко произнес:
— Итак, Флора…
Глава 7
«Как сильно я тебя люблю!…»
Флора отпрянула:
— Итак… что?
— Я должен кое о чем тебя спросить, дорогая… Погоди! — Чевиот протянул к ней руку, не давая ответить. Голова его болела, к горлу подкатила тошнота. — Не забудь, пожалуйста, что я защищал тебя. Я ни за что — никогда в жизни — не напомнил бы тебе об этом, Флора, если бы не хотел доказать, что мне можно доверять… Флора, в прошлом мы с тобой были любовниками.
— Джек! Бога ради! Не говори так! А если нас подслушают?!
— Ну хорошо. Только выслушай меня, — не сдавался он. — И ради бога, не думай, будто я сошел с ума или пьян. — В глазах Флоры загорелось любопытство. — Когда я впервые увидел тебя сегодня вечером — в карете, у Грейт-Скотленд-Ярда, — что я сделал?
— Джек!
— Что… я… сделал?
Флора дернула головой и чуть отвернулась.
— Ты… обнял меня, положил голову мне на колени и… говорил много разного вздора… А еще назвал меня картинкой из книжки.
— Да. Так мне тогда и показалось.
— П-показалось? — Флора явно не желала на него смотреть.
В голове Чевиота живо предстал фолиант из Музея Виктории и Альберта и в нем ярко раскрашенная иллюстрация: «Леди Флора Дрейтон, вдова сэра Артура Дрейтона, кавалера ордена Бани. Фуркье, 1827 год».
— Флора, я не дамский угодник. Я ни за что не посмел бы прикоснуться к посторонней женщине, если бы в глубине души не знал, что для меня она вовсе не посторонняя.
— Я для тебя посторонняя?
— Я этого не говорил. Весь вечер во мне крепло убеждение… Где-то, возможно в другой жизни, мы с тобой были так же близки, как близки сегодня. — Чевиот энергично рубанул воздух рукой. — Вот и все, — отрывисто заключил он. — Я признался тебе только потому, что хочу объяснить и тебе, и себе самому, почему я поступил так, как поступил. Только не лги мне. Вот пистолет. — Он протянул ей руку. — Откуда он у тебя?
Флора, очевидно, пережила за один вечер слишком много. Его новый отрывистый тон, резкий, как удар хлыста, довел ее до изнеможения. Она словно окаменела и даже перестала дрожать.
— Повторяю, откуда он у тебя?
— Он… принадлежал моему мужу.
— Вот почему на золотом ромбе инициалы «А.Д.»?
— Д-да!
— Зачем ты сегодня взяла его с собой?
Флора изумилась до крайности; такое изумление, подумал он, невозможно симулировать.
— Я вовсе не брала его с собой!
— Слушай, моя дорогая, — ласково начал он. — Другие женщины, возможно, тоже приехали на танцы с муфтами. Но ни одна из них не отправилась с муфтой в зал. Почему ты не отдала свою лакею внизу?
Он почувствовал, что спросил о чем-то настолько очевидном, настолько простом, что женщина не может подобрать в ответ нужных слов.
Флора швырнула муфту на чиппендейловский стул. Затем протянула к нему правую руку, показывая на разъехавшийся шов — от локтя до запястья. Губы ее беззвучно шевелились; заговорила она не сразу.
— Пока я ждала тебя в карете, пока ты был у полковника Роуэна и мистера Мейна, я надела эти перчатки. И тут… разошелся шов. И я спрятала правую руку. Узнав, что мы едем к леди Корк, я просто обязана была надеть муфту! Неужели ты не заметил, что я протянула Фредди Деббиту левую руку? И список украшений я тоже передала тебе левой рукой! А правую я все время старалась спрятать.
Чевиот посмотрел на нее в упор.
— И все? — удивился он.
— Все?! — изумленно повторила Флора второй раз за ночь. — Все?!
— Муфта не была тебе нужна, скажем, для того, чтобы прятать в ней пистолет?
— Боже мой, нет!
— Столько волнений из-за разъехавшегося шва?! Разве нельзя было оставить все как есть или просто, войдя в дом, снять перчатки?
Флора посмотрела на Чевиота с выражением, похожим на ужас.
— Появиться в бальной зале в рваной перчатке?! Или, еще хуже, показаться вообще без перчаток?!
— Ну и что…
— Конечно, если бы ты станцевал со мной, как я просила, твоя левая рука накрыла бы дыру на перчатке, и никто ничего не заметил бы. Но что потом? — Флора повысила голос до крика. — Ах, милый, что на тебя нашло?
Молчание. Чевиот отвернулся.
Догорающие свечи плевались и шипели. В их слабых огоньках мерцали птичьи клетки, накрытые накидками; их обитатели, которых леди Корк называла «ужасно экзотическими и замечательными», затихли. Чевиот мог только гадать, как выглядит столовая при ярком освещении, когда со стен на обедающих смотрят портреты, а на столе сверкает столовое серебро.
От тусклого, неверного света ему стало не по себе. Даже Флора была в нем похожа на привидение. Вдруг он с содроганием вспомнил, что беседует с женщиной из прошлого века, из эпохи, в которой правила поведения в обществе считались незыблемыми, как римское право.
Когда он снова повернулся к ней, оба они некоторое время непонимающе взирали друг на друга.
— Ты мне не веришь? — досадливо спросила Флора.
— Нет! Я тебе верю, — искренне ответил он. — Но как тогда этот пистолет сюда попал?
— Она взяла его на время. — Флора метнула мимолетный взгляд на тело, лежащее на столе, и тут же отвернулась. — Больше двух недель тому назад.
— Мисс Ренфру взяла пистолет на время? Зачем?
— Сказала, что для леди Корк. Ты ведь не забыл, как все боялись грабежей, когда почти с месяц назад неподалеку ограбили три дома?
— Я… н-нет.
— Эта отвратительная женщина сказала, что леди Корк ничего не боится. Но в доме, кроме слуг, мужчин нет; и если возникнет нужда, леди Корк сумеет за себя постоять. Я в таких вещах ничего не понимаю; я их ненавижу! Но Мириам обнаружила пистолет среди вещей Артура, в его спальне. Там еще была… сумка с патронами, и пороховница, и маленький шомпол. И эта ужасная женщина все забрала. И вот теперь… она умерла.
— Флора, я никак не возьму в толк…
— Ты мне не веришь!
— Да нет же, верю. Просто я не могу понять, как пистолет оказался у тебя в муфте и выпал сразу после…
— Мой милый, любимый, так ведь ее застрелили… вовсе не из моего пистолета!
— Почему?
— Потому что из него стреляли задолго до того, как она умерла. Из него выстрелили перед тем, как я его нашла.
— Что?
— Я нашла его в галерее. Я не лгу! — Собравшись с духом, Флора взмолилась: — Джек, не сердись на меня! Мне столько всего пришлось перенести! Я расскажу тебе все, что ты захочешь. — Она повысила голос. — Но как ужасно беседовать рядом… с этой женщиной! У нее открыты глаза и рот, как будто она хочет укусить.
Ослепленная слезами, Флора побежала к двери. Ключа она не заметила и беспомощно замолотила по филенке кулаком.
Не говоря ни слова, Чевиот нагнал свою возлюбленную. Переложив пистолет в левую руку, он обнял ее. Флора, хотя она еще рыдала, начала успокаиваться и положила голову ему на плечо.
— Я не подумал, — признался он. — В галерее сейчас никого нет. Мы можем пойти в будуар леди Корк. Только тихо!
Суперинтендент отпер дверь. Они выскользнули в галерею, где Флора тут же отпрянула от него. Чевиот запер комнату снаружи и спрятал ключ в карман.
Тут произошла неожиданная встреча.
По лестнице поднялась девушка, которую он где-то видел, причем совсем недавно. Она несла обеими руками — довольно неуклюже — большое блюдо с холодными закусками и бокалом шампанского. Шелковое платье девушки было синего цвета, широкие юбки развевались при ходьбе. В ее густые светло-каштановые волосы были вплетены незабудки. Когда она испуганно подняла глаза — светло-карие, широко расставленные глаза над вздернутым носом и широким ртом, — он ее узнал. Она танцевала с надменным капитаном Хогбеном в бальной зале. Это была девушка, которая…
Девушка явно не ожидала увидеть здесь Флору и остановилась. Флора резко отвернулась.
— Вас не было внизу, — выпалила девушка в синем, — вот я и решила принести вам…
Она посмотрела на блюдо и бокал; руки у нее задрожали, и немного шампанского выплеснулось.
— Папа говорит, я слишком много болтаю, и он прав… но я никому не собиралась навязываться… О господи! — выпалила девушка на одном дыхании. Потом протянула Чевиоту блюдо и бокал, и он вынужден был взять их, хотя и не собирался.
— Вы очень добры, мисс…
Времени на то, чтобы отвечать на ее книксен вежливым поклоном, не оставалось.
— Вы забыли меня… — выпалила девушка. — О боже! Хьюго Хогбен будет в ярости! — С этими словами она круто повернулась на каблуках и побежала вниз по лестнице. Ее каштановые локоны развевались на бегу.
Чевиот крепко держал обеими руками блюдо с холодными закусками и шампанским, одновременно сжимая пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36