— Олег оглянулся на меня. — У тебя теперь совсем другие заботы — как бы Горловой не вспомнил о твоей скромной персоне… Говорят, он мужик здорово ревнивый!
Никита разразился очередной порцией мата. Пожалуй, ему нужно устроиться работать на филологический факультет университета — там сейчас активно занимаются изучением ненормативной лексики!
— Шел бы ты домой, — бросил ему Олег через плечо, направляясь к выходу из подвала, — тебя там мамочка обыскалась!
Я поравнялась с ним и обиженно поинтересовалась:
— Значит, тебе на меня совершенно наплевать?
— Трудно с тобой, — проворчал Олег, — я ведь должен был его как-то отвлечь, сбить с толку…
— А разве нельзя было это сделать как-нибудь иначе? Не так обидно?
— Трудно с тобой! — повторил Олег. — Спасаешь тебя, спасаешь — и никакой благодарности, одни упреки!
За разговором мы выбрались из подвала, оставив Никиту лежать в углу. Меня он больше не интересовал.
— Значит, ты вытащил из люка баксы еще тогда? — спросила я Олега, когда мы оказались наверху.
— А ты думала, я такой дурак, что поверю тебе на слово? — отозвался он. — Деньги были — и пропали! Куда делись — никто не знает… Ох, Соня, умеешь ты наживать неприятности на свою голову!
— Это точно, — согласилась я, — вечно лезу, куда не просят. Стало быть, ты поэтому за мной присматривал, боялся, что я за деньгами полезу? А чего боялся-то, раз их там уже нету…
— Глупая ты, — вздохнул он, — этими бабками пользоваться нельзя, они бандитские, на них кровищи целый океан!
— Вот-вот. Поучи меня еще! — Я очень обиделась, потому что никак не могла доказать Олегу, что вовсе не собиралась брать доллары себе.
С другой стороны, поведение мое выглядело нелогично. Если не собиралась брать деньги — почему не рассказала про них?
— Ну а ты куда их дел? — усмехнулась я.
— Если бы я себе их взял, — обиделся, в свою очередь, Олег, — не стал бы тебя от этого мерзавца спасать. Тогда бы мне свидетели не нужны были.
— Точно, — согласилась я и подумала, что Никиту он не тронул из-за Ленки. Он на нее имеет виды, а как женщина станет относиться к человеку, который арестовал и посадил ее мужа, хотя бы и бывшего?
Благородный какой Олег у нас оказался… И честный. Сдал небось доллары государству и получил премию в размере месячного оклада…
Я отвернулась и потрогала замшевый мешочек на шее. Он был на месте, никуда не делся.
— Ладно, — сказала я, подходя к машине Никиты.
Кот всю дорогу сидел в сумке тихо, я мысленно велела ему никак не обнаруживать свое присутствие, потому что очень боялась, что Никита выбросит его из машины. Теперь же Багратион почувствовал, что опасность миновала, и отчаянно взвыл. Олег открыл машину, и мы с котом счастливо воссоединились.
— Нам пора. — Я повернулась к Олегу. — Я не в претензии на твое поведение, все же ты нам очень помог. И сейчас спас мне жизнь, так что всего тебе хорошего, думаю, больше не встретимся.
Он хотел было еще что-то сказать, но передумал, махнул рукой и исчез.
На лице Маргариты, открывшей мне дверь, отразилось разочарование: она втайне надеялась, что раз я ушла так надолго, да еще с котом, то, возможно, вернусь не скоро.
— Поздно гуляете, — осмелилась вякнуть она, увидев, что из кухни появился Владимир Николаевич, и решив — при нем я не стану ничего отвечать.
Но после всего случившегося мне было море по колено.
— Привет, папуля! — окликнула я отчима. — Помнишь, когда мне было двенадцать лет, ты подглядывал за мной в ванной? Я пригрозила, что пожалуюсь маме, и тогда ты купил мне огромную коробку шоколадных конфет?
Очень интересно наблюдать за их физиономиями! Марго ошарашенно вытаращила глаза и громко сглотнула, да так и осталась стоять с открытым ртом.
Владимир Николаевич встал столбом и смог только проскрипеть:
— Что ты несешь?
— Да что ты стесняешься, дело житейское! — подбодрила я его. — И вообще я не в обиде…
Он сделал шаг в мою сторону, но я встретила его самой наглой улыбкой, которую только могла изобразить.
— Да я никогда… — начал отчим.
Это святая правда « — он никогда. Ему в голову не могло такое прийти, потому что он вообще мало меня замечал. Но сейчас мое слово было против его, и стало понятно, что Маргарита ему не поверит. Действительно, дело житейское, с кем не бывает?
Впервые за последний год я увидела на лице Владимира Николаевича человеческое выражение. Это была обида от того, что он не мог доказать свою правоту. Не то чтобы мне стало его жалко, я отлично помнила тот день, когда вот в этой самой прихожей он выплюнул мне, отчаявшейся и более, чем всегда, склонной к самоубийству, несколько презрительных слов и спокойно ушел на работу. Просто мне стало противно.
— Не бойся, я пошутила, твой Вова кристальной души человек, — сказала я Марго.
— Дура! — крикнул мне вслед отчим, вот как его разобрало.
В Парголове наступила ночь. Витька Стамескин, сосед покойной Софьи Алексеевны, видел странный сон.
Ему снилось, что он находится в диких и жарких джунглях, лежит среди корней тропических растений и его терзает какое-то ужасное животное — помесь тигра и дикой свиньи. Это животное хватает его зубами за руки и за шею, повторяя голосом законной жены Зинаиды:
— Проснись, Витька! Проснись, бревно бесчувственное!
Витька хотел сказать тропическому чудовищу, что и так не спит, но тут он действительно проснулся.
В момент пробуждения ему показалось, что сон продолжается и что чудовище из сна по-прежнему треплет его, но тут он наконец окончательно пришел в себя и узнал Зинаиду.
Законная жена трясла Витьку, щипала за щеки и повторяла:
— Да проснись же ты наконец, изверг! Проснись, урод! Проснись, козлище!
Да, это, несомненно, была жена.
— Чего тебе надо? — огрызнулся Стамескин. — Что ты человеку поспать не даешь? Я, может, на работе утомившись и ночью выспаться желаю!
— Ты, козлище, послушай. — Зинаида подняла толстый палец. — За стенкой чтой-то творится.
— Что там может твориться, — отмахнулся Витька, попытавшись повернуться на бок и снова заснуть.
— Да говорят тебе, уроду, — не спи! Сперва там вроде гремели, потом ругались, потом бегали, а теперь стукот какой-то…
— Да это бабка Соня, ведьма старая, уборку не ко времени затеяла, — отмахнулся Витька и тут совсем проснулся и вспомнил, что старуха-соседка уж больше месяца на кладбище. Он сел на кровати и прислушался. Из-за стены действительно доносился слабый ритмичный стук.
— Ну и стучат, — недовольно проговорил он, — ну и пусть стучат, а нам-то что за дело?
— Да? — взвизгнула Зинаида, готовясь закатить истерику. — А ежели они там пожар устроят — мы ведь тоже сгорим! А ежели там чего стрясется — к тебе же Васильич, участковый, притащится!
Витька понял, что ему не отвертеться, поднялся с постели и натянул пузырящиеся на коленях тренировочные штаны. С тяжелым вздохом он выбрался на улицу и ткнулся в соседскую дверь.
На ней, как и накануне, висел амбарный замок. Ключа у Витьки не было, и он хотел уже вернуться в теплую постель, но для порядка дошел до забитого досками окна кухни.
В доски кто-то стучал.
— Эй, ты кто тут? — недовольно осведомился Витька. — Ты чего людям спать-то мешаешь?
— Добрый тшеловек, — послышался изнутри приглушенный незнакомый голос с заметным акцентом, — выпускайт меня, поджалуйста!
— Чегой-то? — Витька отступил от окна. — Не я тебя запирал — не мне выпускать! Шляется по чужим домам, а мне не спать из-за него!
— Добрый тшеловек, — заныл незнакомец, — я тебе давайт мани… деньги!
— О! — Витька обрадовался. Выходит, не зря он вылез из теплой постели. — Деньги — это разговор! Деньги — это хорошо!
— Ну, так выпускайт, выпускайт меня!
— Ага, я тебя выпушу — а ну как ты меня обманешь? Ты сперва мне бабки давай, а уж после…
В щелку между двумя досками высунулся уголок зеленоватой купюры. Витька вытащил бумажку и уставился на нее в восторге.
— Никак баксы?
— Выпускайт меня — я тебе еще твенти… двадцать дам! — донесся из окна приглушенный голос.
— Сто, — отрезал Витька.
В нем неожиданно проснулся настоящий бизнесмен.
В конце концов сошлись на пятидесяти, и Витька побежал в дровяной сарай за топором.
Когда он оторвал от окна доски, оттуда выбрался немолодой крупный мужик явно иностранного происхождения. Мужик потирал затылок, на котором явственно выделялась здоровенная шишка. Он отдал Витьке обещанные деньги и, кряхтя и спотыкаясь, потащился к станции.
Витька спрятал доллары в задний карман штанов и подумал, что прав политик Жириновский: распоясались американцы, всюду свой нос суют! Вот уж и в бабкину избу пролезли!
— Ну, чего там было-то? — поинтересовалась Зинаида, когда супруг забрался обратно в постель.
— Да козел соседский забрался, — ответил Витька честным голосом, — не пойму, как его угораздило!
Я думала, что не засну в эту ночь, потому что алмазы жгли мне шею, я так и не решилась с ними расстаться, но стоило плюхнуться на диван, как сон сморил нас с котом буквально сразу.
Наутро я договорилась о визите к Ивану Францевичу и полетела к нему, забыв позавтракать.
Парфеныч встретил меня, как старую знакомую, Шторм смотрел с симпатией и дружелюбно вилял хвостом. Глядишь, скоро он будет меня облизывать!
— Иван Францевич ждет, — с уважением проговорил Парфеныч и проводил меня до дверей кабинета.
Темная массивная мебель, бархатные портьеры, портреты и гравюры на стенах… Я поняла, как мне хотелось снова оказаться здесь, как не хватало этого патриархального уюта!
Ювелир спешил мне навстречу в той же домашней темно-бордовой куртке и шелковом шейном платке. Видно было, что он чрезвычайно заинтригован, ему очень хочется узнать, какие у меня новости, но хорошее воспитание не позволяет сразу набрасываться на меня с вопросами.
Старик склонился к моей руке, потом крикнул в коридор:
— Парфеныч, сообрази-ка нам кофейку!
— Вы же всегда предпочитаете чай? — удивленно спросила я.
— Что-то подсказывает мне, что сегодня особенный день и можно поступать необычно! — Ювелир заговорщически улыбнулся. — Кроме того, Сонечка, вы обязательно должны попробовать замечательный кофе Парфеныча!
Иван Францевич подвел меня к низкому столику и усадил на мое обычное место.
Надо же, у меня уже есть в этом кабинете свое место! Постепенно я становлюсь здесь своим человеком!
Парфеныч внес поднос с маленькими кофейными чашечками, традиционным печеньем и конфетами. Я поднесла к губам кофе.
Это действительно был божественный напиток — очень густой, очень крепкий, очень сладкий. Я всегда считала, что настоящие знатоки пьют кофе без сахара, но этот кофе мог дать сто очков всему, что я пробовала до сих пор.
Я ждала, когда Иван Францевич произнесет свою любимую фразу: «Ешьте шоколад, Сонечка, он очень полезен для головы», но ювелир, должно быть, не находил себе места от любопытства и, едва скрывая нетерпение, произнес:
— Сонечка, умоляю вас, скажите — неужели… я по вашей интонации предположил… неужели вам удалось найти?
Он не сказал, что найти, но мы друг друга прекрасно поняли.
Я оттянула воротник свитера и сняла с шеи замшевый мешочек.
— Неужели! — воскликнул ювелир с неожиданным для его возраста и профессии юношеским восторгом.
Он поставил чашку, расплескав кофе, схватил мешочек и бросился к письменному столу.
Голубоватые камешки с тихим стуком посыпались на глянцевую поверхность столешницы. Иван Францевич достал ювелирную лупу, пинцет и углубился в изучение камней.
Больше всего это напоминало священнодействие.
В кабинете наступила тишина, изредка нарушаемая восхищенными вздохами и молитвенными причитаниями:
— Какая чистота! Ни одного изъяна! А какой исключительный оттенок! Нет, их репутация не преувеличена! — Наконец он положил лупу и поднял на меня просветленный, восторженный взгляд. — Я счастлив, что дожил до этого дня! Поверьте мне, Сонечка, я всю жизнь имею дело с драгоценными камнями, но такой исключительной коллекции мне прежде не доводилось видеть!
— Значит, это действительно те самые «алмазы розовой антилопы», о которых говорилось в дореволюционной статье?
— Никаких сомнений!
— И вы действительно «поможете мне с ними разобраться», как писала прабабушка в своем письме?
— Сонечка! Даже если бы я не хотел сделать для вас все возможное ради памяти Софьи Алексеевны, я просто счастлив был бы заняться вашими камнями! Это мечта каждого ювелира — огранить такие алмазы, тем самым пробудить их, раскрыть их красоту, а потом создать из них произведения искусства! Это мечта… но… — Он замялся.
— Но?
— Но я, к сожалению, не смогу один выплатить вам всю их стоимость. Поверьте, я довольно обеспечен, но эти камни уникальны и невероятно дороги, а я непременно хочу, чтобы вы получили за них настоящую цену. Поэтому мне придется обратиться к некоторым из своих коллег, чтобы приобрести камни совместно с ними.
— Иван Францевич, дорогой, я вовсе не собираюсь торопить вас с деньгами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36