— Нет, — Ленка потупилась и говорила чуть слышно, — я боюсь ему говорить, потому что он… он…
Все ясно, Никитушка решительно не хочет детей и, конечно, заставит жену избавиться от ребенка. Вот положение! Я порадовалась, что не рассказала Ленке о вероломстве ее супруга. Не хватало ей слушать такие новости в ее-то положении!
— Давай чай пить! — вдруг предложила она. — У меня лимон где-то был..!
Она вышла, а я поглядела на кота, который спрыгнул со шкафа и примостился на спинке дивана.
— Жалко Ленку, — сказала я ему вполголоса, — хорошо, что бог меня уберег наговорить ей всякого про муженька.
Кот два раза мигнул зеленым глазом, как светофор на перекрестке.
— Ты думаешь, что не бог, а прабабушка Софья, да? — догадалась я. — Может, и правда, потому что раньше никогда со мной внутренний голос не говорил…
Кот смотрел невозмутимо.
— Ты ведь что-то знаешь, да? — не унималась я. — Софья тебе сказала? Что меня дальше ждет, как думаешь?
Кот вздохнул, усы его чуть затрепетали.
— Не хочешь говорить, и не надо, — обиделась я, — сейчас уйду и запру тебя на замок.
Что я и сделала.
Чай мы пили у Ленки, у нее уютнее. Я старалась не касаться опасных тем, мы говорили исключительно о ее делах. Ленка работала очень много, она занималась компьютерной графикой, делала рекламные ролики для разных фирм. Но больше всего она любила рисовать книжные обложки. Оказалось, что книги с рисованными обложками покупают намного охотнее, но и сделать такую обложку гораздо труднее, чем просто скачать из Интернета какие-нибудь фотографии и скомпоновать их как получится. Соответственно и оплачиваются рисованные обложки не в пример приличнее. Художник с именем получает до пятисот долларов за обложку.
— Хорошие деньги, — осторожно сказала я, начиная кое-что соображать.
При первой нашей встрече Ленка упомянула, что обложку она делает за Никиту. Значит, она трудится, как пчелка, и зарабатывает своему мужу имя в издательских кругах, а подлец в это время крутит любовь с ее подругой.
— И много ты обложек за него сделала? — поинтересовалась я.
— Это тебя совершенно не касается! — вспыхнула Ленка, но тут же сникла и призналась, что много.
Никите, видите ли, все время некогда.
— У него времени хватает только на то, чтобы в ведомости за денежки расписаться, — ехидно вставила я.
— Но деньги он мне отдает! — возмутилась Ленка. Я не знала, что рисованные обложки так хорошо оплачиваются. Но раз так, стало быть, и норковую шубку, и всю одежду, и золотые часики Ленка заработай самостоятельно. Подозреваю, что и еда, и всякие хозяйственные вещи в доме тоже куплены на ее деньги. А чем же тогда занимается Никита? Каков его вклад в семейный бюджет?
— Ты не думай, — будто оправдывалась Ленка, — мы договорились, что Никита зарабатывает на квартиру.
— И много уже заработал? — не удержалась я от ехидного вопроса.
— Я не знаю… я же не проверяю его!
— Ну-ну, — вздохнула я, по мне, так Никитушка дурит свою женушку, как может. — Слушай, так нельзя! — возмутилась я. — Ты должна с ним серьезно поговорить!
И тут же я подумала, что лезть в их отношения мне не стоит, потому что Никита рассердится, что я настраиваю Ленку против него, и обязательно ей расскажет про нас с ним. Мол, что я нарочно стараюсь их рассорить, из зависти. И мне нечего будет возразить, а ей нельзя волноваться.
— Ты не думай, — неуверенно заговорила она, — сейчас у него трудный период, но он меня любит. Ведь женился же он на мне!
Я промолчала: действительно женился. Хотела бы я знать почему. И почему теперь покушается на Ленкину жизнь?
Мы помолчали, потом она сказала, что ей еще нужно поработать, а я вспомнила, что у меня не выгулян кот, который, наверное, уже нервничает. Ленка уселась за стол и начала копаться в ящике со всякими мелочами. Я машинально за ней наблюдала, как вдруг под рукой у нее мелькнуло что-то розовое. Стараясь, чтобы она не заметила моей заинтересованности, я вытащила из ящика маленький брелок для ключей из розового полупрозрачного стекла. «Торговый дом „Британия“, — было написано на брелке.
— Откуда это у тебя? — Спрашивая, я постаралась, чтобы она не заметила дрожи в моем голосе.
— Что? — встрепенулась она. — Ах, это… Понятия не имею. Никита, что ли, откуда-то принес, у него вроде бы с этим торговым домом дела какие-то были. Потом я у тетки на той даче была, связку ключей уронила, от брелка кусочек откололся — вот я его и забросила сюда.
— Можно я возьму?
Но Ленка уже углубилась в работу и только мотнула с досадой головой — мол, бери что хочешь, только не мешай.
Багратион, увидев меня, возмущенно хрюкнул. Никак не отреагировав, я положила перед собой брелок и тот самый кусочек розового стекла, который нашла на даче после визита неизвестного злодея. Даже невооруженным глазом было видно, что кусочек отлетел от этого самого брелочка.
— Это очень упрощает дело, — сказала я коту, который из-под моей руки пытался лапой достать брелок. — Надька и Никита говорили о каком-то ангаре на Московском. Теперь я знаю, где находится этот ангар.
Кот глядел вопросительно.
— Что смотришь? — покровительственно заговорила я. — Ты, конечно, можешь не знать названий улиц, но хочу тебе заметить, что я всю жизнь прожила на Седьмой Красноармейской улице, а она пересекает Московский проспект. Так что я знаю все окрестности в районе Московского, как ты знаешь свой поселок Парголово, где жил с бабушкой Софьей.
Кот наклонил голову, приглашая меня продолжать.
— Ангар торгового дома «Британия» находится совсем рядом с моим домом. Наверняка именно там и назначена встреча, потому что вот уже полгода он пустует. Торговая фирма «Британия» разорилась, и владелец ангара никому не может его сдать.
Кот подошел к двери и принялся царапать ее когтями.
— Ты все о своем, — вздохнула я.
Следующий день я употребила на то, чтобы уговорить Ленку переехать к маме, так мне было бы за нее спокойнее. Она посопротивлялась немного для вида, но поскольку чувствовала она себя неважно, то согласилась, тем более что мама очень обрадовалась ее визиту. По некоторым обмолвкам в разговоре я сообразила, что Ленкина мать недолюбливает Никиту. Что ж, я очень ее понимаю. Никита куда-то пропал, заявив, что у него срочная командировка, я сдала Ленку с рук на руки ее маме и вздохнула свободнее. Ангар я нашла быстро, он оказался в полном запустении, никто его не охранял, и большие ворота были открыты. Я походила немного вокруг и решила вернуться сюда завтра вечером.
Я начала замерзать. Вокруг ангара царила глубокая тишина и ровно ничего не происходило. Честно говоря, я почувствовала невольное облегчение — можно уйти отсюда, поймать машину и вернуться домой, где так тепло и безопасно… Багратион ждет меня и наверняка волнуется…
И когда я уже решила свалить, перед ангаром затормозила большая черная машина. Я замерла и даже на какое-то время перестала дышать.
Дверцы машины распахнулись, и оттуда выбрались четверо молодых мужчин, в одном из которых я узнала Никиту. Я находилась довольно близко к ним, чересчур близко, и физически почувствовала исходящее от всех четверых нервное возбуждение. Возбуждение и страх. Чтобы скрыть его, они изо всех сил изображали крутых, которым все нипочем.
Никита держал в руке небольшой чемоданчик и, судя по всему, был за главного. Оглядевшись, он подошел ко входу в ангар и загремел замком. В то же время он велел одному из своих спутников:
— Колян, обойди вокруг, посмотри, нет ли где засады.
Колян для порядка проворчал что-то вроде «почему всегда я», но послушно пошел в обход ангара.
Я попятилась, боясь попасться ему на глаза, и отступила за груду ящиков. Тут я заметила низенькую дверку, на которую раньше не обратила внимания. На ней висел амбарный замок, но, потрогав его, я убедилась, что он не заперт и висит только для видимости. Стараясь не шуметь, я сняла его, дернула дверку и вошла внутрь.
Я очутилась перед узкой железной лесенкой, которая вела на балкон, а вернее, на что-то вроде антресолей, прилепившихся к стене ангара. Подумав, что оттуда мне будет хорошо видно все происходящее, я вскарабкалась наверх и устроилась за низким бортиком. Вся внутренность ангара оказалась передо мной как на ладони.
У меня мелькнула разумная мысль, что все это неспроста — кто-то приготовил удобный вход в ангар, кто-то заранее открыл замок, зная, что эта дверка ведет к такому удобному наблюдательному пункту, — но я отодвинула эти здравые соображения поглубже и затихла, наблюдая за событиями.
В ангар вошел Никита со своими двумя партнерами, а чуть позже появился Колян, доложив, что никакой засады не обнаружил. Никита заметно нервничал, ходил взад и вперед и посматривал на часы.
— Ну, и где они? — проговорил наконец Колян. — Что, блин, мы зря сюда посреди ночи тащились?
И в эту самую минуту снаружи донесся звук автомобильного мотора.
— Приехали! — воскликнул Никита, поворачиваясь к входу.
Но раньше, чем кто-нибудь вошел в центральную дверь ангара, я услышала тихий, но совершенно недвусмысленный звук.
Кто-то осторожно открыл ту дверцу, через которую я сама только что пробралась внутрь.
До меня дошла вся опасность моего положения. Те, кто должен был сейчас встретиться с Никитой и его подельниками, заранее открыли боковую дверь, чтобы попасть на ту самую антресоль, где пряталась я. Не только мне она показалась очень удобной позицией. Сейчас меня здесь застукают… Что со мной сделают, не хотелось думать.
Я огляделась по сторонам, как затравленный зверь, в поисках пути отступления. Но с антресоли не было другого выхода, кроме той узкой лесенки, по которой я только что поднялась. Я сама загнала себя в ловушку.
Единственное, что попалось мне на глаза, был большой мешок, валявшийся на полу возле стены. Как ни глупо это выглядело, я юркнула в него и затаилась, невольно вспоминая гоголевскую «Ночь перед Рождеством» и прятавшихся в мешках гостей Солохи.
На лесенке послышались крадущиеся шаги.
Я сидела в мешке ни жива ни мертва и больше всего боялась чихнуть — от пыли у меня слезились глаза и чесался нос.
Вот эти тихие шаги приблизились и замерли в нескольких метрах от моего ненадежного укрытия.
Я нащупала в мешке небольшую прореху. Осторожно сдвинув ее, посмотрела наружу.
На антресолях, метрах в пяти от меня, стоял пригнувшись невысокий коротко стриженный парень с винтовкой в руках. Он выглядывал из-за барьера, очевидно, — в ожидании подходящего момента для нападения на стоящих внизу людей. И хотя я не испытывала особой симпатии к Никите, такое явное вероломство вызвало у меня возмущение. Правда, дальше возмущения я идти не собиралась, и рисковать из-за Никиты собственной жизнью не входило в мои планы. В настоящий момент больше всего я боялась, как бы мой сосед по антресолям не обнаружил меня.
Но он не обратил на подозрительный мешок никакого внимания, поглощенный тем, что происходило внизу. Меня это тоже очень интересовало, и, воспользовавшись тем, что снайпер повернулся ко мне спиной, я тихонько передвинулась вместе с мешком поближе к краю балкончика. При этом я вспомнила идиотское развлечение прежних времен — бег в мешках.
С новой позиции передо мной опять открылась внутренность ангара, и я могла внимательно следить за развитием событий.
Никита и его компаньоны, заметно нервничая, стояли перед входом. Судя по их напряженному, настороженному виду, они ждали от предстоящей встречи любых, самых неприятных неожиданностей, и я лучше кого-либо другого знала, насколько они правы.
Широкая дверь ангара откатилась в сторону, и на пороге появились трое гостей.
Возглавлял группу худой долговязый парень с длинными светлыми волосами, забранными в конский хвост, и горящими глазами на болезненно-бледном лице. За спиной у него держались темноволосый плечистый крепыш и наголо обритый тип с отвисшей нижней губой.
Долговязый блондин склонил голову набок и насмешливо процедил:
— Заждались? А мы тут, понимаешь, по дороге остановились, в снежки поиграли… больно уж, блин, погода хорошая! Все равно, думаем, дождетесь, куда денетесь!
— Кончай прикалываться, Белый, — недовольно ответил Никита, — приехали — значит, приехали… Деньги при тебе?
— А как же! — Блондин, не глядя, протянул руку, и крепыш подал ему спортивную сумку на «молнии». — Только сперва покажи мне свой товар. А то, сам понимаешь, за крахмал такие деньги платить неохота.
Никита открыл свой чемоданчик, достал из него небольшой пакетик, наполненный чем-то белым, и бросил блондину. Тот поймал пакет левой рукой, поставил свою сумку на пол, и в его правой руке появился нож. Насмешливо покосившись на Никиту, он вспорол пакет и взял на язык щепотку белого порошка. Тут же на его неестественно бледном лице появилось выражение брезгливого недоумения.
— Эй, мальчик, ты что это, решил со взрослыми дядями шутки шутить? Ты думаешь, что сильно крутой, да?
Чувствовалось, что он нарочно заводит себя, стараясь прийти в состояние слепого бешенства, когда все становится безразлично, кроме звериной злобы и ненависти к противнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36