- Попал с первой попытки! Я разговаривал с Иетой Драйфус из Пегаса;
она сразу догадалась, о чем я собираюсь ее спрашивать. Дживес разговаривал
с ней под своим именем около двух часов назад - он интересовался, как
долго будут продолжаться исследования. Иета ответила ему, что время в
Пегасе не совпадает с временем в Зонде и что если она получит материалы
ближайшим рейсом, то вернет их завтра в полдень, как я и думал.
- Это наша первая удача сегодня, не считая внезапного появления Рэя,
- оживился Тодер. - Я рад, что меня сейчас не слышат мои воспитанники из
колледжа Серендипити. Она спросила о наших дальнейших шагах?
- Я сказал, что лучше ей оставаться в неведении, и она согласилась, -
ответил Лугас. - Иета получит наши материалы и исследует их.
- Рэй, - проворчал Тодер, - твой отец сейчас в Пегасе? Я слышал о нем
недавно. Он жалуется, что ты давно его не навещал.

17
Один из моих инструкторов по теории межзвездного привода много раз
говаривал мне, что полет от Зонда к Пегасу более трудный, чем с Земли на
Марс. Это было верно, и марсианские космонавты всегда недоумевали, летя на
другую сторону планеты. В нашем разреженном воздухе невозможно летать на
крыльях. Грузовой транспорт представлял собой главным образом перевозочные
платформы на воздушных подушках, которые можно было ежедневно видеть на
улицах Зонда. Однако организовать быстрые перевозки пассажиров было очень
трудно. Марсиане испробовали все известные способы. О баллистических
средствах передвижения или кораблях с прямоточными воздушно-реактивными
двигателями не могло быть и речи. Из-за недостатка кислорода на Марсе
любое использование воздуха в транспортных средствах приводило к
необходимости возить с собой собственный дорогостоящий запас кислорода. То
же относилось и к ракетным двигателям, использующим окислитель. Попытки
употребить энергию свободных радикалов, образующихся в верхнем озоновом
слое под действием солнечного света, оказались бесплодными. Проблема
"полуразрешилась" созданием транспортных средств, осуществляющих серию
прыжков на суборбитальную высоту с дальнейшим планированием в плотных
слоях атмосферы на видоизменяющихся крыльях. Они были некомфортабельны, а
следовательно, непопулярны, и мне никогда не приходилось видеть их
полностью загруженными пассажирами.
Но не на этот раз. Как только я положил личные вещи в багажную сетку
над своим сидением, то обнаружил, что этот специфический корабль был
переполнен.
В салоне, к моему удивлению, находился мистер Хоуск.
Что, ради всей Галактики, он здесь делает? Я был готов тотчас же
выскользнуть из корабля и лететь следующим рейсом, даже если это значило,
что Дживес не получит ожидаемого сообщения из Пегаса в обещанное время.
Хоуск не должен знать, что я вовлечен в это дело так глубоко...
Слишком поздно. Он заметил меня и приблизился решительными шагами.
Его лицо было красным, а зрачки глаз расширившимися. Это обстоятельство
усилило мою тревогу, так как означало, что Хоуск принял один из
центаврианских стимуляторов, что-нибудь из высших производных амфетамина.
Я решил атаковать первым.
- Вас еще не понизили в звании? - спросил я довольно оскорбительным
тоном.
Насмешка попала в цель, но он постарался скрыть свое раздражение.
- Направляетесь в Пегас! - Он показал на этикетки моего багажа.
- Если бы мой отец не ждал меня этим рейсом, - не унимался я, - я бы
вызвал полицию и рассказал им о том, что вы сделали со мной позапрошлой
ночью.
Хоуск резко засмеялся:
- Что я сделал с тобой? Ты что, дурак? Никто серьезно не отнесется к
твоим показаниям. К тому же вы, марсиане, не любите полицию, поскольку она
является земной, а не марсианской организацией!
Он сказал правду. Питер и Лилит говорили то же самое. Но я
чувствовал, что должен продолжать дразнить его, это было безопаснее,
поскольку вся энергия этого явно раздраженного человека уходила на то,
чтобы ответить мне.
- Я надеялся, что кто-нибудь найдет тебя под Старым Храмом,
привлеченный запахом твоего гниющего тела.
- Меня спас человек, который никогда не сделает мне зла, - огрызнулся
он. - Так что твои надежды увидеть меня пониженным в ранге не оправдались!
Я думаю выйти из этой игры с поощрением или даже двумя.
Мой список различий между медведианами и центаврианами пополнился еще
одним пунктом. Центавриане не знали слова стыд и почти не заботились о
моральной стороне дела, лишь бы не ухудшилось их общественное положение, в
то время как у медведиан был культ чувства вины, чувства нравственной
ответственности за свои поступки.
Хоуск сейчас торжествует, и я должен заставить его хвастаться дальше,
чтобы узнать, каким образом он вывернулся.
Я собрался продолжать атаку, но тут прозвучал приказ занять свои
места. Хоуск нахмурился, но, как всякий дисциплинированный центаврианин,
молча пошел к своему креслу.
Что могло сделать его таким самоуверенным? Я бился над этой проблемой
весь путь до Пегаса. В конце концов я решил выследить, куда он направится
после посадки.
Однако Хоуск был слишком осторожен, чтобы позволить мне это, и
нетерпеливо слонялся вокруг, пока мне не пришлось все-таки заметить
очередное такси. Я вздохнул, остановил машину и, помня о своем заявлении,
что меня ждет отец, назвал соответствующий маршрут.
Бросив последний взгляд на Хоуска, я решил, что он направляется к
общественным кабинам связи, скорее всего, чтобы убедиться, действительно
ли здесь живет мой отец.
Я не собирался сразу же ехать к отцу. В моем внутреннем кармане лежал
небольшой образец живой ткани: не искусственной, крайне дорогой и,
вероятно, имеющей недостатки, а настоящей, точно соответствующей замыслу
Тодера. Донор был высокого центаврианского происхождения, но не имел
действительно замечательной комбинации генов.
Этот образец я должен как можно быстрее доставить Иете Драйфус. Она
работала в родильной клинике Пегаса; на Марсе центры генетических
исследований и родильные клиники были объединены. Хотя только центавриане
серьезно занимаются планированием своего потомства, но будущее детей
интересует всех родителей.
Я назвал новый адрес.

Я зашел в ее кабинет со стеклянным потолком. Такой чистой, светлой и
просторной комнаты мне давно уже не приходилось видеть на Марсе. Я
остановился, онемев. Девушка была редкостно красива. Я давно убедил себя,
что таких женщин не существует, и мои юношеские мечты так и не сбылись.
Много поколений ее предков были марсианами, и она была прекрасна.
Девушка встала, приветствуя меня, ее рост был около семи футов.
Черные волосы спадали на ее плечи, обрамляя удивительное овальное лицо с
широким лбом, высокими скулами, изящными тонкими губами. Ее кожа была
теплого медно-коричневого цвета. На ней был свободный рабочий комбинезон
из белой синтетической ткани, скрывающий все изгибы ее тела, однако я не
сомневался в безупречности ее фигуры. Подобно мне, все марсиане были
худыми, а некоторые выглядели долговязыми, но она казалась _о_ч_е_н_ь
стройной - немногие женщины заслуживали такого эпитета.
- Мисс Драйфус? - спросил я, сделав почти незаметное ударение на
первом слове.
Она улыбнулась, показав великолепные белые зубы:
- Вы прилетели очень быстро! Мой дядя предупредил меня, что ваша
посылка может оказаться не готовой к столь раннему рейсу.
- Ваш дядя?
- Ну да, я имею в виду вашего бывшего учителя.
Я покачал головой в изумлении:
- Я думал, вы знакомая капитана Лугаса. Я не знал, что вы
родственница Тодера.
- Капитан может не знать этого тоже. Мой дядя никому не рассказывает
о своих родственниках, потому что не все из нас ведут такой скромный образ
жизни, как он.
Я подумал, что семья Тодера, должно быть, играет значительную роль в
марсианских делах. А почему бы и нет? Марсианское население
немногочисленно, и одна выдающаяся наследственная линия выделяется ярче,
чем на переполненной планете земного типа, - точно так же, как когда-то мы
называли горой возвышенность в несколько сот футов высотой, какую редко
встретишь на Марсе.
Возможно, семейство Тодера в миниатюре отражало то, что они
собирались сделать с центавро-марсианской линией, представленной их
правнуком.
- Что я должна сделать с образцом, который прислал Дживес? - Она
открыла выдвижной ящик стола.
- Уничтожьте его, - сказал я быстро, - и исследуйте вот этот. - Я
протянул ей ложный образец, который тотчас же исчез в соседнем выдвижном
ящике.
- Хорошо. - Она отряхнула руки. - Теперь это не будет полным обманом.
Дживес получит сообщение в срок, обещанный мной. Благодарю вас. Не знаю,
что все это значит, но очень уважая дядю, я уверена, вы оказали важную
услугу.
И это было все? Она вернулась к своему столу и спросила:
- Вы сможете сами найти выход?
Слишком многое было поставлено на карту, чтобы тратить время на
пустую болтовню. И все же я почувствовал острую боль разочарования.
Встретив прекрасную женщину, я, по крайней мере, хотел полюбоваться ею!
Иета поняла мое состояние, ибо она мгновенно улыбнулась и сказала с
приводящей в замешательство откровенностью:
- Вы извините меня за то, что я скажу? Мне очень лестно, что
марсианин, вошедший в эту комнату в первый раз, уходит с большой неохотой.
Но у нас могут появиться осложнения, если мы не передадим сообщение
Дживесу вовремя.
Я смущенно улыбнулся и вышел.
Коридор и вестибюль были пустынны. Марсиан здесь работало, конечно,
мало. Большая часть персонала, должно быть, находилась в родильном
отделении, за воздушным шлюзом, в густой влажной земной атмосфере.
Проклятая необходимость, которая все еще связывала нас с Землей, словно
пуповина!
На пути к выходу я не увидел никого, даже молодого человека,
проводившего меня до кабинета Иеты Драйфус.
На дорожке, связывающей здание клиники с пешеходным туннелем города,
я встретил мужчину с песчаными цветами и кульком с яблоками, по всей
видимости, он шел навестить свою жену, затем мимо меня прошли два
носильщика из земных эмигрантов, сгорбившихся под ящиками с медицинским
оборудованием и явно встревоженных их легкостью при низкой марсианской
гравитации. Я растерянно плелся по дорожке, мои мысли были заняты Иетой
Драйфус. Однако мне следовало решить, куда же идти дальше.
Мой Зонд разошелся по дну трещины, которая своим естественным
рельефом и придавала ему форму, Пегас же был городом в кратере овальной
формы; главные улицы расположились в строгом порядке. Я точно высчитал,
что если я пешком направлюсь к дому моего отца, то приду как раз к обеду.
В это время я увидел такси, медленно двигавшееся по запыленной улице.
Его пассажиром был человек, которого я узнал бы где угодно. И было
одно, только одно место, куда он мог ехать в том направлении.
Я повернулся и помчался за машиной со всей скоростью, которую мог
дать мой марсианский прыгающий бег.
Конечно, такси уже высадило его и исчезло, когда я снова оказался у
входа в генетический центр. Я ворвался в вестибюль, чуть не сбив с ног
пожилую женщину, переносившую подставку с макетом гена, и ринулся к
кабинету, который покинул несколько минут назад.
Я тихо открыл дверь, благословляя врожденную марсианскую честность,
которая сделала замки бесполезной вещью; само собой разумеется, Хоуск,
если бы мог, запер бы за собой дверь. Он стоял, нацелив свой любимый
нейрохлыст на Иету, и требовал образец ткани, полученный от Дживеса.
Следовательно, центавриане знали больше, чем считал Тодер. Но теперь
не было времени беспокоиться об этом. Я начал действовать прежде, чем
округлились глаза Иеты, - изменение их выражения выдало меня.
Несмотря на мою озлобленность, я все равно был слабее любого,
выросшего на планете с гравитацией в один "же". Я сжал руками голову
Хоуска и рванул ее назад, через свое выставленное колено. Он был поражен
еще больше, чем тогда, в комнате под Старым Храмом. Хоуск завопил и упал
на пол, Иета быстро выхватила из его рук нейрохлыст. Кое-как мы скрутили
его, преодолев бешеное сопротивление, и Иета тотчас же отскочила плавно и
грациозно, как в танце.
- Спасибо, - улыбнулась она, когда совсем успокоилась. - А теперь вы
можете сказать мне, кто он, черт возьми, такой?

18
Хоуск представлял собой смешное и жалкое зрелище: с его лица уже
сошла бравада, вызванная действием наркотика, и оно стало серым и
одутловатым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20