Невыясненным оставалось, откуда в тоннеле взялась вода? И сколько она еще будет прибывать? Существует ли прямая связь между плывуном и каналом имени Москвы, или это скопившиеся грунтовые воды, и скоро их уровень пойдет на спад?
Если события примут самый дурной оборот и плывун через трещины в породе окажется связан с каналом, то наверняка руководство примет решение использовать спецобъект, что неподалеку от «ВДНХ». Тогда на людях можно будет поставить крест.
Мощность спецобъекта такова, что он сможет создать чудовищное повышенное давление и остановить прибывающую воду, но никто из тех, кто будет в тоннеле, не выживет. Их расплющит о стены.
Но, по крайней мере, ответственность за это лично ему нести не придется.
Шевченко убрал руку от выключателей вентиляторов. Вдруг что-то капнуло на пульт. Он оглянулся и украдкой вытер пот со лба.
Электронные часы показывали 8:42:17.
— Какого черта мы делаем? — удивленно спросил толстяк.
Гарин остановился и перевел дух.
— Что?
— Зачем мы ломаем оба окна?
— А-а-а…
Гарин пожал плечами.
Действительно, смысла в том, чтобы ломать оба больших окна на торцевой части вагона, не было.
Дверь, по которой можно перейти из вагона в вагон (при условии, что у тебя есть ключ), они отмели сразу. Окошко в ней было слишком узкое, и толстяк наверняка бы не пролез.
Другое дело — боковые окна.
Гарин и Михаил залезли на сиденья и ожесточенно крушили стекла ногами. Они не останавливались ни на секунду и отчаянно торопились, словно устроили между собой соревнование — кто быстрее выбьет это чертово стекло?
Но смысла в том, чтобы ломать стекла по обе стороны двери не было никакого.
— Ты… покури пока, а я уж доделаю, — сказал Михаил.
Гарин согласился.
— А потом, — сказал он, — я пролезу первым, пробегусь по вагону и стану ломать следующее окно. А ты поможешь остальным перелезть.
— Хорошо, — кивнул толстяк. Галочка стояла рядом и держала самодельный факел.
— Мальчики, — сказала она, — а вы неплохие ребята. Я бы с удовольствием выпила с вами, как только мы выберемся отсюда.
«Скажи это моей жене, — подумал Гарин. — Скажи ей, что я не такой уж и плохой парень. За это я напою тебя чем угодно».
Михаил подошвой ботинка разбил торчащие осколки.
— Готово!
— Сейчас, — отозвался Гарин и бросился к дочери.
Она сидела в центре вагона, рядом с тем самым мужчиной, которого он вытащил из воды. Странное дело — они сидели и мирно беседовали.
— Ксюша, а сколько тебе лет? — услышал Гарин.
— Неприлично спрашивать женщину о возрасте, — парировала Ксюша.
Мужчина громко и раскатисто рассмеялся. Гарин бы и сам рассмеялся, потому что эта фраза Ксюше не принадлежала.
Так обычно говорила…
— Это твоя мама так говорит? — спросил мужчина. И продолжал смеяться.
Гарин застыл. «Да, так обычно говорит Ирина. Это ее слабость — изрекать банальности с умным видом».
Гарин стряхнул мгновенное оцепенение и подошел к дочери.
— Пойдем, принцесса! — сказал он и взял Ксюшу на руки.
Ему показалось, что расстояние между мужчиной и Ксюшей немного сократилось. Во всяком случае, когда он их оставил, между ними было минимум полметра. А сейчас бедро мужчины касалось Ксюшиной ноги. Гарину это очень не понравилось.
Тем не менее он постарался придать голосу хотя бы оттенок дружелюбия:
— Болтаете?
— Да, — отозвался мужчина. В темноте Гарин его едва видел. — Так, понемногу обо всем… У вас замечательная девочка. Сколько ей?
— Десять исполнилось. Десятого апреля.
Гарин сам не знал, почему он медлил. Почему он стоял с Ксюшей на руках и разговаривал с этим незнакомцем, вместо того, чтобы бежать к проходу, выломанному Михаилом.
— А-а-а… — сказал мужчина. — В апреле, значит… Ну да, конечно.
— А что? — начал Гарин, но мужчина перебил его.
— Похожа на маму?
— Я тоже похож на маму. Мы все похожи на маму, — отрезал Гарин.
— Ну-у-у, в общем, да, — сказал мужчина таким тоном, точно Гарин только что по секрету поведал ему, в чем смысл жизни. — И на папу тоже.
— Конечно, — сказал Гарин.
— Эй, ну чего ты тянешь, командир? — раздался хриплый женский голос. Галочка волновалась.
— Иду.
Гарин обернулся и пошел по проходу в конец вагона — туда, где как жадная пасть зиял пролом в стекле.
Он передал Ксюшу толстяку, залез на сиденье и пролез в дыру. Вытянул руки и принял от Михаила Ксюшу.
— О чем вы говорили? — спрашивал он дочь, пробираясь по вагону.
— Ни о чем, — ответила Ксюша. — Он со мной заигрывал.
— Заигрывал?
— Ну да. Знаешь: как тебя зовут да где живешь…
— Ксюша! — сказал Гарин.
— Папа… Он не в моем вкусе, не волнуйся. У тебя будет другой зять.
Гарин замер. Внезапно все его беспочвенные подозрения показались ему такими смешными и надуманными…
«Дурак ты, Гарин! Сейчас самое главное — выбраться отсюда!»
Он усадил Ксюшу на сиденье, втайне радуясь, что незнакомец остался в том, предыдущем вагоне.
— У меня будет хороший зять! — сказал он. — Самый лучший, — и погладил дочку по голове. — Ты только не забудь предупредить.
— Само собой, — успокоила его Ксюша.
Гарин прошел еще немного вперед, высоко поднимая ноги. Он постоянно на что-то натыкался, но даже раздумывать не хотел на что.
Залез на последнее сиденье и стал ломать прочное каленое стекло. На секунду он оглянулся и увидел дрожащий голубоватый огонек.
«Все хорошо. Надо только… не сдаваться».
«Вот уж не думал, что наше знакомство состоится при таких… странных обстоятельствах».
Константинов усмехнулся.
Сегодняшний день должен был очень многое изменить в его жизни. Но он даже представить себе не мог, что изменит так много.
С тех пор как Ирина призналась ему, что Ксюша, возможно, его дочь, прошла неделя. Все это время Константинов был занят.
Так, текущая рутина: переговоры, договоры, походы в сауну с давними партнерами и посиделки в ресторанах с партнерами потенциальными — словом, всякая ерунда.
Его бизнес, как большой маховик, крутился сам собой. Но Константинов прекрасно понимал, что он быстро остановится, если его постоянно не подкручивать. Поэтому то, чем он занимался последние семь дней, правильнее было бы назвать поддержанием движения, нежели самим движением.
Но на двадцать первое сентября он возлагал большие надежды.
Во-первых, конечно, встреча с чиновником из мэрии. Теперь о встрече пришлось забыть. Ненадолго. Как только ему наложат гипс, он сразу же…
Константинов поймал себя на мысли, что торопит события.
«Возможно, я останусь здесь, под землей, и до гипса дело не дойдет». Мрачная перспектива, но, стоило признать, она была вполне реальной. Даже очень.
А во-вторых, сегодня вечером он должен был познакомиться с Ксюшей. Ирина обещала их познакомить.
Они договорились, что Константинов не станет сразу же выяснять отношения: кто есть кто?
И все же… То, что он встретил ее сейчас, быть может, за несколько минут до конца… (Это нельзя было сбрасывать со счетов! Никак нельзя!) Наверное, это был некий знак.
Константинов, пользуясь темнотой, незаметно подвигался к девочке — все ближе и ближе. Он прекрасно представлял, как это выглядит со стороны. «Матерый педофил Константинов пристает к юному созданию». Но это — со стороны. А на самом деле…
Он, будто случайно, провел рукой и ощутил тепло Ксюшиного тела. Девочка дрожала. Ее зубы выбивали дробь, но она не показывала виду — бодрилась изо всех сил.
Сначала Владимир решил, что у нее шок, и какое-то время это объяснение его устраивало. До тех пор, пока он не нашел правильное.
«Кровь! Порода! Молодец! Боится, но не показывает виду».
— Как тебя зовут? — спросил он. Естественно, он знал ответ заранее, но ведь надо было представиться.
— Ксения, — немного церемонно произнесла девочка.
Константинов улыбнулся.
— А я — Владимир. Э-э-э… Алексеевич.
— Андреевна, — вернула ему Ксюша, и это еще больше позабавило Константинова.
— Тебе страшно? — спросил он.
— Рука болит. Все будет хорошо. Папа справится.
В полутьме он видел, что девочка повернула голову и посмотрела на него, но не смог разглядеть ее лицо.
— Да, — согласился Константинов. — Для этого он и нужен, чтобы со всем справляться. Правда?
— Он справится, — упрямо повторила Ксюша.
— Конечно. Он меня… Он мне очень помог.
Они помолчали. Первым заговорил Константинов.
— Ксюша, а сколько тебе лет?
В это время подошел Гарин, и Владимир физически ощутил напряжение, мгновенно возникшее между ними.
«Как бы дальше ни повернулись события, это напряжение будет только нарастать. Пока мы не объяснимся», — подумал он.
Правда, момент для выяснения отношений был не самым подходящим, но Константинов чувствовал, что оно должно произойти здесь и сейчас.
Кто знает, что будет дальше?
Он перекинулся с Гариным несколькими, ничего не значащими фразами. Хотя нет, они значили очень много. И, кажется, Гарин тоже это почувствовал.
Когда Гарин взял Ксюшу на руки. Константинов разглядел самодельную шину, прикрученную к ее правому предплечью.
Гарин ушел, а Константинов некоторое время размышлял над увиденным.
Он очень не хотел быть кому-то чем-то обязанным.
И потом… Он не должен быть хоть в чем-то хуже Гарина.
Константинов ослабил узел галстука, развязал его и положил рядом с собой.
Затем он нагнулся и коснулся правой лодыжки. Нога распухла и вылезала из ботинка, как подоспевшая квашня.
Он колебался недолго — расстегнул ремешки и, морщась от боли, стал снимать ботинок.
Перед глазами все поплыло, и Константинов думал только об одном — как бы снова не потерять сознание. Он до крови закусил губу, обхватил правой рукой больную ногу и левой потянул за каблук.
Разбухшая от воды замша никак не хотела слезать. Она облепила ступню так плотно, что даже не скользила по носкам хотя в их состав входил шелк. Константинов очень любил шелк.
Он ненадолго остановился. Боль в ноге спиральными волнами поднималась к колену и била прямо в пах, заставляя мошонку сокращаться.
«Боль… Эта чертова боль…» Он попытался сосредоточиться на боли, а когда ему это наконец удалось и думать ни о чем другом он больше не мог, резко вычеркнул ее из сознания.
Он проделывал этот фокус множество раз — правда, не с болью, а с сонливостью, усталостью, хандрой или простудой.
Сосредотачивался и потом — безжалостно вычеркивал. Забывал.
Он посмотрел в конец вагона. Там, на фоне бледно-голубого света, высокий мужчина, высунувшись в разбитое окно, принимал на руки девочку.
Константинов сжал зубы и резким рывком сдернул с ноги ботинок. У него потемнело в глазах, хотя, казалось бы, куда уж темнее, чем было в вагоне.
Он заставил себя не кричать, просто коротко выдохнул и так застыл, чувствуя, что все мышцы напряглись.
Потом, когда мышцы немного отпустило и он снова смог шевелить пальцами, Константинов закинул правую ногу на левую и принялся туго бинтовать галстуком лодыжку.
Вагон мягко качнулся. Константинов поставил правую ногу на пол и почувствовал холод.
Сначала он подумал, что это следствие тугого бинтования. Сосуды пережаты, и кровь не поступает в ступню, оттого и холодно. Но, посидев немного, понял, что дело не только в наложенной повязке. Он нагнулся и потрогал пол руками.
Вода! По полу вагона струилась холодная вода.
«Значит, времени остается все меньше и меньше. Времени? Или жизни?»
Он пожал плечами. «Какая разница? По-моему, это одно и то же. Жизнь не начинается завтра или послезавтра. Вот, мол, что-то сделаю, что-то куплю, чего-то добьюсь, и тогда начнется настоящая жизнь. Жизнь — вот она, проходит здесь и сейчас. И не просто проходит — она уходит».
Он уперся ладонями в сиденье, собрался и рывком поднялся на ноги.
«Жизнь продолжается. И только в моих силах сделать так, чтобы она продолжалась как можно дольше».
Константинов не стал дожидаться, пока толстяк подойдет к нему и поможет идти. Он сам упрямо поковылял вперед.
«Жизнь продолжается». Он это знал еще с тех времен, когда, бывало, второпях съедал пару вонючих чебуреков у ближайшей станции метро. И больше ничего за весь день.
«И то, какой она будет, зависит только от тебя. Вперед!»
Его качало из стороны в сторону, лицо кривилось от боли, но Константинов упрямо шел вперед, придерживаясь за поручень.
Денис с Алисой быстро догоняли голубоватое свечение.
Оно было ближе, чем первоначально показалось Денису. «Наверное, дело в темноте, — сообразил он. — У меня же не было никаких ориентиров».
Теперь у него складывалось ощущение, будто огонек дрожит всего в нескольких шагах; стоит только протянуть руку, и он сможет его коснуться.
Однако пока их разделял по меньшей мере один вагон. Сколько Денис ни прислушивался, он так и не смог услышать голоса, топот шагов или еще какие-нибудь звуки, издаваемые человеком. Или людьми. Скорее всего людьми: Денис не сомневался, что за огоньком идут несколько человек.
Крепко сжимая Алисину руку, он тащил девушку вперед.
Он настороженно ловил ее дыхание; к счастью, Алиса дышала свободно и ровно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33