- Один день, если быть более точным, - возразил Куза, и Ворманн понял, что этот гордый старик не даст так просто над собой издеваться. - Один день и две ночи. А это не слишком великий срок, если учесть, что все представленные вами книги написаны не на моем родном языке.
- Мне не нужны твои жидовские извинения! - взорвался эсэсовец. - Мне нужны результаты!
- А разве их у вас еще нет? - спросил профессор. Казалось, его очень интересует ответ майора.
Кэмпфер весь напрягся и сжал кулаки, прежде чем ответить этому дерзкому еврею:
- Да, две ночи на заставе не было происшествий, но я сильно сомневаюсь, что в этом есть твоя личная заслуга. - Он сделал полуоборот в сторону Ворманна и высокомерно добавил: - Как мне кажется, на этом моя миссия завершена. Но только ради закрепления результатов я, пожалуй, останусь здесь еще на одну ночь.
- Вот это да! Провести еще одну ночь, зная, что где-то рядом - еврей! - вполголоса буркнул капитан, чувствуя, что настроение его продолжает на глазах улучшаться. Теперь он мог запросто снести все спесивые выходки Кэмпфера и перетерпеть его еще одну ночь.
- Я думаю, вам уже нет необходимости задерживаться здесь, господин майор, даже на одну ночь, - возразил Куза, слегка просветлев. - Наверное, вы гораздо нужнее сейчас в других странах.
Но Кэмпфер только криво усмехнулся.
- Нет, еврей, тут ты как раз ошибаешься. Твою замечательную страну я оставлю не так скоро, как тебе хотелось бы. Отсюда я направляюсь непосредственно в Плоешти.
- В Плоешти? Почему именно в Плоешти?
- Об этом ты узнаешь в самом скором времени. - Майор повернулся к Ворманну: - Я убываю завтра в шесть тридцать.
- Ну, ради такого случая я встану пораньше и лично открою вам ворота.
Кэмпфер бросил на него недовольный взгляд, отвернулся и вышел из комнаты. Капитан с улыбкой наблюдал за ним. Он почти не сомневался, что убийства прекратились по никому не известной причине и могут возобновиться в любой момент. Просто кто-то дал им время для передышки, своего рода тайм-аут. Сами же они ничего так и не выяснили и ничего не сделали. Но он не стал делиться с Кэмпфером своими сомнениями. Ведь он не меньше самого майора мечтал о том, чтобы тот поскорее покинул чертову крепость. И ему очень не хотелось всякими лишними разговорами мешать отбытию Кэмпфера с заставы.
- Что он имел в виду, говоря о Плоешти? - спросил Куза, как только дверь за майором захлопнулась.
- Не надо бы вам знать об этом, - с грустью покачал головой Ворманн и перевел взгляд с лица профессора на стол. Там он сразу же заметил небольшой серебряный крест, который вчера одолжила у него Магда. Крест лежал среди книг рядом с профессорскими очками.
- Я прошу вас, капитан, скажите мне всю правду. Зачем этот человек едет в Плоешти?
Но Ворманн притворился, что не слышит его. У профессора и без того хватает сейчас проблем. Зачем ему знать еще и о том, что Гитлер готовит в Румынии для евреев второй Освенцим?
- Если хотите, можете проведать сегодня свою дочь. Но только сама она сюда не сможет прийти. Так что придется путешествовать вам. - Ворманн как бы невзначай подошел к столу и взял в руки маленький крестик. - Эта штучка не оказалась для вас полезной?
Куза быстро взглянул на крест и тут же отвел глаза в сторону.
- Нет. К сожалению, нет.
- Тогда можно я его заберу?
- Что? Нет, ни в коем случае! Может быть, он мне еще понадобится. Оставьте его, пожалуйста, на столе.
Неожиданное волнение профессора удивило Ворманна. Все-таки что-то изменилось в поведении старика. Казалось, он потерял свою прежнюю уверенность. Но так это было на самом деле или нет - капитан не мог сказать точно.
Он положил крестик назад и вышел из комнаты. Кроме профессора с его заботами, Ворманну хватало и своих собственных. Если Кэмпфер действительно уезжает из замка, то надо срочно решать, как быть в дальнейшем: оставаться в замке самому или искать новое место. Одно он знал наверняка: необходимо первым делом позаботиться об отправке трупов солдат в Германию. Они и так уже ждут слишком долго. И теперь, когда Кэмпфер перестанет раздражать его своим присутствием, он наконец-то сможет трезво и спокойно оценить обстановку.
И так, погруженный в эти невеселые размышления, Ворманн молча покинул профессора, не став даже прощаться. В последний момент, закрывая за собой дверь, он заметил, что Куза подкатил кресло ближе к столу, взял в руки крест и начал внимательно разглядывать его.
* * *
Слава Богу, что он остался жив! Магда с нетерпением ожидала, когда один из часовых, охранявших ворота крепости, привезет ей отца. Они и так заставили ее проволноваться больше часа, пока открывали ворота. С восходом солнца она бросилась к замку и начала стучаться, но никто не реагировал на ее стук. После бессонной ночи Магда чувствовала себя совершенно разбитой и подавленной. Но теперь она была спокойна: отец жив.
Девушка бегло осмотрела двор. Все, кажется, тихо. В глубине двора лежал небрежно разбросанный щебень, но вокруг никого не было. Видимо, в это время солдаты завтракали в своих казармах. Но почему же так долго задерживается часовой? И почему ей не разрешили самой войти в замок и вывезти сюда отца?..
И тут ее мысли помимо воли унесли Магду совсем в другую сторону. Она вспомнила Гленна. Этой ночью он спас ей жизнь. Если бы он не подоспел вовремя, ее наверняка застрелили бы немцы. К счастью, он оказался достаточно сильным, чтобы удерживать ее до тех пор, пока к ней не вернулся разум. Она прекрасно запомнила его большие сильные руки. Ни один мужчина еще не осмеливался подходить к ней так близко. Но ощущения в памяти всплывали только приятные. Что-то шевельнулось в ее душе и, породив неясную перемену, уже не хотело возвращаться на место, чтобы она снова стала той Магдой, какой была всю свою жизнь.
Она встряхнула головой, пытаясь вернуть мысли назад к замку и отцу и перестать, наконец, думать о Гленне.
...И все же он был ласков с ней, смог убедить ее вернуться домой и продолжать наблюдение из окна. Она все равно ничем не могла тогда помочь отцу, стоя у самой пропасти на краю глубокого рва. Но в тот момент она испытывала самое настоящее отчаяние, а Гленн сумел понять ее и помочь. И когда он проводил ее до двери комнаты, она еще раз взглянула ему в глаза и увидела там безысходную грусть и что-то еще... Вину?.. Но почему он должен чувствовать себя виноватым?
Наконец Магда заметила возле башни какое-то движение и шагнула вперед. Но, оказавшись на территории замка, сразу почувствовала, как свет и тепло утреннего солнца будто бы остались у нее за спиной. Так же чувствует себя человек, выходящий из теплого дома в морозную и ветреную снежную ночь. Магда невольно отшатнулась, но, выждав секунду, опять шагнула во двор и ощутила все тот же необычный холод, будто внутри крепости был свой климат и свои законы природы. Солдаты, очевидно, уже привыкли к этому холоду и просто не замечали его. Но им было не с чем сравнивать. А Магда пришла сюда из гостиницы и сразу почувствовала неладное.
И вот, наконец, появился профессор. Его вез один из часовых, по выражению лица которого было видно, что солдату очень неловко оттого, что он выполняет такое задание. Встретив тревожный взгляд отца, девушка поняла, что в замке снова что-то случилось.
Ей сразу же захотелось броситься ему навстречу, но Магда прекрасно понимала, что такого безрассудства здесь никто не допустит и не простит. Солдат подвез кресло к воротам и с силой оттолкнул от себя. Магда ловко перехватила его на мосту и почти бегом покатила к деревне. Но не проехали они и половину пути, как Магда почувствовала, что больше не может терпеть - ей нужно было узнать сейчас только одно. И поэтому, даже не поздоровавшись, она с волнением спросила:
- Папа, что там случилось?
- И все, и ничего.
- Он опять приходил?
- Подожди немного. Довези меня до гостиницы, и там я расскажу тебе все по порядку. Здесь нас могут подслушать.
Сгорая от любопытства, девушка ускорила шаг и через минуту вкатила кресло на задний дворик гостиницы. Солнышко пригревало землю и сверкало в каплях утренней росы на густой траве.
Магда повернула отца лицом на север, чтобы солнце не слепило ему глаза, а потом встала рядом на колени и аккуратно взяла его руки в свои. Сегодня профессор выглядел на редкость плохо, и от этого сердце Магды болезненно сжалось. Он должен быть сейчас дома, в Бухаресте! Он может не выдержать такого напряжения.
- Так что же случилось? Только расскажи мне все до конца. Он ведь приходил снова, да?
Когда отец заговорил, голос его стал каким-то чужим и далеким, а взгляд был устремлен на замок:
- Как здесь тепло! Тепло не только моему телу, но и душе. А у тех, кто долго остается там, внутри, душа может навсегда замерзнуть.
- Отец...
- Его имя - Моласар. Он утверждает, что был одним из соратников Влада Тепеша.
Магда ахнула.
- Так, значит, сейчас ему никак не меньше пятисот лет!
- Нет, я уверен, что он значительно старше, но он не позволяет мне спрашивать обо всем, о чем мне хочется. Наверное, у него есть какие-то свои интересы, но первое, чего он хочет, - так это избавить свой замок от незваных гостей.
- Но, значит, и от тебя тоже?
- Нет, дочка, это не совсем так. Он имеет в виду только иностранных захватчиков, а меня он считает своим земляком, румыном. Вернее, валахом, как он говорит; и как раз мое-то присутствие его не слишком смущает. Дело именно в немцах - на них он сейчас очень зол. Ты бы видела, как он гневается при одном даже упоминании о них!
- Так это его замок?
- Да. И он выстроил его, чтобы спрятаться здесь после того, как убили Влада.
Магда немного помолчала, а потом спросила, не скрывая сомнения:
- И он вампир?
- Да. Мне так по крайней мере начинает казаться. - Профессор многозначительно кивнул. - Во всяком случае, он - именно то создание, которое мы привыкли называть вампиром. Но при этом я думаю, что многие наши представления о вампирах, сложившиеся на основе старинных легенд и преданий, могут оказаться в корне неверными. И, скорее всего, нам придется называть его как-нибудь по-другому; причем я имею в виду не старые, уже известные нам слова, а именно новые, появление которых будет зависеть от того, что нам расскажет сам Моласар. - Профессор закрыл глаза. - Мне кажется, что теперь и на многие другие вещи мы будем смотреть совсем иначе.
Магда попыталась забыть обо всех отрицательных образах, возникших в ее голове при слове «вампир», и посмотреть на вещи более объективно.
- Значит, ты говоришь, боярин - приближенный Влада Тепеша? Я думаю, нам несложно будет навести о нем исторические справки.
Отец не сводил глаз с замка.
- Трудно сказать. Ты ведь знаешь, что Влад был трижды у власти, и каждый раз у него находилось много новых сподвижников. А это сотни имен... Но среди них были не только дружелюбно настроенные бояре, появлялось и множество недоброжелателей. И именно их - почти всех - Влад имел удовольствие посадить на кол. Ты же сама помнишь: о том периоде сохранилось слишком мало летописей, и большинство из них очень противоречиво. Ведь даже в те времена, когда турки оставляли Валахию в покое, обязательно находились какие-то новые враги. Так что даже если нам удастся подтвердить существование человека по имени Моласар, то что это докажет?
- Наверное, ничего. - Магда стала прикидывать, что бы она конкретно могла рассказать о таком человеке. Боярин, соратник Влада Тепеша...
Самой Магде Влад всегда казался позорным пятном в румынской истории.
Сын человека по имени Влад Дракул, что означало «дракон», князь Влад был известен как Влад Дракула, то есть «сын дракона». И кроме этого, носил прозвище Тепеш, что значит «насаживающий на кол». Его он получил из-за своего любимого способа умерщвлять пленных солдат, провинившихся подданных и предателей-бояр, а также всех, кто самому Владу не смог в чем-либо угодить. Магде вспомнились гравюры, иллюстрирующие его массовые убийства в городе Амлас, которые сам Влад назвал «Варфоломеевским днем»: тридцать тысяч непокорных жителей этого города были посажены на длинные деревянные колья и оставлены на медленную я мучительную смерть под палящим солнцем.
Жертву связывали, клали на землю и пронзали колом от промежности до подбородка, причем считалось особым «искусством» сделать так, чтобы острие вышло изо рта несчастного. Затем кол поднимали и ставили вертикально в заранее выкопанную лунку. Чтобы тело не сползло до самой земли, на высоте двух-трех футов прибивалась небольшая поперечная перекладина, и со стороны могло показаться, что казненные сидят на окровавленных перевернутых крестах. Если человек сразу не умирал, его обливали холодной водой, чтобы, по возможности, привести в чувство, и оставляли агонизировать на глазах остальных приговоренных, ожидающих своей очереди. Такая участь ждала любого, кто вызывал у Влада хоть малейшее сомнение в полной преданности и послушании.
Хотя иногда это делалось и в чисто стратегических целях;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64