«Ведьма, – думает Шедвелл. – Они сжигают ведьму». В нем это вызывает теплое чувство. Это было правильное положение вещей, так и должно быть. Так было задумано.
Только…
Теперь она прямо на него смотрит и произносит:
– И тебя это тоже касается, старый ты глупец безумный.
Только она скоро умрет. Сгорит, умрет. И, Шедвелл понимает в своем сне, это ужасный вид смерти.
Пламя поднимается выше.
А женщина смотрит вверх. Она прямо на него глядит, хоть он и невидим. И она улыбается.
А потом раздается жуткое «бабах».
«Гром раздался», – подумал Шедвелл, проснувшись – и у него было не желающее исчезать ощущение, что на него по-прежнему кто-то смотрит. Он открыл глаза, и тринадцать стеклянных глаз глядели на него с разных шкафов будуара мадам Трейси, глядели с разных смутно различимых лиц.
Он отвернулся, и взглянул в глаза кого-то, внимательнейше на него глядящего. Это был он сам.
«Ох, – подумал он в ужасе, – это один из тех случаев, „вне-тела-своего“, я вижу тело свое, в этот раз я, точно, помер…».
Он делал бешеные движения пловца, чтобы достичь своего тела, а затем, как это всегда бывает в таких случаях, все стало понятно.
Шедвелл мигнул и задумался, зачем кому-то может захотеться приладить зеркало на потолок спальни. Он пораженно покачал головой.
Он уселся на постели, натянул сапоги и осторожно встал. Чего-то не хватало. Сигареты. Он засунул руку глубоко в карман, вытащил бумагу и принялся сворачивать сигарету.
Он знал, что спал. Шедвелл не помнил свой сон, но чувствовал он себя после него неуютно, каким бы он ни был.
Он зажег сигарету. И увидел свою правую руку, сильнейшее оружие. Оружие судного дня. Он навел один палец на одноглазого плюшевого мишку на камине.
– Бах, – бросил он и глухо захохотал. Он не привык хохотать, поэтому начал кашлять, что значило, что он вернулся на знакомую землю. Ему хотелось чего-нибудь выпить. Баночку сладкого сгущенного молока.
У мадам Трейси оно, наверное, найдется.
Он, топая, выбрался из ее будуара и направился в кухню.
Возле маленькой кухни он остановился. Она с кем-то говорила. С мужчиной.
– И что же конкретно вы хотите, чтобы я с этим сделала? – спрашивала она.
– Ах ты ублажающая телом, – пробормотал Шедвелл. У нее там явно был один из посещавших ее господ.
– Честно говоря, милая леди, в настоящий момент мои планы, так уж вышло, несколько неустойчивы.
Кровь Шедвелла похолодела. Он промаршировал сквозь занавеску из шариков, вопя:
– Грехи Гоморры и Содома! Беззащитностью пользуясь гурии! Только через мой труп!
Мадам Трейси подняла голову и улыбнулась ему. В комнате никого больше не было.
– Где он? – вопросил Шедвелл.
– Кто? – спросила мадам Трейси.
– Какой-то неженка южный, – ответил он. – Я слышал его. Здесь был он, тебе предлагая вещи разные. Я слышал его.
Рот мадам Трейси открылся, и голос произнес:
– Не просто Какой-то Южный Неженка, сержант Шедвелл. ЮЖНЫЙ НЕЖЕНКА.
Шедвелл уронил свою сигарету. Он вытянул свою руку, которая слегка тряслась, и наставил палец на мадам Трейси.
– Демон, – прокаркал он.
– Нет, – возразила голосом демона мадам Трейси. – Знаю я, что вы думаете, сержант Шедвелл. Вы думаете, что вот-вот эта голова начнет крутиться и вертеться и меня начнет тошнить гороховым супом. Не начнет. Я не демон. И прошу вас послушать то, что я скажу.
– Замолчи, демон, порождение мрака, – повелел Шедвелл. – Ложь твою извращенную слушать я не буду. Знаешь, что сие такое? Сие рука. Пальца четыре. Большой один. Одного из вас уж утром этим рука моя изгнала. Теперь убирайся и ты из главы доброй женщины сей, иль я тебя отправлю в царство, что грядет.
– Вот в этом и есть проблема, – проговорила собственным голосом мадам Трейси. – Царство, что грядет. Вот-вот придет. В этом-то и проблема. Мне про это-то и говорил мистер Азирафаил. Теперь, мистер Шедвелл, прекратите быть старым глупышом, сядьте, выпейте чая, и я вам все объясню.
– Женщина, никогда слушать я не буду его адские обольщения, – буркнул Шедвелл.
Мадам Трейси ему улыбнулась.
– Старый ты глупыш, – проговорила она.
Все остальное он бы перенес.
Он сел.
Но руку свою не опустил.
Качающиеся впереди знаки сообщали, что южная дорога закрыта, и маленький лес заграждающих оранжевых конусов, перенаправлял едущих на северные дороги. Другие знаки велели едущим снизить скорость до тридцати миль в час. Полицейские машины пасли водителей, как овчарки с красными полосками.
Четверо байкеров игнорировали все знаки, и конусы, и полицейские машины, и продолжали ехать по пустой южной дороге М6. Другие четверо байкеров, едущие прямо за ними, чуть снизили скорость.
– Нам, э, остановиться надо, или что-то такое? – спросил По-Настоящему Крутые Люди.
– Да. Может, там дорога забита, – согласился Наступание В Собачье Дерьмо (ранее Все Иностранцы, Особенно Французы, ранее Вещи, Которые Правильно Не Работают, Даже Когда Их Хорошенько Пнешь, никогда по-настоящему Безалкогольное Пиво, недолго Смущающие Личные Проблемы, ранее известный как Сказз).
– Мы другие Четыре Всадника Апокалипсиса, – отозвался С.Т.П. – Мы делаем то, что делают они. Мы следуем за ними.
Они ехали на юг.
– Мир будет только для нас, – говорил Адам. – Все всегда портили другие люди, но мы можем от этого избавиться и начать все заново. Разве не здорово будет?
– Вы, я полагаю, знакомы с Книгой Откровений? – спросила мадам Трейси голосом Азирафаила.
– Да, – ответил Шедвелл, хотя знаком не был. Известная ему Библия начиналась и кончалась Исходом, главой двадцать-два, стихом восемнадцать, который говорил про ведьм, страдания жизни, и что должно с ведьмами делать. Он однажды глянул на девятнадцатый стих, который был об убийстве людей, возлегавших со зверьми, но решил, что это вне его юрисдикции.
– Тогда вы слышали про Антихриста?
– Да, – откликнулся Шедвелл, который как-то видел все объяснявший фильм. Что-то, насколько он помнил, про падающих с грузовиков и отрезающих людям головы листах стекла. Никаких там настоящих ведьм не было. Он на половине заснул.
– Антихрист в этот самый момент находится на Земле, сержант. Он начинает Армагеддон, Судный День, пусть даже и сам этого не знает. Небеса и Ад готовятся к войне, и все будет довольно грязно.
Шедвелл просто хрюкнул.
– Мне не позволено самому что-либо предпринимать по этому поводу, сержант. Но я уверен, вы понимаете, что разрушение мира не может быть дозволено любым разумным человеком. Я прав?
– Да. Полагаю, – ответил Шедвелл, сося сгущенное молоко из слегка ржавой банки, найденной мадам Трейси под раковиной.
– Тогда, сержант, остается лишь один возможный выход. И вы – единственный человек, на которого я могу положиться. Антихриста надо убить, сержант Шедвелл. И сделать это должны вы.
Шедвелл нахмурился.
– Насчет этого не знаю, – ответил он. – Армия охотников на ведьм лишь ведьм убивает. Сие одно из правил. И, конечно, демонов и чертенят.
– Да, но Антихрист – больше, чем просто ведьма. Он – он ВЕДЬМА. Он настолько ВЕДЬМА, насколько это вообще возможно.
– Трудней ли будет избавиться от него, чем, скажем, от демона? – спросил Шедвелл, лицо которого стало проясняться.
– Не сильно, – отозвался Азирафаил, который, чтобы от демонов избавиться, никогда не делал ничего, кроме того, что очень твердо намекал, что у него, Азирафаила, была кое-какая работа, и не припозднились ли они? И Кроули намек всегда понимал.
Шедвелл опустил взгляд на свою правую руку и улыбнулся. Потом он замешкался.
– Антихрист тот – сколько сосков у него?
"Цель оправдывает средства, – подумал Азирафаил. – И благими намерениями вымощена дорога в Ад". И он бодро и убедительно проговорил:
– Куча. Тысячи. Его грудь вся ими покрыта – по сравнению с ним Диана Эфесская ничто, словно бы вообще сосков не имеет.
– Насчет вашей Дианы я не знаю, – ответил Шедвелл, – но коли ведьма он, а по мне, сие так и есть, то – говорю как в АОнВ сержант – я ваш человек.
– Хорошо, – отозвался Азирафаил, говоря ртом мадам Трейси.
– Лично я насчет этого дела, убийства, не так уверена, – заметила сама мадам Трейси. – Но если есть выбор – этот человек, Антихрист, или все остальные, – полагаю, у нас нет выбора.
– Именно, дорогая леди, – ответила она. – Сержант Шедвелл. Есть у вас оружие?
Шедвелл погладил свою правую руку левой, сжимая и разжимая кулак.
– Да, – ответил он. – Это у меня есть.
И он поднял к губам два пальца и тихонько на них подул.
Последовала пауза.
– Ваша рука? – спросил Азирафаил.
– Да. Ужасно оружие сие. С тобою покончило, порождение мрака, разве нет?
– А нет ли у вас чего более, э, существенного. Нет ли Золотого Кинжала Меггидо? Или Шивы Кали?
Шедвелл покачал головой.
– Есть немного шпилек, – предложил он. – И Громовое Ружье Полковника-Охотников-на-Ведьм Не-Должен-Ты-Есть-Какую-Живую-Вещь-С-Кровью-Иль-Колдовством-Пользоваться-Иль-Времена-Ругать Далримпля… Могу зарядить его серебряными пулями.
– Это против оборотней-вервольфов, по-моему, – покачал головой Азирафаил.
– Чеснок?
– Вампиры.
Шедвелл пожал плечами.
– А, ладно, все равно нет никаких необычных пуль. Но Громовое Ружье всем стреляет, чем угодно. Я пойду его принесу.
И он пошаркал прочь, думая: «Зачем мне нужно другое оружие? Я с рукою человек».
– Дорогая леди, – произнес Азирафаил. – Полагаю, в вашем распоряжении есть работающее средство передвижения.
– О да, – ответила мадам Трейси. Она прошла в угол кухни, где подняла розовый мотоциклетный шлем с нарисованным на нем желтым подсолнухом и одела его, закрепив под подбородком. Потом она порылась в шкафчике, достала триста или четыреста каких-то пластиковых коробок и кучу желтеющих местных газет, потом пыльный зеленый шлем с надписью по верху «ЛЕГКО ЕЗДИТЬ», подарок от ее племянницы Петулы, подаренный двадцать лет назад.
Шедвелл, вернувшийся с Громовым Ружьем за плечом, неверяще на нее выпучился.
– Не понимаю, чего вы так смотрите, мистер Шедвелл, – сказала она ему. – Он припаркован внизу, у дороги. – Она передала ему зеленый шлем. – Вы должны это надеть. Закон. Не знаю, позволяется ли посадить трех человек на один мотороллер, даже если двое, э, есть один. Но такой уж случай. И я уверена, будет вполне безопасно, если вы хорошенько и крепко меня обнимете. – И она улыбнулась. – Разве не здорово будет?
Шедвелл побелел, что-то неразборчиво пробормотал и надел зеленый шлем.
– Что-что, мистер Шедвелл? – мадам Трейси пронзительно на него посмотрела.
– Я сказал, да закидает Дьявол землею, накопанной лопатою, то место, откуда дети твои рождаются, – повторил Шедвелл.
– Не смейте больше таким языком говорить, мистер Шедвелл, – велела мадам Трейси и повела его к выходу из коридора и вниз по ступенькам к Кроуч Хай-стрит, где старый мотороллер готов был увести прочь их двоих, ну ладно, троих.
Грузовик перекрыл дорогу. И рифленое железо перекрыло дорогу. И куча рыбы высотой в тридцать футов перекрыла дорогу. Это была одна из эффективнейше перекрытых дорог, когда-либо виденных сержантом. Дождь не помогал.
– Можете сказать, когда сюда бульдозеры доберутся? – прокричал он в свое радио.
– Мы кррк делаем все, что кррк – раздался ответ.
Он почувствовал, как что-то дергает его за обшлаг брюк, и глянул вниз.
– Омары? – он слегка вздрогнул, подпрыгнул и очутился на крыше полицейской машины. – Омары, – повторил он.
Их было около тридцати – некоторые длиннее трех футов. Большинство шагали вверх по шоссе; полдюжины остановились, чтобы осмотреть полицейскую машину.
– Что-то не так, сержант? – спросил полицейский констебль, который записывал детали, сообщаемые водителем грузовика на обочине.
– Просто я омаров не люблю, – мрачно ответил сержант, закрывая глаза. – Дурно сразу становится. Ног слишком много. Я тут чуток посижу, а вы мне скажете, когда все уйдут.
Он сидел наверху машины среди дождя и чувствовал, как вода затекает в низ его брюк.
Послышался низкий рык. Гром? Нет. Он продолжался и приближался. Мотоциклы. Сержант открыл один глаз.
Иисусе Христе!
Их было четверо, и они ехали явно со скоростью, больше сотни. Он собирался спуститься, помахать им, покричать, но они уже промчались мимо, направляясь к перевернутому грузовику.
Сержант ничего не мог сделать. Он опять закрыл глаза и стал ждать звука столкновения. Он слышал, как они приближаются. Потом:
Ууу.
Ууу.
Ууу.
И голос в его голове сказал:
– Я ВАС ПОТОМ ДОГОНЮ.
( – Вы видели это? – спросил По-Настоящему Крутые Люди. – Прям через него перелетели.
– Вот здорово! – откликнулся С.Т.П. – Если они так могут, значит, и мы!)
Сержант открыл глаза. Он повернулся к полицейскому констеблю и открыл рот.
Полицейский констебль выдавил:
– Они. Они по правде. Они перелетели пря…
Бух. Бух. Бух.
Плюх.
Последовал еще один дождь из рыбы, только этот длился меньше и объяснить его было легче. Рука в рукаве кожаной куртки слабо помахала из большой кучи рыбы. Колесо мотоцикла беспомощно крутилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47