Дальше все понеслось настолько быстро, что я даже не сразу сообразил присесть. Если бы не Макин, меня за минуту превратили бы в дуршлаг.
Кокаинщик не сказал «руки вверх!», не поинтересовался, кто мы такие, — это был настоящий профессионал. Он моментально понял, что войти без стука могли только враги, и не собирался сдаваться живьем. Не знаю, как насчет врачебного образования, но стрелял он отменно. Не встань между нами штамп, я бы валялся с дыркой во лбу, потому что «доктор» целил только в головы. Им, врачам, виднее, куда стрелять...
По затылку шедшего впереди Макина я видел, что его голова дернулась дважды. Следующую пулю, предназначенную мне, он поймал рукой и прыгнул через всю комнату — через операционный стол, каталку и стойку с приборами. Взлетел без толчка, как настоящий супермен, и пронесся по воздуху метров шесть.
Мужик в халате оскалился и продолжал стрелять проворно перемещаясь в дальний угол, так что Макину пришлось прямо в полете сменить направление Робот поймал своим пористым телом как минимум пять пуль. Грохотало так, словно мне в уши молоты забивали гвозди; блестящие инструменты, разложенные на подносиках, скакали, как взбесившиеся. Наконец штамп последний раз коснулся стены носком ноги, развернулся и успокоил «хирурга» ударом по горлу. Даже падая, тот продолжал палить...
На его напарника подобный финт произвел оглушительное впечатление. Наверное, в эти мгновения он навсегда поклялся завязать с наркотой и с водкой и, возможно, выполнил бы клятву, если бы остался жив. Но жить ему долго не пришлось, хотя мы тут были ни при чем. Я так и не успел пошевелиться, а на поле боя появилась новая фигура.
За спиной «медбрата» в зеленом распахнулась занавеска, открылся еще один коридорчик, и оттуда вывалился парень в камуфляже. Я не сразу понял, что произошло, потому что в ушах по-прежнему звенело, а ноги, стыдно сказать, буквально приросли к полу. Этот чувак тоже стрелял, но бесшумно. На стволе автомата блестела «сосиска» глушителя. Макин успел встать на ноги, выставил ладонь и принял в нее первую очередь.
Тем временем «зеленый» слегка очухался от принятой дозы, схватил из эмалированного лотка длинную блестящую фигню и ухитрился загнать ее в бок Макину сантиметров на пятнадцать. Парень в камуфляже повел стволом сверху вниз, за спиной у меня брызнуло зеркало, остро запахло, как в кабинете У стоматолога. Что-то катилось по полу, половина ламп потухла.
Не обращая внимания на лезвие в боку, полиморф правой ладонью сдавил «зеленому» горло, а второй рукой сделал рывок по направлению к автомату. Мне хватило ума сесть на пол, теперь между ножками столов и свисающими проводами я видел только ноги. Вонь от пороха и разлившихся химикатов стояла невыносимая.
Штамп не успел самую малость. Охранник отпрянул назад и повалился на бок. Он намеревался перешибить Макину ноги, но тут встретился со мной глазами и на долю секунды замешкался. Очевидно, ему все-таки показалось неловким стрелять в пацана.
Этого мгновения полиморфу хватило, чтобы обрушить набок здоровенный стол. На меня с грохотом посыпались банки, подносы и прочая мелочь. Парень в камуфляже все-таки успел пальнуть, он попал в ноги обоим — и Макину, и «зеленому санитару». У человека из-под брюк сразу хлынула кровь, а потом штамп выпустил его горло и, оттолкнувшись, как ныряльщик, прыгнул на противника.
Охранник успел выстрелить еще раз, штамп принял очередь грудью в полете и обрушился на врага. «Санитар» с перекошенным лицом, схватившись за лодыжку, катался по кафелю, пачкая вокруг себя красным.
Секунду спустя надо мной ласточкой пролетел охранник и впечатался башкой в стену. Макин слегка перестарался. По стенке сверху вниз проходила водопроводная труба и сворачивала затем к умывальнику. Мужик впилился в нее с такой силой, что разорвало угловую муфту, и в потолок ударил фонтан горячей воды. Мне на голову моментально посыпался снег из белой краски.
Макин приподнял парня в белом халате и сразу же положил обратно. У того была сломана шея. Наблюдая снизу, я увидел, как робот разогнул локоть пошевелил кистью и прямо из тыльной стороны ладони выпустил на пол десятка полтора пуль. С ума сойти! И как он их там накапливал, в руке?
Охранник тоже был мертв. Он отлип от трубы, оставив на ней клок волос и здоровое кровавое пятно, съехал на пол и опрокинулся навзничь. Мне не хотелось смотреть ему в лицо. Мне хватило того, что я увидел под операционной каталкой.
Там стоял забрызганный кровью тазик. В тазике плавала маленькая детская нога. Это было страшнее, чем все взрослые трупы.
Кажется, меня вырвало, точно не помню. Но худо было, как никогда, какое-то время я не слышал ни запахов, ни звуков. Вроде бы вернулся Серый плащ и заткнул, наконец, парящий фонтан. Вода уже плескалась на полу, как горячее озеро, в озере плавали ватки, тетради и ампулы. Кое-как я обтерся марлей и подошел к ребенку.
Это надо было сделать, но рука не поднималась откинуть простыню. Макин взвалил «зеленого» на плечо и вынес в коридор. У того ниже колен комбинезон пропитался кровью. Серый плащ шустро пробежался по тайному коридорчику и вернулся с другой стороны.
— Там раздевалка, туалеты, комната охраны и выход. Возле выхода в тоннель расположена вентиляционная установка, два стационарных холодильника и дизельная электростанция. Больше вооруженных людей на объекте нет. Напротив еще два помещения медицинского назначения. Я бы их назвал перевязочной и процедурным кабинетом...
— Ты можешь определить?.. — Голос не слушался меня и шел как будто издалека. — Ты можешь определить, что с ним?
— У ребенка ампутирована нога.
Серый плащ, не колеблясь, поднял простыню. Я заставил себя посмотреть на маленькую культю. Мой желудок попытался выкинуть остатки желчи.
— Нет, я не то хотел спросить...
— Ты хотел узнать, Саша, имелись ли показания к ампутации? — раздался в затылке голос Лизы. — Нет, я уже проверила. С этой точки зрения ребенок был здоров. У него достаточно серьезных заболеваний для такого возраста, но ноги у него были в порядке.
— Он очнется?
— Да, это анестезия.
Перед тем как допрашивать «медбрата», мы прошлись по «палатам».
— Лиза, ты можешь как-то отключиться? —спросил я. — Зачем тебе на это смотреть?
— Я должна, — просто ответила она. — Иначе мне тяжело будет достичь равновесия.
— Равновесия?!
— В моей психике происходит крайне опасный процесс, Саша. Когда по моей косвенной вине впервые погиб человек, я готова была прервать поиск и немедленно улететь домой. Настолько мне стало страшно. В нашем поселке за последние сто лет зарегистрировано всего шесть убийств. Из них четыре — по неосторожности, во время занятий спортом, а остальные два — из ревности... Человека в метро убил штамп, но не специально. Ты же уже знаешь, достаточно снять ограничения на скорость реакций. Я пережила этот инцидент очень тяжело, почти сутки находилась в медитации. А после, когда пришлось выручать тебя, во мне произошла перемена. Теперь мне снова страшно, Сашенька, но по другой причине...
— Ты боишься, что тебе понравится убивать? — насторожился я.
— Мне никогда не понравится применять любое насилие, — отрезала Макина. — Более того, я уверена, что по возвращении домой придется пройти курс специальной терапии. А возможно, даже просить Мастеров о локальной амнезии. Мне страшно другое. Я не могу обнаружить корни зла, не понимаю, откуда среди вас столько аморальных людей.
— Я тебе сто раз повторял, что полно подонков, которых только могила исправит. Так что не заморачивайся!
Похоже, мои слова прозвучали не слишком убедительно...
— Спасибо, Саша, за чуткость, — без усмешки откликнулась Лиза. — Однако мне необходимо наблюдать все, иначе я просто запутаюсь и окончательно потеряю точку опоры. Звучит парадоксально, но ты мне поверь...
В первой же «палате», взломанной Серым плащом, в нос мне шибанула такая вонь, что желудок чуть опять не вывернулся наизнанку. Из шести «пациентов» только двое были взрослыми. Один — синий алкаш — так и не проснулся, дрых в обнимку с бутылкой. Его культя почти зажила, и, видимо, скоро, новоявленному «ветерану» предстояло выехать на заработки. Второму взрослому было лет двадцать пять, а может, и меньше, но смотрелся он ужасно. На щеках порезы от бритвы, глаз с фингалом заплыл. Увидев нас, «пациент» захныкал и полез под койку, прикрываясь засаленным одеялом. В углу его каморки стояло ведро, доверху заполненное нечистотами.
— В данном случае имело место обморожение, — констатировал глазастый штамп. — Очевидно, ампутация кисти и пальцев на ногах была произведена вовремя.
При слове «вовремя» я хотел на него накричать, но тут же вспомнил, что роботу положить и растереть на наши переживания. Он всего лишь выполнял мой последний приказ.
Самое жуткое поджидало в дальней, последней комнатенке. На грязных матрасах играли в кубики двое мелких пацанят и девчонка. Девочка была тут самой младшей, я не дал бы ей больше трех лет. Все трое были очень смуглые, черноволосые, может быть, молдаване, туркмены или даже цыганята. Я в этом не разбираюсь...
Они даже не обратили внимания на стрельбу. Дети играли, толкали друг друга забинтованными обрубками, а у одного пацана еще и голова была замотана бинтами. Когда мы вошли, они хмуро уставились и ни слова не отвечали, хотя Макин, по моей просьбе, присел на корточки и разговаривал с ними очень мягко. Девочка, не вставая с матраса, протянула тонкую ручонку и подвигала пальцами, словно выпрашивала угощение.
Я уговаривал себя, что как пить дать эти беспризорники все равно погибли бы от болезней или замерзли бы на вокзалах. Что матери наверняка бросили их. Что очень может быть, хозяева «фабрики» перехватили их в больницах, куда они и так попали с обморожениями или ожогами, и ампутаций было Не избежать...
Так я себе твердил, разглядывая сочащуюся по стенам воду, отвалившиеся куски плинтуса и крысиное дерьмо. А потом мне показалось, что между девчонкой и пацаном с забинтованной башкой еще кто-то есть. Я шагнул вперед, дети мигом спрятались под обрывки одеял. Никого там больше не было. Просто трехлетняя женщина, которой наверняка никогда не светит стать матерью, устроила между драных подушек колыбельку и баюкала там китайскую родственницу Барби...
У куклы тоже недоставало ноги.
Потом мы вернулись в операционную. Макин забинтовал «медбрату» простреленные лодыжки, воткнул несколько ампул новокаина и привязал его к операционному столу. Затем опустил пониже лампу и немножко перестарался с нашатырем. Глаза у парня налились кровью и полезли из орбит. Потом штамп, опять же по моей просьбе, демонстративно медленно вытащил из бока хирургический инструмент и широко улыбнулся пленнику. Поврежденное выстрелами лицо он почти восстановил. Чтобы «зеленый» опять не отрубился, пришлось окатить мерзавца ведром холодной воды.
— Нам нужен Руслан. — Я присел перед пленником на табурет — после перестрелки ноги до сих пор дрожали.
— Я... я не знаю, как их найти. Они сами приезжают, когда хотят. Я здесь только как уборщица...
— Врешь! Нам нужен Руслан, или мы будем отрезать от тебя по куску, без наркоза.
У Карела мы выведали, что этот самый Руслан как раз и занимается продажей калек.
Я кивнул Серому плащу. Тот ухмыльнулся и начал натягивать на свои грабли хирургические перчатки. Макин взял из кюветы скальпель, сантиметров на восемь высунул изо рта собственный язык и пропорол его насквозь. Затем показал ослепительную улыбку, как заглотившая крючок акула. Лежащий на столе «медбрат» забился в судорогах. Он и до того выглядел неважно — весь рыхлый, пористый, словно губка, рожа в черных головках угрей, а тут еще и не выдержал, обмочился.
Я его очень хорошо понимал.
Через минуту Макин разговаривал с Русланом. Сотовый из бункера не доставал, пришлось штампу напрямую выходить в эфир. Как он это делал без телефона, ума не приложу! Мне оставалось только сочинять за него фразы, поскольку Лиза, при всем ее земном опыте, такими словами пока не пользовалась.
— У нас два варианта, — сказал я ей, когда трудные переговоры завершились. — Ты слышала, что нам ответили?
— Я полагала, что достаточно изучила ненормативную лексику, но, видимо, ошибалась. Многие слова незнакомы, но общий смысл я уловила. Он скоро приедет, и не один.
— Это оттого, что он ругался не только по-русски, — успокоил я. — Либо мы его берем в дороге по пеленгу с телефона, твои ребята говорят, что это не проблема. Либо ждем тут, и тогда он припрется с целой армией.
Макина помолчала. Никогда она не была такой тормозной, как в этот вечер.
— Саша, если преступников обездвижить, изолировать и сообщить органам правопорядка...
— То ничего им не будет! — закончил я, — Главари подставят под удар парочку «шестерок», а сами откупятся и откроют бизнес в другом месте. Детей по стране они найдут легко, даже воровать не надо. В лучшем случае про этот подвал напишут в криминальной хронике, и назавтра все забудут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46