Эрзарих только бурчал неразборчиво сквозь зубы, боясь хозяйку обидеть. Где такое видано, чтобы баба родом заправляла и воинами командовала? Но баба, конечно, знатная, такую в жены любому великому вождю дать, вождь в убытке не останется! Хильдегунду никак нельзя было назвать «старейшиной» – не стара и не молода, не больше тридцати зим, но и не меньше двадцати пяти. Дородна, высока, статью иному мужчине не уступит. Две косы золотые по плечам – не жената, значит честь свою бережет, хочет за великого воина выйти. Но в то же время для замужества стара, у готов, сикамбров или лангобардов женщина ее лет давно бы трех или четыре детишек пестовала.
Еще возле Хильдегунды, по правую руку, меч в ножнах лежит. Видно, что и меч и ножны дорогие, серебром украшены. А в селе кузницы не видно, значит в бою добыты.
Видать, другой у ругов обычай, и этот обычай уважать надо. Чтят валькирий в этом роду, стало быть. Так Эрзарих решил. У всех племен обычаи разные, прежде всего не показывать удивления и делать так, как хозяевам приятно. Нельзя обижать или говорить, что обычай неправильный, – у нас, лангобардов, за такие вопросы выпроводили бы из села, чтобы закон не нарушать, а за оградой зарезали бы. Но чтобы за ограду вышвырнули – это очень сильно обидеть надо! Так сильно, что священная ярость пробуждается.
Хильдегунда чужаков приютила, накормила от души, но спать отправила не в дом, а в сарай, на сено. Если вдруг они какое зло принесли, там оно и останется, а в дом не проникнет. Когда после гостей скотина, это сено поев, дохнуть начнет или болеть, сразу будет понятно: нехорошие были гости, грязь и заразу с собой несли. А если нет, то Эрзарих-лангобард и Ремигий-ромей – добрые люди.
Епископ поутру, сугубо из озорства, благословил хлев – крестным знамением его осенив и молитву прочитав. И не надо говорить, что князья церкви не шутят и Божьей благодатью как скорлупками от орехов разбрасываются.
В роду Хильдегунды, как доброй женщины, потом десять лет приплод от свиней и коз был невиданный, а село ее во всех распрях между варварами уцелело, никто это село не разорил и не сжег. А еще через сорок лет, когда Хильдегунда уже старухой была, от франков пришел христианский годи и крестил многих. Потом это село стало городом.
Город этот Аахеном теперь называют. И епископа Ремигия там чтят доселе.
А всего-то – хлев благословить! Ремигий и не помышлял, что так получится.

* * *
Хильдегунда, невзирая на свое девичество и молодость, была вождем племени, в житейских делах искушенной, мудрой и знающей. Объяснила путникам, что по старым римским дорогам идти не надо – как земли ее рода останутся позади, так сразу начнутся нехорошие болота, леса и ничейная земля до самой реки.
Надо бы идти ближе к полуночи, до старого римского города. Там сейчас рикс саксов сидит, именем Эорих. Эорих, как говорят люди, справедлив и блюдет древние законы, да и дружина у него сильная, но дружина та разделена на две части – одни на ладьях за порядком на реке смотрят, другая, пешая, бург обороняет. Не признают Эорих и его саксы конного боя, как племена на полудне и закате, да и как можно с конем управляться в битве в наших лесах?
Ремигий подумал, соотнес речи Хильдегунды со своими знаниями о географии и понял, что хозяйка подразумевает под бургом Эориха давно оставленную римлянами и почти забытую Бонну, некогда большой город на Рейне. Там при цезарях стояли три легиона, державших среднюю границу лимеса, оборонявшего Империю от вторжения варваров. И вот на тебе, в столице Верхней Германии теперь сидит риксом какой-то Эорих-сакс…
Грустно.
Да и пусть грустно. Старый Рим пал, однако на его месте будет новый.
Еще предостерегла Хильдегунда: от нашей деревни до реки будут земли, не принадлежащие никому: ни нам, ругам, ни саксам, ни полуночным фризам или полуденным готам. Три дня пути – земля богов.
И еще рассказывают: будто там на зимнее и летнее солнцестояние собирается некое неведомое племя, чтить свое капище. Племя это названия не носит, оно другое. Да, люди, смертные, но покровитель у них….
Хильдегунда сказала, что люди эти не такие, как все. Мыслят иначе, семей не заводят, где новых бойцов – и могучих бойцов, свирепости непомерной! – отыскивают, никому неведомо. Видимо, младенцев из колыбелей забирают и на своих тайных капищах, под присмотром жрецов, взращивают.
В тени эти люди ходят, в тумане. Мгла, наведенная богами, их защищает.
А вот покровитель…
Второй раз Хильдегунда помянула некоего «покровителя», и епископ Ремигий заинтересовался – кто такой? Повелительница рода ругов, запросто командовавшая мужчинами, посылавшая их на смерть и точно знавшая, что ничего в мире не изменится вплоть до времени, когда грянет Рагнарёк и начнется великая Битва Богов, очень тихо и осторожно сказала, дабы не накликать беду:
– Не человеческого рода он. Таких сторониться надо. Езжайте себе с миром, но вот вам совет – обходите ничейные земли с полудня.
Эрзарих задумался, но Хильдегунду не послушал. Лангобарды женщинам не верят, у них иной обычай. Потому Эрзарих и Ремигий поехали прямо, на восход, по самой короткой дороге.
Утром седьмого дня пути вдали появилось бело-голубое зарево.
Великая река. Рейн.
Глава пятая
В которой Нибелунги высаживаются на пустынный берег, Северин видит в тумане загадочного великана, потом ужасается запаху крови в Золотом бурге, а вечером Северина постигает неслыханное изумление

Весна 496 года по Р. X.
Земли данов, Хеорот
Ultima Thule, Край Земли – иного подобающего названия владениям племени данов Северин подобрать не сумел.
Светло-бурые скалы на побережье, пологие холмы с первыми яркими пятнами весенней травы, безлесные равнины; на первый взгляд эта далекая северная страна казалась ненаселенной, да и как может существовать человек на этих негостеприимных, продуваемых морскими ветрами пустошах, зимой превращающихся в бескрайнее царство льда и снега?
– …Наш народ построил немало бургов, – развеял заблуждения Северина Хререк-дан. – Если повезет и ветер окажется попутным, к закату мы будем в Хеороте, а если плыть еще половину дня дальше к полуночи, окажемся в Ольборге, потом Хлейдр, на восходе – Роскилле, Фюн… С Галлией по числу поселений не сравнишь, но если идти вдоль берега, бург или деревню небольшого рода можно встретить на расстоянии пешего дневного перехода.
Выйдя в море после ночевки на каменистом берегу «порубежья», ничейной полосы между датскими землями и принадлежащими фризам приморскими низинами, Беовульф уверенно переложил рулевое весло и направил ладью на северо-восток – картулярию показалось, что лодка идет прямиком в открытое море, беспокойное и предштормовое.
Весла убрали, ветер благоприятствовал.
Прежде Северин никогда не страдал морской болезнью, но сейчас его вдруг замутило – ладья казалась слишком утлой, волны чересчур огромными, даже неустрашимый Фенрир предпочел забраться под низкий кормовой настил, только два зеленых глаза сверкали из темной норы.
– Ничего страшного, – приободрил бледного картулярия Гундамир. – Разве ж это шторм? Беовульф избрал самый короткий путь…
Короткий? Северин поежился и вытер ладонью мокрое от брызг лицо. Берег скрылся из виду, кругом клокочущая вода, над головой купол синего неба, на западе висят низкие грозовые тучи.
Если начнется буря – настоящая буря! – все в пучине сгинем и отправимся пировать к великану Эгиру!
«Нет никакого Эгира, – поправил сам себя картулярий. – И Ньорда нету. Есть только холодное дно Германского моря, черные раки и водяные черви которые пожрут твою мертвую плоть… Варварам хорошо, они твердо верят в эти глупости, а ведь как говорят Отцы Церкви, каждому воздастся по вере его!»
Обуявший Северина смертный грех уныния был окончательно побежден, едва солнце прошло точку зенита – несущие шторм облака отнесло полуночнее, а прямо впереди показалась черная неровная полоса земли.
Даннмёрк, далекий северный полуостров, на который нога римлянина если и ступала, то очень и очень давно – во времена, когда ученые мужи Рима еще интересовались окружающим миром и предпринимали рискованные и долгие путешествия за пределы Империи.
Попытавшись высчитать хотя бы приблизительное расстояние от Даннмёрка до Суасона или Лютеции, Северин быстро сбился и понял, что занялся безнадежным делом – Беовульф и его дружина имели самое смутное о понятиях «стадий» или «римская миля», milia passuum, предпочитали более понятное и доступное «дневной переход» под парусом или на веслах, а точным такое счисление назвать никак нельзя.
В любом случае получалось, что от столицы франков Северина теперь отделяет никак не меньше восьмисот миль. Выбраться отсюда самостоятельно будет невозможно, послать депешу дяде Ремигию тоже.
Ultima Thule, иначе и не скажешь…
– Не грусти. – Гундамир дружески хлопнул Северина по плечу. – Не сегодня, так завтра нас ждут кабан с чесноком, свежее пиво и гостеприимство кунса Хродгара.
– Hrodgarr nei kuns, so konung ist, – на диалекте данов сказал Хререк. – «Конунг» – это как рикс у франков. Хродгар правит несколькими родами, объединенными под его рукой. Тот, кто правит одним родом, называется ярлом.
– …И я бы не стал с исконно вандальской беспечностью надеяться на отдых в Хеороте, – сурово заметил Беовульф. – Неспокойно там. Сами знаете, зачем мы идем в Золотой бург Хродгара.
– Почему «золотой»? – переспросил Северин.
– Хродгар – самый богатый и могучий владыка на этих землях; говорят, будто в его дружине две сотни мечей, а золота в Хеороте не меньше, чем у повелителя франков. Я сам не видел, но так люди рассказывают… Хререк бывал там дюжину зим назад, уже тогда конунг данов был велик и славен.
– Истинно так, – кивнул дан. – И в те времена никто ничего не слышал о Гренделе…
– Грендель? – Это странное имя Северин услышал во второй раз и вновь в угрожающем контексте. – Кто это такой? Почему вы до сих пор ничего мне не объяснили?
– Нечего объяснять, – дернул плечом Беовульф. – Я и сам ничего не знаю.
– Но ты ведь говорил с… с Вотаном, когда ходил в капище батавов. Я помню твои слова: «Он снова будет приходить, раз за разом – однажды вкусив крови, он не остановится». Кто – «он»?
– Любопытный ты, Скильд… Помнишь, я рассказывал о племени галиуруннов, злых тварей, рожденных от семени Локи? Грендель – вроде бы похож на галиурунна. Он – зло. Зло, которое поселилось близ Хеорота. А что он такое и откуда взялся – неизвестно. Никому.
– Даже вашим богам?
– Боги многое знают, но не все говорят. Зло, обитающее в нашем мире, должно заботить только людей, ибо против людей оно и направлено. Вотан, исполняя древнюю клятву, поможет нам, но и только… Хватит болтать, Хререк, на весла – земля близка, а ветер утихает!

* * *
Вечерело, становилось холодно. Чтобы вытянуть ладью на берег, пришлось спрыгнуть в ледяную воду – лодку не без труда отволокли выше линии прилива, утвердили меж песчаных дюн и привязали двумя веревками к гранитному камню, похожему на огромный драконий зуб.
Гундамир, Алатей и Ариарих тотчас принялись собирать выброшенные морем обломки дерева для костра – все вымокли и замерзли до дрожи.
По словам Беовульфа и Хререка, Золотой бург находился где-то неподалеку – темная скала в виде трезубца, с которой льется серебристая струя небольшого водопада, на отвесном гребне над берегом молодой лесок и следы вырубки, чуть дальше в сушу вдается узкий залив, названный даном словом fjord.
Место приметное, не ошибешься.
Беовульф откупорил сберегаемый на крайний случай бочонок с очень сладким и крепким галльским напитком, изготовляемым на основе крепкого ягодного вина и меда, – трех глотков хватает для того, чтобы по жилам растеклось приятное тепло, а в голове слегка зашумело.
Алатей споро развел костер – высушенная солнцем тина мгновенно начала тлеть, осталось лишь раздуть огонь. Тревожно-багровое солнце уже касалось нижним краем диска морских волн за западе, небо стремительно заливалось густой бирюзой.
– Ночуем здесь, – решил Беовульф. – Скоро ночь, идти никуда не хочется, а лошадей нет. Отоспимся, обсушимся… Только дров побольше собрать, чтобы костер не погас. Скильд, выпей еще – ты синий весь! И почему до сих пор не переоделся? Мокрую одежду положи на камень у костра, только чтобы искры не попали! Как дите неразумное! Хенгест, ты знаешь, что надо сделать прямо сейчас… За работу!
Некоторые римские историки и хронисты несправедливо утверждали, будто вне ратной потехи варвары ленивы и бездеятельны, но если требуется устроиться со всем удобством и безопасностью, любой варвар будет действовать шустро и старательно.
Алатей с Гундамиром не поленились подняться на откос и спихнуть вниз несколько найденных бревен, готы вытаскивали из ладьи и аккуратно раскладывали вещи, Хререк взялся за топор и быстро нарубил целую поленницу.
Северин лентяйничал и грелся у огня – ему, как обычно, никто ничего не приказал и не заставил сделать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44