Мне казалось, что меня закружило б вихре безумной музыки, из которой уже не вырваться.
Я задыхался на самом деле.
Эта музыка душила меня.
Я пытался остановить руки. Но они больше меня не слушались. Они летали по клавишам и играли. Все громче и громче.
Руки болели. Пальцы горели от боли.
И все равно продолжали играть. Все быстрее. И громче.
Я закричал из последних сил… и проснулся. Я рывком сел на постели. И только потом до меня дошло, что я сижу на своих руках.
Они затекли. Впечатление было такое, что их колят иголками.
Мои руки заснули…
«Стоп, – сказал я себе. – Что за бред?! Я спал. И мне снился сон про урок музыки. Странный сон, я согласен. Настоящий кошмар».
– Сейчас еще только пятница, – сказал я вслух.
Звук собственного голоса помог мне проснуться окончательно.
Руки покалывало. Это было больно и неприятно. Я энергично потряс ими, чтобы восстановить кровообращение.
На лбу выступил пот. Холодный пот. И если бы только на лбу… Я весь вспотел. Весь. Пижамная куртка прилипла к спине. Я невольно поежился. Меня бил озноб.
Это был просто сон. Идиотский сон.
Но тут я вдруг понял, что музыка продолжает играть.
Я прислушался, затаив дыхание.
Да. Музыка тихо плыла в темноте.
Не безумный круговорот оглушительных нот из моего сна, а все та же тихая и печальная мелодия, которую я слышал раньше.
Я поднялся с кровати. Меня все еще трясло.
Я никак не мог прийти в себя после страшного сна.
Музыка доносилась из гостиной. Такая тихая, такая печальная…
Кто-то играл на пианино. Но кто? Кто?
Я выглянул в коридор и прислушался. Я опять не нашел в темноте тапки, и ногам было холодно. Руки все еще покалывало.
Мелодия закончилась и началась снова.
«Сегодня я разрешу эту загадку», – сказал себе и решительно вышел в коридор.
Сердце бешено колотилось в груди. Теперь уже все тело покалывало, а не только руки. B спину как будто вонзились тысячи иголок.
Мне было страшно. Ужасно страшно. Но я пересилил свой страх и пошел по коридору к лестнице. Я снова забыл зажечь свой ночник, но внизу горел свет. В бледном свечении тусклой лампочки моя тень была просто огромной. Она поднималась до самого потолка.
В первый момент я испугался и невольно отпрянул от собственной тени. Но потом взял себя в руки и спустился вниз, опираясь о перила, чтобы подо мной не скрипели ступени.
Я прошел через темную столовую. Здесь музыка звучала громче.
«Сегодня я найду разгадку, – твердо сказал я себе. – Сегодня ничто меня не остановит. Ничто. Сегодня я наконец узнаю, кто играет на моем пианино».
Музыка продолжалась. Тихая и печальная.
Я на цыпочках прошел через зал и встал у двери в гостиную.
Музыка все играла. Теперь – погромче.
Все та же мелодия. Снова и снова.
Я шагнул через порог в темноту. Один шаг. Еще один. Я замер в трех-четырех шагах от пианино.
Музыка звучала так ясно, так чисто.. Так близко…
Но я не видел, чтобы за пианино кто-то сидел.
Я вообще ничего не видел.
Но кто же тогда играет? Кто играет эту печальную музыку в темноте?
Меня била дрожь. Я сделал еще один шаг вперед. Потом еще один.
– Кто здесь? – выдавил я хриплым шепотом.
Я замер на месте, сжав от напряжения кулаки. Я пристально вглядывался в темноту, стараясь хоть что-нибудь разглядеть.
Музыка продолжала играть. Я слышал, как чьи-то пальцы скользят по клавишам. Слышал, как кто-то переставляет ноги, нажимая на педали.
Но я ничего не видел.
– Кто здесь? – У меня дрогнул голос.
И вдруг я с ужасом осознал, что там не было никого.
Вообще никого.
Пианино играло само по себе.
А потом темнота словно сдвинулась и задрожала, и я увидел, как за пианино начала возникать призрачная фигура. Медленно, очень медленно… Это было похоже на то, как в ночном небе собирается серая туча.
Поначалу я различал только смутные контуры – бледные серые линии, проступающие в темноте.
Я судорожно вдохнул воздух. Сердце билось так сильно, что я испугался, что оно сейчас разорвется.
Постепенно призрачные контуры обрели форму и начали заполняться серым туманом.
Я застыл, парализованный ужасом. Я был так напуган, что не мог сдвинуться с места. Я даже не мог отвернуться, чтобы не видеть всю эту жуть.
Призрачная, словно сотканная из тумана фигура обернулась женщиной. Я не мог разобрать, молодая она или старая. Она сидела за пианино, низко наклонив голову и зажмурив глаза. Она была полностью сосредоточена на игре.
У нее были длинные, пышные волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам. На ней была блузка с короткими рукавами и длинная юбка. Ее лицо, ее волосы, ее кожа – все было серым.
Женщина продолжала играть, как будто не замечая, что я стою рядом.
Ее глаза были закрыты. На губах – печальная улыбка.
Я вдруг понял, что она была очень красивая. Очень…
Но мне все равно было страшно.
Ведь эта женщина была призраком.
И этот призрак сидел посреди ночи у нас в гостиной и играл на пианино.
– Кто вы? Что вам здесь нужно?
Слова вырвались сами, помимо моей воли. Я и сам испугался того, как жалко и тоненько прозвучал мой голос.
Женщина прекратила играть и открыла глаза. Она повернулась ко мне. Ее улыбка померкла. Она смотрела на меня. Внимательно, пристально. Ее лицо не выражало вообще ничего. Никаких чувств, никаких эмоций.
Я тоже смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Смотрел прямо в серое марево. Словно пытаясь разглядеть сквозь пелену густого тумана.
Теперь, когда музыка прекратилась, в доме стало тихо. Это была нехорошая тишина. Жуткая и гнетущая.
– Кто… кто вы? – повторил я сдавленным шепотом.
Она прищурилась. Она заговорила с такой горечью, с такой печалью:
– Это мой дом…
Ее тихий шепот был похож на шелест сухих, мертвых листьев. От него веяло смертью.
– Это мой дом.
Ее голос звучал так тихо, как будто доносился откуда-то издалека. Я даже не был уверен, что не ослышался.
– Я… я не понимаю, – выдавил я, холодея от страха. – Что вам здесь нужно?
– Мой дом, – услышал я в ответ. – Мое пианино.
– Но кто вы? – спросил я настойчиво. – Вы привидение?
Она тяжко вздохнула. Ее лицо, сотканное из серого тумана, дрогнуло, поплыло и начало изменяться.
Призрачные глаза закрылись. Щеки растаяли и растеклись клочьями серого марева. Серая кожа разлезлась лохмотьями и начала расплываться. Как расплавленный маргарин. Как жидкий клей. Кожа стекала с лица на плечи. Волосы тоже пошли серой рябью и рухнули вниз смятым комом.
Когда обнажился череп, я закричал. То есть хотел закричать. Потому что я не издал ни звука. Я утратил дар речи.
От лица призрачной женщины не осталось уже ничего. Только глаза. Серые глаза в черных провалах глазниц. И они смотрели прямо на меня.
– Не подходи к моему пианино! – пронзительно завопила она. – Я тебя предупреждаю. Не подходи к моему пианино!
Я попятился и наконец нашел в себе силы отвернуться, чтобы не видеть этот пугающий голый череп с серыми сгустками глаз. Надо было бежать. Но ноги были как ватные. Я не мог сделать ни шагу.
То есть шаг-то я сделал.
Но у меня подкосились ноги, и я упал. И больно ушиб коленки. Я хотел встать, но меня так трясло, что я не смог оторваться от пола.
– Не подходи к моему пианино!
Серый череп таращился на меня из темноты.
– Мама! Папа! – Я хотел закричать, но у меня получился лишь сдавленный шепот.
Я все-таки поднялся на ноги. Горло сдавило от страха. Сердце бешено колотилось в груди.
– Это мой дом! И мое пианино! Не подходи к моему пианино!
– Мама! Папа! Помогите! – На этот раз мне все-таки удалось закричать. – Мама… папа! Пожалуйста!
И тут, к своему несказанному облегчению, я услышал шаги в коридоре. Быстрые шаги, тяжелые.
– Джерри? Джерри? Ты где? – Это был мамин голос. – Черт.
Она на что-то наткнулась в темноте.
Первым в гостиную влетел папа.
Я бросился к нему и схватил за плечи.
– Папа… смотри! Привидение! Привидение!!!
Папа включил свет. В гостиную вошла мама. Прихрамывая и держась за колено.
Я в ужасе указал пальцем на табурет у пианино.
На пустой табурет.
– Привидение… Я ее видел! – Меня била дрожь. Я обернулся к родителям: – Вы ее видели? Видели?
– Джерри, пожалуйста, успокойся. – Папа положил руки мне на плечи. – Успокойся. Все хорошо. Все в порядке.
– Вы ее видели? – Я никак не мог справиться с дрожью. – Она сидела здесь и играла на пианино и…
– Черт, я колено разбила, – проговорила мама. – Врезалась прямо в кофейный столик. Болит, зараза.
– У нее кожа расплавилась и сползла. Остались только глаза. Череп с глазами!
Меня трясло при одном только воспоминании об этом ужасном черепе, который смотрел на меня из темноты и ухмылялся. Он так и стоял у меня перед глазами.
– Там никого нет, – тихо проговорил папа. Он все еще придерживал меня за плечи. – Видишь? Никого нет.
– Тебе, наверное, приснился кошмар, – сказала мама, потирая ушибленную коленку.
– Это был не кошмар! – Мой голос снова сорвался на крик. – Вернее, кошмар. Только он мне не приснился. Я ее видел! Правда видел! Она со мной говорила. Она мне сказала, что это ее дом. И ее пианино.
– Давай сядем и поговорим спокойно, – предложила мама. – Хочешь, я сварю тебе какао?
– Вы мне не верите, да? – распалился я. – Но я говорю правду!
– Мы просто не верим в привидения, – тихо проговорил папа.
Он усадил меня на диван и сам сел рядом. Мама зевнула и присела на подлокотник дивана.
– И ты тоже не веришь в привидения. Правда, Джерри? – сказала она.
– Теперь верю! – воскликнул я. – Почему вы меня не слушаете?! Я же вам говорю… Я услышал, как она играет на пианино. Я спустился сюда и увидел ее. Это женщина. Вся серая. И у нее кожа расплавилась на лице. Только череп остался. С глазами. И она… она…
Я заметил, как родичи переглянулись. Почему они мне не верят?!
– Одна женщина у нас на работе говорила, что у нее есть знакомый хороший врач. – Мама ласково взяла меня за руку. – Очень хороший врач, который знает, как надо общаться с молодыми людьми. Доктор Фрей, кажется. Да. Доктор Фрей.
– Какой еще врач?! Психиатр?! – завопил я. – Вы думаете, у меня крыша поехала?!
– Нет. Нет, конечно, – быстро проговорила мама. Она так и держала меня за руку. – Просто в последнее время ты стал очень нервным, Джерри. Что-то тебя тревожит. И мне кажется, что не будет вреда, если ты с кем-нибудь поговоришь об этом. С кем-то, кто в этом понимает.
– Что тебя так беспокоит, Джерри? – Папа нервно поправил ворот пижамной куртки. – Тебе не нравится новый дом? Или ты переживаешь, что перешел в новую школу?
– Или из-за уроков музыки? – спросила мама и покосилась на пианино, которое блестело в ярком свете люстры.
– Нет. Я вовсе не переживаю из-за уроков музыки. – Я обреченно вздохнул. – Я же вам говорю… я видел здесь привидение.
– Я все-таки запишу тебя на прием к доктору Фрею, – тихо проговорила мама. – Ты расскажешь ему про привидение. Я думаю, он найдет этому объяснение. И растолкует все гораздо лучше, чем мы с отцом.
– Я не сошел с ума, – пробормотал я.
– Тебя что-то тревожит. Ты плохо спишь. Тебе снятся кошмары, – сказал папа. – А этот врач развеет твои страхи. Он поможет тебе успокоиться. – Он зевнул, поднялся с дивана и потянулся. – Ладно. Я пошел спать. Спать хочу, умираю.
– Я тоже. – Мама отпустила мою руку и тоже встала. – Ты как, Джерри? Сможешь сейчас заснуть?
Я покачал головой:
– Я не знаю.
– Проводить тебя в комнату? – спросила мама.
– Я же не маленький!
Я снова орал. Я был зол и ужасно разочарован. Мне хотелось кричать, кричать без остановки. Пока они мне не поверят.
– Ну, ладно, Джерри. Спокойной ночи тогда, – миролюбиво проговорил папа. – Завтра суббота, в школу не надо. Поэтому можешь спать сколько влезет.
– Угу, – буркнул я.
– Если тебе снова приснится кошмар, ты нас разбуди, – сказала мама.
Папа выключил свет, и они с мамой направились к себе в спальню.
А я пошел через зал к лестнице.
Я был зол. Мне хотелось что-нибудь пнуть или ударить. И еще мне было ужасно обидно.
Но пока я поднимался по темной лестнице, моя злость постепенно сменилась страхом. Привидение исчезло. Но это было в гостиной.
А что, если оно поджидает меня в моей комнате?!
Что, если я сейчас войду к себе и увижу, что У меня на кровати сидит эта серая жуть с голым черепом и глядит на меня своими выпущенными глазами?!
10
По коридору я шел черепашьим шагом. Мне действительно было страшно идти к себе. У меня под ногами поскрипывали половицы. Мне вдруг стало холодно. Горло сдавило. Мне показалось, что я задыхаюсь.
Она была там, у меня в комнате. Она поджидала меня.
Я это знал. Просто знал, и все.
Но если я закричу, если я позову на помощь, тогда родичи точно решат, что у меня съехала крыша.
Чего ей надо, этой женщине-привидению?
Почему она каждую ночь играет на пианино? И зачем ей меня пугать? Почему она говорит, чтобы я не подходил к пианино?
Столько вопросов и ни одного ответа. Может быть, если бы я как следует подумал… Но я был так напуган, что ничего уже не соображал.
Я подошел к своей комнате и замер у двери.
Я боялся входить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11