нечто, поедающее его изнутри. Когда я пытался дотянуться до него сквозь Силу, я чувствовал лишь джунгли. И тьму.
И вновь я думаю о Депе.
Возможно, мне стоит больше слушать и меньше думать.
Кажется, извержение усиливается. Рокот сейчас по силе напоминает шум оживленной улицы Пилек-Боу, а каменный пол уже сотрясают легкие толчки. М-м-м. И дождь пошел, как и должно: он начинается из-за различных частиц в столбе дыма вулкана.
Кстати, о дыме…
ОФВ, судя по всему, забрала также и дыхательные маски: пожалуй, их мне сейчас будет не доставать больше всего. Мне нужна защита для легких. На этом выступе лава меня не достанет, но газы, что будут стекать по склону во время извержения, могут быть не только удушающими, но и едкими. Беш и Шрам в большей безопасности, чем я. Возможно, мне следует рискнуть впасть в транс. Все равно никакой хищник не доберется до нас во время извержения. Хищникам тоже надо дышать.
И они…
Это…
Погодите, это было словно…
Подделка. Некоторые хищники из джунглей Харуун-Кэло подделывают брачные крики или крики отчаяния тех, на кого охотятся, чтобы заманить их в ловушку. Интересно, что это был за хищник: что-то, что охотится на людей, видимо. Этот крик почти зацепил меня. Звучало в точности, как крик ужаса ребенка.
Я имею в виду, в точности.
И еще раз…
О!
О нет.
Это общегалактический. Это действительно крики.
Где-то там дети.
Мейс несся вниз по склону, двигаясь почти вслепую сквозь дождь, дым и пар, ориентируясь на звук, направляясь в сторону криков.
Дым из жерла наверху уже отравил светящиеся лозы, и единственным светом было злобное алое свечение, пробивающееся сквозь разломы в черной корочке, плывущей на поверхности лавовых потоков. Дождь превращался в пар в метре над потоками. Кружащееся, освещенное красным облако превращало ночь в кровь.
Мейс бросил себя в Силу, позволяя ей нести его от камня к веткам и обратно, высоко подкидывать над провалами в земле и проносить мимо не видных в темноте корней деревьев и низких веток на расстоянии считанных миллиметров. Голоса периодически исчезали. Во время этих пауз, сквозь дождь, рев извержения и глухие удары собственного сердца, Мейс улавливал скрежет стали по камню и механический грохот мотора, находящегося далеко за пределом собственных возможностей.
Паровой краулер.
Замер, наклонившись под опасным углом над обрывом, и лишь небольшой кусок каменистой земли удерживал его от падения в бездонную тьму. Одна гусеница прокручивалась в воздухе, другая была погребена под застывающей лавой. Лава ведет себя не как жидкость, а скорее как мягкий пластик. Скатываясь по склону, она остывает, и ее частичное превращение в камень создает непредсказуемые изменения в общем движении: она создает дамбы, стены и каналы, которые могут сдвинуть поток на километры в любую сторону и даже могут заставить его «отступить» и повернуть на некоторое время назад, наверх. Огромная машина, видимо, взбиралась по колее к аванпосту, когда один из лавовых потоков застыл, перегородил сам себя, изменил направление и смыл паровой краулер с колеи в сторону обрыва, но машина, по счастью, зацепилась одним шасси за камень. Скручивающаяся и постоянно двигающаяся лава пробивалась сквозь черную корочку сверху, и шасси крау-лера постепенно становились алыми.
Хотя паровые краулеры и были низкотехнологичными (что уменьшало их восприимчивость к грибку, пожирающему металл), они вовсе не были примитивными. В километре от жерла лаве уже не хватало температуры, чтобы расплавить прочные сплавы, из которых были сделаны броня и шасси краулера. Но лава постепенно заполняла пространство под днищем, так что оставался лишь один вопрос: сбросит ли лава краулер с обрыва до того, как броня нагреется настолько, чтобы поджарить находящихся внутри.
Впрочем, внутри сидели не все.
Мейс остановился всего в метре от обрыва, под которым текла лава, прошедшая по колее. Лава сквозь землю добралась и до камня, так что край обрыва, на котором стоял Мейс, превратился в неустойчивый утес в восьми метрах над вязкой рекой расплавленного камня. Паровой краулер находился буквально в десяти метрах справа. Его огромные передние фонари пробивали пар и дождь вокруг ярким светом. Мейс с трудом различил двух маленьких существ, прижимающихся друг к другу на самой высокой точке, на задней части сильно скошенной крыши кабины. Еще одна фигурка вылезла из желтого прямоугольника открытого люка и присоединилась к ним.
Три испуганных ребенка жались друг к другу на крыше кабины. Сквозь Силу Мейс почувствовал еше двоих внутри краулера: один получил травму и испытывал боль, которая постепенно переходила в шок, другой - без сознания. Мейс почувствовал отчаянную упертость раненого, ето желание вытащить второго через открытый люк до того, как краулер опрокинется. Раненый не знал, что это им не поможет. У них все равно оставался простой, но жестокий выбор: с обрыва или в лаву.
Смерть так или иначе.
Если, как считают некоторые философы, джедаи во вселенной существовали с предназначением более глубоким, чем простая социальная функция сохранения мира в Республике… Если на самом деле существовала некая космическая причина, по которой джедаи существовали, причина, по которой они владели силами вне возможностей других смертных… она должна была быть связана с возможностью сделать что-то в подобных ситуациях.
Мейс открылся Силе. Он будто услышал фразу Йоды: «Размер не имеет значения», - которая, как он всегда втайне считал, относилась к Йоде больше, чем к кому либо из его учеников. Йода, вероятно, просто расширил бы зону своего воздействия, поднял бы паровой краулер над обрывом и аккуратно донес бы его до аванпоста, ворча какую-нибудь хитрую максиму, типа: «Даже вулкан ничто в сравнении с мощью Силы…» Мейс был значительно менее уверен в собственном могуществе.
Но у него были другие таланты.
Извержение вновь пошатнуло землю, и грязный утес под ногами зашевелился. Мейс почувствовал, как скала проседает: подрезанная рекой лавы и сотрясаемая толчками от извержения она быстро теряла внутреннюю структуру. В любой момент она могла осесть и увлечь Мейса вниз, к реке, если он не сделает. хоть чтонибудь.
И он сделал: он начал погружаться в Силу, пока не почувствовал структуру ломающегося камня в десяти метрах в глубину и в пяти метрах впереди. Он подумал: «Зачем ждать?» - и нанес удар.
Утес содрогнулся, пошатнулся и обвалился.
С ревом, заглушившим грохот извержения и рычание надрывающегося двигателя парового краулера, тысячи тонн грязи и камня ринулись в реку лавы. Органика моментально сгорала в пламени, которое тут же погребала под собой движущаяся волна земли, постепенно превращающаяся в огромный клинообразный выступ посреди реки. Лава пузырилась и пыталась взобраться по краю клина выше по течению, а часть утеса ниже по течению продолжала осыпаться, погребая под собой более холодную лаву, застывавшую под землей и превращавшую горячую, жидкую лаву в поток, огибающий паровой краулер, устремлявшийся к краю обрыва и срывавшийся огненным дождем на черные джунгли внизу.
Оползень и сам превратился в своеобразный поток, заполняющий реку по мере того, как он приближался к краулеру и кричащим, жмущимся друг к другу детям. И на самом гребне этой волны из грязи и камня, яростно перебирая ногами, чтобы не оказаться под катящимися камнями, стоял Мейс Винду.
Мейс оставался на гребне вплоть до момента, пока волна не успокоилась, не стала ровной и не остановилась, образовав мост между безопасной землей и краем кабины парового краулера. Почти вся концентрация мастера-джедая была равномерно распределена в Силе по оползню, который он окончательно стабилизировал, пока спускался на кабину.
На крыше сидели два маленьких мальчика, обоим около шести, и девочка, вероятно, лет восьми. Они жались друг к другу, всхлипывая, их наполненные слезами глаза были переполнены ужасом.
Мейс присел на корточки перед ними и дотронулся до руки девочки:
– Меня зовут Мейс Винду. Мне нужна твоя помощь. Девочка удивленно всхлипнула:
– Вам… Вам? Моя помощь? Мейс с серьезным видом кивнул:
– Мне нужно, чтобы ты помогла мне и увела этих мальчиков в безопасное место. Сможешь это сделать? Сможешь провести мальчиков тем путем, что я пришел? Забирайся наверх. Здесь невысоко.
– Я… я… я не… я боюсь.
Мейс наклонился к ней и прошептал ей на ухо лишь чуть громче шелеста дождя вокруг:
– Я тоже. Но тебе следует действовать смело. Притворись. Чтобы не напугать маленьких мальчиков. Хорошо?
Девочка вытерла нос тыльной стороной ладони, смаргивая слезы:
– Я… я… Вы тоже напуганы?
– Тс-с. Это секрет. Только между нами. Ну давай, поднимайся.
– Хорошо… - все еще сомневаясь, ответила она, но вытерла слезы и сделала глубокий вдох. Когда она обер-1гулась к двум детям позади, в ее голосе уже звучали те командные нотки, что, похоже, являются оружием исключительно восьмилетних девочек. - Урно, Никл, давайте! Хватит плакать, вы, младенцыпереростки! Я спасу нас всех.
Пока девочка заставляла мальчишек отправиться к оползню, Мейс добрался до люка. Это был боковой люк, но угол, под которым лежал краулер, нацеливал его прямо в небо. Внутри пол краулера был сильно наклонен, а дождь, рвущийся сквозь люк, делал его таким скользким, что карабкаться по нему было просто невозможно.
Внизу, в самом дальнем углу прямоугольной кабины мальчик лет четырнадцати пытался сдвинуть одной рукой девочку, немногим младше его самого. Вокруг одной из его рук была наложена уже пропитавшаяся кровью спрей-повязка, и он пытался толкать потерявшую сознание девочку перед собой, используя крепкие дю-растильные ножки сидений в качестве лестницы. Но его поврежденная рука не могла принять на себя такой вес Слезы текли по его лицу, и он умолял девочку очнуться, очнуться, хоть немного помочь ему, чтобы он мог вытащить ее отсюда. Он говорил, что не оставит ее, но она должна очнуться…
Ее голова безвольно моталась из стороны в сторону. Мейс понял, что она еще не скоро очнется: чуть ниже челки у нее был рваная рана, а ее красивые золотые волосы были черными и липкими от крови.
Мейс перегнулся через край люка и протянул руку:
– Хорошо, парень. Просто схватись за мою руку. Как только мы вытащим тебя отсюда, я смогу…
Когда мальчишка посмотрел наверх, страдальческое выражение его лица сменилось дикой яростью, а его мольба - яростным выдохом Мейс не заметил укороченной бластерной винтовки, висящей на здоровой руке парня. Первым намеком на ее существование стала серия лучей раскаленной плазмы, промелькнувшая рядом с лицом Мейса. Винду вывернулся из люка и растянулся на кабине, а из люка полился нескончаемый поток бластерного огня.
Паровой краулер пошатнулся, люк поднялся еще выше: неожиданного движения джедая хватило для того, чтобы нарушить хрупкое равновесие, и краулер начал наклоняться дальше за обрыв.
Мейс сжал зубы. Сквозь Силу он остановил краулер и вернул его на место, но его внимание привлекли звуки со стороны. Останавливая краулер, он потерял контроль над оползнем, и нестабильная груда грязи и камней начала осыпаться под ногами двух маленьких мальчиков и девочки: они заскользили вниз, в сторону лавы.
Мейс успокоил колотящееся сердце и вытянул руку: ему пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы восстановить контроль над насыпью и стабилизировать ее, но она все равно стала значительно более хрупкой. Он мог удержать ее еще минуту, может, две, чтобы девочка и мальчики дошли до относительной безопасности камней наверху, но не более. И он почувствовал, как краулер вновь начал раскачиваться под ним, наклоняясь все больше к точке, за которой уже не будет возврата.
Из кабины доносились проклятия парня и крики о том, как «всех вас, проклятых корно, перебью». Глаза Мейса закрылись.
Эта отвратительная война… Мальчик и девочка в краулере собирались стать жертвами Летней войны… потому что мальчик, посмотрев наверх, не увидел мастера-джедая, пришедшего на помощь.
Он увидел лишь коруна.
Использование Силы, чтобы разоружить мальчика или убедить его, сломило бы концентрацию Винду, направленную на оползень, что стоило бы жизней трех детей, карабкающихся по нему. Урезонить мальчика, казалось, невозможным: мальчик, наверняка, знал слишком много о том, что ждало его в руках корунаев. В любом случае, это отняло бы слишком много времени, которого не было. Вариант оставить их даже не рассматривался.
Как только ему удастся отправить мальчика по оползню следом за остальными, он сможет достать девочку. Но как выманить мальчишку?
Мейс мысленно провертел ситуацию: он представил ее себе боем за жизнь этих пятерых детей. Всех. Основной принцип боя звучит так: «Используй то, что тебе дано». То, как ты сражаешься, зависит от того, с кем ты сражаешься. Его первым противником был вулкан. Он использовал силу оружия вулкана, лавы, чтобы удержать его же собственную мощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59