Она уходила влево. Он обследовал угол.
Внезапно что-то врезалось в полки справа от него. Предмет с дребезжанием упал на пол.
Дрю вздрогнул, не смог сдержаться. Казалось, сердце в груди вот-вот разорвется. Дрю затаил дыхание. Собственно, он не издал ни звука. Он автоматически присел, как его учили — очень низко, вжался спиной в угол, поднял руки и прицелился.
Майк мог броситься в атаку. Это был один из приемов Хенка Дальтона. Вспугнуть противника. Что-нибудь бросить. И, пока оно дребезжит на полу, воспользоваться моментом и нанести удар.
Но в комнате опять повисла тягучая тишина, а на Дрю никто не напал. Он ждал. Нервы были натянуты до предела, внутри все сжалось.
Ничего не произошло.
Он попробовал вычислить, откуда был брошен предмет. Не смог. По крайней мере, теперь он знал, что Майк здесь, что он не выскочил из комнаты незамеченным.
Теперь почти наверняка дело кончится смертью.
Но его беспокоило другое. Почему Майк не бросился на него? Дрю обдумывал различные варианты.
Потому что Майк не знает, где я. Он знает, что, если бросится и промахнется, я могу его убить. Он бросил предмет туда, где, по его предположениям, нахожусь я. Он надеялся, что от неожиданности я выдам себя каким-нибудь звуком. Но он не попал в меня и поэтому бросит что-нибудь еще. Если он попадет, то, поняв это по звуку и решив, что отвлек мое внимание, кинется в атаку.
Еще один прием Хенка Дальтона.
Дрю вглядывался в темноту, согнувшись и вжавшись спиной в угол. Еще один предмет ударился о полки справа от него. Дребезжание раздалось значительно ближе.
Но на этот раз шум не был неожиданным. Дрю воспользовался им, чтобы сместиться влево, вдоль новой стены.
Точно, Майк решил, что я двигался в эту сторону. Он хочет зажать меня в “коробочку”.
Как только он попадет в меня, то сразу бросится.
Третий предмет угодил в угол, где только что был Дрю. Он опять воспользовался шумом и сместился вдоль новой стены еще дальше.
Но теперь у него было больше информации. Угол отклонения падавших предметов, направление звука при падении — все это подтверждало, что Майк был на противоположной стороне комнаты, может быть, тоже, как ион, в углу.
По крайней мере, Майк только что был там. Судя по всему, Майк тоже воспользовался шумом.
Но в какую сторону он сместился? К стене, вдоль которой шел Дрю, чтобы встретить его лицом к лицу? Или к стене, вдоль которой Дрю пробирался раньше, чтобы зайти сзади?
Дрю подумал, не сменить ли ему направление. Орел или решка. Пятьдесят на пятьдесят. Думать и передумывать можно всю ночь. Он представил себе, как они до бесконечности кружат по комнате.
Задребезжал четвертый предмет. Но на этот раз он отскочил от стены, вдоль которой Дрю крался в самом начале.
Неужели Майк думает, что я повернул назад? Или он хочет убедить меня, что именно так и думает?
Хенк Дальтон неоднократно повторял им, что это самое главное в упражнении. Сбить противника столку, вывести его из себя, утомить.
А затем убить.
“Правила. Доверяйте им. Придерживайтесь их, — требовал от них Хенк. — Чтобы их открыть, мне потребовалось почти двадцать пять лет. Только благодаря им я до сих пор жив”.
Хенк подчеркивал, что эти правила практически никому не известны. В настоящей схватке его студентам не придется до изнеможения преследовать своего противника. Потому что то, чему учил их Хенк, не преподавали больше нигде.
“Запомните, — говорил он им. — У вас будет преимущество. Самоуверенность ни к чему. Равно как и подавленность. Потому что, усвоив правила, вы приобретаете реальные шансы на победу”.
Ну конечно, подумал Дрю. Просто следуй правилам. Но послушай, Хенк, а как быть, если твоему противнику правила тоже известны? Там, в Колорадо, у нас было много патовых комбинаций. Он не только похож на меня. Его обучали так же, как меня. Что может спасти от пата на этот раз? Только теперь патовой ситуации быть не должно. Скорее всего, усталость сделает свое дело. Я бегу слишком долго, от самого монастыря. Если выносливость — решающий фактор, я скорее всего проиграю.
Он не потерял самообладания. Наоборот, его внезапно осенило. Что делать, если твоему противнику известны те же правила?
Поступить неожиданно. Нарушить правила. Вести себя так, как в Колорадо, когда он впервые попал в темную комнату. Обогнуть комнату, держась стен, как учил Хенк? Нет. Пересечь ее. Притаиться посреди комнаты и ждать, когда Майк еще что-нибудь бросит.
И тогда, точно определив, где он находится, напасть на него.
Он бесшумно направился на середину комнаты. Казалось, его туфли не касаются пола. Он двигался все так же медленно и осторожно, выставив вперед левую руку, держа пистолет в правой. Ощупывая темноту.
Дойдя до середины комнаты, он с максимальным удобством уселся на корточки и стал ждать, что теперь предпримет Майк.
Новый предмет просвистел над самой головой — он почувствовал движение воздуха — и ударился в стену, вдоль которой он шел. Вон там. В противоположном углу. Дрю еще чуть-чуть приблизился.
Еще один предмет пролетел над головой и отскочил от стены позади него.
Дрю продвинулся еще ближе.
Это произошло так неожиданно, что он вздрогнул. Прямо перед собой он почувствовал препятствие. Дрю не коснулся его. Ему это и не требовалось. Так учил их Хенк Дальтон. Когда все чувства обострены, Дрю мог уловить исходившие от препятствия колебания.
Препятствием был человек.
Майк, похожий на Дрю, обучавшийся тому же, что и Дрю, и даже думавший как Дрю. Майк тоже пытался решить, что делать с противником, если у обоих равные преимущества, — опыт Хенка Дальтона.
Все дело в правилах. Значит, их нужно нарушать.
И внезапно они столкнулись. Грудь в грудь. Лицом к лицу.
Они сцепились. Теперь шум был не страшен. Дрю тяжело дышал, ему не хватало кислорода.
Он застонал, когда колено врезалось ему в бедро, чуть не попав в пах.
Дернувшись от боли, он отлетел назад и ударился боком об угол верстака.
— Майк…
Ребром ладони Дрю ударил противника в солнечное сплетение.
Майк застонал.
— Ради Бога, послушай…
Дрю охнул, получив сокрушительный удар по шее.
— Нам надо поговорить!
Но когда острый край отвертки вонзился в его левое плечо — Господи милосердный, как же это больно, хоть пальто и смягчило удар, — он помял, что Майк намерен выиграть.
И что оставалось Дрю?
Он оттолкнул Майка и нажал на курок.
Выстрел.
Еще выстрел.
Он расстрелял всю обойму. От грохота выстрелов заложило уши, вспышки слепили глаза.
Несмотря на ранения, стрелял он отменно. Определив по звуку, что попал, Дрю прицелился точнее. Едко пахло порохом, опаленной тканью и плотью.
Он отправил своего двойника в ад.
Кровь капала на земляной пол, он чувствовал ее, теплую и соленую, на своих губах, а Майк в последний раз бросился на него, все еще намереваясь победить. Но это были предсмертные судороги. Они стояли обнявшись, как любовники.
Майк начал сползать на пол, его подбородок безвольно скользил по груди, животу, ногам Дрю.
— Почему ты не выслушал меня? — прошептал Дрю, хотя ему хотелось кричать. Проклятая дисциплина не позволяла ему расслабляться.
— Ты должен был выслушать. Тебе всего лишь пришлось бы сказать, на кого ты работал. Ты глупый… Ты остался бы жив. Может быть, мы бы стали потом друзьями, а не…
Соперниками? Двойниками?
Янус. Он убил Януса, но тот, кто за ним стоял, был все еще жив!
Бессмысленная эта смерть привела Дрю в ярость. Ему хотелось колотить по трупу, выбить зубы, сломать нос.
Ты глупый…
Он опустился на колени.
Слезы текли у него по щекам. Он молился о душе Майка.
И о своей собственной.
15
В темной комнате он потерял счет времени и сейчас, выйдя на улицу, с удивлением обнаружил, что ночь уже прошла. Вставало холодное октябрьское солнце. Не горели фонари, в домах было тихо, лишь где-то кудахтали куры. Вероятно, обитатели домов не слышали выстрелов либо сознательно не обращали внимания, предпочитая не вмешиваться. Он прошел петляющими коридорами, переходами и туннелями и вернулся к той узкой аллее, отгороженной справа стеной из шлакоблоков, где вечность назад вышел из-за скрывавших его досок и встретился лицом к лицу со своим двойником.
Лицо и руки были перепачканы кровью Майка. Он вытер их носовым платком. Тем же носовым платком перевязал кровоточившее плечо. Затем снял пальто, сложил его и перебросил через плечо, чтобы скрыть как рану, так и пятна крови на одежде. Предосторожности оказались излишними. В столь ранний час он никого не встретил.
Ему было холодно, муторно на душе; болело плечо. Он достал ключ, найденный на теле Майка, и открыл дверь его квартиры. Ловушек или сигнализации он не опасался. Он видел, как Майк доставал это! самый ключ и безо всяких мер предосторожности вставлял его в замок. Дрю пришел к выводу, что квартира не на охране. А что, если он ошибается?
Дрю чувствовал себя таким опустошенным, что это его уже не волновало. Он опять совершил убийство, а все остальное не имело значения.
Нет, не все. Нужно было продолжать поиски. Отомстить за погибших в монастыре монахов. Узнать, на кого работал Майк.
Он повернул ручку и открыл дверь. Свет не горел. Он нахмурился. Чувство опасности обострило его реакцию. Прошлой ночью из-за штор пробивался свет. Кто-то побывал здесь и выключил свет? Он напрягся, оглядывая комнату. Даже без света здесь было не совсем темно. Солнечные лучи проникали в открытую дверь, разгоняя тьму.
Осмотр дал следующие результаты. Первое, в комнате никого не было. Если бы здесь кто-то прятался, он бы уже давным-давно напал.
Второе предположение вытекало из первого. Свет не горел, потому что работал таймер. Прошлой ночью Арлен высказала такое предположение.
Войдя в комнату, он увидел установленные в шахматном порядке книжные полки, стол с пишущей машинкой, диван-кровать, обеденный стол, телевизор и стереопроигрыватель.
Ничего особенного. Обстановка как у любого студента-выпускника. В свое время Дрю обставлял свою комнату точно так же, хотя, как и Майк, мог позволить себе значительно больше.
Квартира состояла из одной комнаты, плита и холодильник были отгорожены кухонным шкафом.
Что-то шевельнулось под диваном. Дрю согнул ноги в коленях, поднял руки, готовясь отразить нападение. Но потом расслабился и улыбнулся, вспомнив Крошку Стюарта. На этот раз он собирался обороняться от кошки.
Кошка замяукала и подошла ближе. Уже не котенок, но и не взрослая кошка. Рыжая с белыми пятнами. Вторая кошка появилась из-под стола, третья из-за кухонного шкафа. Одна была абсолютно черная, другая сиамская, ее голубые глаза были видны даже в темноте.
Давным-давно, еще до монастыря, Дрю тоже держал кошек. Это была его единственная роскошь, его светская жизнь. А позже, когда уже не кошка, а мышь попала в его монастырскую келью, он опять почувствовал себя живым. Основным требованием картезианцев был уход от мира, но единственное, чего ему страшно не хватало, это возможности разделить свою жизнь с другим живым существом.
— Кошки, вы, наверное, не можете понять, почему вчера ваш хозяин не вернулся домой, — сказал он и внезапно представил себе мертвого Майка в темной комнате. Он постарался взять себя в руки. А когда снова заговорил, голос у него был хриплым. — Думаю, вы страшно проголодались.
Он закрыл за собой дверь, запер ее, увидел на стене темный выключатель и включил свет.
Загорелись две лампы, одна у дивана, вторая на столе. Он вздрогнул и отпрянул назад. Слева от него открылась дверь. А впереди, из-за кухонного шкафа появилась чья-то фигура. Он приготовился защищаться.
Из-за двери — это оказался туалет — вышел отец Станислав. Дрю повернулся к шкафу. Арлен выпрямилась в полный рост.
Она подошла к нему. Ему отчаянно захотелось прижать ее к себе.
— Слава Богу, ты жив, — она страстно обняла его. — Ты не вернулся в машину и…
Её руки обвили его, ее груди привались к его груди. Он по привычке наклонился, чтобы поцеловать ее.
Отец Станислав кашлянул.
— Извините, что прерываю вас. Дрю смущенно оглянулся.
— Мы ждали почти до рассвета, — сказал отец Станислав. Арлен слегка отстранилась, все еще держа его в объятиях. А он не мог забыть, как ее грудь прижималась к его. Вернулись воспоминания прежних дней. Вот он любовно обнимает ее. В альпинистском лагере, в одном спальном мешке на двоих.
— Мы не знали, что делать, — добавила она. — Мы должны были войти внутрь и найти тебя.
— Снаружи казалось, что в квартире все тихо и мирно, — отец Станислав подошел ближе. — Мы рассудили, что, если что-то случилось, ваш противник скорее сбежит, чем останется здесь. Мы, конечно, рисковали, но это был оправданный риск. Мы даже постучали в дверь, прежде чем…
— Подобрать ключи?
Арлен все еще держала его в своих объятиях. Дрю взглянул на священника. Увидев утвердительный кивок, Дрю покачал головой.
— Вы удивляете меня все больше и больше. Отец Станислав пожал плечами.
— Господь был на моей стороне.
— И на стороне ваших отмычек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Внезапно что-то врезалось в полки справа от него. Предмет с дребезжанием упал на пол.
Дрю вздрогнул, не смог сдержаться. Казалось, сердце в груди вот-вот разорвется. Дрю затаил дыхание. Собственно, он не издал ни звука. Он автоматически присел, как его учили — очень низко, вжался спиной в угол, поднял руки и прицелился.
Майк мог броситься в атаку. Это был один из приемов Хенка Дальтона. Вспугнуть противника. Что-нибудь бросить. И, пока оно дребезжит на полу, воспользоваться моментом и нанести удар.
Но в комнате опять повисла тягучая тишина, а на Дрю никто не напал. Он ждал. Нервы были натянуты до предела, внутри все сжалось.
Ничего не произошло.
Он попробовал вычислить, откуда был брошен предмет. Не смог. По крайней мере, теперь он знал, что Майк здесь, что он не выскочил из комнаты незамеченным.
Теперь почти наверняка дело кончится смертью.
Но его беспокоило другое. Почему Майк не бросился на него? Дрю обдумывал различные варианты.
Потому что Майк не знает, где я. Он знает, что, если бросится и промахнется, я могу его убить. Он бросил предмет туда, где, по его предположениям, нахожусь я. Он надеялся, что от неожиданности я выдам себя каким-нибудь звуком. Но он не попал в меня и поэтому бросит что-нибудь еще. Если он попадет, то, поняв это по звуку и решив, что отвлек мое внимание, кинется в атаку.
Еще один прием Хенка Дальтона.
Дрю вглядывался в темноту, согнувшись и вжавшись спиной в угол. Еще один предмет ударился о полки справа от него. Дребезжание раздалось значительно ближе.
Но на этот раз шум не был неожиданным. Дрю воспользовался им, чтобы сместиться влево, вдоль новой стены.
Точно, Майк решил, что я двигался в эту сторону. Он хочет зажать меня в “коробочку”.
Как только он попадет в меня, то сразу бросится.
Третий предмет угодил в угол, где только что был Дрю. Он опять воспользовался шумом и сместился вдоль новой стены еще дальше.
Но теперь у него было больше информации. Угол отклонения падавших предметов, направление звука при падении — все это подтверждало, что Майк был на противоположной стороне комнаты, может быть, тоже, как ион, в углу.
По крайней мере, Майк только что был там. Судя по всему, Майк тоже воспользовался шумом.
Но в какую сторону он сместился? К стене, вдоль которой шел Дрю, чтобы встретить его лицом к лицу? Или к стене, вдоль которой Дрю пробирался раньше, чтобы зайти сзади?
Дрю подумал, не сменить ли ему направление. Орел или решка. Пятьдесят на пятьдесят. Думать и передумывать можно всю ночь. Он представил себе, как они до бесконечности кружат по комнате.
Задребезжал четвертый предмет. Но на этот раз он отскочил от стены, вдоль которой Дрю крался в самом начале.
Неужели Майк думает, что я повернул назад? Или он хочет убедить меня, что именно так и думает?
Хенк Дальтон неоднократно повторял им, что это самое главное в упражнении. Сбить противника столку, вывести его из себя, утомить.
А затем убить.
“Правила. Доверяйте им. Придерживайтесь их, — требовал от них Хенк. — Чтобы их открыть, мне потребовалось почти двадцать пять лет. Только благодаря им я до сих пор жив”.
Хенк подчеркивал, что эти правила практически никому не известны. В настоящей схватке его студентам не придется до изнеможения преследовать своего противника. Потому что то, чему учил их Хенк, не преподавали больше нигде.
“Запомните, — говорил он им. — У вас будет преимущество. Самоуверенность ни к чему. Равно как и подавленность. Потому что, усвоив правила, вы приобретаете реальные шансы на победу”.
Ну конечно, подумал Дрю. Просто следуй правилам. Но послушай, Хенк, а как быть, если твоему противнику правила тоже известны? Там, в Колорадо, у нас было много патовых комбинаций. Он не только похож на меня. Его обучали так же, как меня. Что может спасти от пата на этот раз? Только теперь патовой ситуации быть не должно. Скорее всего, усталость сделает свое дело. Я бегу слишком долго, от самого монастыря. Если выносливость — решающий фактор, я скорее всего проиграю.
Он не потерял самообладания. Наоборот, его внезапно осенило. Что делать, если твоему противнику известны те же правила?
Поступить неожиданно. Нарушить правила. Вести себя так, как в Колорадо, когда он впервые попал в темную комнату. Обогнуть комнату, держась стен, как учил Хенк? Нет. Пересечь ее. Притаиться посреди комнаты и ждать, когда Майк еще что-нибудь бросит.
И тогда, точно определив, где он находится, напасть на него.
Он бесшумно направился на середину комнаты. Казалось, его туфли не касаются пола. Он двигался все так же медленно и осторожно, выставив вперед левую руку, держа пистолет в правой. Ощупывая темноту.
Дойдя до середины комнаты, он с максимальным удобством уселся на корточки и стал ждать, что теперь предпримет Майк.
Новый предмет просвистел над самой головой — он почувствовал движение воздуха — и ударился в стену, вдоль которой он шел. Вон там. В противоположном углу. Дрю еще чуть-чуть приблизился.
Еще один предмет пролетел над головой и отскочил от стены позади него.
Дрю продвинулся еще ближе.
Это произошло так неожиданно, что он вздрогнул. Прямо перед собой он почувствовал препятствие. Дрю не коснулся его. Ему это и не требовалось. Так учил их Хенк Дальтон. Когда все чувства обострены, Дрю мог уловить исходившие от препятствия колебания.
Препятствием был человек.
Майк, похожий на Дрю, обучавшийся тому же, что и Дрю, и даже думавший как Дрю. Майк тоже пытался решить, что делать с противником, если у обоих равные преимущества, — опыт Хенка Дальтона.
Все дело в правилах. Значит, их нужно нарушать.
И внезапно они столкнулись. Грудь в грудь. Лицом к лицу.
Они сцепились. Теперь шум был не страшен. Дрю тяжело дышал, ему не хватало кислорода.
Он застонал, когда колено врезалось ему в бедро, чуть не попав в пах.
Дернувшись от боли, он отлетел назад и ударился боком об угол верстака.
— Майк…
Ребром ладони Дрю ударил противника в солнечное сплетение.
Майк застонал.
— Ради Бога, послушай…
Дрю охнул, получив сокрушительный удар по шее.
— Нам надо поговорить!
Но когда острый край отвертки вонзился в его левое плечо — Господи милосердный, как же это больно, хоть пальто и смягчило удар, — он помял, что Майк намерен выиграть.
И что оставалось Дрю?
Он оттолкнул Майка и нажал на курок.
Выстрел.
Еще выстрел.
Он расстрелял всю обойму. От грохота выстрелов заложило уши, вспышки слепили глаза.
Несмотря на ранения, стрелял он отменно. Определив по звуку, что попал, Дрю прицелился точнее. Едко пахло порохом, опаленной тканью и плотью.
Он отправил своего двойника в ад.
Кровь капала на земляной пол, он чувствовал ее, теплую и соленую, на своих губах, а Майк в последний раз бросился на него, все еще намереваясь победить. Но это были предсмертные судороги. Они стояли обнявшись, как любовники.
Майк начал сползать на пол, его подбородок безвольно скользил по груди, животу, ногам Дрю.
— Почему ты не выслушал меня? — прошептал Дрю, хотя ему хотелось кричать. Проклятая дисциплина не позволяла ему расслабляться.
— Ты должен был выслушать. Тебе всего лишь пришлось бы сказать, на кого ты работал. Ты глупый… Ты остался бы жив. Может быть, мы бы стали потом друзьями, а не…
Соперниками? Двойниками?
Янус. Он убил Януса, но тот, кто за ним стоял, был все еще жив!
Бессмысленная эта смерть привела Дрю в ярость. Ему хотелось колотить по трупу, выбить зубы, сломать нос.
Ты глупый…
Он опустился на колени.
Слезы текли у него по щекам. Он молился о душе Майка.
И о своей собственной.
15
В темной комнате он потерял счет времени и сейчас, выйдя на улицу, с удивлением обнаружил, что ночь уже прошла. Вставало холодное октябрьское солнце. Не горели фонари, в домах было тихо, лишь где-то кудахтали куры. Вероятно, обитатели домов не слышали выстрелов либо сознательно не обращали внимания, предпочитая не вмешиваться. Он прошел петляющими коридорами, переходами и туннелями и вернулся к той узкой аллее, отгороженной справа стеной из шлакоблоков, где вечность назад вышел из-за скрывавших его досок и встретился лицом к лицу со своим двойником.
Лицо и руки были перепачканы кровью Майка. Он вытер их носовым платком. Тем же носовым платком перевязал кровоточившее плечо. Затем снял пальто, сложил его и перебросил через плечо, чтобы скрыть как рану, так и пятна крови на одежде. Предосторожности оказались излишними. В столь ранний час он никого не встретил.
Ему было холодно, муторно на душе; болело плечо. Он достал ключ, найденный на теле Майка, и открыл дверь его квартиры. Ловушек или сигнализации он не опасался. Он видел, как Майк доставал это! самый ключ и безо всяких мер предосторожности вставлял его в замок. Дрю пришел к выводу, что квартира не на охране. А что, если он ошибается?
Дрю чувствовал себя таким опустошенным, что это его уже не волновало. Он опять совершил убийство, а все остальное не имело значения.
Нет, не все. Нужно было продолжать поиски. Отомстить за погибших в монастыре монахов. Узнать, на кого работал Майк.
Он повернул ручку и открыл дверь. Свет не горел. Он нахмурился. Чувство опасности обострило его реакцию. Прошлой ночью из-за штор пробивался свет. Кто-то побывал здесь и выключил свет? Он напрягся, оглядывая комнату. Даже без света здесь было не совсем темно. Солнечные лучи проникали в открытую дверь, разгоняя тьму.
Осмотр дал следующие результаты. Первое, в комнате никого не было. Если бы здесь кто-то прятался, он бы уже давным-давно напал.
Второе предположение вытекало из первого. Свет не горел, потому что работал таймер. Прошлой ночью Арлен высказала такое предположение.
Войдя в комнату, он увидел установленные в шахматном порядке книжные полки, стол с пишущей машинкой, диван-кровать, обеденный стол, телевизор и стереопроигрыватель.
Ничего особенного. Обстановка как у любого студента-выпускника. В свое время Дрю обставлял свою комнату точно так же, хотя, как и Майк, мог позволить себе значительно больше.
Квартира состояла из одной комнаты, плита и холодильник были отгорожены кухонным шкафом.
Что-то шевельнулось под диваном. Дрю согнул ноги в коленях, поднял руки, готовясь отразить нападение. Но потом расслабился и улыбнулся, вспомнив Крошку Стюарта. На этот раз он собирался обороняться от кошки.
Кошка замяукала и подошла ближе. Уже не котенок, но и не взрослая кошка. Рыжая с белыми пятнами. Вторая кошка появилась из-под стола, третья из-за кухонного шкафа. Одна была абсолютно черная, другая сиамская, ее голубые глаза были видны даже в темноте.
Давным-давно, еще до монастыря, Дрю тоже держал кошек. Это была его единственная роскошь, его светская жизнь. А позже, когда уже не кошка, а мышь попала в его монастырскую келью, он опять почувствовал себя живым. Основным требованием картезианцев был уход от мира, но единственное, чего ему страшно не хватало, это возможности разделить свою жизнь с другим живым существом.
— Кошки, вы, наверное, не можете понять, почему вчера ваш хозяин не вернулся домой, — сказал он и внезапно представил себе мертвого Майка в темной комнате. Он постарался взять себя в руки. А когда снова заговорил, голос у него был хриплым. — Думаю, вы страшно проголодались.
Он закрыл за собой дверь, запер ее, увидел на стене темный выключатель и включил свет.
Загорелись две лампы, одна у дивана, вторая на столе. Он вздрогнул и отпрянул назад. Слева от него открылась дверь. А впереди, из-за кухонного шкафа появилась чья-то фигура. Он приготовился защищаться.
Из-за двери — это оказался туалет — вышел отец Станислав. Дрю повернулся к шкафу. Арлен выпрямилась в полный рост.
Она подошла к нему. Ему отчаянно захотелось прижать ее к себе.
— Слава Богу, ты жив, — она страстно обняла его. — Ты не вернулся в машину и…
Её руки обвили его, ее груди привались к его груди. Он по привычке наклонился, чтобы поцеловать ее.
Отец Станислав кашлянул.
— Извините, что прерываю вас. Дрю смущенно оглянулся.
— Мы ждали почти до рассвета, — сказал отец Станислав. Арлен слегка отстранилась, все еще держа его в объятиях. А он не мог забыть, как ее грудь прижималась к его. Вернулись воспоминания прежних дней. Вот он любовно обнимает ее. В альпинистском лагере, в одном спальном мешке на двоих.
— Мы не знали, что делать, — добавила она. — Мы должны были войти внутрь и найти тебя.
— Снаружи казалось, что в квартире все тихо и мирно, — отец Станислав подошел ближе. — Мы рассудили, что, если что-то случилось, ваш противник скорее сбежит, чем останется здесь. Мы, конечно, рисковали, но это был оправданный риск. Мы даже постучали в дверь, прежде чем…
— Подобрать ключи?
Арлен все еще держала его в своих объятиях. Дрю взглянул на священника. Увидев утвердительный кивок, Дрю покачал головой.
— Вы удивляете меня все больше и больше. Отец Станислав пожал плечами.
— Господь был на моей стороне.
— И на стороне ваших отмычек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52