Одни бросились за рукастым, другие пытались преградить ему дорогу, третьи молча дрожали от страха.
– Подождите! – крикнула Мария, но голос ее потонул в шуме толпы.
– Все, кто хочет защитить Феликса, следуйте за мной, – закричал конюх Морт, который тоже вскочил на скамейку и замахал руками. Половина артистов бросилась в его сторону. Он сделал им знак следовать за собой и бросился к центру арены.
Теперь ряды были полны уродами, одни карабкались наверх, другие – вниз, все кричали и вопили, толкались и переругивались. Начиналась драка, в которую понемногу втягивались и те немногие, кто еще сидел на своих местах.
– Подождите! – еще раз крикнула Мария, но сама едва расслышала собственный голос в шуме сражения.
Возникла общая свалка. Первые ряды бросились на посыпанную песком арену, некоторые спотыкались и скатывались вниз, вторая половина зала рвалась за уродом, который тащил Феликса вверх по лестнице, Феликс упирался, и это заставляло ярмо больнее впиваться в его хилое горло.
Рукастый, двумя прыжками миновав несколько каменных рядов, оказался возле дрожащего пленника. Его огромный кулак с силой ударил Феликса в грудь. Раздался хруст костей, Феликс вскрикнул и повалился назад, покатившись вниз по ступенькам. Цепь потащила за собой и человека, который привел процессию к арене, тот закричал от боли, но смеявшийся диким смехом сумасшедшего рукастый ни на что не обращал внимания, он догнал Феликса и снова занес кулак, отбиваясь свободной рукой от артистов, которые пытались ему помешать. Мышцы его были напряжены и казались железными.
Неожиданно урод закричал от боли, которая пронзила его плечи. Он повернулся, рядом стоял Морт, который тут же ткнул его горящим факелом в живот. На коже урода проступил красный уродливый ожог. Схватив за рукоятку факела, он отбросил конюха с дороги.
Он сделал еще несколько гигантских шагов к горбуну, который катился вниз по рядам, звеня цепью и гремя тяжелым ярмом. Урод занес для удара гигантскую ногу, но тут перед ним появилась Мария.
Не рассчитав движения, рукастый задел женщину, но потерял равновесие и упал на спину. Он попытался подняться, но понял, что слепая стоит у него на груди. Лицо ее покраснело, как кровь, слепые глаза выражали ненависть.
– Он мертв! Он уже умер. Ты сломал ему шею первым ударом! Разве тебе этого не достаточно? – Она подняла лицо к толпе, которая испуганно замерла вокруг. – Разве вам этого мало? Казнь все-таки состоялась! Теперь в основе нашего города лежит труп человека. Можно начинать строительство. Краеугольный камень заложен. Спасибо тебе, горбун Феликс, за то, что ты дал принести себя в жертву. Будем надеяться, что эта – первая и последняя кровь не ожесточит, а смягчит наши души.
– Будет еще кровь, – раздался спокойный глубокий голос. Это был Гермос. Великан встал рядом с Марией и не повышая голоса пояснил:
– Л'Мораи собирает армию.
***
– Нет, плотнее, – потребовал Гермос, беря в руки одно из самодельных копий, прислоненных к внутренней стене арены.
Гермос бросил задумчивый взгляд на молодых артистов, которые сгрудились вокруг него, а потом перемотал еще раз кожаную ленту, которая привязывала наконечник к деревянной палке, потряс копьем, чтобы проверить его, отставил и взял следующее. Закончив со вторым копьем, Гермос испытал его, воткнув в песок сцены, вырвал, потряс так и сяк. Наконечник держался.
– Видите? – спросил он молодежь, которая молча закивала в ответ. Гермос поставил второе копье к стене и приказал:
– Проверьте и, если надо, переделайте остальные.
– Гермос! – раздался голос из рядов амфитеатра. Это был Вэлор, который махал великану рукой. – Мария хочет тебя видеть.
Гермос кивнул, еще раз посмотрел на оружие, которым была уставлена стена. Настоящего оружия у артистов было мало – несколько луков, сабель, шпаг и кинжалов. Сейчас все уроды принялись за дело, исходя потом под полуденным солнцем, они занимались вооружением. Палки для древков они резали в ближайшем лесу, на металлические наконечники пошел весь металл, который нашелся на Карнавале, – цепи, реквизит для выступлений и так далее, но все-таки основное оружие артистов составляли топоры, тесаки и кухонные ножи. Ими была уставлена вся внутренняя стена арены. Два парня с кистями и ведром краски красили все пики и другое оружие в черный цвет.
Удовлетворенно кивнув, Гермос начал подниматься по рядам. Он сделал несколько шагов, снова повернулся к рабочим, которые суетились возле котла с едой, немного постоял, наблюдая за тем, как несколько женщин подносят к кострам поленья и паркет из сгоревшего домика Кукольника.
Гермос поднялся на верх амфитеатра и подошел к сидящей Марии, Вэлор тоже был тут, он стоял рядом, сложив руки на груди.
– Ну как? – спросила Мария Гермоса, когда он опустился рядом на скамейку.
– Хорошо, – просто ответил великан. Мария улыбнулась, покачала головой и мягко рассмеялась.
– Рада слышать такой добрый отчет. – Она опустила изящную руку ему на колено и сказала:
– Если бы я хотела услышать подробный рассказ, то обратилась к кому-нибудь другому. – Она вздохнула. – К тому же Вэлор уже рассказал мне детали. – Казалось, ее слепые глаза смотрели вдаль, пронзая расстояние между Карнавалом и Л'Мораи. – Как думаешь, когда они нападут?
Глаза Гермоса потемнели, он окинул взглядом равнину, которая расстилалась вокруг холма.
– Наверняка завтра ночью. А может, и сегодня.
Улыбка на лице Марии погасла, и она прикусила губу.
– Думаешь, сегодня?
– Возможно.
Сложив руки на груди, Мария повернулась к Гермосу:
– Пойди объяви, чтобы перестали разбирать камни стен и завалили все входы и выходы на арену.
Лицо карлика покраснело от солнца.
– Но осада доконает нас скорее штурма.
Мария кивнула.
– Тем не менее нам надо как-то защищаться. Пошли мусорщиков, чтобы они нашли, чем заваливать входы. – Когда карлик встал, чтобы выполнить ее поручение, Мария добавила:
– Мы завалим их мусором.
Вэлор кивнул.
– Вот это дело.
Когда он ушел, Мария повернулась к великану. Сухая, почти гневная улыбка искривила ее рот.
– В твоем пантеоне есть боги, к которым мы можем обратиться и которые нас послушают?
– Да, – ответил Гермос. – Это Тидхэр.
Мария оперлась на каменную скамейку.
– Он урод вроде нас, верно? Да, он послушает нас. Думаю, теперь Кин-са не захочет иметь с нами дела.
– Не говори так, – отозвался великан. Его печальные глаза изучали далекий горизонт. – У Кин-са чуткие уши.
– Впрочем, – отозвалась Мария, – кому бы ты ни стал молиться, помолись, чтобы горожане не напали сегодня. Иначе мы не успеем закончить работу над стеной.
– Да, – согласился Гермос, всматриваясь в группы работающих у входов. Тут от одного из костров ветер донес запах тушеного мяса, Гермос повернулся туда, где женщины готовили пищу.
– Я попросила Вэлора проверить, чтобы всех накормили. Людям понадобятся силы, чтобы вступить в борьбу.
– Они поедят, – отозвался Гермос, усаживаясь возле слепой женщины. В окружении мрачных камней амфитеатра главной арены она казалась еще более маленькой и хрупкой. Сейчас она не была гневным и страстным оратором, предводителем нации уродов, а всего лишь слепой жонглершей. Гермос слегка обнял ее, она на мгновение замерла, а потом, легко вздохнув, прижалась к его длинному костлявому телу.
– Ты думаешь, Гермос, что Тидхэр услышит нас? – спросила она тихим голосом, который заглушил шум ветра. – Или остальные боги уже связали ему уши и завязали рот?
Гермос пожал плечами, лицо у него было печальным, он покрепче прижал к себе слепую. Издалека раздался испуганный крик лошади.
Мария продолжала:
– А может, нас спасет Кин-са, хотя бы для того, чтобы спасти лошадей.
– Тсс, – прошептал великан, прижимая палец к губам.
Рассмеявшись, Мария освободилась из его объятия и встала. Солнце падало на ее белые невидящие глаза.
– Сколько все это длилось, Гермос? Две недели? Месяц? Я никак не могу вспомнить, когда все это началось. Во что мы ввязались? Мы казнили убийцу и остановили войну. Я умоляла их прекратить. Я никогда не мечтала о том, чтобы город был построен на могилах. Нас спасла война, их остановило только известие о приближении армии, иначе все бросились бы убивать друг друга. Может, нам и нужен Кукольник, лучше он убивал бы нас одного за другим, чем в припадке злобы мы безжалостно перебьем друг друга.
Гермос тоже встал и подошел сзади к слепой. Он снова обнял ее, положив руки на плечи женщины, чтобы успокоить ее. Между ними пробежал раскаленный ветерок, приподнявший черные волосы Марии. Нежность сжала сердце великана, слепая была похожа на китайскую куклу – изящную, красивую, хрупкую.
И тут появилось несколько арлекинов.
– Мария, – в отчаянии восклицали они, – мы никак не можем заставить людей нормально работать.
Она тут же повернулась. Теперь лицо женщины было гневным и жестоким.
– Проклятие! Стражники должны сейчас не жаловаться друг на друга, а кипятить воду, которой мы будем поливать стены. Разве вы не хотите пережить эту ночь?!
***
Наступил вечер, на посыпанной песком арене утихла работа. Воздух был пронизан запахом пота и страха, который мешался с дымом, смехом и грубыми шутками. В глубине арены женщины подавали ужин. Арлекины и менестрели сидели рядом с силачами и уродами, все ели из общей миски, изредка подшучивая над карликами, которым приходилось вставать, чтобы дотянуться своей ложкой до котла. Армия Марии ужинала, напевая, дурачась, рассказывая анекдоты и страшные истории.
На другой стороне арены лежали матрасы, тюфяки и импровизированные постели, где уже улеглось спать две сотни артистов, которые должны были ночью заступить в караул. Их дыхание подымалось вверх в вечернем воздухе белым призрачным паром.
Только кони л овцы были закрыты на ночь, они были тут же неподалеку, по два, по три на привязи. Изредка животные оглашали арену ржанием и блеянием.
В центре арены стоял один длинный стол, над которым слепая Мария и несколько новоиспеченных генералов склонились над грубо нарисованным картами и планами сражения. С дороги все время прибегали посыльные, в основном дети, которые приносили последние новости от караульных, следящих за равниной, дорогой и болотами с небольшой возвышенности рядом с Карнавалом.
– На дороге все еще спокойно, – сообщил очередной карлик, прибежавший к Марии с сообщением об обстановке.
Она кивнула, а потом ободряюще улыбнулась остальным.
– Это хорошая новость. Надо повесить вокруг несколько покрывал и занавесов, чтобы не мешать своим светом спать людям. Вы не видели армию?
– Нет, – ответил карлик, издавая боевой клич. – Войска все еще группируются возле дворца Совета.
– Подходит час, когда они нападут на нас, – громко отозвалась Мария. – Но ночь коротка. Им придется всю дорогу бежать, если они хотят напасть на нас сегодня. – Выражение ее лица стало серьезным. – У тебя зоркий глаз. Будь настороже.
– Чертовски зоркий, – гордо ответил карлик.
– Узнай, нельзя ли подобраться поближе к войскам. Найди того, кто сможет добраться до Дворца Совета. Мы должны знать, сколько у них лучников и пик. Каким оружием они вооружены и откуда планируют начать штурм.
– Ты хочешь, чтобы я подслушал их планы?
– Если сможешь, – ответила Мария. – Только не рискуй. У нас каждый воин на счету, и нельзя, чтобы они обнаружили нашего разведчика.
Карлик, польщенный вниманием слепой, пожал ей руку.
– Я расскажу тебе даже о том, каким богам они молятся.
Мария улыбнулась и даже тихо рассмеялась, как будто наблюдая за тем, как маленькая фигурка, гордо выпрямившись, отправилась исполнять ее поручение. Услышав, что его шаги замерли вдали, она повернулась к генералам:
– Насколько далеко ворота от арены?
Круглолицый артист наклонился к карте, указывая на ней круглый амфитеатр арены и грубо нарисованные ворота.
– Около трехсот ярдов, если здесь все правильно.
– Стрела не долетит, – констатировала Мария, – как мы можем их защитить?
– Все продумано, – отозвался один из генералов, – они натолкнутся на первую преграду еще на дороге. А вот южная, восточная и северная стороны Карнавала открыты. Там нас защищает только изгородь.
– Значит, арена – наша единственная надежда, – кивнув, ответила Мария. – Спасибо Тидхэру за известняк и гранит.
– Тидхэру? – переспросил генерал.
– Богу уродов, – пояснила Мария без колебания, – он слепой, безгласный и изуродованный, как большинство из нас.
Генерал, когда-то бывший гипнотизером, торжественно произнес:
– Что ж, помолимся Тидхэру.
***
Мария по-прежнему сидела за столом, положив руки на карты, которые нарисовали ее генералы. Солнце снова клонилось к закату, и холодные темные тени опустились на землю. Нежную кожу слепой холодил ночной ветер. Она зябко поежилась. Сейчас ей очень бы хотелось укрыться одеялом, но женщина была слишком измотана, чтобы отправиться на его поиски.
Беспокойный стук сердца слегка успокоился, замедлившись до мерного скучного рокота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Подождите! – крикнула Мария, но голос ее потонул в шуме толпы.
– Все, кто хочет защитить Феликса, следуйте за мной, – закричал конюх Морт, который тоже вскочил на скамейку и замахал руками. Половина артистов бросилась в его сторону. Он сделал им знак следовать за собой и бросился к центру арены.
Теперь ряды были полны уродами, одни карабкались наверх, другие – вниз, все кричали и вопили, толкались и переругивались. Начиналась драка, в которую понемногу втягивались и те немногие, кто еще сидел на своих местах.
– Подождите! – еще раз крикнула Мария, но сама едва расслышала собственный голос в шуме сражения.
Возникла общая свалка. Первые ряды бросились на посыпанную песком арену, некоторые спотыкались и скатывались вниз, вторая половина зала рвалась за уродом, который тащил Феликса вверх по лестнице, Феликс упирался, и это заставляло ярмо больнее впиваться в его хилое горло.
Рукастый, двумя прыжками миновав несколько каменных рядов, оказался возле дрожащего пленника. Его огромный кулак с силой ударил Феликса в грудь. Раздался хруст костей, Феликс вскрикнул и повалился назад, покатившись вниз по ступенькам. Цепь потащила за собой и человека, который привел процессию к арене, тот закричал от боли, но смеявшийся диким смехом сумасшедшего рукастый ни на что не обращал внимания, он догнал Феликса и снова занес кулак, отбиваясь свободной рукой от артистов, которые пытались ему помешать. Мышцы его были напряжены и казались железными.
Неожиданно урод закричал от боли, которая пронзила его плечи. Он повернулся, рядом стоял Морт, который тут же ткнул его горящим факелом в живот. На коже урода проступил красный уродливый ожог. Схватив за рукоятку факела, он отбросил конюха с дороги.
Он сделал еще несколько гигантских шагов к горбуну, который катился вниз по рядам, звеня цепью и гремя тяжелым ярмом. Урод занес для удара гигантскую ногу, но тут перед ним появилась Мария.
Не рассчитав движения, рукастый задел женщину, но потерял равновесие и упал на спину. Он попытался подняться, но понял, что слепая стоит у него на груди. Лицо ее покраснело, как кровь, слепые глаза выражали ненависть.
– Он мертв! Он уже умер. Ты сломал ему шею первым ударом! Разве тебе этого не достаточно? – Она подняла лицо к толпе, которая испуганно замерла вокруг. – Разве вам этого мало? Казнь все-таки состоялась! Теперь в основе нашего города лежит труп человека. Можно начинать строительство. Краеугольный камень заложен. Спасибо тебе, горбун Феликс, за то, что ты дал принести себя в жертву. Будем надеяться, что эта – первая и последняя кровь не ожесточит, а смягчит наши души.
– Будет еще кровь, – раздался спокойный глубокий голос. Это был Гермос. Великан встал рядом с Марией и не повышая голоса пояснил:
– Л'Мораи собирает армию.
***
– Нет, плотнее, – потребовал Гермос, беря в руки одно из самодельных копий, прислоненных к внутренней стене арены.
Гермос бросил задумчивый взгляд на молодых артистов, которые сгрудились вокруг него, а потом перемотал еще раз кожаную ленту, которая привязывала наконечник к деревянной палке, потряс копьем, чтобы проверить его, отставил и взял следующее. Закончив со вторым копьем, Гермос испытал его, воткнув в песок сцены, вырвал, потряс так и сяк. Наконечник держался.
– Видите? – спросил он молодежь, которая молча закивала в ответ. Гермос поставил второе копье к стене и приказал:
– Проверьте и, если надо, переделайте остальные.
– Гермос! – раздался голос из рядов амфитеатра. Это был Вэлор, который махал великану рукой. – Мария хочет тебя видеть.
Гермос кивнул, еще раз посмотрел на оружие, которым была уставлена стена. Настоящего оружия у артистов было мало – несколько луков, сабель, шпаг и кинжалов. Сейчас все уроды принялись за дело, исходя потом под полуденным солнцем, они занимались вооружением. Палки для древков они резали в ближайшем лесу, на металлические наконечники пошел весь металл, который нашелся на Карнавале, – цепи, реквизит для выступлений и так далее, но все-таки основное оружие артистов составляли топоры, тесаки и кухонные ножи. Ими была уставлена вся внутренняя стена арены. Два парня с кистями и ведром краски красили все пики и другое оружие в черный цвет.
Удовлетворенно кивнув, Гермос начал подниматься по рядам. Он сделал несколько шагов, снова повернулся к рабочим, которые суетились возле котла с едой, немного постоял, наблюдая за тем, как несколько женщин подносят к кострам поленья и паркет из сгоревшего домика Кукольника.
Гермос поднялся на верх амфитеатра и подошел к сидящей Марии, Вэлор тоже был тут, он стоял рядом, сложив руки на груди.
– Ну как? – спросила Мария Гермоса, когда он опустился рядом на скамейку.
– Хорошо, – просто ответил великан. Мария улыбнулась, покачала головой и мягко рассмеялась.
– Рада слышать такой добрый отчет. – Она опустила изящную руку ему на колено и сказала:
– Если бы я хотела услышать подробный рассказ, то обратилась к кому-нибудь другому. – Она вздохнула. – К тому же Вэлор уже рассказал мне детали. – Казалось, ее слепые глаза смотрели вдаль, пронзая расстояние между Карнавалом и Л'Мораи. – Как думаешь, когда они нападут?
Глаза Гермоса потемнели, он окинул взглядом равнину, которая расстилалась вокруг холма.
– Наверняка завтра ночью. А может, и сегодня.
Улыбка на лице Марии погасла, и она прикусила губу.
– Думаешь, сегодня?
– Возможно.
Сложив руки на груди, Мария повернулась к Гермосу:
– Пойди объяви, чтобы перестали разбирать камни стен и завалили все входы и выходы на арену.
Лицо карлика покраснело от солнца.
– Но осада доконает нас скорее штурма.
Мария кивнула.
– Тем не менее нам надо как-то защищаться. Пошли мусорщиков, чтобы они нашли, чем заваливать входы. – Когда карлик встал, чтобы выполнить ее поручение, Мария добавила:
– Мы завалим их мусором.
Вэлор кивнул.
– Вот это дело.
Когда он ушел, Мария повернулась к великану. Сухая, почти гневная улыбка искривила ее рот.
– В твоем пантеоне есть боги, к которым мы можем обратиться и которые нас послушают?
– Да, – ответил Гермос. – Это Тидхэр.
Мария оперлась на каменную скамейку.
– Он урод вроде нас, верно? Да, он послушает нас. Думаю, теперь Кин-са не захочет иметь с нами дела.
– Не говори так, – отозвался великан. Его печальные глаза изучали далекий горизонт. – У Кин-са чуткие уши.
– Впрочем, – отозвалась Мария, – кому бы ты ни стал молиться, помолись, чтобы горожане не напали сегодня. Иначе мы не успеем закончить работу над стеной.
– Да, – согласился Гермос, всматриваясь в группы работающих у входов. Тут от одного из костров ветер донес запах тушеного мяса, Гермос повернулся туда, где женщины готовили пищу.
– Я попросила Вэлора проверить, чтобы всех накормили. Людям понадобятся силы, чтобы вступить в борьбу.
– Они поедят, – отозвался Гермос, усаживаясь возле слепой женщины. В окружении мрачных камней амфитеатра главной арены она казалась еще более маленькой и хрупкой. Сейчас она не была гневным и страстным оратором, предводителем нации уродов, а всего лишь слепой жонглершей. Гермос слегка обнял ее, она на мгновение замерла, а потом, легко вздохнув, прижалась к его длинному костлявому телу.
– Ты думаешь, Гермос, что Тидхэр услышит нас? – спросила она тихим голосом, который заглушил шум ветра. – Или остальные боги уже связали ему уши и завязали рот?
Гермос пожал плечами, лицо у него было печальным, он покрепче прижал к себе слепую. Издалека раздался испуганный крик лошади.
Мария продолжала:
– А может, нас спасет Кин-са, хотя бы для того, чтобы спасти лошадей.
– Тсс, – прошептал великан, прижимая палец к губам.
Рассмеявшись, Мария освободилась из его объятия и встала. Солнце падало на ее белые невидящие глаза.
– Сколько все это длилось, Гермос? Две недели? Месяц? Я никак не могу вспомнить, когда все это началось. Во что мы ввязались? Мы казнили убийцу и остановили войну. Я умоляла их прекратить. Я никогда не мечтала о том, чтобы город был построен на могилах. Нас спасла война, их остановило только известие о приближении армии, иначе все бросились бы убивать друг друга. Может, нам и нужен Кукольник, лучше он убивал бы нас одного за другим, чем в припадке злобы мы безжалостно перебьем друг друга.
Гермос тоже встал и подошел сзади к слепой. Он снова обнял ее, положив руки на плечи женщины, чтобы успокоить ее. Между ними пробежал раскаленный ветерок, приподнявший черные волосы Марии. Нежность сжала сердце великана, слепая была похожа на китайскую куклу – изящную, красивую, хрупкую.
И тут появилось несколько арлекинов.
– Мария, – в отчаянии восклицали они, – мы никак не можем заставить людей нормально работать.
Она тут же повернулась. Теперь лицо женщины было гневным и жестоким.
– Проклятие! Стражники должны сейчас не жаловаться друг на друга, а кипятить воду, которой мы будем поливать стены. Разве вы не хотите пережить эту ночь?!
***
Наступил вечер, на посыпанной песком арене утихла работа. Воздух был пронизан запахом пота и страха, который мешался с дымом, смехом и грубыми шутками. В глубине арены женщины подавали ужин. Арлекины и менестрели сидели рядом с силачами и уродами, все ели из общей миски, изредка подшучивая над карликами, которым приходилось вставать, чтобы дотянуться своей ложкой до котла. Армия Марии ужинала, напевая, дурачась, рассказывая анекдоты и страшные истории.
На другой стороне арены лежали матрасы, тюфяки и импровизированные постели, где уже улеглось спать две сотни артистов, которые должны были ночью заступить в караул. Их дыхание подымалось вверх в вечернем воздухе белым призрачным паром.
Только кони л овцы были закрыты на ночь, они были тут же неподалеку, по два, по три на привязи. Изредка животные оглашали арену ржанием и блеянием.
В центре арены стоял один длинный стол, над которым слепая Мария и несколько новоиспеченных генералов склонились над грубо нарисованным картами и планами сражения. С дороги все время прибегали посыльные, в основном дети, которые приносили последние новости от караульных, следящих за равниной, дорогой и болотами с небольшой возвышенности рядом с Карнавалом.
– На дороге все еще спокойно, – сообщил очередной карлик, прибежавший к Марии с сообщением об обстановке.
Она кивнула, а потом ободряюще улыбнулась остальным.
– Это хорошая новость. Надо повесить вокруг несколько покрывал и занавесов, чтобы не мешать своим светом спать людям. Вы не видели армию?
– Нет, – ответил карлик, издавая боевой клич. – Войска все еще группируются возле дворца Совета.
– Подходит час, когда они нападут на нас, – громко отозвалась Мария. – Но ночь коротка. Им придется всю дорогу бежать, если они хотят напасть на нас сегодня. – Выражение ее лица стало серьезным. – У тебя зоркий глаз. Будь настороже.
– Чертовски зоркий, – гордо ответил карлик.
– Узнай, нельзя ли подобраться поближе к войскам. Найди того, кто сможет добраться до Дворца Совета. Мы должны знать, сколько у них лучников и пик. Каким оружием они вооружены и откуда планируют начать штурм.
– Ты хочешь, чтобы я подслушал их планы?
– Если сможешь, – ответила Мария. – Только не рискуй. У нас каждый воин на счету, и нельзя, чтобы они обнаружили нашего разведчика.
Карлик, польщенный вниманием слепой, пожал ей руку.
– Я расскажу тебе даже о том, каким богам они молятся.
Мария улыбнулась и даже тихо рассмеялась, как будто наблюдая за тем, как маленькая фигурка, гордо выпрямившись, отправилась исполнять ее поручение. Услышав, что его шаги замерли вдали, она повернулась к генералам:
– Насколько далеко ворота от арены?
Круглолицый артист наклонился к карте, указывая на ней круглый амфитеатр арены и грубо нарисованные ворота.
– Около трехсот ярдов, если здесь все правильно.
– Стрела не долетит, – констатировала Мария, – как мы можем их защитить?
– Все продумано, – отозвался один из генералов, – они натолкнутся на первую преграду еще на дороге. А вот южная, восточная и северная стороны Карнавала открыты. Там нас защищает только изгородь.
– Значит, арена – наша единственная надежда, – кивнув, ответила Мария. – Спасибо Тидхэру за известняк и гранит.
– Тидхэру? – переспросил генерал.
– Богу уродов, – пояснила Мария без колебания, – он слепой, безгласный и изуродованный, как большинство из нас.
Генерал, когда-то бывший гипнотизером, торжественно произнес:
– Что ж, помолимся Тидхэру.
***
Мария по-прежнему сидела за столом, положив руки на карты, которые нарисовали ее генералы. Солнце снова клонилось к закату, и холодные темные тени опустились на землю. Нежную кожу слепой холодил ночной ветер. Она зябко поежилась. Сейчас ей очень бы хотелось укрыться одеялом, но женщина была слишком измотана, чтобы отправиться на его поиски.
Беспокойный стук сердца слегка успокоился, замедлившись до мерного скучного рокота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38