– Он большой человек, – заметил лорд Одью, сжимая руки в кулаки в карманах алого плаща. – С грубым лицом, большой головой и без…, без пальца. Сегодня утром, остановившись у мясной лавки, я слышал, как он говорил кому-то, что собирается вечером на Карнавал.
– Это бесполезно, – вздохнула Мария, останавливаясь возле сцены, на которой выступал Ури и его танцующие медведи. Она покачала головой. – Сегодня здесь, наверное, полгорода. И он уже мог кого-нибудь убить.
– Мария права, – согласился Моркасл. – Нам надо действовать быстрее и наверняка.
– А как насчет Орукса? – вдруг спросил Гермос с неожиданным блеском в глазах.
– Орукс? – переспросил лорд Одью.
– Это оракул, – шепотом пояснил Моркасл. – А это идея.
– Артист-предсказатель? – презрительно заметил советник. – Мы просто потеряем время. Это смешно.
– Его талант такой же настоящий, как и наши, – вежливо ответила Мария. Она отступила от сцены, к которой прислонилась, и, скрестив руки на груди, направилась на аллею. – Да, пойдемте к Оруксу.
– Вы идите, – возразил недовольно лорд Одью. – А я буду искать его дальше.
Мария, Моркасл и Гермос уже шагали прочь. Некоторые горожане узнали освобожденную троицу, и те, кто плевал в них или кидал гнилые яблоки, слегка испугались. Моркасл был доволен их стыдом и с любопытством рассматривал толпу, оставив Гермосу вести их к будке оракула. Когда они приблизились, голубая занавеска у входа в будку трепетала на ветру. По краям домика лежали ароматные цветы, травы и странные магические талисманы. У входа стояла зазывала, которая сильно отличалась от всех уродов Карнавала.
– Добро пожаловать в палатку Чудесного Оракула! – провозгласила женщина под вуалью и поклонилась Марии, Моркаслу и Гермосу.
Она была завернута в покрывала разного цвета, и из-за этого ноги и руки казались синими, желтыми и зелеными. В каждом ухе у зазывалы висело по четыре кольца, пара колец была продета и через левую ноздрю.
– Там вы узнаете секрет своей жизни, все о любви и мечтах. Входите: всего лишь серебряный лорин, и тайны – ваши.
Мария приблизилась к женщине и взялась за бархатную веревку, которая загораживала вход в палатку.
– У нас нет лорина. Дай нам встретиться с оракулом ради нашего артистического братства.
Не обращая на нее внимания, женщина продолжала кричать толпе:
– Подходите! Подходите! Припадите к ногам великого оракула!
– Произошло убийство. А точнее, три убийства, – проговорила Мария спокойно.
Гермос стоял сразу за спиной Марией. Несколько раз моргнув ярко накрашенными глазами, женщина сняла веревочную петлю со столбика, на котором та крепилась, и впустила их.
– Входите! Великий оракул ответит на все вопросы и разрешит все сомнения.
Моркасл церемонно поклонился и вошел первым. Он взял Марию за руку, чтобы показывать ей дорогу, и кивнул Гермосу следовать за ними. Дверь палатки состояла из нескольких полупрозрачных покровов, Моркасл решительно откинул тонкий шелк и вошел, поддерживая Марию. Гермос согнулся чуть не вдвое, пробираясь в дверь, как собака в конуру.
Внутри полутьму палатки освещали медные лампы, подвешенные в потолку. Трое артистов, привыкнув к необычному освещению, обнаружили, что стоят в узком коридоре, перпендикулярно к входу. Зал был разделен тонкими ткаными стенами, и воздух здесь благоухал ароматами неведомых курений.
Из темного конца коридора навстречу им вышла другая женщина – молодая темноволосая красавица с золотыми глазами, которые ясно сияли сквозь вуаль. Приблизившись, она опустила руку в корзинку, которую держала, вынула пригоршню розовых лепестков и бросила им под ноги со словами:
– Добро пожаловать! Судьба ждет вас.
Кланяясь, она стала медленно удаляться, усыпая дорогу розовыми лепестками. Моркасл пошел за девушкой, и вскоре все трое оказались в небольшой комнате. Стены здесь были украшены непонятными орнаментами, медными светильниками, а с потолка свисал тяжелый бархатный занавес, разделявший комнату на несколько помещений. В одном из них на мягких подушках сидели вокруг низкого столика женщины под вуалями. Тихо переговариваясь друг с другом, они пробовали необычные кушанья и сладости. Артисты удивленно замерли, но женщина уже вела их дальше.
– Даже те, кто принадлежит к артистическому братству, – произнесла она торжественно, особенно выделяя выражение Марии, – могут не знать, что настоящее имя оракула Олаал Аб'Хадиша, и того, что он происходит из королевской семьи властителей пустыни. Те, кто прислуживают ему – его жены. – Она кивнула назад на столик. – Я – Сатина. Я перевожу то, что говорит оракул.
Она отдернула занавес, и Моркасл последовал за ней в богато обставленную комнату. Пол здесь покрывал черно-красный ковер, на котором лежали бесчисленные подушки. В конце комнаты сидел оракул.
Сидел он в необычном высоком кресле, подлокотники которого заканчивались коробочками, в которые были заперты его руки, на ножках тоже были странные ящики, в которые были спрятаны его ноги от колен. Голова оракула покоилась в квадратном деревянном подголовном ящике, в узкое окошко которого можно было рассмотреть только его лицо. Человек был старым, темнокожим, с почти белыми бровями и длинными усами. Глаза, казалось, обращены внутрь себя, а из уголка рта стекала тонкая струйка слюны.
Сатина встала рядом с оракулом, дотронулась до его плеча, а фокуснику и его друзьям указала на подушки на полу.
– Пусть вас не пугает черное кресло, – сказала она. – Дар предвидения был дан ему за непростую цену – неисчислимые грехи, но не волнуйтесь: пока он в кресле – он не опасен.
Когда Мария, Гермос и Моркасл уселись, необычная женщина продолжала:
– Чего вы ищете, друзья? Прошлое, будущее, судьбу, фортуну?
– Мы ищем убийцу, – спокойно ответила Мария.
В ту секунду, когда ее голос раздался в маленькой комнате, глаза оракула дико завращались. Он начал глотать ртом воздух и наконец, проделав взглядом круг по комнате, остановился на Марии. Руки оракула задрожали, колени задергались, стуча по ящикам.
– Убийцу кого? – спросила Сатина, не обращая внимания на стук и шум.
– Мы знаем, кто это – это Доминик, мясник из города. Нам надо знать, где он, – пояснила Мария. – И надо знать поскорее.
Кивнув, Сатина наклонилась к оракулу и прошептала что-то в дырку в головном ящике. Как только она заговорила, оракул задрожал, на его губах появилась пена. Он начал биться, стуча головой о деревянную спинку.
– Пожалуйста, успокойся, дорогой. Да, она слепая девушка. Да, они такие же артисты Карнавала, как и мы.
Слова Сатины не вызвали никакой ответной реакции у оракула, только новые глухие удары и дрожь. Через несколько минут Сатина отошла от его кресла и откинула вуаль с лица.
– Он говорит, что Доминик здесь – на Карнавале.
– Да, мы знаем, – вежливо отозвалась Мария, – но где? Нам надо найти его и остановить.
Сатина снова наклонилась к мужу, что-то шепча ему на ухо. Он, не переставая дрожать, начал что-то выкрикивать.
– Он идет через артистический квартал позади арены, – перевела женщина.
Гермос начал подниматься, широко расширив глаза, но Моркасл сделал ему знак сесть и прошептал:
– Откуда мы знаем, что он действительно там? Оракул не сказал ни одного осмысленного слова.
Послушав несколько секунд оракула, женщина холодно ответила:
– В переднем кармане твоих брюк лежит колода карт, в которой не хватает четырех тузов. Они спрятаны в рукаве, галстуке, нагрудном кармане и носке. У слепой женщины семь шрамов на правой руке, два – на левой, один – на груди и два – на правом плече, это следы непойманных ножей. А ваш друг-великан…
– Хорошо-хорошо, – замахал руками Моркасл. – Я верю тебе. – Поворачиваясь к Марии и Гермосу, он сказал:
– Надо схватить Доминика.
Оракул снова задрожал и страшно закашлялся.
– Он уже не в артистическом квартале, – перевела Сатина, – он у палатки женщины-кентавра.
Вскакивая с места, Моркасл воскликнул:
– Куда он идет?
Оракул буркнул что-то невразумительное, а Сатина сказала:
– Он идет к этой палатке.
Моркасл побледнел и тяжело задышал.
Гермос уже встал.
– Сюда? – с ужасом спросил он.
– Да, – просто ответила женщина. – Оракул вызвал его.

***
Моркасл, Мария и Гермос толпились в комнатке, отделенной от святилища оракула тяжелым бархатным занавесом. Глаза их метались между входом в святилище и прорезями в черной коробке, откуда взирал на мир безумный оракул. Гермос стоял у щелочки и не мог оторвать взгляда от комнаты, как маленький ребенок, подглядывающий в замочную скважину. Сзади него сидела на куче всяческого карнавального хлама и реквизита Мария. В самом углу склада устроился Моркасл, с ужасом выглядывающий наружу. Дымок курящихся благовоний поднимался к потолку, кружа ему голову.
– Я чувствую себя настоящим идиотом, – пожаловался Моркасл, пытаясь выпрямить затекшие ноги. – Он, кажется, не собирается…
Гермос сделал фокуснику знак замолчать. Всматриваясь в полутемную комнату, великан уже не в первый раз возносил молитвы Кин-са, лошадиному богу. В этот момент он как раз заканчивал обращение.
И тут Сатина ввела в зал плотного мускулистого человека, она разбрасывала перед ним розовые лепестки, как и перед предыдущими посетителями. Человек был грубым, огромным, а глаза бешено горели. Проведя мясистой рукой по седеющей голове, он оттолкнул женщину с дороги, заставив ее высыпать море розовых лепестков на песочный пол, и направился прямо к комнате оракула.
– Где оракул? – спросил он грозным басом.
– Доминик, – прошептал Моркасл великану.
Обогнув угол коридора, который вел в святилище, Доминик увидел оракула, закованного в трон черного дерева. Оракул бился в клетке, стуча ногами и дрожа, глаза в ужасе вращались.
Изредка моргая, Доминик сложил огромные руки на груди и подошел к прорицателю. Лицо мясника ничего не выражало, лишь раз его глаза вспыхнули, когда он задел культю отсутствующего указательного пальца.
– Ты оракул? – спросил он, упираясь пустым взглядом в темнокожего старика.
Под тяжестью этого взгляда оракул снова вздрогнул.
Мясник плотоядно улыбнулся, и свет масляной лампы блеснул на серебряном зубе во рту.
– Я пришел повидаться с тобой, – сказал он глупо. Тут его лицо пронзило удивление, будто он сам не мог понять, зачем явился.
Сатина беззвучно прокралась между оракулом и мясником. Опустив глаза, она сделала мяснику знак сесть на подушки.
– Пожалуйста, сэр, – попросила она, – подождите минутку, пока оракул приготовится ответить на ваши вопросы. – Она положила ему на плечо тонкую руку и заставила сесть с неожиданной для хрупкой фигурки силой.
Мясник удивленно взметнул брови, но плюхнулся на подушки.
– Как я попал сюда? – спросил он вслух.
Гладя нежной рукой плечо оракула, она ответила высоким гортанным голосом:
– Вы пришли узнать свою судьбу, как и все.
Доминик тупо кивнул, потом его глаза потемнели, он снова попытался встать, бормоча:
– У меня нет времени…
– Останьтесь, сэр, – приказала Сатина, поглаживая себя по бедру, – вы можете узнать, какая удача ждет вас сегодня вечером.
Как завороженный, следя за ее пальцами, мясник снова кивнул, опускаясь назад на подушку.
– И какая удача ждет меня сегодня вечером?
– Да, вы узнаете, как все пройдет, – отозвалась женщина, голос ее дрогнул, а на губах заиграла улыбка. – Но сначала мы должны узнать ваше прошлое.
Она положила изящную руку на ящик, в котором была заключена рука оракула. Губы ее что-то произнесли на ухо оракулу. Тот один раз вздрогнул, а потом успокоился, глаза его расширились и уперлись в мясника. Он прошептал что-то нечленораздельное, Сатина выслушала, глядя на его губы, а потом кивнула.
Мясник с любопытством подался вперед:
– Что он сказал?
Не поворачиваясь, Сатина прошептала:
– Вы человек крови и жестокости.
– Конечно, – отозвался Доминик, поглаживая лысеющую голову, – я ведь мясник.
– Больше того, – продолжала Сатина, вслушиваясь в бормотание оракула. – Вы и людей убиваете.
– Да. Иногда, когда мне приходится заступать на охрану города, – отозвался мясник удивленно. – А что в этом плохого?
Оракул снова задрожал, и какие-то стоны и крики сорвались с его губ. Сатина отпрянула, а оракул продолжал биться в своей черной клетке, как раненый зверь.
– Он видит ножи и кровь, – произнесла она. От ужаса голос стал громче. – Множество убитых. Сотни…, или тысячи.
– Довольно! – прорычал мясник, ударяя в пол тяжелым каблуком своих грубых башмаков.
Сатина замолчала, дрожа и со страхом глядя на него. Жестокая улыбка искривила губы Доминика, сложив руки вместе, он спросил:
– А сегодня? Как все будет сегодня?
– Боюсь, не слишком хорошо, – раздался тонкий голосок из-за занавеса. А потом и сам Моркасл выступил вперед. Теперь он оказался между Сатиной и мясником.
Доминик побледнел, сжал руки в кулаки, вскочил, но вдруг увидел великана, который загораживал ему выход из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38