Если сейчас выбраться наружу через пролом, они нас ни за что не поймают. Ну, а если мы останемся тут, то нам крышка. Ты понял?
Маркус нахмурился.
– Потише, мне больно!
– Твой папа тебе еще и не так больно сделает, когда сюда доберется. Пошли!
Ее настойчивость, похоже, повлияла на Маркуса. Он заколебался. Эмили по его лицу видела, что он в нерешительности.
– Пошли! – сказала она. И буквально потащила его за собой в сторону галереи.
– Погоди! – сказал Маркус. – А как же мои вещи?
– Некогда с этим возиться! Забудь про них!
Эмили снова попыталась его увести, но Маркус явно опомнился. Он вырвал у нее свою руку.
– Нет, – негромко сказал он. – Это мои вещи. Я их сюда пер, надрывался. Я не могу взять и оставить их врагу.
Он отступил назад, подальше от Эмили.
– Это мой замок. Я не стану сбегать отсюда. Они сюда не войдут.
– Ах ты!.. – воскликнула девочка. – Саймон, ну помоги же мне!
Тот отвел глаза и уставился в пол. Это напомнило ей их первую встречу.
– Не знаю, Эм. Думаю, Маркус прав. Они сюда не войдут.
– А как же полиция?
– И полиция сюда не войдет. На это стоит полюбоваться! – И Саймон чуть заметно улыбнулся.
– Но тогда…
– Они на мосту! – объявил Маркус.
– Тогда мы окажемся в западне.
Девочка чувствовала себя беспомощной перед упрямством одного и дерзостью другого.
– Ну и ладно, – сказала она. – Вы двое оставайтесь. А я пошла.
– Чего?! – Маркус развернулся в ее сторону, глаза у него стали совсем круглые от удивления и обиды. – Эм, ты этого не сделаешь! Ты не можешь бросить меня сейчас, когда враг уже под стенами замка! Это будет ужасно, это будет предательство!
– Это будет всего лишь благоразумно!
– Прошли ворота, направляются ко входу, – доложил Саймон.
– По местам! – Маркус соскочил с подоконника. – Делай что хочешь, Эм. Хочешь – уходи! Никто тебя не увидит. Решай сама.
И исчез в коридоре, ведущем к залу с колоннами. Саймон на секунду замешкался – и побежал следом. А Эмили осталась стоять, одинокая и несчастная. Она представила, как спустится по веревке, убежит, проберется через лес и вернется домой, к родителям… Они, наверно, сейчас смотрят телевизор или готовят обед… Всего двадцать минут двенадцатого – не так уж много времени прошло, она думала, сейчас куда позднее. Из-за окна донесся невнятный гул голосов – враг был здесь.
Она представила, как съезжает по веревке, несется сломя голову. Удирает без оглядки, когда враг у дверей…
Эмили ждала ее комната: кровать, книжная полка, фанерный стол, старые плюшевые мишки, сидящие рядком, теплая батарея. А тут, в цитадели, ветер свистел сквозь зияющие арки и на каменные плиты падал снег. Руки в перчатках онемели. Эмили думала о тепле, уюте и предательстве.
Надо было уходить, уходить немедленно, но она не могла заставить себя уйти. Своя комната казалась ей теперь бледной и ненастоящей; мысли о ней рассеялись, осталась только несокрушимая мощь замка. Нет, нельзя убежать и спрятаться, раз другие остались – нравится ей это или нет, а они очутились здесь из-за нее, и бросить их она теперь не может.
Эмили с головой накрыла волна страха и невозможности предать друзей, почти неотделимых от чувства вины. Ей сделалось очень плохо.
Когда тошнотворное ощущение схлынуло, девочка поправила шапку, чтобы как следует прикрыть уши. Потом глубоко вздохнула и пошла по коридору в зал с колоннами.
Маркус с Саймоном сидели на корточках посреди зала, склонившись каждый над своим отверстием. У обоих под рукой было наготове по горке камней. Когда Эмили вошла, они даже не оглянулись. Через бойницу доносился скрип снега, кашель, приглушенные голоса. Потом послышалея скрежет и еле слышный отсюда хриплый голос Гарриса:
– Погодите. Замок заело.
Снова скрежет.
– На таком холоде он замерзает.
Эмили присела на корточки рядом с Маркусом. Скрежет сменился протестующим визгом древних петель. Этот звук сквозь отверстия в полу был куда слышнее, чем через бойницу.
Маркус пристально всматривался в дыру, почти загородив ее собой, так что Эмили было плохо видно, что происходит внизу, в коридоре. Мальчик взял в руки большой обломок камня. Краем глаза Эмили видела, что Саймон последовал его примеру.
В коридоре послышались шаги. Они приближались.
До них донесся голос – снова Гаррис:
– Дурацкая это затея.
Другой голос, спокойный, миролюбивый:
– Положено проверить, сэр.
Гаррис хмыкнул.
– Ну, дверь стоит запертой, вы же сами видели.
Маркус напрягся; он поднял камень над центром дыры, удерживая его двумя пальцами. Эмили приложила ладони ко рту и зашептала на ухо Маркусу:
– Если ты это сделаешь, они тебе никогда не поверят насчет твоего папы! Тогда он точно выйдет победителем!
Маркус не подал виду, что услышал. Его рука висела над отверстием и слегка подрагивала. Шаги приблизились. Рука Маркуса дрогнула. Шаги теперь раздавались под самым отверстием. Вот человек прошел мимо, начал подниматься по лестнице – а камень все еще был у Маркуса в руке. Наконец мальчик опустил руку на пол и весь как-то обмяк.
Саймон оглянулся и, пожав плечами, тоже положил камень.
Снизу донесся изумленный возглас, за ним последовали тяжелые удары. Маркус поднял голову и ухмыльнулся.
Из коридора послышались голоса:
– В чем дело?
– У вас что, ключа нет?
Гаррис (озадаченный и растерянный):
– Да не нужен здесь ключ! Эта дверь не запирается.
Другой голос (раздраженный):
– Ну вот, а теперь она заперта! Дайте, я попробую.
(Снова удары, пыхтение, возмущенные возгласы.)
Опять миролюбивый голос:
– Ей что-то мешает открыться. Может быть, с той стороны на дверь что-нибудь упало?
Гаррис (удрученный, плачущим голосом):
– Да нет там ничего! Просто лестница, пустая лестница.
Миролюбивый голос:
– Значит, кто-то запер ее намеренно. Джонс, попробуйте еще раз.
(Особенно громкий удар, грубая брань.)
– Вовсе незачем так выражаться, Дасонс. Ну ладно, видимо, здесь войти не удастся. Другие входы тут есть?
Гаррис (негодующе):
– Нет!
Миролюбивый голос:
– Это уже интересно. Мистер Гаррис, вы не возражаете, если мы обойдем вокруг башни?
Никто не ответил, но Гаррис, видимо, кивнул в знак согласия, потому что снизу снова послышались шаги – люди шли обратно. Саймон выжидающе взглянул на Маркуса, и Маркус снова занес камень. Эмили наклонилась к нему ближе:
– Не надо, Маркус!!! – прошипела она.
Шаги оборвались.
– Я что-то слышал! – произнес снизу новый голос. – Смотрите! Вон те дыры! Там кто-то есть!
Эмили, Маркус и Саймон застыли.
– Да, – сказал миролюбивый голос. – Я тоже слышал.
И снизу донеслись шаги одной пары ног. Эмили представила, как человек смотрит вверх.
– Это значит, что он там не один! – произнес раздраженный голос.
Теперь шаги раздавались прямо под ними. Саймон подался назад.
«Да не бойся! – подумала Эмили. – Никто тебя не увидит».
Внезапно сквозь Саймоново отверстие ударил вверх луч света. Он рассек серый полумрак и вонзился в потолок. Саймон, застигнутый врасплох, отшатнулся и зацепил свою груду камешков, которые раскатились с негромким, но отчетливым дробным стуком.
Луч исчез. Лицо Саймона в сумраке было белым как мел.
Снизу донесся миролюбивый голос:
– Эй! Эгей!
Человек выждал секунду.
– Сынок, мы знаем, что ты там. Давай ты спустишься вниз и дашь нам войти?
Никто из ребят не издал ни звука. Друг на друга они не смотрели.
– Ты там с приятелем, да? – Голос помолчал, потом продолжал, медленно и осторожно, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово: – Маркус, я надеюсь, что ты меня слышишь. Это полиция. Все в порядке. С нами здесь твой папа. Он беспокоится и хочет тебя видеть. Спускайся и открой дверь, хорошо? Никто на тебя не сердится, мы просто беспокоимся за тебя. Не мог бы ты выйти и поговорить с нами?
Все, что он говорил, звучало вполне разумно и успокаивающе. Эмили обнаружила, что, несмотря на страх перед отцом Маркуса, она в целом согласна с этим полицейским. Если бы они вышли и все объяснили, было бы куда проще. Она обвела взглядом Маркуса и Саймона и увидела, что ребята колеблются. Однако никто ничего не сказал.
Но тут внезапно внизу, в коридоре раздалось шарканье ног и послышался грубый, гневный голос Гарриса:
– А ну бросьте прятаться и откройте немедленно дверь! Вы отдаете себе отчет, что это частная собственность? Вы ворвались в здание, которое охраняется государством, и, если вы там хоть что-то испортили, вы у меня под суд пойдете!
Полицейский принялся поспешно что-то говорить ему вполголоса, однако дело было сделано. Трое ребят в зале с колоннами в ужасе переглянулись. Эмили сразу бросились в глаза пластины оргстекла, которые Маркус содрал с отверстий. Ей представились судьи, тюремные камеры, и когда рассудительный полицейский заговорил снова, все его прежние доводы были прочно забыты.
– Пожалуйста, не беспокойся, Маркус, – говорил полицейский. – Я уверен, такие неприятности тебе не грозят. Мы просто хотим, чтобы ты спустился и отпер дверь.
Пауза.
– Ты же не хочешь, чтобы у тебя действительно были неприятности?
Эмили ощутила в голосе легкий оттенок раздражения. Девочка вздрогнула, но увидела, как посуровело лицо Саймона.
Тут произошло то, чего никто не ожидал.
– Да, с тобой хочет поговорить твой папа, – сказал голос. – Вот он.
Когда Эмили услышала отца Маркуса, ей не показалось, что он похож на жестокого истязателя детей. Снизу донесся довольно тусклый и встревоженный голос:
– Маркус, это я, твой папа. Я… ятак беспокоился за тебя! Спускайся, едем домой. Мы с тобой во всем разберемся. Я на тебя не сержусь, сынок, совсем не сержусь! Ни из-за денег, ни из-за чего.
И снова тишина. Эмили наблюдала за Маркусом. Его лицо не изменилось.
– Я знаю, у нас с тобой были недоразумения… и… и я готов обсудить это с тобой. Но тебе надо было просто поговорить со мной; вовсе незачем было сбегать из дома…
Человек неуверенно умолк, потом начал снова:
– Мы могли бы заняться чем-нибудь интересным вместе, поговорить, обсудить разное… Где-нибудь в другом месте, получше, чем эта старая холодная развалина, а, Маркус? Где-нибудь, где потеплее. Можем немного пожить в гостинице, как раньше, когда мы ездили на море. Ну что, сынок, согласен? Нам обоим не помешает отдохнуть. Что скажешь?
Маркус, не мигая, глядел вниз сквозь отверстие. Снизу доносилось бормотание – там что-то обсуждали вполголоса. Потом снова послышался тусклый голос, еще более умоляющий, чем раньше:
– Ну пожалуйста, Маркус! Я же говорю, мы с тобой во всем разберемся. Да, я понимаю, нам нужно многое обсудить; но если мы немного постараемся, мы сумеем договориться, и все будет как раньше.
К ужасу Эмили, глаза у Маркуса вспыхнули, он оскалился и, наклонившись к отверстию, крикнул – почти провизжал:
– Врешь! Как раньше уже не будет! Никогда!
Отчаянный крик эхом разнесся по залу с колоннами. Внизу, в коридоре, все ошеломленно умолкли, а потом раздался гневный рык:
– Прекрати вести себя, как избалованный щенок! Выходи немедленно!
Маркус, с пепельно-бледным лицом, злобно скаля зубы, откинулся назад и, захватив обеими горстями мелких камней из кучи, отчасти высыпал, отчасти швырнул их в отверстие. Послышался жуткий грохот и крик боли. Не успел Маркус схватить еще горсть камней, как Эмили бросилась на него. Он отлетел от дыры, камни полетели во все стороны. Ребята упали на пол – Маркус на спину, Эмили сверху, – потом Маркус спихнул ее с себя. Девочка сильно ударилась об основание колонны. Она ахнула, разжала руки, и Маркус ринулся обратно к дыре. Одновременно с этим Эмили краем глаза увидела, как Саймон тоже сгреб в дыру сразу целую кучу камней. Снизу снова донесся грохот, вопли и брань.
Маркус ухватил еще один камень побольше, но прежде, чем его швырнуть, заглянул в дыру.
– Ушли! – выдохнул он. – Мы их отбросили!
И действительно, снизу, из коридора, не доносилось ни звука, зато снаружи слышались возбужденные голоса четверых людей, каждый из которых говорил, не слушая друг друга. Слов было не разобрать, но Эмили не сомневалась, что все четверо в ярости.
А в замке на время наступило молчание. Маркус все еще сидел у своего отверстия, заглядывая в него. Его дыхание мало-помалу выравнивалось. Саймон присел на корточки и рассеянно перекидывал камушек из руки в руку. Эмили так и осталась лежать, привалившись к колонне. Она все никак не могла поверить в то, что произошло; голова шла кругом от ужаса при мысли о случившемся. И ужаснее всего было то, что она сама по уши увязла во всем этом.
Саймон встал и направился к бойнице. Его движение заставило Эмили очнуться.
– Ч-что… что же вы наделали!
Голос у нее сделался тоненький и надломленный, детский какой-то.
– Заткнись. Я послушать хочу, чего они говорят.
Переступив через нее, Саймон подошел к бойнице, оперся на широкий, покатый подоконник и осторожно выглянул наружу, на свет. Он подался немного вперед и тут же вдруг пригнулся.
– Не выйдет, – сказал он. – Они тоже не дураки – отошли подальше, чтобы все обсудить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Маркус нахмурился.
– Потише, мне больно!
– Твой папа тебе еще и не так больно сделает, когда сюда доберется. Пошли!
Ее настойчивость, похоже, повлияла на Маркуса. Он заколебался. Эмили по его лицу видела, что он в нерешительности.
– Пошли! – сказала она. И буквально потащила его за собой в сторону галереи.
– Погоди! – сказал Маркус. – А как же мои вещи?
– Некогда с этим возиться! Забудь про них!
Эмили снова попыталась его увести, но Маркус явно опомнился. Он вырвал у нее свою руку.
– Нет, – негромко сказал он. – Это мои вещи. Я их сюда пер, надрывался. Я не могу взять и оставить их врагу.
Он отступил назад, подальше от Эмили.
– Это мой замок. Я не стану сбегать отсюда. Они сюда не войдут.
– Ах ты!.. – воскликнула девочка. – Саймон, ну помоги же мне!
Тот отвел глаза и уставился в пол. Это напомнило ей их первую встречу.
– Не знаю, Эм. Думаю, Маркус прав. Они сюда не войдут.
– А как же полиция?
– И полиция сюда не войдет. На это стоит полюбоваться! – И Саймон чуть заметно улыбнулся.
– Но тогда…
– Они на мосту! – объявил Маркус.
– Тогда мы окажемся в западне.
Девочка чувствовала себя беспомощной перед упрямством одного и дерзостью другого.
– Ну и ладно, – сказала она. – Вы двое оставайтесь. А я пошла.
– Чего?! – Маркус развернулся в ее сторону, глаза у него стали совсем круглые от удивления и обиды. – Эм, ты этого не сделаешь! Ты не можешь бросить меня сейчас, когда враг уже под стенами замка! Это будет ужасно, это будет предательство!
– Это будет всего лишь благоразумно!
– Прошли ворота, направляются ко входу, – доложил Саймон.
– По местам! – Маркус соскочил с подоконника. – Делай что хочешь, Эм. Хочешь – уходи! Никто тебя не увидит. Решай сама.
И исчез в коридоре, ведущем к залу с колоннами. Саймон на секунду замешкался – и побежал следом. А Эмили осталась стоять, одинокая и несчастная. Она представила, как спустится по веревке, убежит, проберется через лес и вернется домой, к родителям… Они, наверно, сейчас смотрят телевизор или готовят обед… Всего двадцать минут двенадцатого – не так уж много времени прошло, она думала, сейчас куда позднее. Из-за окна донесся невнятный гул голосов – враг был здесь.
Она представила, как съезжает по веревке, несется сломя голову. Удирает без оглядки, когда враг у дверей…
Эмили ждала ее комната: кровать, книжная полка, фанерный стол, старые плюшевые мишки, сидящие рядком, теплая батарея. А тут, в цитадели, ветер свистел сквозь зияющие арки и на каменные плиты падал снег. Руки в перчатках онемели. Эмили думала о тепле, уюте и предательстве.
Надо было уходить, уходить немедленно, но она не могла заставить себя уйти. Своя комната казалась ей теперь бледной и ненастоящей; мысли о ней рассеялись, осталась только несокрушимая мощь замка. Нет, нельзя убежать и спрятаться, раз другие остались – нравится ей это или нет, а они очутились здесь из-за нее, и бросить их она теперь не может.
Эмили с головой накрыла волна страха и невозможности предать друзей, почти неотделимых от чувства вины. Ей сделалось очень плохо.
Когда тошнотворное ощущение схлынуло, девочка поправила шапку, чтобы как следует прикрыть уши. Потом глубоко вздохнула и пошла по коридору в зал с колоннами.
Маркус с Саймоном сидели на корточках посреди зала, склонившись каждый над своим отверстием. У обоих под рукой было наготове по горке камней. Когда Эмили вошла, они даже не оглянулись. Через бойницу доносился скрип снега, кашель, приглушенные голоса. Потом послышалея скрежет и еле слышный отсюда хриплый голос Гарриса:
– Погодите. Замок заело.
Снова скрежет.
– На таком холоде он замерзает.
Эмили присела на корточки рядом с Маркусом. Скрежет сменился протестующим визгом древних петель. Этот звук сквозь отверстия в полу был куда слышнее, чем через бойницу.
Маркус пристально всматривался в дыру, почти загородив ее собой, так что Эмили было плохо видно, что происходит внизу, в коридоре. Мальчик взял в руки большой обломок камня. Краем глаза Эмили видела, что Саймон последовал его примеру.
В коридоре послышались шаги. Они приближались.
До них донесся голос – снова Гаррис:
– Дурацкая это затея.
Другой голос, спокойный, миролюбивый:
– Положено проверить, сэр.
Гаррис хмыкнул.
– Ну, дверь стоит запертой, вы же сами видели.
Маркус напрягся; он поднял камень над центром дыры, удерживая его двумя пальцами. Эмили приложила ладони ко рту и зашептала на ухо Маркусу:
– Если ты это сделаешь, они тебе никогда не поверят насчет твоего папы! Тогда он точно выйдет победителем!
Маркус не подал виду, что услышал. Его рука висела над отверстием и слегка подрагивала. Шаги приблизились. Рука Маркуса дрогнула. Шаги теперь раздавались под самым отверстием. Вот человек прошел мимо, начал подниматься по лестнице – а камень все еще был у Маркуса в руке. Наконец мальчик опустил руку на пол и весь как-то обмяк.
Саймон оглянулся и, пожав плечами, тоже положил камень.
Снизу донесся изумленный возглас, за ним последовали тяжелые удары. Маркус поднял голову и ухмыльнулся.
Из коридора послышались голоса:
– В чем дело?
– У вас что, ключа нет?
Гаррис (озадаченный и растерянный):
– Да не нужен здесь ключ! Эта дверь не запирается.
Другой голос (раздраженный):
– Ну вот, а теперь она заперта! Дайте, я попробую.
(Снова удары, пыхтение, возмущенные возгласы.)
Опять миролюбивый голос:
– Ей что-то мешает открыться. Может быть, с той стороны на дверь что-нибудь упало?
Гаррис (удрученный, плачущим голосом):
– Да нет там ничего! Просто лестница, пустая лестница.
Миролюбивый голос:
– Значит, кто-то запер ее намеренно. Джонс, попробуйте еще раз.
(Особенно громкий удар, грубая брань.)
– Вовсе незачем так выражаться, Дасонс. Ну ладно, видимо, здесь войти не удастся. Другие входы тут есть?
Гаррис (негодующе):
– Нет!
Миролюбивый голос:
– Это уже интересно. Мистер Гаррис, вы не возражаете, если мы обойдем вокруг башни?
Никто не ответил, но Гаррис, видимо, кивнул в знак согласия, потому что снизу снова послышались шаги – люди шли обратно. Саймон выжидающе взглянул на Маркуса, и Маркус снова занес камень. Эмили наклонилась к нему ближе:
– Не надо, Маркус!!! – прошипела она.
Шаги оборвались.
– Я что-то слышал! – произнес снизу новый голос. – Смотрите! Вон те дыры! Там кто-то есть!
Эмили, Маркус и Саймон застыли.
– Да, – сказал миролюбивый голос. – Я тоже слышал.
И снизу донеслись шаги одной пары ног. Эмили представила, как человек смотрит вверх.
– Это значит, что он там не один! – произнес раздраженный голос.
Теперь шаги раздавались прямо под ними. Саймон подался назад.
«Да не бойся! – подумала Эмили. – Никто тебя не увидит».
Внезапно сквозь Саймоново отверстие ударил вверх луч света. Он рассек серый полумрак и вонзился в потолок. Саймон, застигнутый врасплох, отшатнулся и зацепил свою груду камешков, которые раскатились с негромким, но отчетливым дробным стуком.
Луч исчез. Лицо Саймона в сумраке было белым как мел.
Снизу донесся миролюбивый голос:
– Эй! Эгей!
Человек выждал секунду.
– Сынок, мы знаем, что ты там. Давай ты спустишься вниз и дашь нам войти?
Никто из ребят не издал ни звука. Друг на друга они не смотрели.
– Ты там с приятелем, да? – Голос помолчал, потом продолжал, медленно и осторожно, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово: – Маркус, я надеюсь, что ты меня слышишь. Это полиция. Все в порядке. С нами здесь твой папа. Он беспокоится и хочет тебя видеть. Спускайся и открой дверь, хорошо? Никто на тебя не сердится, мы просто беспокоимся за тебя. Не мог бы ты выйти и поговорить с нами?
Все, что он говорил, звучало вполне разумно и успокаивающе. Эмили обнаружила, что, несмотря на страх перед отцом Маркуса, она в целом согласна с этим полицейским. Если бы они вышли и все объяснили, было бы куда проще. Она обвела взглядом Маркуса и Саймона и увидела, что ребята колеблются. Однако никто ничего не сказал.
Но тут внезапно внизу, в коридоре раздалось шарканье ног и послышался грубый, гневный голос Гарриса:
– А ну бросьте прятаться и откройте немедленно дверь! Вы отдаете себе отчет, что это частная собственность? Вы ворвались в здание, которое охраняется государством, и, если вы там хоть что-то испортили, вы у меня под суд пойдете!
Полицейский принялся поспешно что-то говорить ему вполголоса, однако дело было сделано. Трое ребят в зале с колоннами в ужасе переглянулись. Эмили сразу бросились в глаза пластины оргстекла, которые Маркус содрал с отверстий. Ей представились судьи, тюремные камеры, и когда рассудительный полицейский заговорил снова, все его прежние доводы были прочно забыты.
– Пожалуйста, не беспокойся, Маркус, – говорил полицейский. – Я уверен, такие неприятности тебе не грозят. Мы просто хотим, чтобы ты спустился и отпер дверь.
Пауза.
– Ты же не хочешь, чтобы у тебя действительно были неприятности?
Эмили ощутила в голосе легкий оттенок раздражения. Девочка вздрогнула, но увидела, как посуровело лицо Саймона.
Тут произошло то, чего никто не ожидал.
– Да, с тобой хочет поговорить твой папа, – сказал голос. – Вот он.
Когда Эмили услышала отца Маркуса, ей не показалось, что он похож на жестокого истязателя детей. Снизу донесся довольно тусклый и встревоженный голос:
– Маркус, это я, твой папа. Я… ятак беспокоился за тебя! Спускайся, едем домой. Мы с тобой во всем разберемся. Я на тебя не сержусь, сынок, совсем не сержусь! Ни из-за денег, ни из-за чего.
И снова тишина. Эмили наблюдала за Маркусом. Его лицо не изменилось.
– Я знаю, у нас с тобой были недоразумения… и… и я готов обсудить это с тобой. Но тебе надо было просто поговорить со мной; вовсе незачем было сбегать из дома…
Человек неуверенно умолк, потом начал снова:
– Мы могли бы заняться чем-нибудь интересным вместе, поговорить, обсудить разное… Где-нибудь в другом месте, получше, чем эта старая холодная развалина, а, Маркус? Где-нибудь, где потеплее. Можем немного пожить в гостинице, как раньше, когда мы ездили на море. Ну что, сынок, согласен? Нам обоим не помешает отдохнуть. Что скажешь?
Маркус, не мигая, глядел вниз сквозь отверстие. Снизу доносилось бормотание – там что-то обсуждали вполголоса. Потом снова послышался тусклый голос, еще более умоляющий, чем раньше:
– Ну пожалуйста, Маркус! Я же говорю, мы с тобой во всем разберемся. Да, я понимаю, нам нужно многое обсудить; но если мы немного постараемся, мы сумеем договориться, и все будет как раньше.
К ужасу Эмили, глаза у Маркуса вспыхнули, он оскалился и, наклонившись к отверстию, крикнул – почти провизжал:
– Врешь! Как раньше уже не будет! Никогда!
Отчаянный крик эхом разнесся по залу с колоннами. Внизу, в коридоре, все ошеломленно умолкли, а потом раздался гневный рык:
– Прекрати вести себя, как избалованный щенок! Выходи немедленно!
Маркус, с пепельно-бледным лицом, злобно скаля зубы, откинулся назад и, захватив обеими горстями мелких камней из кучи, отчасти высыпал, отчасти швырнул их в отверстие. Послышался жуткий грохот и крик боли. Не успел Маркус схватить еще горсть камней, как Эмили бросилась на него. Он отлетел от дыры, камни полетели во все стороны. Ребята упали на пол – Маркус на спину, Эмили сверху, – потом Маркус спихнул ее с себя. Девочка сильно ударилась об основание колонны. Она ахнула, разжала руки, и Маркус ринулся обратно к дыре. Одновременно с этим Эмили краем глаза увидела, как Саймон тоже сгреб в дыру сразу целую кучу камней. Снизу снова донесся грохот, вопли и брань.
Маркус ухватил еще один камень побольше, но прежде, чем его швырнуть, заглянул в дыру.
– Ушли! – выдохнул он. – Мы их отбросили!
И действительно, снизу, из коридора, не доносилось ни звука, зато снаружи слышались возбужденные голоса четверых людей, каждый из которых говорил, не слушая друг друга. Слов было не разобрать, но Эмили не сомневалась, что все четверо в ярости.
А в замке на время наступило молчание. Маркус все еще сидел у своего отверстия, заглядывая в него. Его дыхание мало-помалу выравнивалось. Саймон присел на корточки и рассеянно перекидывал камушек из руки в руку. Эмили так и осталась лежать, привалившись к колонне. Она все никак не могла поверить в то, что произошло; голова шла кругом от ужаса при мысли о случившемся. И ужаснее всего было то, что она сама по уши увязла во всем этом.
Саймон встал и направился к бойнице. Его движение заставило Эмили очнуться.
– Ч-что… что же вы наделали!
Голос у нее сделался тоненький и надломленный, детский какой-то.
– Заткнись. Я послушать хочу, чего они говорят.
Переступив через нее, Саймон подошел к бойнице, оперся на широкий, покатый подоконник и осторожно выглянул наружу, на свет. Он подался немного вперед и тут же вдруг пригнулся.
– Не выйдет, – сказал он. – Они тоже не дураки – отошли подальше, чтобы все обсудить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27